WOAS

Они гребаные безысходные соулмейты, чёртовы параллельные прямые, отчаянно желающие пересечься, но совершенно невозможные это сделать. Они абсолютно безвыходные, нерастраченные чувства наружу выцарапывают дорогу, кроша рёбра и грудину в угольно-чёрный пепел; они беспредельные — друг за друга насмерть, и даже больше; любовь ядовитыми корнями по всему организму, отравляет одурманеный мозг невыносимо прекрасно, так, что до грёбаных неоново-сапфировых бабочек в животе и лёгких — когда такое чувствуешь, мозг выключается — остаются рефлексы да то, что заложено в душу ещё создателем. А потому, у них безумие вечного благородия по канту зрачка и разлито, переливается всеми цветами радуги и за её гранью, пульсирует в карих-аквамариновых омутах в безответственной попытке умереть: /за неё/ — /за него/ И это, оказывается, из организма не выводится ни страшными боями, ни алой жижей, что липкой вязкостью склеивает пальцы обоих, ни извечной разлукой, что преследует их, кажется, с самого начала. Такое не забывается и не выжигается — вместе не суждено, но им, похоже, плевать; поцелуи в закатном солнце дурманящие и страстные, отдают хмелью и совсем немного безысходностью. Любовь значит боль; эта нехитрая истина выведена у обоих вдоль длинных бордово-фиолетовых дорожек вен под воспалённой кожей, только вот они безвыходно застряли на стадии отрицания — до принятия ещё чёртова вечность, которой у них на двоих осталось ничтожно мало: боль отбирает силы и веру, а это — всё, что осталось. Они, если кому интересно, подобного не хотели — им двоим жить бы где-нибудь в Ист-Вуде; быть совершенно простыми, обычными, без всяких глобальных проблем и спасения мира, что уже давно застряло проклятым комом где-то на уровне горла. Им бы встретиться при абсолютно других обстоятельствах — мимоходом увидеться или нечаянно друг на друга наткнуться. Им бы не менять лишь одного — самого главного — собственных чувств, что сейчас разрывают глотку от невысказанных клятв-признаний и сердце рвут на ошмётки от дьявольской издёвки треклятой вселенной. Им бы просто счастливыми быть — смотреть вот так, как сейчас — глаза в глаза и насквозь током, проходящим по нервам. Им бы растить ту самую дочку с сердцем, добротой переполненным, и ярко-небесными глазами, в которых одна лишь нежность и безграничная любовь. Но они не в ИстВуде и на плечах у них ноша, похлеще сумки с провизией; у них благоразумие и самоотверженность главными принципами — сил не хватит вину от минутной слабости выдержать. Они обречены рядом быть — ближе прикосновения руки — но в этом и их проклятье, утопать лишь в глазах друг друга, но не обьятиях. Они — истинно-шекспировская драма, содранная со страниц книги уродливой интерпретацией, а потому и финал их сказки заранее предначертан; Ромео и Джульетта потому и трагедия, что счастливого финала им не видать. Хотя, кто знает, быть может они — Ричард и Кэлен — мифические герои, и счастье они способны обрести лишь в загробном мире, как когда-то Орфей и Эвридика. А может, они — это лишь они — искатель и исповедница, у которых в будущем своя история и судьба, а ведь Ричард уверен, что свою судьбу они пишут сами. Пророчества ими отчаянно не принимаются, они разрушают одно за другим с поразительным упорством и пишут новые такими, какими хотят их видеть. Как бы там не было, сейчас у обоих сердце разрывается на кривые кровавые ошмётки с рваными краями по периметру, сейчас у обоих любовь и нежность во взгляде в отвратительно неравных пропорциях мешаются с горечью и отчаянием; сейчас они оба — лишь изрядно побитые, но дьявольски стойкие души, что не сдаются в своей безотчётной попытке сдохнуть героями друг за друга, прикрывая всю эту душераздирающую картину громким словом миссия. Сейчас они лишь Ричард и Кэлен — очевидные соулмейты, определённо родившиеся в какой-то жестокой вселенной, они — прямые, уже не параллельные, но и не пересекающиеся, сейчас они существуют в каком-то своём мире, и что будет дальше — решать им самим. Они — герои, но не сказки, а реальной жизни, а потому они ставят спасение мира своей очередной безумной миссией и окунаются в, уже ставший привычным, но всё равно неожиданный хаос вместе, держась за руки так крепко, как только возможно. И отпускать друг друга они не намерены, а пока живы — сказку всегда можно переписать, а пророчество обойти, так что они просто любят друг друга, а с остальным они разберуться позже. Когда этот кошмар закончится, но ведь все знают, что за одной тьмой всегда приходит другая; а они всегда придут миру на помощь. /Но ведь параллельные прямые известны не только своей непересекаемостью, но и бесконечностью/