WOAS

— Привет. — Твою ж, блять, мать… Руди разворачивается с уже ставшим привычным, перекошенным от неожиданности лицом, и взглядом не выражает абсолютно ничего, кроме очевидного «Какого хуя?». — Тебя не учили стучаться, милашка? — Это общая раздевалка, придурок. Руди заминается буквально на секунду, словно обрабатывая полученную информацию, а Джесс выжидающе хмурится, и не получив ответа, открывает свой шкафчик; Уэйд будто выученный наизусть, его реакции, реплики, даже маты, которые будто бесперебойно генерируются в его голове, такие знакомые и приевшиеся, что блевать от предсказуемости хочется. — Я здесь, блять, живу, вообще-то, а значит технически — это мой дом, а в чужой дом принято стучаться. — Руди мило улыбается и отворачивается обратно к зеркалу, продолжая заниматься самолюбованием; Уэйд выглядит смехотворно, когда чуть ли не облизывается, чувствуя себя победителем; Джессика чертыхается и еле удерживается от фейспалма, когда видит самодовольное отражение Руди в грязно-мутном зеркале. — То, что ты живешь в общественном центре, не значит, что это твой дом, это значит, что ты — бомж. — Джесс, может, только самую малость раздражённо, закрывает шкафчик, и уходит, морщась от гримасы на лице Уэйда; Руди привычно рвано и долговязо потягивается, и забивает на снежную королеву через секунду, Уэйд никогда не умел обижаться достаточно долго. Он улыбается собственному отражению, но потом критически оглядывает свой «наряд» и драматично изрекает: — Оранжевый — уёбищный цвет, и почему нельзя было… — продолжить не получается, в его пассивно-агрессивную тираду влезает тихий, робкий голос: — Тебе идёт. — Да какого ж, блять? Я думал, ты обиделась. — выдыхает слегка испуганно, потому что, ну нельзя так неожиданно и неслышно подкрадываться к нему два раза, меньше, чем за пять минут. Руди вдыхает-выдыхает и поправляет стоячий воротник резким отточенным движением — это успокаивает и помогает собраться с мыслями. Джесс неловко пожимает плечами и извиняюще улыбается, недоуменно спрашивая: — На что обиделась? — Да ни на что, забей. Так, что ты там говорила? — Руди улыбается чересчур обворожительно для отморозка и обводит её взглядом; Джесс от его внимания чуть ли не растекается по грязному кафелю, Уэйд притягивает к себе слишком ирреально, бедная маленькая несмышлённая Джесс к подобному не была готова, жизненный опыт твоего первого «Я», оказывается, двойникам не передаётся. Она сглатывает больно и как-то нервно, строящий из себя невъебенного бога жизни Руди не бесит, скорее, завораживает, и кто его знает, что было бы дальше, если бы не голос, разрывающий всю сказочность (для Джесс, разумеется) момента. — Мы ещё не закончили, вообще-то… — Джесс обрывает мысль на полуслове и разъярённо смотрит на вторую версию себя и Руди, стоящего к ней почти вплотную. — Какого хуя здесь происходит, Уэйд? Руди даже не колышется, лишь слегка обескураженно переводит взгляд с одной Джесс на другую, и наклоняясь вперед шепчет: — Прямо как в грёбаном пор-… — Заткнись. Даже не смей заканчивать предложение. — её испепеляющий взгляд на Уэйде почему-то всегда работает безотказно, Руди смывается из помещения живее реактивной ракеты, напоследок мямля что-то о близняшках и предпочтениях. Джесс-1 замирает и ждёт, пока Руди исчезнет из поля зрения, а после устало вздыхает. — Идиотка, ну, как тебе может нравиться этот… — Джесс не находится, понимая, что так и желающее сорваться с языка «мудак», может слишком обидеть чувствительную и сентиментальную Джесс-2, но закатывает глаза и начинает всерьёз задумываться о смирительной рубашке и окружающем мире сквозь зарешёченное окошко для своей «способности». — Я — это часть тебя, а значит, если он нравится мне, то и тебе тоже. — Это не так работает. Мы отдельные личности. Джесс-2 обречённо вздыхает и качает головой, смотря на двойника взглядом «И кто из нас ещё идиотка», а после чертыхается и посылает её куда подальше. Джесс, может, и задумалась бы о словах второй версии себя, но маньяческий шёпот откуда-то сзади «Я знал, что нравлюсь тебе», сбивает со всяких мыслей и оставляет одну единственную (самую правильную, на субъективный взгляд Джесс) мысль: — Пошёл нахуй, мудак. /// После того чокнутого дня-разговора всё становится просто ужасно, и, если раньше Джесс думала, что Уэйд просто немного странный, помешанный исключительно на себе и своём удовольствии чудак, то сейчас она почти уверена, что Руди Уэйд — маньяк, выбравший её своей жертвой, потому что никак по-другому его чрезмерное внимание к её персоне, она назвать не может. Причём, ладно, если бы этот нездоровый интерес сводился к банальной пошлости — это было бы объяснимо, и вполне адекватно вписывалось бы в его приевшийся образ, но нет, чёрт возьми, он просто одержим желанием заставить её признаться в симпатии к нему. Блядство. Джесс, когда он впервые ошарашил её этим заявлением, чуть не задохнулась, поперхнувшись пивом. Она честно ждала, что это ему надоест и он просто отстанет, но нет. Не помогли ни оскорбления, приправленные крепким матом и насмешками над его мужским эго, ни полнейший игнор — ничего, а всё потому, что её второй половине это до одурения нравится. И что бы Джесс не делала — не выпускала её, запирала в комнате, один раз даже чуть не ударила — ничего не помогает, Джесс-2 просто влюбилась в этого больного ублюдка по уши, а что-что, а упрямство у них одно на двоих. И Руди этим упрямством бессовестно пользуется. — Серьёзно, Руди, просто отъебись уже, или пристань к моей второй половине, она тебе что угодно скажет. — Вот именно, то что я хотел услышать от неё, я уже услышал, теперь хочу услышать то же от тебя. Джесс закрывает глаза, впивается ногтями в ладони и громко посылает собеседника по хорошо знакомому маршруту, а после спокойно выдыхает и просто спрашивает: — Что тебе надо? — Чтобы ты признала очевидное. — Зачем, Руди? — Чтобы я уже, наконец, мог предложить тебе стать моей девушкой. Джесс сначала издаёт нервный, судорожный смешок и ошалело смотрит на непонимающе-улыбающегося Уэйда, а когда видит, что у него на лице нет даже отголоска шутки, замирает. И разражается лихорадочным смехом. Потому что у Руди на лице милая-милая моська, а ещё какая-то несвойственно честная и обезоруживающая улыбка. — Какой же ты всё-таки идиот, Руди. — Но я ведь тебе нравлюсь. — Нет. Руди целует её не спрашивая, может, наконец, убеждаясь в своей правоте, а может, потому что сознаёт, что по-другому Джесс не получить, но оттолкнуть она не пытается, а после и вовсе отвечает на поцелуй.  — Я тебе нравлюсь. — Всё ещё нет. Джесс разворачивается и уходит, отчаянно кусая губы, чтобы не расплыться в счастливой улыбке, потому что второе «я» внутри ликует и танцует на её нервной системе заводную чечётку бесперестанно повторяя: «влюбилась».