WOAS

Наташа треснула. Это ощущается почти физически — сухие, зудящие трещины расползаются уродливыми шрамами поверх воспалённых собственных, полученных в излюбленных заданиях «не для протокола». Романофф просто не выдерживает, Клинт — последняя инстанция, то, что заставляло уголёк надежды хотя бы тлеть в груди, чтобы не застыть ледяной глыбой посреди полумёртвой вселенной. Но он уходит, исчезает, испаряется; обрывает самые тайные — только для них — контакты и телефонные линии. Нат, впервые со дня их первого задания бок о бок, понятия не имеет где он и чем занимается — это почему-то обидно, что-то на грани беспокойства и ревности (не то, чтобы Наташа когда-нибудь в этом признается), но последнее откровенно лишнее и ненужное, рвущееся, от незнания с кем он, сердце просто-напросто бесполезно. То, что нормальные люди называют разбитым сердцем — и снова чертовы трещины — в искалеченном, поехавшем сознании девушки стремится к чему-то привычному, понятному — для Романофф это агрессия. С нею помогает Роджерс; он по обыкновению рядом и всё ещё один из лучших спарринг партнёров (разумеется, после Бартона), их ссора со Старком, наконец, приносит хоть какую-то практичную пользу. Наташа ломается. Трещины, рано или поздно, становятся чересчур глубокими, задевают жизненно-важные части тела, даже закалённая от подобного и защищённая от всего мира железо-бетонным щитом Романофф, в конце концов, не выдерживает. Стальной стержень, выстраданный в русском балете и грязных заданиях Щ.И.Т.а, оказывается чересчур хрупким без перманентной поддержки Клинта. Стив всё ещё рядом и всё ещё друг, но дело доходит до драки, они, наконец, добираются до настоящего боя. Наташа ломает хребты армии Таноса с недопустимым уровнем удовольствия — это помогает отвлечься, не думать о чёртовом Бартоне, что постылыми чувствами отдаёт безжалостными ударами куда-то в район хребта и продирает дорогу до самого ценного; Наташа перед собственными чувствами окончательно капитулирует. Наташа разваливается. Это так глупо и так очевидно, что даже произносить не нужно. Клинт от неё отворачивается, выбирая месть и кровь, размазанную по клинку и пальцам; Бартон безмолвно отправляет «прости» взглядом на прощание и уходит, оставляет её одну окончательно. Наташа осознаёт, что всегда держалась исключительно на нём (и тот факт, что это звучит как зависимость только добивает — Наташа откровенная наркоманка, ей мимолётные встречи в явочных квартирах и лестничных проёмах зданий Щ.И.Т.а словно необходимая доза, теперь нет даже этого — трещины дробят кости, рушат Романофф до основания). Бескорыстной заботы Стива уже не хватает (да и никогда не хватало, в общем-то, просто признать это удаётся лишь тогда, когда терять уже совершенно нечего), Роджерс сам ломающийся, его самого починить не мешало бы, да некому — он почти её отражение, только Стив всегда лучше, чище; ему до последней стадии ещё пара смертей, а для Романофф всё обрывается с уходом Бартона, привязываться к людям она никогда не умела — Стиву с этим проще, у него призрачная надежда на живую Картер и пара друзей на базе. Роджерс одерживает очередную победу. Наташа треснула — сломалась — развалилась. Это неизбежный исход каждого, у кого сердце хоть мало-мальски стучит за грудиной, только Капитан Америка в фатальность не верит — Наташа в реальном (не романтизированном прошлом веке) мире живёт несколько дольше. Это бесконечность, а бесконечность — субстанция неуловимая, но вечная, всё никак не подохнущая чёртовым не воскресающим фениксом — нерушимый порочный круг — треснула, сломалась, развалилась — такие не восстанавливаются, но Роджерс упрямый. Вытаскивает её из очередного похмелья и обнимает — так, как умеет исключительно он — что-то среднее между удушьем и попыткой оживить, но у вселенной свои з-а-к-о-н-ы, они нерушимы, стабильны, действенны. У Роджерса против безжалостной системы — вера в людей за грудиной пульсирует, греет, почти обжигает; Наташа закоченелыми, фиолетово-синими пальцами тянется к этому свету и греется. Не помогает, но Роджерс не отпускает, не даёт окончательно разложиться и сгинуть, Наташа почти благодарна.

Клинт уходит. Треснула — сломалась — развалилась. Стив остаётся рядом. (Наташа всегда любила нарушать законы)