***
Локи, конечно, не рассчитывал, что они в очередной раз наткнутся на патруль сразу после перемещения на борт корабля. Да ещё и на этих двоих. Но всё в очередной раз удивительно сыграло ему на руку. Уолсон смотрел на воительницу щенячьими глазами и готов был ринуться за ней и в огонь и в воду. Девчонка-напарница же оказалась такой слабой, что внушить ей искреннюю любовь и обожание к самому себе было делом пяти секунд. Чего ещё можно ожидать от женщины, которая два года провела на корабле, полном немощных ученых-заучек и грубой солдатни? Он лишь ускорил и без того очевидный финал. — Мне нужно идти, — промямлила она, пятясь к двери. — Надо закончить обход. — Он закончит один, — Локи оттеснил женщину к стене, закрывая собой проход. Змеиная улыбка на его устах казалась мидгардке обворожительно красивой. Его руки, грубо шарящие по её телу, стягивающие узкие штаны с бедёр, — нежными и мягкими. Его поцелуи, больше похожие на злые укусы, — чувственными и страстными. Локи брал её у стены, грубо и жёстко, как никогда не позволил бы себе поступить даже с последней служанкой в Асгарде. Его пальцы путались в чёрных прядях её волос, таких тонких, коротких, мёртвых. Его рука сжимала её шею, такую безвольную, податливую. Он вколачивался в её тело раз за разом, ожидая, что это заглушит прочие желания. Что её жалкое смертное тело заменит другое, живое и сильное. Пальцы сжались сильнее от безмолвной злости. Смертная захрипела, возвращая его в реальность. Тяжелое дыхание аса над её ухом сменилось рычанием, когда он кончил и отпустил её истерзанную шею. Локи откинул смертную прочь, к двери. Минутная слабость лишь разозлила, но не принесла ни облегчения, ни удовлетворения. А для того, что он собирался сделать, нужна была холодная голова. — Убирайся, — он не стал дожидаться, пока она оденется и выйдет. Холодная вода, каскадом стекающая по плечам, облегчения тоже не принесла, но хотя бы смыла из головы все мысли.***
Горячие струи воды приятно ласкали кожу. Сиф с удовольствием подставляла лицо и шею, смывая пот, грязь и кровь. С густых тёмных прядей волос стекала мыльная пена — единственная «роскошь», помимо средства для бритья, которые она нашла в душевой. Ей всегда нравилось испытывать это ощущение абсолютной чистоты и легкости после долгих переходов, сражений, после ночёвок на земле у костров, после ранений и ссадин. Она словно каждый раз снимала с себя старую израненную кожу, смывала все мысли и горести, рождалась заново — нагая и свободная от ошибок прошлого. Перед глазами всё ещё стояло лицо Уолсона, на котором надежда смешивалась с обречённым пониманием. Она вновь постаралась убедить себя, что не поступила бы иначе, даже если бы ей не померещилось то странное ощущение. Искру чувств, которой не дано разгореться ярким пламенем, лучше тушить сразу. Это она знала не понаслышке, вдоволь насытившись собственными попытками разжечь костёр. Он — смертный, время для которого идёт здесь во много раз быстрее. Даже вернись она сюда через месяц или год, кто даст гарантию, что он не будет седым стариком? Да и будет ли у неё вообще шанс вернуться? Умывшись в последний раз и прогнав из головы все «если да кабы», она выключила воду и обернулась к груде вещей у двери. Доспехи благополучно отмылись, ремни и пряжки, она была уверена, Локи высушит. Стирать тунику, штаны и прочее белье она не осмелилась. Мало ли что придёт в голову взбалмошному трикстеру. Последний ремешок на травмированном плече Сиф застегивала с большой неохотой, но ничего, чем можно было перевязать рану, поблизости не было. Она глубоко вдохнула душный горячий и влажный воздух, запустила пальцы в волосы, пытаясь немного расчесать их, прикрыла глаза и открыла дверь в комнату. — Запасы воды не бесконечны, рыбка моя. Она невольно вздрогнула от неожиданности, но глаза не открыла, и так прекрасно зная, кто находится в комнате. — Раз уж тебе не сидится в своих апартаментах, может, расскажешь «рыбке», куда дальше? — не то чтобы присутствие Локи сильно её раздражало, но хотя бы после душа она рассчитывала немного поразмышлять в одиночестве. Но раз уж он пришёл… пусть утолит её любопытство. — В нужный мне мир, — он наблюдал, как Сиф с закрытыми глазами разбирает мокрые пряди волос. Блестящие капли скатывались по шее, прочерчивая мокрые дорожки, и уходили за ворот туники. — Как я могу тебе доверять, если ты ничего не говоришь? Вечные расплывчатые «нужный мир», «может, хочу так, а может, сделаю эдак», — она, наконец, открыла глаза и внимательно взглянула на Локи, вальяжно устроившегося на кушетке. — Ты уже мне доверяешь, — уголки его губ дернулись, но он остался серьезен. — И продолжаешь идти следом. — Я иду следом, потому что не доверяю, — упрямо возразила Сиф, затягивая волосы в хвост. — Там, где ты напортачишь, я исправлю. Или вовсе не дам тебе устроить второй Нью-Йорк. — Если мне нужен второй Нью-Йорк, то почему я позволяю тебе идти за мной? Вот теперь Локи ухмыльнулся, и ей пришлось признать, что он её подловил. Ему действительно не составило бы труда избавиться от неё ещё в самом начале. И всё-таки была какая-то причина, по которой он этого не сделал. И он явно очень не хотел, чтобы она узнала её. Взгляд Сиф на мгновение метнулся в сторону, а затем снова вернулся к Локи. Он заметил это, понял, что она так просто не примет эти доводы. Впрочем, Сиф была достаточно умна, чтобы подыграть, а ему не требовалось ничего больше. К тому времени, как она поймет, в чём дело, этот снежный ком будет уже не остановить. — Так куда ты позволишь мне пойти на этот раз? — терпеливо спросила Сиф. Мягкая улыбка скрывала её эмоции. — Тебе там понравится, — Локи загадочно улыбнулся и откинулся на кровать, подложив руки под голову. Сидеть наедине со следами своей несдержанности было ещё хуже, чем наедине со своей слабостью. Возвращаться в каюту не было никакого желания. — Помнится, ещё вчера ты терпеть не мог моё общество и считал его пыткой, а теперь не можешь оставить меня в одиночестве, — осознав, что всё равно ничего не добьётся, Сиф сменила тему. Приходилось подпирать стену, хотя очень хотелось спихнуть Локи и самой, наконец, прилечь на мягкую подушку. — Надо признать, ты немного поумнела с последнего нашего разговора, твое общество уже терпимо, — глубокомысленно заключил маг, не открывая глаз. «И что мне мешает?» — мелькнуло у неё в голове. Но стоило протянуть руку к дверной ручке, как та распахнулась сама. Уолсон, стоявший в проходе, болезненно странно взглянул на Локи, но ничего не сказал. Их обход кончился на удивление быстро, хотя, может быть, Сиф просто потеряла счёт времени, наслаждаясь горячим душем. И всё-таки эти пять минут отдыха на кровати могли бы принадлежать ей. Полный ненависти взгляд прожег Локи, но, к несчастью, лишь фигурально. — Нужно идти, пока путь до ядра свободен, — Уолсон пропустил воительницу и отвёл взгляд от холодных глаз её «друга», будто смотревших в самое сердце, знающих каждый его потайной уголок. Локи незаметно пошевелил пальцами, заглушая еле слышные рыдания за стеной, и вышёл следом. Щенячьи глаза Уолсона при взгляде на него сменились на хмурое неодобрение, но это даже забавляло. Ревнивый смертный, нашедший идеал в великой воительнице далекого мира… Локи фыркнул, но ничего не сказал. Уже знакомые коридоры сменяли один другой, уводя их вглубь корабля. Камера за камерой на мгновение останавливала свой бег, чтобы продолжить запись пустующих переходов и помещений. Поначалу Сиф удивлялась, что по пути им не попалось ни одной живой души, но Уолсон объяснил это напряжённой ситуацией после инцидента. Теперь народу на корабле стало не хватать, а меры безопасности ужесточились — ходить в одиночку и без надобности — читай, прямого приказа капитана — не разрешалось. Сиф буквально кожей чувствовала напряжение мидгардца, шагающего чуть впереди, и молчание было ей в тягость. Молчание всегда означало конец чего-то. Конец рассказа, конец беседы, конец чьей-то жизни. Молчание всегда стояло на похоронах. В её жизни это всегда были похороны любви. Гнетущая тишина заполняет каждый уголок пространства. Тянется длинными лапами и извивается, словно сотканная из промозглого тумана. Липкие пальцы теребят душу, царапают, не дают проглотить ком в горле. Она стоит прямо, боясь шевельнутся, боясь дотронуться. Тёмноволосый мужчина перед ней сурово склоняет голову. Бальдр знает. Знает всё, чего она не хотела рассказывать. Знает, что гнетёт её душу. Знает и принимает. С тяжёлым сердцем, с холодным вздохом… с пламенным гневом в душе. Она хочет разорвать тишину, хочет коснуться его плеч, хочет впиться поцелуем в сомкнутые губы. Но ложь разъедает её собственное сердце. Легко забыться и отдаться. Сложно смириться и полюбить. Тяжёлая створка двери распахнулась, пропуская их к ядру и оставляя по ту сторону воспоминания. Уолсон на прощание протянул руку для рукопожатия, но когда Сиф подала свою, он не сдержался и поцеловал нежную кожу запястья. Она заставила себя не обращать на это внимания и улыбнулась ему с печальной искренностью. — На этот раз, мэм, не возвращайтесь, — он улыбнулся в ответ и закрыл дверь за спинами асов, на сей раз не удостоив Локи даже взгляда. Сиф уже привычным жестом обхватила грудь неожиданно молчаливого Локи. — Может, хотя бы расскажешь, чего мне ожидать? Что делать в «твоём» мире? — она не особенно надеялась на вразумительный ответ. — Ничего. Просто доверься мне и помни об этом.***
Солдаты без устали обыскивали коридоры корабля. Капитан не оставил помехи на камерах без внимания, хорошо помня, чем это закончилось в последний раз. Никто не решился перечить, хотя многие приняли подобное поведение за паранойю. Странные гости, спасшие корабль, давно уже ушли в свой родной мир, не было причин им возвращаться сюда. Но «кирпич» был об инопланетных гостях другого мнения. Впрочем, ни одна из команд так ничего и не обнаружила. Только из комнаты младшего сержанта доносились слабые всхлипы, но выламывать дверь никто не решился. Что взять с женщины? Небось рыдает над какой-нибудь космооперой…