***
Джейн устало смотрела на Тора, расхаживающего по комнате. Ей уже порядком надоели его нервные похождения, беготня туда-сюда по дворцу. Пока Тор в очередной раз выяснял, что случилось с его братом, ей приходилось сидеть в покоях, словно пленнице. Джейн и в прошлый раз не понравилась такая роль и такое обращение. В Асгарде, несомненно, было красиво. Город блистал золотом, из открытого окна доносился птичий щебет и смех асов. Голубое небо то и дело омрачалось тучами, хотя Тор старался сдерживать себя и погоду. Но Джейн здесь были не рады, и более того, она была здесь чужой. Никому не нужная смертная, смотрящая на все чудеса с открытым ртом, вызывала лишь недоумение и перешептывания. На глаза Всеотцу и вовсе лучше было не попадаться. Джейн знала, что лишь сын сдерживает его от обвинения её в смерти любимой Царицы. Она не пробыла здесь и двух дней, а уже отчаянно хотела вернуться обратно в родной мир, где всё было понятным и простым, где можно было заниматься любимым делом, где не было этих пристальных взглядов, где не было… Тора? Его мельтешения лишь нагоняли тоску на сердце. Джейн вообще не понимала, зачем он притащил её за собой. Только лишь страх оставить её и потерять снова? Но она не могла вечно таскаться за ним по мирам. Жизнь и без того коротка, столько нужно успеть... — Верни меня домой, — она сама не поняла, как эти слова вырвались на волю, но отступать было некуда. — Домой? — Тор непонимающе оглянулся на неё. — Но Асгард и твой дом тоже. — Нет, я хочу домой. На Землю, — повторила она уже увереннее. — У меня есть своя жизнь, я хочу её прожить. У меня нет тысячи лет в запасе, пока ты ищешь брата и свою подругу. И… я устала, — она выдохнула и уронила голову на руки. — Верни меня домой. Крупные капли дождя забарабанили по золочёным крышам домов. Раскаты грома заставили испуганных пташек прижаться ближе друг к другу. Асы спешно возвращались под крыши домов, гадая, что случилось с обычно мирным небом Асгарда. Блеск Бифрёста и сверкание молнии разорвали тёмное небо.***
Свет больно резанул глаза, заставил Сиф снова зажмуриться. Она тяжело выдохнула и попыталась перевернуться на бок. Голова, и без того гудевшая, теперь раскалывалась от каждого движения. Сиф ощупала затылок, но крови не было. На руках и ногах прибавилось синяков и ссадин, но это были сущие мелочи. Беглый «осмотр» показал, что она осталась цела и почти невредима, хотя падение с высоты птичьего полета предполагало обратное. Горло пересохло и саднило. На губах чувствовался металлический привкус. Она снова перевернулась на спину. Над головой опять смыкались кроны деревьев, правда, теперь совсем не тропических, а обычных — хвойных и лиственных вперемешку. Птицы весело перекликались в ветвях, а голубое небо с плывущими облачками-барашками ласкало взор. Где-то справа зашуршали листья, и Сиф резко села, поворачивая голову в ту сторону. Тело отозвалось болью и темнотой в глазах. Спугнутый странный маленький зверь спешно улепетывал из кустов, перебирая лапками и смешно похрюкивая. Она облегчённо выдохнула и огляделась. Кругом был вполне обычный лес: по земле стелился ковер старых, ещё не перепревших листьев, молодая поросль тянулась за солнечным светом, под пнями и корягами белели шляпки грибов. Где-то в кустах копошились мелкие зверьки, может быть, такие же хрюкающие мыши-переростки. Сиф медленно поднялась, пытаясь найти взглядом какой-нибудь ориентир или, что было бы просто отлично, тело Локи. В голове медленно всплыло короткое и острое воспоминание. Его руки дрожат от напряжения. Он разрывает её объятия, но не дает ей упасть. Разворачивается в полёте, прижимая её к себе. Смотрит долгим, слишком долгим взглядом. И отталкивает. Бросает вниз. В бесконечную полосу зелени. С небес на твёрдую землю. Она задумчиво отвела взгляд. Сначала он говорит довериться ему, а в следующую секунду отталкивает, оставляя одну. Первое, что приходило на ум — он, наконец, нашёл способ от неё избавиться. Но почему-то после всего случившегося и сказанного ей уже не хотелось делать столь поспешный вывод. Она привыкла полагаться на чутьё, на то, что говорит ей сердце, и сейчас оно советовало не спешить. Сиф невольно сжала губы и нахмурилась. Холодные онемевшие пальцы коснулись шеи и наткнулись лишь на тонкую полоску поджившей корочки. Впереди меж широких стволов деревьев виднелся просвет, и она шагнула в ту сторону, справедливо заключив, что мыслями и думами проблему всё равно не решить. Ноги утопали в мягком ковре, лесные обитатели разбегались в стороны, привычно уступая дорогу большому и грозному существу. Где-то в чаще кто-то протяжно завыл, но Сиф, не оглядываясь, шагала вперёд, чуть прихрамывая на правую ногу. Отодвинув в стороны ветви, загораживающие путь, она, наконец, вышла на простор. Этот мир был прекрасен в своей наивной простоте и при свете яркого ласкового солнца. И он был обитаем. Вдаль протянулись вспаханные поля, на которых уже угадывались первые всходы. Где-то между смежными участками, разделёнными столбиками, угадывались домишки с яркими жёлтыми крышами, застеленными соломой. Вверх поднимался сизый дымок из труб. Слышались странные звуки, похожие на перебрехи сторожевых псов. Сиф медленно двинулась вниз по склону, решая, пойти ли напрямик через поле или пока что обойти обитателей стороной. С одной стороны, ей не помешал бы стакан воды. С другой — как бы не пришлось снова пускать в ход глефу. Рука невольно дернулась к боку и с облегчением нащупала рукоять. Сиф замерла на границе поля, не решаясь выбрать ни тот, ни другой вариант. — Эй! Ты чего тут делаешь? — гневный мужской голос сзади заставил её вздрогнуть и обернуться. От кромки леса к ней быстро приближался невысокий худощавый мужчина в простых холщовых одеждах и накинутом узком капюшоне. С его плеча свисала связка тушек каких-то зверей, а топор в руках недвусмысленно говорил, что здесь ей не рады. Сиф подняла руки, показывая, что не собирается причинить ему вред. — Чего делаешь, оборвашка? Хочешь своровать что-нибудь? — он замахнулся топором, но лишь для пущего эффекта. А заприметив на её поясе меч, и вовсе поумерил пыл. — Ну? Чего молчишь? Немая? — Я не воровка. «И не оборвашка», — добавила она про себя. Хотя взглянув вниз, поняла, почему мужчина так её назвал. Туника и штаны и впрямь были разодраны, измазаны кровью и имели весьма плачевный вид. — Я ищу… приют, на время, — запинаясь, произнесла она, не зная, какую лучше придумать легенду, но мужчина всё додумал за неё. — Беженка с Вестмарка, да? Что, солдатне там совсем не платят? — он опустил топор и подошел ближе. — Мне лишний рот кормить нечем, у меня жена на сносях. Но если будешь работать… — он задумчиво пожевал губу и покачал головой, — найду тебе кусок хлеба и место в сарае. — Я… Спасибо, — она кивнула, понимая, что лучшего варианта у неё пока нет. — Ты хоть работать-то умеешь? — он с сомнением посмотрел на её руки. Никакая грязь не могла скрыть нежной кожи и тонких пальцев. — Я много чего умею, — и это не было ложью. За долгие годы жизни приходилось и работать в поле, и прясть, и смотреть скотину. — Увидите. Мужчина посмотрел скептически, но ничего не сказал, прошёл дальше, призывая её следовать за ним. Пока они шли через поле, он говорил о беженцах, о том, как они тут всем надоели, как было бы лучше, если бы всех их погнали обратно. Потом переключился на соседский урожай и его дурнушку жену. Сиф старалась слушать внимательно. Не потому что ей были интересны всходы свёклы, а потому что нужно было узнать об этом мире сколь возможно больше. Вряд ли Локи стремился попасть сюда только из-за «отличного урожая брюквы в том обороте*». Домик фермера оказался низенькой лачугой, построенной давно, но добротно. Свежепостеленная крыша ярко желтела, оконца были выбелены, приятно пахло печёными овощами. Скрипящий порог первым известил об их прибытии. Мужчина отворил толстую дверь и вошёл в полумрак сеней. Откуда-то из глубин дома послышалась тяжёлая поступь. Полноватая дама вышла им навстречу, и добродушная улыбка на её лице быстро сменилась угрюмой миной при взгляде на незваного гостя. — Это ещё кто? Тебе что, городских девок не хватает? У тебя ребёнок скоро, а ты приволок это отребье! — накинулась она на мужа. Казалось, ещё чуть-чуть, и она его ударит. — Угомонись, Марта! Это беженка, — одного этого слова хватило, чтобы женщина успокоилась и внимательнее взглянула на Сиф. — Будет работать, а там, глядишь, заберут её или сама уйдет. Лишние руки тебе не помешают, — он указал на её выдающийся вперёд живот. — Ну и как тебя звать? — взгляд Марты нельзя было назвать дружелюбным, но по крайней мере, она не собиралась гнать её прочь. — Сиф, госпожа, — воительница склонила голову, сочтя, что почтительное обращение здесь будет уместнее, чем разговор на равных. — Госпожа, — та хохотнула. — Вот уж придумала. Я Марта, муж мой Коса. Ладно, на заднем дворе есть кадушка, поди умойся. Безделушку свою давай сюда, — кивнула она на меч. Расставаться с оружием Сиф не хотела, но понадеялась, что и так сможет за себя постоять. А хозяевам так будет спокойнее. Она расстегнула перевязь и отдала клинок Косе. Тот взвесил его на руке, одобрительно покачал головой и прошёл вглубь дома. Оставалось надеяться, что его не продадут на первой же ярмарке. — Ну, чего встала, как тёлка перед воротами? Иди, — Марта вытолкала её за дверь. Сиф обошла дом и действительно обнаружила кадушку с водой, затянутой зеленоватыми водорослями и мелким мусором. Она расплескала верхний слой, чтобы добраться до воды, умылась и взглянула на своё отражение в рябой поверхности. Вечно спутанные волосы, застрявшая листва, ссадина на подбородке, тёмные потеки на лбу… Она снова умылась, пытаясь оттереть грязь. Немудрено, что люди зовут оборвашкой. Она хмыкнула. В доме её ждала Марта, нетерпеливо стучащая ногой по полу. Она протянула Сиф стопку ткани, которая должна была стать её новой одеждой, и отправила переодеваться. Позволить «беженке» отдохнуть она даже не собиралась, сразу раздала поручения: перестирать свое тряпьё, нарвать в огороде гороха и лука, выполоть грядки на заднем дворе, взбить масло, перебросать навоз, чтобы не прел, а как закончит — они пойдут в хлев. Сиф переоделась в простое бежевое платье с красными узорами на рукавах и серые тканевые полусапожки, подвязалась поясом, спрятала броню и сапоги под мешок с зерном в коридоре и принялась за работу. Мышцы и синяки поначалу болели, но тело восстанавливалось, и боль вскоре забылась. Работа была ей привычна. Она родилась в небогатой семье, и всё детство её прошло в домашних хлопотах, а порой на полях. В перерывах между шитьём и уборкой, пастьбой лошадей и сбором немногочисленных посевов, она всегда находила время для упражнений с оружием. К воинской стезе приходилось пробиваться сквозь обязанности «настоящей женщины». Хотя её мать так никогда и не поблагодарила дочь за новое место, что они заняли в обществе. Из уличной торговки та превратилась в знатную даму. Её руки забыли, что такое щёлочь и тяжёлые корзины. Но взгляд оставался всё таким же — тяжёлым и осуждающим. Гнетущие мысли вскоре оставили её, и Сиф так увлеклась, что ещё наколола дров на дворе, прежде чем вернуться в дом и отчитаться. Марта странно на неё посмотрела, но ничего не сказала и повела в хлев. Скотины у фермеров было немного и вся какая-то странная. Половина длинного сарая была отведена говорливым толстым птицам, покрытым мехом, а не перьями. Во второй жили три кучерявые овцы с длинными хвостами-метёлками, и было место под животных вроде коров, но те были на выпасе. Марта указала, где перестелить сено, куда откидывать навоз и как правильно отбирать яйца у мохнатых несушек. Спать Сиф предстояло здесь же, в любом углу, какой приглянется. Когда вся работа была сделана, наступил вечер, на небе зажглись звёзды, а в домах — свечи. Сиф перетащила броню в сарай, спрятала под ворохом сена, прикопала так, чтобы не добрались вездесущие овцы. Прочая её одежда ещё не высохла, но завтра Сиф собиралась попросить иголку с нитками, чтобы заштопать прорехи и тоже убрать всё до лучших времён. До того момента, как её найдёт Локи. Или она найдёт его. И первый вариант ещё оставлял младшему принцу шансы уйти невредимым. Она улыбнулась собственной самоуверенности. Ей не было известно даже, в какой стороне искать… «Ты же хотела побыть одна», — пронеслось в голове. Холодная ночь окутала мир, за стенами что-то шуршало и скрипело, вдали выли и лаяли животные. Овцы облепили Сиф со всех сторон, прижимаясь к ней мохнатыми тёплыми боками. Она рассеянно поглаживала одну из них по длинной черной морде, пока не уснула глубоким сном без сновидений. *Оборот - год.