Глава 24
16 июля 2019 г. в 09:54
Сиф проскользнула в зал через несколько секунд после Локи, старательно делая вид, что никуда и не уходила. Знатные дамы и господа сгрудились у противоположной окнам стены и вели себя необычайно тихо, повернув головы в сторону помоста, будто ожидали чего-то. Часы в коридоре продолжали глухо звонить полночь. Кажется, это был седьмой удар. Сиф осторожно огляделась, пытаясь понять, в каком направлении исчез Локи, но сплошная чернота капюшонов и постепенно затухающие свечи не оставили ей шансов.
Взгляд вернулся к помосту, где стояла, воздев руки к потолку, Роксен и что-то шептала, судя по тому, как двигались ее губы. За ее спиной застыли два силуэта, в которых угадывались Рейз и «лысый». На восьмом ударе маятника они положили ладони на плече Роксен, так слаженно, будто были одним целым организмом. Сиф видела, как королева вздрогнула от их прикосновений и ее губы задвигались быстрее. Воздух вокруг нее пошел рябью, словно раскаленный на жгучем солнце, а во всем остальном пространстве замер и застыл, будто скованный.
Странный ритуал не прерывало ни одного звука, ни шепотка, ни шороха юбок, казалось, даже дыхание не должно было тревожить застывший воздух. Кожа на обнаженных руках Сиф покрылась мурашками, когда на девятом ударе беззвучно, но резко распахнулись огромные двустворчатые окна по всей длине зала. Легкая черная ткань за ее спиной взметнулась вверх, расправляясь, словно огромные крылья. Больше ни одна женщина в зале такой роскошью не обладала. Уголком глаза Сиф заметила пару завистливых взглядов, которые тут же вернулись к действу на помосте.
На десятом ударе затухли все свечи, то ли задутые ветром именно в этот момент по странному стечению обстоятельств, то ли потушенные магией для пущей эффектности. Глаза быстро привыкли к темноте, но Сиф все равно почувствовала себя еще более уязвимой. Темные силуэты людей вокруг двигались во тьме, расплывались и сжимались, постоянно меняя свои очертания, тусклый лунный свет был неспособен развеять странное наваждение. Неясное чувство надвигающейся опасности держало сердце в холодных тисках, ветер трепал тщательно уложенные Роксен волосы, в воздухе чувствовался странный запах жженого сахара.
Жженый сахар. Еле уловимый. Застывающий в воздухе густым сиропом. Запах магии. Она чувствовала его всякий раз, как Бальдр ворожил. Его руки мелькали в воздухе, губы шептали слова заклятий. Она морщила нос, когда запах становился невыносим. Проникал в легкие. Заполнял собой все пространство.
Ее доспехи носили на себе запах жженого сахара. Отголоски магии Бальдра. Его силу и его любовь. Куда бы она ни пошла, Бальдр следовал за ней. Запахом. Чувством. Прикосновением. Незримым присутствием. Вечным напоминанием.
Она ненавидела этот запах, въевшийся под кожу. Он тоже не выносил его, когда она стояла рядом. И жженый сахар сменился грозовым ветром и металлом.
Одиннадцатый удар будто вошел в сердце острием меча, жгучая боль в груди вспыхнула разгорающимся пожаром, и Сиф еле удержалась от того, чтобы вскрикнуть. Силуэты вокруг задвигались, задергались, начали извиваться, корчась от боли. Она схватилась за грудь, чувствуя, как корсет затягивается еще туже, пальцы сами собой ухватились за край ткани, пытаясь разорвать, отогнуть, ногти царапали кожу. Старые шрамы отзывались новой болью, будто снова раскрываясь. Сиф чувствовала, как к запаху жженого сахара примешивается запах паленой плоти, кислотный смрад и металлический вкус крови.
Все кончилось с двенадцатым ударом. Оглушительный гул ворвался в голову, изгоняя боль из тела, а темноту из глаз. Свечи вспыхнули вновь, чтобы сиянием озарить наползающую из окон черноту. Клубящееся чернильное облако медленно втягивалось в проемы, облизывая зал гигантскими щупальцами. Люди вокруг застыли в странных искореженных позах. Сиф невольно отступила назад, хмуря брови и силясь понять затуманенным алкоголем и болью разумом, чудится ей происходящее или нет. Часть свечей снова угасла, оставляя комнату в полумраке с редкими оранжевыми всполохами огоньков.
— Да начнется бал! — голос Роксен с помоста показался ей странно незнакомым и знакомым одновременно. Сиф бросила взгляд на королевское ложе и сглотнула подступающий комок тошноты от резкого движения головы. Фигура Роксен и ее «телохранителей» расплывалась перед глазами неясным мороком, и Сиф поспешила отвернуться.
Она словно видела все сквозь прозрачную красную ткань, брошенную на поверхность воды. Темные силуэты вокруг расступались, изменялись, вновь принимали человеческие черты, вывернутые руки вправлялись в суставы, заломанные пальцы возвращались на места. Зазвучала музыка, и Сиф зажмурилась от новой порции боли, которую причиняли громкие взвизги скрипки. Все вокруг словно ощущалось в разы более сильно, четко, громко. Она двинулась вперед, стремясь снова дойти до стола, опереться на него, найти что-то реальное и материальное в этом странном потоке свистящей музыки и липкой черноты, которая уже коснулась толпы.
Женщина слева обернулась к ней, обнажая острые, как башенные шпили, зубы в оскале. Сиф отстранилась, наталкиваясь спиной на мужчину, чье лицо покрывали опарыши, то и дело срывающиеся вниз на его грудь в богато расшитом камзоле. Спину там, где она коснулась его, болезненно кольнуло электрическим разрядом. Собеседник мужчины с безглазым выбеленным годами черепом тронул того за плечо, отвлекая от Сиф. Дама с длинными ушами и безгубой улыбкой схватила ее за руку, увлекая в общий хоровод под рвущую струны скрипку. Сиф чувствовала каждый толчок, каждое прикосновение в этом вихре кружащихся лиц и платьев. Обнаженные черепа, окровавленные раны, выпавшие глаза и звериные морды мелькали перед глазами, сливаясь в одну зловещую темную картину. Голова разрывалась от звуков, сердце от ощущений, легкие от нехватки воздуха. Она тонула в черном мареве, цепляясь глазами лишь за свет редких свечей.
Яркая вспышка света. Зажженная на подоконнике свеча. Она смотрит на неровное мерцание. Завораживающе теплое. Яркое и притягивающее. Золотисто-красное. Обжигающее, словно маленькое солнце крохотного мира.
В распахнутое окно врывается ветер, принося на своих крыльях мотылька. Она отстраняется, давая ему путь наружу. А мотылек летит на яркий притягивающий свет. Вьется. Кружится. Боится приблизиться, будто уже знает, как больно обжигает огонь. И все равно летит.
Черные обугленные крылья остаются на пустом подоконнике. Она затягивает в тугой хвост темные локоны.
Темнота и чей-то смех просили остаться, пойти с ними, но грохот от нового удара часов вырвал ее из забвения. Выдрав, наконец, руку из чьей-то цепкой хватки, Сиф поспешила прочь, стараясь думать, что все это лишь странный магический маскарад, а совсем не настоящие личины столетних магов. Черный туман путался в ногах, тормозил, затягивал, просил остаться, тело наливалось тяжестью, но она упрямо двигалась вперед, лавируя между попадающимися на пути, смеющимися и хохочущими магами, вьющимися в танце под странную болезненную музыку.
Недавняя пожилая дама, которую Сиф узнала лишь по платью, уже ждала ее, опрокидывая в себя бокал за бокалом зеленоватой жидкости, которой теперь был заставлен весь стол. Ее свиное рыло, искаженное в гримасе истерического хохота, странно задергалось, словно приветствуя.
— О, ты вернулась! — голос остался прежним, но казался таким же незнакомым, как голос Роксен. Слова утопали в слишком громкой музыке, и Сиф пришлось встать рядом, чтобы хоть что-то слышать. — Твое лицо такое прелестное, не то что у этих животных. Дай-ка потрогать…
Дама потянулась к ней рукой, кожа на которой обвисала клочьями и стекала на пол вязкой зеленоватой жидкостью. Сиф отстранилась, не давая ей прикоснуться.
— Я уже выбрала, с кем уйти, — она оттолкнулась от столешницы и спешно покинула неприятную компанию дамы, которая продолжала поглощать алкоголь.
Хохот Роксен с помоста врезался в уши, перекрывая даже музыку. Один невольный взгляд туда заставил Сиф поежиться и почувствовать себя почти обнаженной под взглядом пронзительных фиалковых глаз, смотрящих с огромной волчьей морды. Она заставила себя улыбнуться и кивнуть, прежде чем продолжить движение в вихре кружащихся пар.
Рядом с окнами почему-то было невыносимо душно и жарко, запах жженого сахара в воздухе был таким навязчивым, что Сиф схватила с ближайшего стола стакан и понюхала его содержимое. Резкий мерзкий и одуряющий запах алкоголя, смешанного с чем-то еще, ударил в нос так, что отбил все прочие запахи надолго, чего она и добивалась. Черный тягучий туман доставал ей до колен, она чувствовала, как он пробирается под юбки и щекочет лодыжки влажными легкими прикосновениями. Все надежды Сиф на каплю свежего воздуха и отсутствие кампании не оправдались. Зато отсюда было хорошо видно весь зал, утопающий во мраке, роскоши и похоти.
Танцующие пары то и дело сливались в страстных поцелуях, и казалось, для них нет различий пола и возраста. Знакомую пожилую даму уволок в свои объятия высокий статный мужчина, хохочущие юные девы страстно облизывали друг другу пальцы; череп, обтянутый бледной кожей, яростно впивался зубами в чьи-то губы. Сиф даже не сразу узнала в последнем Рейза, отличила лишь по плащу с капюшоном. Роксен не могла себе позволить отстать от подданных, и Сиф предпочла отвернуться и не смотреть, как рычание и вой разрывают громкую музыку, а тело королевы льнет к кому-то в беззастенчивом порыве. Откровенная притворная абсурдность происходящего, стоны и хохот, шум и грохот сводили с ума. Сиф никогда не думала, что страсть и секс можно сделать чем-то омерзительным, но кажется, все гости добивались именно этого.
Женщина с воробьиным лицом и глазами-камушками вынырнула откуда-то сбоку и попыталась дотронуться, но Сиф оскалилась, сама не понимая, откуда в ней этот животный порыв. Та отпрянула, глядя на нее чуть ли не в ужасе, и упорхнула в залу. Ее тут же кто-то подхватил на руки и в общий гул смеха добавился заливистый клекот. Где-то в толпе мелькнуло лицо Локи, а может, Сиф только показалось. Справа на стол упала женщина, разодрав черное лицо осколками бокала. На белую скатерть потекла ало-чернильная кровь. Мужчина, покрывающий поцелуями ее запястья, казалось, вовсе не заметил этого. Сиф отстранилась, но взгляд отчего-то удержала, наблюдая, как сквозь поволоку дыма, за черным туманом, поглощавшим двух любовников. Вместо мужской руки женщина сжимала костлявую культю, вместо его губ целовала темноту, языком сплеталась с острым щупальцем и подавалась навстречу пустоте. Такой же пустоте, что царила в ее глазах.
Она целует неумело. Как ребенок, который неумело лжет. Она чувствует вкус фальши на собственных губах и знает, что он чувствует его тоже. Его губы жаркие. Ее холодны от страха. Она убегает и хохочет таким же лживым смехом. Но ведь это всего лишь игра? Проигранное пари и неумелая ложь. Смех и осенние листья под ногами. Золотые, как ее волосы. На черной вязкой земле.
Поцелуи на губах и теле рассыпаются осколками. Ранят и полосуют. Вгрызаются в нежную кожу. Бальдр целует нежно, но ей кажется, будто она лежит на битом стекле. Она улыбается. Фальшиво. Искаженное отражение в осколке бокала рвет на части. Он улыбается так, будто любит. Она закрывает глаза и лжет.
Он целует мягко и медленно. Нежно и приторно. Она чувствует его вкус и запах. Каждое движение губ отдается сладкой болью. Каждый горячий вздох — слабостью. Каждый несмелый выдох — осознанием. Она отвечает нежно и торопливо. Несмело и неуверенно. Слишком искренно. Слишком странно.
Сзади что-то грохнуло, кто-то вскрикнул, несколько магов упали на пол. Сиф обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как растекается по полу лужа крови, испаряющаяся красным туманом. Туман собирался обратно в людей, а на запах смерти слетались все новые и новые любопытные, жадно лакающие взглядами лужу на полу. Часы пробили два ночи, обрушиваясь на всех присутствующих тяжелым гулом. Сиф захотелось опуститься на пол и остаться там, пелена перед глазами стала еще плотнее, прикосновения чужих рук еще ярче. Но она осталась стоять, не давая наваждению взять над собой вверх. Прогоняя остатки воспоминаний.
— Душенька, — голос Роксен был неожиданным, но по сравнению со всем прочим уже не вызывал трепета. Сиф послушно обернулась и позволила ей обнять себя. Прикосновения пальцев к обнаженной коже, казалось, вспыхивали огнем. — Ты не хочешь получить от меня поцелуй?
— Я могу уйти, с кем пожелаю, помнишь? — Сиф не знала, откуда в ней столько силы и как сквозь туман в голове она умудряется говорить спокойно и громко. Но заученные реплики вылетали сами собой. — Не хочу, чтобы наши отношения начинались так. Не хочу, чтобы это был всего лишь бал. Да?
Сиф смотрела на Роксен, но видела лишь размытую косматую шерсть и даже сквозь гул музыки слышала капающую на пол слюну. Когти впивались в спину и щеку. Запах свежей крови бил в нос.
— Мой птенчик, — дыхание Роксен коснулось щеки, руки сжали плечи Сиф, она грубо дернула ее и развернула к себе спиной. — Тогда кого ты выберешь? — глухое рычание резануло уши.
— Всегда тебя, — она почувствовала, как Роксен вздрогнула от неожиданности и выпустила ее из когтистой хватки. Сиф сделала пару шагов вперед, обернулась, делая вид, что хочет вернуться и прикоснуться сама, а затем отдернула руку и улыбнулась. — Но не сегодня. Сегодня мы все свободны, ведь так?
Роксен расхохоталась, волчья глотка, похоже, ничуть не мешала ей в этом. Косматая грива заколыхалась, когда она согласна закивала.
— Лети, мой птенчик! Лети до рассвета, — фиалковые глаза сверкнули двумя огнями.
Сиф отступила, наблюдая, как морда королевы расплывается в оскале. Только сейчас она почувствовала, как ей жарко. Хотелось проклинать и Локи, и его дурацкий план, но выбора не было. Она подняла бокал зеленоватой жидкости, который все это время держала в руке, отсалютовала Роксен и выпила залпом.