☾
В воскресенье Луи бездельничает до тех пор, пока не слышит, как открывается входная дверь. Зайдя в квартиру, Гарри выглядит удивлённым, когда видит, что Луи стоит у входной двери и ждёт его. — Всё в порядке? Томлинсон подходит ближе к нему. — Да, да. Я просто... ну, я хочу извиниться. Гарри закрывает дверь и хмурится. — Извиниться? За что? — На вечеринке, когда ты ушёл от меня к Зейну, я подумал, что ты делаешь что-то плохое. Я сразу обвинил тебя во всём, и я... — он прерывает сам себя, — Зейн рассказал мне правду. И я хочу извиниться за то, что сомневался в тебе. В смысле... знаю, звучит безумно, ты Демон, но в то же время совсем нет? Ты не ведёшь себя как Демон, и это... это здорово! Я просто, эм, запутался. — Всё нормально, Лу. Я не виню тебя за то, что ты ожидал от меня, что я буду вести себя так, как должен. — Не говори так, это стереотип. Ты Демон, но ты не ведёшь себя как Демон. Парень усмехается. — Луи, все Демоны ведут себя как Демоны. Может быть, я исключение, но остальные точно соответствуют стереотипам. — Но не ты. — Не я. Луи хочет спросить, почему Гарри отличается от других, но не успевает, поскольку тот снова начинает говорить: — Ты тоже прости меня. Томлинсон широко распахивает глаза от удивления. — За что? — За то, что ушёл от тебя, когда мы танцевали. Это было грубо. Луи придвигается ближе и обнимает парня, прежде чем успевает передумать. Гарри гладит его спину, и Томлинсон чувствует его тепло. — Всё в порядке, Гарри. Его голова лежит на груди Гарри, и в это время по коже последнего пробегает одинокая красная слеза, пачкая его щёку алым цветом и напоминая о монстре, каким он является на самом деле. Прежде чем Луи успевает заметить, он стирает с щеки кровь, вспоминая, что именно поэтому он не плачет.☾
— Гарри? Луи выходит из душа, когда парень стелет себе диван. — Да? — Я собираюсь спать, тебе нужно что-нибудь? — Нет, спасибо. — Хорошо. Тогда я сделаю чай и пойду. Через несколько мгновений Томлинсон слышит, как Гарри зовёт его. — Лу? — Да? — Это твоё настоящее имя? Луи? Возвращаясь в гостиную с чаем в руках, Луи с нежностью вспоминает свою фамилию и — в очередной раз — то, как много значит для него семья. — Да. Но моя фамилия не Трент, а Томлинсон. — Томлинсон? — Ага. Улыбка появляется на губах Демона. — Луи Томлинсон. Мне нравится. Сердце Луи не должно, действительно не должно стучать сильнее от того, как Гарри произносит его имя, практически мурлыча. Он решает немного сменить тему. — У тебя тоже другое имя? Парень кивает. — Они изменили мою фамилию, когда я стал Ангелом, и сейчас она осталась такой же. Но моё настоящее имя — Гарри Стайлс. — Звучит отлично. Луи совсем не врёт. Это словно имя персонажа из книги или вообще какой-нибудь известной поп-звезды. Это имя кого-то важного, того, кого ты никогда не забудешь. Луи в этом не сомневается. — Определённо подходит мне больше, чем Смит. Ничего оригинального. — Как и Трент, — он смеётся. — Кому-то надо обновить список популярных фамилий. — Однозначно. Луи мягко ухмыляется. — Ладно, увидимся утром? — Да, спокойной ночи. Томлинсон направляется в свою комнату и останавливается по пути. — Эм, Гарри? — Да? — Может... может, ты хочешь лечь со мной? Диван, наверное, не очень удобный, тебе бы не помешала нормальная постель. — Оу. — Не важно, забудь. Когда он второй раз пытается уйти, Гарри встаёт с дивана и останавливает его за руку. — Да, мне бы этого хотелось. Если ты не против. — Я бы не предложил, если бы был против. — Тогда хорошо, — отвечает Гарри. Его зелёные глаза горят. В комнате Томлинсона они ложатся на кровать с разных сторон и в итоге оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга. В воздухе между ними чувствуется напряжение. Луи закрывает глаза, пытаясь заснуть. — Спокойной ночи, Лу. — Спокойной ночи, Хазза. Томлинсон слишком устал, чтобы понять, что он неправильно произнёс имя, но, судя по тому, что Гарри лишь двигается ближе к нему, тот не возражает. Когда их окутывает тишина, Ангел счастливо засыпает, чувствуя тепло Демона.☾
Так же небрежно, как остальное время в жизни Луи, проходят ещё три недели. Да, Луи и Гарри — разные, но его привязанность к Демону, кажется, достигла максимума, и он не знает, что ему с этим делать. Похоже, Стайлса тоже постоянно беспокоит что-то. Шатен видит проблески волнения в его глазах, но может лишь молиться, чтобы Гарри не ушёл от него посреди ночи. Расстояние между их телами, когда они ложатся спать, убеждает его в том, что Гарри может уйти. Что Луи проснётся, а Гарри исчезнет. Но, когда солнце восходит, а парень по-прежнему лежит рядом, Луи благодарен за ещё один день вместе.☾
— Мне без разницы, какого размера её грудь, главное — какого размера её сердце, — говорит Найл во время обеда в четверг. — Ни, о чём ты? — спрашивает Луи. — Я имею в виду, что да, здорово, когда девушка хорошо выглядит, но мне важнее, когда она заботливая, нежная и всё такое. Зейн смеётся. — То есть ты хочешь сказать, что тебе нравится Эмма не из-за внешности, а из-за её личности? Я прав? — Да! Спасибо за понимание, Зи, а то эти придурки не знают, чего хотят настоящие мужчины. — Эй! — возмущается Томлинсон. — То, что мне не нравятся вагины, не значит, что я не знаю, чего хотят настоящие мужчины. — Прости, я не это имел в виду. Я говорил о зрелости, а не об ориентации. Лиам и Гарри смеются над его словами, и последний говорит: — О зрелости? Ты пытаешься сказать нам, что ты более зрелый, чем мы? Найл фыркает. — Да! Вытирая с глаз слезинки, Лиам добавляет: — О, хорошо, приятель. Очень хорошо. — Да ну вас нахуй. Я в библиотеку. Хмурясь, Найл выходит из столовой. — Ну, такого я не ожидал, — шутит Зейн. Луи кивает в знак согласия. — Да уж. Что на него нашло? В этот раз отвечает Гарри: — Я думаю, дело в той девушке, Эмме. Возможно, она сказала, что ей нравятся зрелые парни, и Найл пытается произвести на неё впечатление. — Это похоже на правду, — произносит Малик. — Луи? Не хочешь пойти на урок пораньше? — Да, конечно. Они прощаются с Гарри и Лиамом, после чего уходят из столовой. Зейн подходит ближе, чтобы по пути они могли поговорить. — Итак, я хотел, чтобы ты узнал первый. У меня завтра собеседование в художественной школе. — Да ладно! Зи, ты серьёзно?! — Да! Я так волнуюсь. Мои родители ещё не знают. Лиам сказал своей маме, что моя семья уехала из города, поэтому она придёт. И Лиам тоже, конечно. — Вау. Я очень горжусь тобой. Не о чем переживать, ты им понравишься. Ты же великолепен. — Спасибо. — Я так понимаю, ты ещё не рассказал им о Лиаме? — Нет, но собираюсь в ближайшее время. Мама Лиама сказала, что я смогу остаться у них, так что я больше не боюсь. И мы с Лиамом посмотрели, сколько я буду получать, если меня возьмут, и в таком случае я не буду зависеть от их денег. Я наконец-то становлюсь тем, кем хочу быть, и меня больше ничто не сдерживает, понимаешь? — Я не знаю, что ты чувствуешь, ведь мне никто не говорил, что я не могу быть тем, кем хочу. Но, думаю, это удивительно. — Ты прав, Луи. Это, блять, удивительно. — Я рад за тебя, — говорит Томлинсон, обнимая друга. — Есть ещё хорошие новости, или я могу начинать завидовать прямо сейчас? Зейн усмехается, когда они отстраняются друг от друга. — Ну, я ещё не сказал Лиаму, но я люблю его. — Любишь? — Да. Всё моё сердце чувствует это. Я хочу ему сказать, но боюсь, что ещё слишком рано. — Зейн, для любви нет сроков. Тем более Лиам влюблён в тебя уже несколько лет. — Думаешь? — Да. Скажи ему. Тебе не о чем беспокоиться. — Спасибо, Луи. Ты один из моих лучших друзей, правда. Я чувствую, что могу поговорить с тобой о чём угодно. — Ты тоже мой лучший друг, Зи. — О, кстати, — он игриво шевелит бровями. — Как дела у тебя и Гарри? — М? — Ты можешь продолжать отрицать, но мы всё видим. Ваши отношения изменились в лучшую сторону, но твой взгляд говорит о ещё кое-чём. Так... когда ты собираешься признаться ему в своих чувствах? — Зейн. — Луи. — Я... я... уф! — Томлинсон останавливается. — Я собираюсь, ладно? Я многое чувствую к нему и даже не знаю, откуда это взялось. Но я ничего не могу сделать. Ты не понимаешь, Зейн. Дело не только в том, что Гарри нравится мне. Я не могу... я не могу сделать то, что хочу, иначе для нас могут быть серьёзные последствия. Зейн выглядит обеспокоенным после его признания. — Серьёзные последствия? — Да. — Послушай... я рассказывал тебе о своей семье. Несмотря на то, как они могут отнестись и чем будут угрожать мне, я всё равно ставлю Лиама на первое место. Именно это тебе нужно сделать. Послать всё, что стоит на твоём пути, и быть с тем, с кем хочешь. Если он этого стоит, забей на всю остальную фигню. — Думаешь, Гарри этого стоит? — Ну, тебе решать. Я думаю, что вы подходите друг другу, дополняете. — Но... как? Что мне делать? — Думаю, ты сам знаешь ответ, Луи. Зейн хлопает парня по спине и заходит в класс первый, оставляя его в коридоре. Луи хотел бы, но он не может признаться в своих чувствах. Это будет началом конца для них обоих. Нет ни одной возможности, что у них получится. Хотя Томлинсону хотелось бы этого. Хотелось бы побежать к Гарри прямо сейчас и всё ему рассказать, но он не может. Он сомневается, что парень вообще чувствует то же самое, так зачем разрушать всё то, что они создали вместе? Пока ничто не изменилось, Луи примет всё как есть. Это лучшее, что он может сделать.☾
— Привет, Лу, — доносится до Томлинсона знакомый низкий голос, пока он стоит около своего шкафчика. Он оборачивается и видит, как Гарри подходит к нему. — В чём дело, Хазза? Улыбаясь, Гарри опирается на шкафчик, чтобы поговорить. Однако как Луи должен слушать, если он не может отвести взгляд от тела парня, обтянутого одеждой? Он так близко, но так далеко. Луи хочет облизать каждый миллиметр его кожи, но... — Лу? — М? — Ты в порядке? — Оу, да, прости. Задумался. Стайлс протягивает руку и аккуратно убирает чёлку со лба Луи. Последний чувствует, как краснеют его щёки, которые буквально кричат о том, как он испуган и взволнован. Но Гарри продолжает: — Я говорил, что собираюсь погулять с Зейном после школы. Я, наверное, вернусь к ужину. Взять еду по пути? — Э-э, может, пиццу? Я не хочу сегодня готовить. — Да, конечно. Я напишу, когда буду возвращаться. Гарри уходит, а Луи продолжает стоять, размышляя о том, сможет ли он когда-нибудь нормально сыграть роль друга, если он не справляется даже с обычным разговором. Это сложнее, чем он думал.☾
Это первый вечер пятницы, когда у парней нет планов, поэтому Луи наслаждается просмотром сериала. Он должен делать что-то продуктивное. Должен, но не собирается. Уютно устроившись под тёплым пушистым пледом, спустя две серии он засыпает. Он просыпается лишь тогда, когда чувствует, как кто-то садится рядом и гладит его по волосам. С зевком он открывает глаза и замечает Гарри, смотрящего на него. — Я писал тебе, но ты не отвечал, поэтому я вернулся пораньше. Я, эм... — он нервно заикается, — я волновался. И забыл про пиццу, извини. Томлинсон садится, хмурясь. — Оу, нет, это моя вина, Гарри. Прости. Я не планировал спать, честно. Стайлс печально смотрит на экран. Луи не понимает, в чём дело, пока не замечает момент в сериале. Ангел улетает в небо. Да, он решил посмотреть про ангелов. — Гарри? Какая у тебя история? Ангельская история. Вздыхая, Гарри задерживает взгляд на экране. — Раньше я жил в Холмс Чапеле с мамой и старшей сестрой. Я был хорошим ребёнком, Лу. Я усердно учился, был самостоятельным, всегда помогал семье. Я даже начал работать в пекарне, чтобы обеспечивать себя. Но на самом деле я не то чтобы жил. Я просто существовал. В школе меня не замечали, но они и не лезли ко мне, так что это не плохо. Семья... они любили меня, но этого было недостаточно. — Гарри... Поворачиваясь к нему, Стайлс продолжает: — В одну ночь я не смог с этим справиться. Я хотел исчезнуть. Я пошёл к мосту и поклялся, что сделаю это, Луи. Но там была девушка с той же идеей, она стояла, склонившись над перилами. Я забыл, зачем сам пришёл, и сразу направился к ней, сказал не делать этого и что не таким способом должна закончиться её жизнь. Не знаю, как, но через несколько минут я уговорил её дать мне руку. Когда я помогал ей перелезть, каким-то образом я потерял опору и, ну... дальше ты знаешь. — Ого, ты серьёзно? — Да. Когда Небесный суд сказал, что мой поступок был очень смелым, я был потрясён. Они сказали, что я поставил чужую проблему выше собственной жизни и что я заслужил должность Ангела-хранителя, но я не чувствовал себя правильно. Я думал, что получил то, что хотел, однако на самом деле мне нужна была моя семья. Я сказал себе, что это мой шанс помочь тем, кто чувствует себя так же, как я, и, блять, Луи... я приложил все усилия. Я хотел, чтобы семья гордилась мной, даже если не знает, что я делаю. — Как же ты стал Падшим Ангелом? После этого вопроса Гарри замирает. — Я, эм. Я не уверен, что готов рассказать это. — Оу, ладно. Не говоря ни слова, Гарри встаёт с дивана, а Луи слушает, как тот идёт в сторону спальни. Он хочет пойти следом, но знает, что парню нужно побыть одному. Томлинсон возвращается к просмотру сериала только для того, чтобы не броситься к Гарри.☾
Через несколько часов после разговора Луи идёт в спальню, думая, что Гарри уже спит. Он уверен в этом до тех пор, пока, устроившись в кровати, не замечает красные глаза. — Оу, Гарри. Он совсем не думает, когда протягивает руку и касается кудрей парня. Когда Гарри начинает говорить, Томлинсон не ожидает этого. — Я был на задании. Я должен был помочь парню, над которым издевались. Защищать его от хулиганов, помочь завести друзей, помочь снова захотеть жить. Они отправили меня, потому что у него появились мысли о смерти, и они боялись, что он сделает с собой что-нибудь. У меня было два года на это. Но через год после того, как у него появились друзья, как хулиганы отстали от него, как отношения с мамой наладились, он всё равно сделал это. Он покончил жизнь самоубийством. Гарри всхлипывает. — Я был опустошён. Потеряв его, я немного сошёл с ума. Меня как будто осенило. Моей мамы не было, моей сестры не было, а теперь и его тоже. Я потерял их всех. У меня появилась ужасная, ужасная идея. Я подумал, что, если получится вернуть их обратно? Конечно, это всё исправит. Я пошёл к Демону, и посреди заключения сделки явился Небесный суд, — он вздыхает. — Это было... это было самое болезненное, что я чувствовал, когда мои крылья почернели. Они сказали мне, что заключение сделки с Демоном — непростительное преступление и что отныне я буду с ним. Они также сказали, что разочарованы во мне, что у них были большие надежды на моё будущее. Я никогда не жалел сильнее о своём решении. Когда они ушли, я заплакал и узнал, что Демоны плачут кровью. Тогда я в последний раз позволил себе это. — Это ужасно, Гарри. Не твой поступок, а их реакция. Я понимаю, что не стоило сразу идти к Демону, но они должны были дать тебе второй шанс. Они даже не выслушали тебя. — Луи, ты не должен защищать меня. Я знаю, что поступил неправильно. — Хей, — говорит Луи и берёт Гарри за подбородок, заставляя взглянуть на него. — Ты делал то, что считал нужным. Возможно, это было эгоистично, но ты не собирался причинять вред кому-то. Красно-зелёные глаза Стайлса широко распахиваются. — Лу... — Я действительно так думаю, Гарри. Ты не такой ужасный человек, каким кажешься. На самом деле ты замечательный. — Спа... спасибо, — изумлённо шепчет парень. Луи всё ещё касается лица Стайлса. Их губы в нескольких сантиметрах друг от друга — такая тонкая грань между тем, кем они являются, и тем, кем они могут стать. Однако Томлинсон убирает руку, прежде чем передумывает. — Хм, Гарри? — Да? — Ты сказал, что твои крылья чёрные? — Да, но в человеческом мире мы не можем их использовать. Они становятся татуировками на наших спинах до тех пор, пока мы не вернёмся в подземный мир, там они снова появятся. Совсем не как у Ангелов, вы можете использовать их в любое время. — Правда? — Ага. Не знаю почему, но Демоны не могут контролировать свои крылья. Мы как будто не связаны с ними. Ангелы чувствуют их, но, чернея, они словно умирают. Должно быть, когда-то давно кто-то использовал заклинание, чтобы в мире людей наши крылья почти исчезали. — Могу я... — неуверенно начинает Томлинсон, — могу я посмотреть на них? — На тату? — Да. Не сводя глаз с Луи, Гарри садится на кровати и снимает футболку. Он закусывает губу, будто сомневается, но уже в следующую секунду поворачивается, показывая большую татуировку чёрных крыльев на спине. Кончиками пальцев Томлинсон касается горячей кожи и обводит контур изображения. Он слышит тихий вздох, срывающийся с губ парня, и мысленно радуется. Трогая тату, Луи позволяет себе наслаждаться Гарри. — Красиво, — он неосознанно шепчет. Гарри оборачивается, смотря на него через плечо. — Лу? Могу я тоже увидеть твои крылья? Томлинсон тяжело сглатывает, чувствуя напряжение между ними, однако кивает в знак согласия. Он снимает футболку и заставляет свои крылья появиться. Он чувствует боль на коже, поскольку давно этого не делал. Как только крылья видны полностью, Луи взволнованно смотрит на Гарри. Двигаясь ближе, Стайлс осторожно касается перьев. По его телу пробегает невероятно приятное ощущение — это словно пальцы в его волосах. Пусть прикосновения нежные, Луи переживает, ожидая реакцию Гарри. Он заплачет, видя то, что потерял? Он будет злиться из-за того, что никогда не сможет получить обратно? Или он оттолкнёт Томлинсона, вспоминая, что они — полные противоположности? Не чувствуя ничего, кроме заботы со стороны Гарри, Луи расслабляется. Но, когда парень наклоняется ближе, его сердце бьётся быстрее, чем его крылья когда-либо могли летать. Одну ладонь Стайлс кладёт на щёку Луи, гладя большим пальцем. — Не прячь их от меня, Луи. Никогда, — шепчет Гарри, словно рассказывая секрет, который знают только они. Голубые глаза парня потрясённо распахиваются от ласки в этих словах, и к нему приходит осознание. Он его любит. Луи любит Гарри. Ангел любит Демона. Ничего не говоря, Томлинсон обнимает Гарри и укладывает обратно в постель. Стайлс не возражает, он лишь сильнее прижимается к парню, как будто бы без этого просто не сможет дышать. Когда они засыпают, их окружают белые перья. Даже во сне они связаны друг с другом.