***
Мидория звонит в дверь, и через пару секунд ей открывает запыхавшийся Киришима. — Привет. Ты быстро однако, проходи, — бормочет красноволосый. Изуку разувается, проходит в квартиру. Эйджиро снимает двухкомнатную квартиру один, и Мидория понимает, что парень снова получит от неё нагоняй за то, что вновь всё раскидал. — Опять всё раскидал, — бубнит девушка, красноволосый нервно чешет затылок. — Я собирался прибраться, просто отвлёкся, — пытается оправдаться Киришима, но Мидория знает, что тот как всегда забыл об этом. Изуку переодевает свой гольф на толстовку, на которой имеюся пару выжженых и красных пятен, Киришима печально наблюдает за ней из-за угла дверей. От него не укрывается то, что Мидория начала бинтовать тело ниже, и если бы он знал её соулмейта, он бы хорошенько набил ему рожу, пусть даже это был бы знакомый. Эйджиро скрипит зубами, тихо идёт на кухню. — Я готова, — Мидория видела его краем глаза, но возмущаться не стала, да и чего уж там стеснятся. На ней была синяя толстовка с чёрными шортами, на которых тоже были пара пятен. Киришима уже сидит довольный с пакетом на плечах и с ухмылкой смотрит на неё, хотя Изуку видела, как он хмурился минуту назад, она улыбается в ответ. Мидория осторожно перемешивает массу для осветления волос, которая имела специфический запах. — Никогда не привыкну к её запаху, — бурчит он. Мидория издаёт смешок. — Я начинаю. — Хорошо, — Изуку начала осторожно наносить массу на прикорневую зону волос, кисть в её руках двигалась ловко и быстро, но аккуратно. На самом деле натуральный цвет волос Киришимы — чёрный. А так как корни медленно отрастали, то со временем их приходилось осветлять и окрашивать. Парня редко можно было увидеть без его фирменной укладки, и девушка в который раз удивлялась стойкости и живучисти его волос. Чудо да и только. — Такс, а теперь засекаем время, — говорит Изуку, обмывая форму от осветлителя и снимая перчатки. — Быстро ты. — А что, плохо? — усмехается она. — Я этого не говорил, — бурчит он и со стороны он похож на большого ребёнка. Красные глаза наблюдают за её движениями, за тем, как она заводит таймер на телефоне, как заправляет выпавшую зелёную прядь за ухо. У неё были худенькие бледные руки с тонкими пальцами, и Киришима любил наблюдать за ними. И нет, он не фетишист. С тех пор, как он узнал про её цветы, парень боится коснуться лишний раз, боится ранить её по неуклюжести. В его глазах она сама как цветок: маленький, слабенький и нежный, боишься тронуть лишний раз, но несмотря на это она цепляется за жизнь. Изуку как-то обмолвилась о том, что это красные лютики, парень испытал тогда странное чувство, ведь он знал: лютики ядовиты. Они маленькие и их много, и Киришима знал, к чему это приведет в итоге. И он очень боялся, хоть очень редко испытывал это чувство, но эта ситуация вызывала в нём животный страх, и он ничего не мог с этим поделать. Эйджиро не понимал, как зеленоволосую можно ненавидеть. Вообще никак. — О чём задумался? — нежный голос выводит его из раздумий. — Да так, ни о чём, — ложь. Изуку бы не обрадовалась, скажи он правду, Мидория пару секунд смотрит на него настороженно, а потом улыбается. Так тепло и искренне, что все мысли вылетают напрочь из головы. Киришима не стерпит её утрату. Изуку открывает холодильник, и Эйджиро слышит с её стороны приглушённый вздох. Парень мысленно готовится к её ворчанию, наблюдая, как девушка проверяет урну. — Киришима, я конечно всё понимаю. Но на одной лапше быстрого приготовления ты так же быстро посадишь желудок, — Мидория хмурит бровки, но это выглядит столь невинно, что парень не принимает её угрозу всерьёз. Ну только если совсем немного прислушается. — Учту, — смеётся он, наблюдая как Изуку недовольно надувает щечки. — Когда смоем осветлитель, сходим в магазин за продуктами, — делает вывод она. — Э-э-эй! Я же буду выглядить нелепо! — возмущается он, хотя в душе понимает, всё будет как она скажет. — Будет тебе урок, — посмеивается она, выходя из комнаты. Парень выходит за ней. Сейчас у них будет время на уборку.***
Они выходят с магазина, в руках у Киришимы два пакета с едой, начинает смеркаться. Изуку идёт рядом, тихо бормоча о том, что приготовит ему на завтрак, обед и ужин. Парень не особо прислушивается к ней, просто улыбается во все зубы. Всё так, как и должно быть. И никак иначе. — Знаешь, тебе больше идёт такая причёска, без укладки, — говорит Изуку, парень внимательно смотрит на неё, ища подвох. — Я серьёзно. Возможно, он прислушается к её словам. — Ну посмотрим, — даёт он многозначительный ответ. Изуку кидает на него вопроситльный взгляд. Добравшись домой, Изуку подкрасила корни, а заодно и всю голову для освежения цвета красной краской. Затем девушка принялась шурудить на кухне, в первую очередь готовя ужин. А потом уже суп на завтрашний день и завтрак. Киришима ухмылялся, наблюдая за Мидорией со спины. Каждый раз когда она приходила, в доме становилось светлей и уютней, ну, а так же чище и было что поесть.***
На улице было довольно прохладно, как никак осень постепенно вступала в свои права. Изуку слегка поёжилась, сильнее кутаясь в лёгкую куртку. Что-то она немного не рассчитала погоду, несмотря что под курткой был лёгкий гольф. — Сильно замерзла? — интересуется Киришима, засунув руки в карманы. — Нет, всё нормально, — Изуку натягивает улыбку, хотя парень слышит, как у неё стучат зубы. Мидория редко показывает свои слабости, хочет казаться сильной, но Эйджиро знает, как ей порой тяжело держаться бодрячком. — Врёшь ведь, — скалится он, но совсем не так, как Катсуки — агрессивно. Красноглазый проводит рукой по волосам, всматриваясь в даль. — Ох, — на плечи Изуку опускается тёплая куртка Киришимы, в которой она утопает. — Не стоило, сам ведь замёрзнешь, — бурчит зеленоволосая, пытается снять куртку, но Эйджиро осторожно опускает ей свою ладонь на плечо. — Я в тёплой байке, да и мёрзну я редко. Ну, а если моя дорогая сестрица заболеет, то это будет очень грустно, — усмехается он. — Да ну тебя, — бурчит она, парень задерживает руку над её головой, желая взьерошить волосы, но резко одёргивает. Там цветы, а он не хочет сделать ей больно, так что он просто накидывает ей капюшон. — Эй! Киришима, ты что ль? — окликивают его. Этот голос он узнает из тысячи, только не это. Он видит шок на лице Мидории, который всё больше сменяется страхом. Он никогда не видел её столь напуганной. — Просто спрячься за меня и молчи, — шепчет он и оборачивается. На лице Катсуки как обычно блистает хищный оскал, и Киришима скалится в ответ. Вот уж кого он не ожидал встретить, так это Бакуго. Блондин сразу замечает хрупкую фигуру, что прячется за спиной Киришимы, и кривит лицо. — Не понял, эт кто? — сразу бъёт вопросом в лицо он. Ни тебе здравствуй, ни тебе досвидания, как обычно вспринципе, ничего нового. — И тебе не хворать, — парни жмут друг другу руки. — Чего это ты гуляешь на ночь глядя? — Такой же вопрос могу задать и тебе, — язвит Бакуго. Его красные глаза всё норовят заглянуть красноволосому за спину, узнать, кого же он там прячет. Что ж, всегда можно перевести тему и отвлечь его. — Оу, корни подкрасил? — Ага… — как-то сухо отвечает он, чеша затылок. Катсуки резко подаётся вперёд и обгинает друга, однако там уже никого нет, Киришима тоже напряжённо оглядывается вокруг. Что ж, может и к лучшему, что Изуку сбежала. Эйджиро вспоминает, что на ней была его куртка. В понедельник Киришима приходит немного простудившись, в тот же день получая элемент верхнего гардероба обратно.***
Телефонная трель отвлекает Изуку от своих мыслей, и девушка отвечает на звонок, на дисплее говорит имя Тодороки. — Алло? — Надо встретится, жду тебя у парка, — говорит он и отключается. Его голос взволнованный и растерянный, Мидория сразу же подрывается, скоро одевается и выходит на улицу. — Привет, что-то случилось? — спрашивает запыхавшаяся Изуку. Да, ей противопоказано бегать, но она просто разволновалась, редко когда можно было услышать Тодороки без его типичного холода в голосе. — Момо мой соулмейт, я в растерянности, — прямо говорит Шото, и девушка спокойно выдыхает, что не укрывается от его гетерохромных глаз. — Призналась таки, — шепчет Мидория, но парень улавливает её слова. — Ты знала? — Да, узнала на днях. Она очень волновалась по этому поводу, и я посоветовала признаться, — Мидория не вдаётся в подробности. — Вот как… ты подтолкнула… — холод вновь возвращается в его голос, он отводит взгляд в сторону, что не скрывается от её глаз. — Ты выглядишь опечаленным, — констатирует факт Изуку, парень вздыхает. — Это было… неожиданно. Я даже никогда не задумывался о поиске своего соулмейта. Да и Яойрозу… — Ты не рассматривал как родную душу, — продолжает за него зеленоволосая. — Да? — Верно подмечено, ты слишком хорошо меня знаешь, и ты наверняка знаешь, что я… — его прерывают. — Я тоже никогда не искала своего соулмейта, только чувствовала, что он в этом городе. И когда я меньше всего ждала, я нашла его, и в тот момент осознала, насколько сильна наша связь, что начала крепчать уже в детстве, — Изуку вздыхает. — И когда же ты нашла его? — хмуря брови спрашивает он. Изуку посмеивается. — С самого детства, но как соулмейта осознала в тот день, когда ты признался, — её голос звучит беззаботно, и даже не скажешь, что она говорит о человеке, из-за которого она медленно умирает. — Я бы мог предположить, что это Бакуго, — девушка напрягается, — но плющ обыкновенный не цветёт, а следовательно у его соулмейта зелёные глаза. А имя твоего мучителя ты сама не скажешь, — Изуку хмыкает. — Ты абсолютно прав. И всё же я советую тебе поговорить с Яойрозу, для неё это важно.***
— Мидория, я советую тебе не молчать, — вновь повторяет эту фразу Тошинори на каждом сеансе. Изуку на его слова ниже опускает голову. — Твоя мать платит за сеансы деньги, — а вот это была ложь. Инко хотела завершить сеансы, так как они не приносили никакого толка, но Тошинори заявил, что берёт её к себе на попечение, как чрезвычайный случай. Но от его голубых глаз не укрылось, как зеленоволосая поглядывает на него исподтишка. Интересно. Может хоть этот сеанс не будет уж таким бесполезным. — Бывает ли такое, что после осознания друг друга как соулмейтов не чувствуешь ничего? — неловко спрашивает она. Не для себя, для Тодороки с Яойрозу. Статьи в интернете толком ничего не дают, а вот спросить у того, кто специализируется на этом дорогого стоит. Мужчина вопросительно поднимает бровь, изучая её лицо. Он ожидал немного другого, но то, что она идёт на контакт, уже радует. — Это довольно редкий случай, — начинает он, стараясь заметить любые перемены в её лице, — это может быть связано с пониманием соулмейтов у самого человека, возможна какая-нибудь детская травма, связанная с этим. Некоторые навязывают себе это, думая, что раз связаны цветком, то должны быть вместе, и состредотачиваются на цветах, а не человеке, с которым связан. Так же может быть ошибочная связь, просто похожие цветы. Некоторые почти не способны чувствовать зарождающуюся связь. Причин много. А углубляясь в историю бывают дружественные связи, закреплённые цветком, который означает, что этот человек тебя не предаст. Можно ещё очень долго всё это рассматривать, но судя по твоему лицу, ты уже выделила для себя что-то нужное. Не так ли? — улыбается Яги. Как итог сеанса: Тошинори одолжил ей почитать одну из книг про соулмейтов.***
У Мидории была математика: но девушка то и дело поглядывала в спину Бакуго. У неё никак не могли вылететь из головы слова Тодороки про плющ у Катсуки. Интересно… где же он? Шото мог видеть его в раздевалке, хотя Изуку сомневается, что тот его пристально для этого рассматривал. Мидория непроизвольно вздрогнула от этих мыслей, представив эту картину. И всё же… где? Из одолженной книги Изуку узнавала некоторые особенности цветов, которые могут проявляться. И она приняла для себя решение, держать свои эмоции в сторону Катсуки под контролем. Цветок символизирующий Изуку — плющ. Он спокойно может задушить своего носителя, обкрутившись вокруг шеи, и его будет сложно сорвать, ведь тот впивается в кожу своими ворсинками. В основном проявляется одним листком. Бакуго, будто бы почувствовав её взгляд, оборачивается слишком резко для неё, и они встречаются взглядами. Блондин хмурится, и низ шеи будто пронзает выстрелом, Мидория резко хватается на неё рукой, поглаживает там кожу, пока распускается бутон. Изуку достаёт ладонь из-под ткани, на пальцах алеет свежая кровь. Девушка вновь поднимает взгляд и понимает: красные глаза всё ещё смотрят на неё. Она секунду смотрит, а потом одёргивает руку под стол и опускает голову. Изуку достаёт из портфеля обычные и влажные салфетки, просится выйти, а получив разрешение у учителя, пулей вылетает из класса под взволнованный взгляд Киришимы. В туалете как обычно прохладно, но девушке сейчас не до этого. Мидория осторожно снимает матроску и оглядывает новые цветы. Часть бинтов пропиталось кровью и это ничуть не радует. Она спешно моет руки, промакивает кожу салфетками, осторожно вытирает цветы влажными салфетками, стараясь их сильно не дёргать. В уголках глаз застывают бусинки слёз, пока она подпихивает цветы под бинты, а затем следует вздох облегчения. Твою ж… Она никогда к этому не привыкнет. Изуку вновь надевает матроску и выходит, направляясь обратно в класс.***
Мидория вновь себя спрашивает, что она здесь забыла. Ах да, встреча одноклассников со средней школы. Обычно такое не проводится, но уж так совпало, что класс очень сдружился. Кто-то поуходил в другие школы, но большинство осталось. Да, Изуку не любила большие скопления людей, но любила своих одноклассников. Вот только никто Изуку не сказал, что будет ещё и Б класс, а так же кто-то ещё, так как некоторые лица ей были не знакомы. Особняк принадлежал кому-то из родни Каминари, то ли двоюродных, то ли троюродных, Мидории толком не объяснили. Тревога стихала на некоторое время, стоило поболтать с кем-то из одноклассников. Минета вон почти не изменился, только подрос немного. — О-о-о! — воскликнул он, когда заметил её. — Не думал что ты придешь, — заулыбался он. — Выглядишь как-то болезненно, — подметил он. — Тебе кажется, — уверяет его Изуку, нервно посмеиваясь, — просто такое освещение. — Ну, ну… гляди мне. Было бы очень грустно потерять такую красавицу, — и девушка для себя подмечает: характером он тоже не изменился. — Иди ты, — улыбается она, прикрывая глаза. Минору смотрит на неё секунду, любуясь, и уходит к Каминари. Улыбка спадает с её лица и девушка вздыхает. Все такие радостные, живые, наслаждаются жизнью, а есть она — угасающий огонёк, что с каждым днём медленно меркнет. Мидория печально ухмыльнулась своим мыслям. Смирение. Изуку берёт сок в руку, делает пару глотков, немного морщится — кислый. Мидория закидывает в рот виноград, прикрывает глаза от нежной сладости. — Ну же, Изуку, не грусти! — к ней подходят Каминари с Киришимой, и первый закидывает ей руку на плечо. Зеленоволосая стискивает зубы, выдавливает улыбку. Эйджиро бесцеремонно скидывает чужую руку с её плеча, на что получает вопросительный взгляд Денки. Красноволосый стоял за её спиной, и поэтому она не видела, с каким недовольством смотрел парень на Каминари. — Каминари, а не расскажешь где тут туалет? — спрашивает она, вымученно улыбаясь. — Да, да, конечно, выходишь в коридор и там в конце найдёшь дверь, — объясняет ей Денки, ероша волосы рукой. — Спасибо, — и уходит. Нужная дверь находится быстро, и Изуку тянет ручку на себя. И её взору предстаёт не самая удачная картина. Там было два человека: Катсуки и какая-то девушка, у неё были светлые волосы с тонкими розовыми прядями, и Изуку успевает заметить, насколько плохого волосы качества. Кто-то явно не умеет пользоваться осветлителем. Руки Бакуго распологаются на её плечах, а её — зарылись в его волосах. Ох, и да, они целуются. — Ох… простите… — шёпот выходит громче чем хотелось, Мидория отворачивается и быстро уходит. Она не слышит, как блондин толкает девушку в стену, не видит как он выбегает в коридор. Что почувствовала она, увидев это? Ничего. А точнее пустоту в душе. Конечно, как она может сравниться с той красоткой, с её пышной фигурой… А хотя… Изуку плевать на неё, Катсуки даже просто на неё не посморит, без ненависти во взгляде. Что уж говорить о… Нет… Она должна держать свои чувства и мысли от негатива в его сторону. Мидория вспоминает слова из книги: «Зная имя своего соулмейта, своей ненавистью ты наносишь больший вред, чем просто ненавидишь того, кто тебе предназначен или же просто как человека, не зная что он твой соулмейт». Вдох… выдох… Не думай о нём… не надо. Девушка выходит в одну из комнат, которые предназначены для сна, подходит к окну, слегка отодвигает штору. По щеке прокатывается одинокая слеза, падая на подоконник, потом её догоняет ещё парочка. Изуку плачет тихо, без единого звука, стиснув зубы и прикрыв глаза, лишь слегка подрагивают плечи. Больно ли ей? Безусловно. Но боль душевная, не физическая. Девушка вновь мирится с неизбежным, что уж поделать, она истинный пацифист по жизни. Помочь другим, пусть и во вред себе — это тоже про неё. Минут через двадцать она успокаивается, охватывает себя руками. Сейчас комната описывает её как нельзя лучше, всё серое, нагоняющее тоску. Девушка вздыхает, стало немного легче. На плечи нежно опускаются ладони, и девушка наклоняет голову в бок, ложа её на одну из рук. — Эх, Киришима, как же я устала это этого, — шепчет она открывая глаза. Вот только в отражении стекла она видит не красноволосого, а Катсуки. Сердце камнем падает в пятки, и Изуку выпрямляется ровно по струнке, чувствует, как всё тело ледянеет, а в голове поселяется пустота. Бакуго сцепливает руки, ставит подбородок ей на голову, шумно вдыхает воздух. — Эх, Деку… — шечет он, — как же я тебя ненавижу, — и снова вдыхает запах её волос, а по её спине пробегают мурашки. — Тебе реально нравиться ходить с таким хвостом? — бубнит он, стягивая резинку с её волос. Мидория не сразу понимает, что у блондина заплетается язык, и она вспоминает, что на столе был и алкоголь тоже, видимо его принёс кто-то из старших. Правда это никак не улучшает ситуацию, пьяный Катсуки может натворить всё что угодно. До неё так же долго доходит, что ей распустили волосы. Парень медленно отходит назад, держа её поперёк талии и утаскивая с собой, садится на диван. Изуку сидит меж его ног и не двигается, спиной чувствуя размеренное дыхание Катсуки. Мидории страшно пошевелится, а Бакуго всё прижимает её к себе, в какой-то момент начинают гнуться и ломаться стебли цветов, и зеленоволосая пытается разомкунуть чужие руки, что деражат её крепким замком. Но что она может сделать своими маленькими ладошками против блондина? Правильно, ничего. Изуку вновь осознаёт свою беспомощность, от чего на глаза вновь накатывают слёзы. Он с ней играет, только уже более изощреннее. Она чувствует тепло его торса участком спины, где нет цветов. Мидория вспоминает время, когда они были маленькие и одного роста, а сейчас Катсуки вырос, нависает над ней как скала. И ей страшно. Страшно от того, как он убивает её своей ненавистью, а сейчас пугает своими действиями. Он просто пьян, успокаивает себя Изуку, а сердце стучит — наивное. Но зеленоволосая не доверяет ему, сейчас она доверяет здравому смыслу и разуму. Он может увидеть цветы в её волосах, и это пугает. Но там короткие стебли, но если бы она ходила с распущенными всё время, бутоны бы тянулись к свету, удлинняя стебель. Всё равно страшно. Катсуки поглаживает руками её живот, подлазит ей под майку. Кричать бестолку, в этой комнате хорошая звукоизоляция, а в соседней играет музыка. Мидория издаёт что-то наподобие писка, его руки горячие, а пальцы шершавые. — Каччан… пусти… — выдавливает она. Изуку чувствует себя загнанным в угол зверем, над которым потешаются и не дают сбежать. — Неа, — бурчит он, откидываясь на спинку дивана, одной рукой теперь держит поперёк груди, а второй ползёт выше. Он слишом резко притягивает её к себе, ведь до этого они сидели сгорбившись, и вновь ломаются цветы. И она чувствует, вновь пошла кровь, много крови. Мидория пытается встать, но парень с рыком притягивает к себе вновь. Больно. — Что… что ты сделаешь… когда найдёшь своего соулмейта? — спрашивает Изуку. Её уже давно мучал этого вопрос, и вот сейчас… почуму бы и нет? — Изнечтожу, — выдыхает он ей в ухо, и зеленоволосая забывает как дышать. Это явно не то, что она хотела услышать, даже близко не думала о таком ответе. Больно. Очень больно. Держись. Стисни зубы как обычно и терпи. Его рука натыкается на бинты, и парень хмурит брови, не понимая что это. Они трещат и ладонь натыкается на цветы. У Изуку что-то щёлкает, она начинает яростно дёргаться и вырываться, беря опору руками на диван. Бакуго ещё не отошедший от ощущения цветов под ладонью, случайно вырывает целый кулак цветов. Мидория истошно вопит, Катсуки зажимает ей рот рукой, другой, что с цветами, оборачивает вокруг груди. По её щекам катятся слёзы, больно, как же больно. Она извивается, но она слаба, всегда была, а бутоны и так высасывали все соки. На животе начинает хлестать кровь, а ощущение такое, будто всадили раскалённый нож. Зеленоволосая кусает его за руку, но парень, кажется, даже не чувствует этого. Дверь резко открывается и в комнату залетает Киришима, смотрит в её красные от слёз глаза, видит в них мольбу о помощи. Парень немедля высвобождает её от блондина, заводит девушку за спину. Катсуки подскакивает, его глаза горят огнём, начинается мордобой. Сбегаются люди, через какое-то время вбегают Каминари и Серо, пытаюся оттащить Катсуки. Ага, как же. Мидория зовёт Киришиму, раз за разом прося его прекратить. Боль отходит на второй план и девушка судорожно соображает, кулаки летают быстро, сейчас вообще что-то хрустнуло, и Изуку не успевает уловить, у кого. Кёка пытается её оттащить, но как-то слишком быстро бросает эту затею. — Эйджиро! — зовёт она его по имени, обнимая со спины своими ручками, выглядывая с его правого бока. Катсуки смотрит ошалело, удивлённо, а Киришима… Он смотрит на неё шокированно, а потом с испугом. Красноволосый хватает её за руку и покидает комнату быстрым шагом. — Прости… — слышит она. К ним подбегает зыпыхавшийся Каминари. — Хэй, если что, с меня потом новая простынь, — быстро проговаривает он, залетая в маленькую комнатушку, замыкает. Боль вновь даёт о себе знать с новой силой. Вся майка Изуку пропиталась кровью и прилипла к телу. Киришима резко снимает её, и зеленоволосая вскрививает — больно. На Эйджиро накатывает ужас, стоит только увидеть место, где вырвали цветы. Проглядывается множество маленьких отверстий, стоит ей провести там рукой, стирая кровь, как она начинает идти вновь. Мидория сама наскоро разматывает бинты, шипя через списнутые зубы, давясь слезами. Она падает на кровать, опираясь руками и коленями об одеяло. По телу проходит будто разряд, на теле вновь начинают расти цветы. Кожа бугрится, разрывается, выпуская маленькие красные бутоны, что быстро растут и распускются. Слёзы капают с её щёк, и она впивается зубами в подушку, мычит от боли. — Твою мать, — она видит по его лицу, что ещё немного и его сейчас стошнит. Кто ж знал, что до такого дойдёт? Парень садится рядом, на его лице перемешана тонна эмоций. Изуку видит, ему не приятно такое видеть. — Киришима… — Что? Что такое? — спрашивает он, смотрит на неё своими распахнутыми глазами красными глазами. Изуку вспоминает гневный взгляд Катсуки. Больно. — Киришима… — она сглатывает, а потом продолжает, —