foolishness

солнце почти спряталось за взлохмаченной беспокойными волнами линией горизонта, оставляя под мимолётными взглядами блуждающих по набережной прохожих лишь апельсиновую долю, кажущуюся совсем крошечной, если подставить под неё ладонь. последние ослепляющие лучи заставляли рыхлый песок, разбитые ракушки, обрамляющие контуры воды, и несколько баров неподалёку от пляжа переливаться ярко-оранжевым светом, из-за которого приходилось щуриться, имея желание взглянуть вдаль, на видневшиеся выступы суши с невысокими домиками и гигантским колесом обозрения. в это время на пляже было уже не так много людей, так как приезжим хотелось отдохнуть от солёной пелены на теле после дневного купания и развлечься с друзьями за бокалом алкогольного коктейля или наоборот, дома, в более уютной и непринуждённой обстановке. юте всегда было интересно наблюдать за снующими туда-сюда людьми, лёжа на медленно остывающем песке и выглядывая из-за груды камней около старого пирса. иногда он ловил себя на мысли, что было бы здорово, имей он возможность забираться в чужие головы и читать мысли случайных прохожих. вокруг юты всегда было огромное количество людей разных национальностей, в разной одежде, с разными причёсками, разным семейным положением и с совершенно разными лицами. он любил хвататься взглядом за какого-нибудь юношу или девушку и пытаться перенести чужие черты на валун перед собой кусочком угля, найденным среди песчинок и осколков гальки. отец и старшие сёстры с братьями никогда не поддерживали юту в его страсти к рисованию, а тем более — в желании чаще выныривать из-под тёмных глубинных вод, чтобы быть поближе к солнцу и странным двуногим, бесцельно снующим перед глазами и не внушающим никакого доверия. юта понимал, что есть те, кто с удовольствием бы поиздевался над диковинными существами, да и опасения всего русалочьего рода не могли быть беспочвенными, но ведь он всегда хорошо скрывался за удерживающими массивный пирс столбами и булыжниками, так что ничего плохо не случится, верно? ведь невозможно вечно жить под толщей монотонной воды, так что плохого в том, что ему просто хочется почувствовать на своей гладкой влажной коже прохладу ветра и увидеть мир под приветливым солнцем? и в этот раз, вновь сбежав после семейного ужина не к себе в комнату, а к песчаному берегу, по обыкновению спокойному и практически полностью пустому, юта складывал камешки в какие-то замысловатые фигуры и силуэты морских звёзд, пока ветер гулял в его уже высохших алых волосах, падающих на лицо, и покрытые мелкой, почти незаметной чешуёй уши. вдруг неподалёку показались чьи-то бледные ступни со слишком сильно выпирающими щиколотками. юта так увлёкся своим занятием, что даже не заметил, как кто-то решил подобно его примеру полюбоваться малиновым закатом и забрёл в ту часть пляжа, куда очень редко наведывались обычные туристы или даже коренные жители. тут было скучно и непримечательно, а деревянный мостик пирса был хлипким и ненадёжным, дно — усеяно острыми булыжниками и стёклами бутылок, поэтому купаться здесь тоже никто не изъявлял желания, именно поэтому отсюда юте было легче следить за жизнью на суше и оставаться незамеченным. юноша быстро отполз в сторону, к стене из грубых валунов, и аккуратно выглянул из-за неё: нежданный гость продолжал смотреть на свои ноги, лениво ступая по колючему песку, держа руки в карманах шорт, и, кажется, не обращал никакого внимания на всё происходившее вокруг. свободная белая футболка прилегала к бокам его тела и плеч под напором ветра, позволяя рассмотреть ключицы под широким воротом и переплетения ручейков голубоватых вен на предплечьях и сейчас скрытых тыльных сторонах ладоней. юта видел много людей за свою относительно короткую жизнь, но налюбоваться лицом этого незнакомца было миссией из разряда невыполнимых. казалось бы, ничего необычного, но вся его нескладная фигура с широкими плечами, узкими бёдрами и крепкими икрами была овеяна какой-то неповторимой аурой, которая скорее вызывала желание узнать характер этого молодого человека получше, чем соблазняла в привычном смысле. — эй! — юта ушёл в свои мысли так далеко, что даже не заметил, как человек уже несколько секунд неотрывно смотрел на него в ответ., но в его взгляде не было агрессии, цели причинить вред или убить, только удивление и заинтересованность. — кто ты и что ты там делаешь? ты следил за мной? поток вопросов свалился на ошарашенного юту слишком неожиданно, но дороги назад уже не было, а позорно сбежать он тем более не мог. кто знает, вдруг он видит этого юношу первый и последний раз в жизни? — может, тебе нужна помощь? — только когда незнакомец стал медленно приближаться к красной макушке, протягивая вперёд руку, юта пришёл в себя. — нет! стой на месте! то есть, всё хорошо, не подходи, — он активно замотал головой, так что пряди волос упали на его чёрные глаза, и пришлось убирать их назад мокрыми пальцами. парень недоверчиво нахмурился, но в итоге пожал плечами и остался на месте, садясь на песок перед навалом породы. вблизи он был в разы красивее, особенно, когда нервно сминал край своей футболки и кусал налившиеся кровью губы, так же рассматривая парня напротив. сказать, что эта ситуация была максимально странной и неловкой для обоих — ничего не сказать. — эм, ну, как тебя зовут? — после минутной паузы, когда только стрекота сверчков на фоне не хватало, вновь заговорил незнакомец. — я накамото юта, — юноша улыбнулся в ответ. — а ты? — доён. ким доён, — добавил молодой человек и опять покосился куда-то за булыжники. — так что ты там делаешь? русалок за хвосты ловишь? доён засмеялся, и юта тоже попробовал выдавить из себя что-то вроде усмешки, проводя рукой по своей переливающейся чешуе и пытаясь скрыть глянцевые плечи. — а ты что, веришь в них? — вдруг поинтересовался он и сразу же прикусил язык. доён неопределённо посмотрел в вечернее небо, на котором уже виднелись одинокие звёзды, и пожал плечами. — не знаю, — наконец он перевёл взгляд на юту и заглянул прямо в глаза. — наверное, было бы интересно узнать о жизни этих существ, если бы они были явью. — думаешь, они красивые? — думаю, они совсем не похожи на людей, — задумчиво протянул доён. — кожа русалок была бы очень скользкой, у них бы не было волос, а вместо обычных зубов — острые длинные клыки, чтобы разрывать пойманную рыбу и защищаться от хищников. красивые или нет, это уж как повезёт, — он пнул ногой лежавший неподалёку камень. — неужели русалки столь кровожадны? — юта слушал чужую теорию и выводил пальцем невидимые рисунки по мокрому камню, на котором поудобнее разместился, опираясь локтями о стёсанные волнами грани. — я думал, они питаются морскими водорослями и фитопланктоном. по-моему, было бы странно, питайся мы себе подобными — рыбой, — юта так увлёкся рассказом, что даже сразу не заметил, как проговорился. — ой… он мгновенно прикрыл рот ладошкой и пригнулся, прячась за валуном: — то есть, я хотел сказать… — мы? — доён, переспросив, не поменялся в лице, но, когда встал и уверенно обогнул природную чужую защиту, его глаза были сравнимы с практически идеальной окружностью. юта взволнованно грыз ногти, забившись в угол, пока пушистые волны подкатывали к нему и разбивались о тяжёлый хвост. доён медленно опустился на колени, сразу утонувшие в мокром песке, видимо, подумал, что это какой-то розыгрыш, и положил ладонь на ту часть, где у людей обычно находятся бёдра. испуганный юта под ним сразу вздрогнул всем телом и ударил крупными плавниками по воде, так что брызги разлетелись во все стороны и попали на парня рядом. доён отстранился на секунду, будто обожжённый, а после вновь подался вперёд, ощупывая и царапая талию и тазовые косточки существа. юта тихонько млел от этих сбитых, но безумно горячих прикосновений, а доён окончательно убедился, что хвост не был приклеен умелыми гримёрами, а являлся частью чужого тела. он снова, но уже трепетнее, разместил свою ладонь на хвосте и погладил. под розоватой частью видневшегося солнца чешуя на бирюзово-металлической коже переливалась всеми цветами радуги, блестела в капельках воды, и выглядело это зрелище поистине завораживающе. — я сошёл с ума? — доён оторвался от разглядывания хвоста, плавно переходившего в хрупкое тело, и взглянул на чужое лицо. красивое. совсем не такое, какое он приписывал своим воображаемым русалкам. — за буйки, наверное, заплыл, утонул или удар солнечный получил, — он невольно схватился за волосы. юта звонко рассмеялся и отрицательно замотал головой, заключая в своих ладонях доёновы мягкие щёки. — неужели ты лучше предпочёл бы такой несчастливый исход нашей встрече? — он снова улыбнулся во все тридцать два, обнажая дёсны и уже совсем не боясь рассекречивания своей тайны. доён накрыл рукой чужую. и всё-таки в одном он оказался действительно прав — кожа у русалок скользкая, но всё равно до мурашек приятная. юта приблизился ещё на пару десятков сантиметров и оставил невесомый поцелуй влажных губ у доёна под нижним веком. всё ещё шокированный юноша продолжал выпячивать на юту глаза, но тот вдруг с каким-то тихим ужасом во взгляде переключился на разглядывание последнего лучика на воде. казалось, юта что-то вспомнил или неожиданно осознал, что-то такое грустное, что вмиг опечалило и доёна, и до этого приветливую воду вокруг них. — мне нужно возвращаться, — произнёс поникший юта и отстранился от доёна, непроизвольно потянувшемуся руками навстречу сладкому голосу. — но завтра я буду вновь ждать тебя здесь, если ты пообещаешь прийти. помявшись какое-то время он добавил: — ты ведь пообещаешь? тяжело сглотнув, доён кивнул и попытался улыбнуться в ответ, но не был уверен, что юта увидел, в мгновение ока сливаясь с тёмной волной и исчезая под наплывшей пеной. утром доён подумал, что это был всего лишь слишком реалистичный сон, но как только огненный круг солнца приблизился к линии горизонта, он отправился к тому месту, где ему причудился необыкновенной красоты молодой человек с сильным хвостом вместо ног и редкой чешуёй по всему телу. но ни в тот вечер за грудой камней никого не оказалось, ни в один из последующих. доён мог бы давно махнуть рукой на эту затею, но что-то манило его с невиданной силой к юте, к его нежным ладоням и стеклянным глазам. со временем стало плевать на обратный билет домой после отпуска, на питьё и пищу, внешний вид и собственные естественные чувства. доён сутками не спал, гуляя по пляжу, звал образ с алыми волосами, надеясь, что хоть кто-то ему ответит. встреча с чудесной русалкой стала единственным его смыслом, единственной жизненной целью, и каждый раз, уходя домой ни с чем, доёна разрывало изнутри что-то невероятно болючее. лишь один раз ему показалось знакомое лицо глубокой ночью в тусклом свете луны и сразу же скрылось за пирсом. доён бежал к нему, не обращая внимания на гнилые доски, раздирающие стопы налипшие ракушки, острые края булыжников на мелком дне и чью-то порванную одежду, зацепившуюся за выступающие над водной гладью коряги. доён пообещал и он придёт, придёт прямиком в нежные ютины объятия и острые длинные клыки. тогда они всегда будут вместе, верно?