Зови меня

Лиза задумчиво осмотрела всех находящихся в помещении людей и нелюдей, чувствуя всю абсурдность ситуации. Чувство тревоги не отпускало её. Знакомство с настоящим Локи вышло не самым приятным. Тот винил в смерти других языческих божков Габриэля и якобы сдал того Асмодею из желания справедливой мести. Идиотизм, как по её личному мнению — если верить Винчестерам и их рассказу, единственной причиной произошедшего служила лишь вспышка гнева Люцифера, а никак не присутствие Габриэля — тот-то пришёл не за братом, а за братьями-охотниками… Тем не менее этот излишне жестокий и шустрый божок ещё и попытался претвориться Габриэлем в решающий момент, словно их так сложно перепутать — конечно же нет, пускай внешняя схожесть и была ощутима, Элизабет никогда бы не перепутала того, кто однажды протянул ей руку помощи. Это имя тебе не подходит. Мёртвые тела её уже давно не пугают, так что она спокойно принимает смерть Локи и его сыновей от рук Габриэля — это заслуженное возмездие, а не та бессмысленная месть, которую пытался воплотить Локи. В конце концов, тут действительно была их вина — отдать архангела сумасшедшему демону-наркоману было несомненно глупой идеей. Когда эта часть истории закончилась, Лизи даже не пришлось уговаривать Габриэля помочь Винчестерам, достаточно было одного факта наличия у него племянника-нефилима, поэтому они оказались здесь в такой странной компании. Винчестеры, Кастиэль, она сама, Габриэль, ведьма Ровена, что странно на неё посматривала, и Люцифер, который, собственно говоря, тут не совсем добровольно. В чём проблема договориться с ним, учитывая, что тот тоже должен быть заинтересован в том, чтобы вытащить своего сына из апокалиптического мира, Лиза не знала, впрочем и сочувствия к Дьяволу никакого не испытывала — если бы не хитрость Габриэля, тот действительно был бы мёртв от его рук. Используя благодать Падшего они планировали попасть в другой мир. А потом её решили оставить здесь, вместе с Ровеной и связанным Люцифером. Чудесно. *** Лизи скривилась, вынужденная заново выслушивать всё происходящее за эти сутки, пока их точно так же не оставили в Бункере Хранителей, будто бы Люцифер не подрался с Ровеной и не откинул ту в сторону, и не убил саму Лиз. Габриэль, словно что-то понимал, но, оглянувшись, так ничего не сказал прежде, чем исчезнуть в портале — они вообще почти не говорили, только о том, что собирались делать, словно прежней лёгкости в их общении не было. Элизабет понимала, что на самом деле стоило бы это сделать, просто поговорить, но для выяснений отношений сейчас было не время. Как только они остались в троём тишина заполонила комнату. Лизи знала, что это не надолго, но умирать ещё раз так бессмысленно она не планировала. Тем более, что Люцифер в любом случае будет пытаться пробраться в тот мир, и будет лучше, если тот в процессе не убьёт ведьму и её саму, обеспечив тем самым им всем очень долгий день сурка. Тем более, что Элизабет тоже хотела поучаствовать в спасительной миссии — слишком уж тревожно было на душе. Она не могла снова потерять Габриэля, не после всего, что произошло не так давно. Возможно, Кетч действительно прав — она эгоистка. Она дожидается подходящего момента, и прежде всё произойдёт снова говорит: — Не подходи к нему, — голос Лиз звучит твёрдо, и она не теряет своей уверенности даже тогда, когда ледяной взгляд Архангела пронзает её насквозь. Тот не выглядит особо удивлённым, лишь слегка раздражённым. Ровена выглядит напуганной слегка, самую малость, и похоже прекрасно знает о её маленькой особенности, поэтому не мешает. — Я ведь уже убивал вас обеих, верно? — вкрадчиво спрашивает он, но девушка лишь пожимает плечами. — Думаю, ты должен был бы помнить, если бы это случилось на самом деле, — пропела Лиза, осознание приходит быстро. — Архангелы чувствуют эту фишку, да? Откат во времени. Габриэль тоже знал, чувствовал. Случайно ли он был там, на том обрыве? — Мёртвый взгляд и знание событий. Тебя можно было бы спутать с Пророком, но на него ты не тянешь, девчонка, — хмыкает он. — Да, я чувствую откат. Интересно, почему до этого я не ощущал подобного? — он рассмеялся. — Мой братец нашёл себе интересную игрушку. И не боится, что я её сломаю? — О, заткнись, — она закатывает глаза. — Сможешь убить меня с концами, я даже поблагодарю тебя. Что собираешься делать, обеспечить нам вечный день сурка? — Там мой сын, — рычит он. — Я знаю, — спокойно соглашается она. — Поэтому мы пойдём туда, вместе. И если что пойдёт не так, ты знаешь, как откатить время назад. Уговорить Ровену было куда сложнее. *** Лизи не считала это предательством, хотя Винчестеры и смотрели косо, с укором. Габриэль выглядел так, словно её поступок был самой ожидаемой вещью на свете. Вокруг основали люди, собираясь в поход в другой мир. Но это местные, а пришедшие под видом помощи выясняли друг с другом отношения. Элизабет даже почувствовала себя лишней. Впрочем, так и было. — Не рисковать ты не умеешь, да? — слова Габриэля заставили её вздрогнуть. — Он бы все равно это сделал, — она усмехнулась. — Память о его попытках сохранила бы только я. Множество раз. Посмертно. Кажется, я обещала тебе, не убивать себя просто так. — Я уже наслышан о твоих подвигах, — он закатил глаза. — Ты наблюдал все это время, — с лёгкой улыбкой совсем не вопросительно произносит она, но в её глазах застыла грусть. Чужие слова не выходили из головы, вдруг она действительно даже не друг для него, а всего лишь диковинная зверюшка, загадка, которую было бы забавно разгадать? С другой стороны, тот был наоборот против экспериментов над её силами, более того, похоже скрыл её силы от других, насколько мог — это можно засечь только вблизи, причём случайно это смогли сделать только Хранители своей чудо-машиной, Падшему же пришлось убить её. — Да, — спокойно согласился он. — Ты ведь догадалась. Почему это так важно для тебя? — Ты действительно… действительно не понял? — она удивлённо вскинула брови, чувствуя одновременно и облегчение, и острое разочарование. — Даже предположений нет? Даже если не точную причину, но он должен быть способен назвать её. В конце концов она продолжает жить из-за него, жить, а не существовать, коль умереть она толком не способна. Сколько она себя помнит с того дня, когда она собиралась спрыгнуть с обрыва, чтобы всё исправить, он всегда был рядом с ней — неважно по правда или не, присутствуя непосредственно или только наблюдая. Она всегда знала, что может быть спокойна, ибо он придёт на помощь, пусть не физически, но хотя бы в тех его советах, что она запомнила навсегда. Удивленный без меры, Архангел замер, словно ему сложно было догадаться, но затем его взгляд озарился пониманием. — Я говорил не привязываться ко мне, — покачал он головой, и девушка подавила желание нервно рассмеяться. Будто бы у неё был настоящий, реальный выбор. Сложно не испытывать привязанность, когда тот настолько влез в её жизнь, что представить свою жизнь без этого чертовски сложно. То, что испытывала Лизи — она бы не назвала это просто привязанностью. Но признаваться в настоящей причине, в своих настоящих эмоциях, она не хотела. Если он и другом согласен быть со скрипом, то что говорить о чем-то большем? — Это моя жизнь, Габриэль, — тихо, но очень твёрдо сказала Элизабет. — И я сама имею право решать, кому отдавать своё сердце. От тебя же ответа не требуется. Последняя её фраза прозвучала неловко, потому что сказанное девушкой до этого было каким-то двусмысленным. — Просто будь осторожной, — просит он, и раздражение девушки исчезает. Всё-таки зря она так — Габриэль хороший друг. — Как мотылёк, летящий на свет огня, — мрачно пообещала она ему вслед едва слышно. *** Конечно осторожной она не была. Но в своё оправдание, она может только сказать то, что Габриэль тоже не был. Местный Михаил как детишек избил сперва Люцифера, а затем Габриэля, вот только последнего ещё решил приложить архангельским клинком прямиком в сердце. Крик девушки замирает в груди, когда Габриэль беспомощно застывает, насаженный на клинок, как на вертел, а из его раны начинает исходить яркий свет. Все жмурятся, боясь ослепнуть, но она продолжает смотреть, не замечая кинутого на неё взгляда Падшего, что не способен выполнить своё обещание убить её ради отката времени. Рука вцепляется в пистолет, сознание мельком выхватывает ухмылку Михаила, но она направляет оружие отнюдь не на него. Не зная, вернет ли Архангела откат, она торопится сделать это быстрее, чем свет, исходящий из Габриэля, померкнет. Пуля легко обрывает её жизнь. Открывает глаза она уже в лагере.