Соседи.

— Меня, кстати, Гарри зовут, — спохватился мальчик, уже войдя в знакомый, в общем-то, дом, в котором, тем не менее, уже почти всё изменилось.  — Карамон, — представился здоровяк, и был довольно резко оборван братом:  — Он слышал наши имена ещё в саду, — в голосе Рейста сквозило раздражение. — По крайней мере, твоё. Меня зовут Рейстлин, — продолжил он уже спокойнее. — Рейстом я позволяю себя называть только брату и сестре. Пойдём на кухню, а Карамон пока умоется после возни в саду, — добавил он, увлекая Гарри за собой. Идя за новым знакомым, Гарри лихорадочно пытался собраться с мыслями. Во-первых, его тревожила мысль о возвращении домой: вряд ли сестра мальчиков сможет усмирить гнев Дурслей. Во-вторых… Гарри никогда прежде не бывал ни у кого в гостях (не считая миссис Фигг). В школе он, конечно, знакомился с одноклассниками, но рядом всегда был Дадли, охотно объясняющий, что все, кому хочется познакомиться с Гарри поближе, переходят для школьной компании хулиганов в звание «боксёрских груш». И теперь мальчик просто не представлял, как он должен себя вести и о чём разговаривать с нежданными знакомыми. Кухня осталась на прежнем месте, только сменилась мебель, да исчез постоянный запах кошек и кошачьего корма. Рейстлин занял один из стульев, кивком предложив Гарри другой. Пришедший Карамон начал возиться у плиты. Затянувшееся молчание было прервано появлением сестры близнецов.  — Итак, — словно продолжая прерванный разговор, начала она, — можешь не беспокоиться о своих родственниках. После ужина я провожу тебя. Меня зовут Китиара, с моими братьями ты уже знаком…  — Гарри, — вновь представился мальчик.  — Твои родственники сообщили, — чуть криво усмехнулась девушка. — Мягко говоря, не лучшая семейка… Как ты у них оказался?  — Тётя Петунья — сестра моей мамы. Других родственников у меня нет, и после гибели родителей меня отдали им.  — Да, ты упоминал автокатастрофу… Это они тебе рассказали или ты сам помнишь?  — Они, — Гарри не нравилась тема разговора, но не отвечать было бы невежливо. — Мне было чуть больше года, сам я не помню ничего.  — Совсем? Мальчик покачал головой. До этого момента он редко думал о гибели родителей — лишь изредка, мельком увидев в каком-нибудь фильме автокатастрофу, задумывался, похожа ли она на произошедшую с его семьёй? А после мыльных опер, которые обожала тётя, иногда мечтал, что внезапно найдётся какой-нибудь ещё родственник (а может, кто-то из родителей окажется жив, просто временно потерял память) и заберёт его у Дурслей. Но мечты оставались мечтами.  — Иногда мне кажется, что там был зелёный свет… Наверное, от светофора, — неуверенно сказал он. Китиара кивнула и начала расспрашивать о местной школе. К концу ужина Гарри, незаметно для себя, рассказал практически обо всей своей жизни. О новых знакомых он узнал чуть меньше, но тоже достаточно. Во-первых, Китиара действительно была сестрой близнецов, но лишь наполовину — отцы у них были разные, фамилии, следовательно, тоже. Во-вторых, с ними живёт ещё и жених Китиары, сейчас улаживающий дела по работе, связанные с переездом. В-третьих, Гарри не ошибся — девушке едва исполнилось восемнадцать, а близнецам — десять. В четвёртых, дом они получили в наследство от какой-то дальней родственницы — Гарри так и не понял, кому миссис Фигг приходилась роднёй: Китиаре, близнецам, всем троим или жениху девушки. После ужина Китиара, помня о своём обещании, проводила Гарри. Дурсли встретили его молчанием, а Дадли вообще не было видно. Гарри подозревал, что после ухода соседки ему не поздоровится, но после ухода девушки дядя ограничился тем, что, больно схватив мальчика за руку, впихнул в чулан и запер дверь снаружи. …Как и предполагал Гарри, Карамон и Рейстлин Маджере оказались в его классе. Дадли с приятелями действительно несколько раз пытались подкараулить Рейстлина, но его брат практически всегда находился рядом. И, чтобы не растерять славу крутых ребят, банде Дадли пришлось отступить: Карамон справлялся с ними довольно легко. А поскольку Гарри старался держаться поближе к близнецам, его также оставили в покое. Рейстлин учился едва ли не лучше всех в классе. Он практически сразу усваивал любую информацию, а если что-то всерьёз интересовало — готов был проводить в библиотеке всё свободное время. Карамону учёба давалась в разы труднее: он учился даже хуже Дадли, что давало Дурслям лишний повод для гордости сыном и презрения к новым соседям. Впрочем, дядя и тётя Гарри весьма редко упоминали новых жильцов Тисовой улицы в разговорах. Тем не менее, каждые выходные Китиара, либо приехавший наконец её жених Танис, заходили забрать Гарри. Ночевать мальчик возвращался в дом Дурслей, где его всё так же запирали в чулане до утра — но не было случая, чтобы не отпустили. Несмотря на это, сам Гарри опасался отпрашиваться к новым друзьям, и, ложась спать в пятницу, частенько с ужасом думал, что будет, если соседям надоест возиться с ним. А накануне Хеллоуина случилось невероятное — пришедшая Китиара спросила, не позволят ли мистер и миссис Дурсль остаться Гарри на ночь у соседей. Да, именно в ночь со среды на четверг, посреди недели — что поделать, если праздник именно сегодня… Причём — и это восхитило Гарри больше всего — вопрос был поставлен так, что не предоставлял его родственникам возможности отказа. Боясь поверить собственному счастью, мальчик схватил пижаму (на пару размеров больше, чем следовало — как и все его вещи, она раньше принадлежала Дадли) и выскочил за дверь. Уже по дороге к соседскому дому он сообразил, что родственники и так не стали бы отказываться: они собирались не то устроить вечеринку для любимого сыночка и его друзей, не то отвезти Дадли на устраиваемый кем-то «вечер ужасов». В доме Рейстлина (почему-то Гарри про себя называл бывший дом миссис Фигг именно по младшему близнецу) не было никаких атрибутов праздника. Ни гирлянд из сухих растений, ни фигурок летучих мышей, и хозяева были в обычной одежде… Единственным указанием на Хеллоуин была тыква со свечой внутри. Тем не менее, атмосфера была довольно весёлой. Сначала Танис рассказал пару историй — не особо страшных, скорее, смешных. Затем Карамон устроил «театр теней», который Гарри уже видел несколько раз, но всегда был рад посмотреть ещё… А затем Рейстлин достал монетку.  — Знаешь, твой кузен не столько хотел узнать секрет моих фокусов, сколько забрать деньги, — сказал он. Гарри замер. Он совсем забыл вскользь брошенную дядей фразу, что соседский мальчик показывал фокусы. Рейстлин же спокойно продолжал: — Странно, ему явно выделяют на карманные расходы больше одного фунта, — с этими словами он легко подбросил монетку в воздух, а потом… Гарри иногда видел мельком фокусников по телевизору. Мельком — потому что стоило дяде с тётей понять, что именно он смотрит, как телевизор немедленно выключался, а мальчик закрывался в чулане. В доме Рейстлина, кстати, телевизоров не было совсем — да и не повторял мальчик те трюки. Он не заставлял монетку исчезнуть, чтобы вытащить из-за уха кого-то из присутствующих. Монетка, повинуясь движению рук Рейстлина, кружилась в воздухе, распадалась на несколько монет, образовывавших различные фигуры… Гарри не знал, сколько времени это длилось, ему казалось, что время совсем замерло… Но вот друг поймал одну из кружившихся в хороводе монет — и остальные мигом исчезли.  — А ты ничего не покажешь, Гарри? — неожиданно спросила Китиара. От неожиданности мальчик вздрогнул, а затем, смущённо посмотрев на неё, пробормотал:  — Я ничего такого не умею.  — Что ж, — немного помолчав, сказала девушка. — Видимо, моя очередь… Расскажу-ка я вам истории пострашнее детских сказочек Таниса… С чего бы начать? — она задумалась, либо просто сделала вид, а затем вновь заговорила: — Жила в одной деревеньке семья: муж, жена и ребёнок. Жили они тихо, внимания старались не привлекать, словно прятались от кого-то. Да и вправду прятались. От тёмного мага. Только самые близкие друзья знали, где та семья живёт. Но один из них оказался предателем. И выдал тёмному магу семью. Тот пришёл в дом и убил мужа, а затем жену, и ребёнка… попытался, да не смог. И пропал, развеялся, как дым… А светлые волшебники очень радовались. Они прославляли малыша, называя победителем злодея. Вот только благодарностью тому победителю стала жизнь вне сказочного мира. И до сих пор он не знает о своём величии, живёт, как обычный ребёнок, да не слишком-то счастливо. Что же будет, когда вернётся он в мир, который так отблагодарил его за спасение?  — Кит, — перебил её Танис. Гарри послышалось в его голосе предостережение. Девушка же лишь сверкнула на мужчину глазами и продолжила:  — А одна из сторонниц тёмного мага не поверила в его смерть. Она пыталась вызнать, где он, думая, что светлые держат его в заточении. И пытала другую семью. Они выжили, но сошли с ума, и ведьму заперли в темнице. Оттуда употребила она своё последнее колдовство: проникла в разум другой колдуньи, что свои способности отвергала и без магии жила. Ведьма той колдунье начала приказывать, чтобы искала её господина. Женщина бороться пыталась, но сил у неё мало было, а помощи не у кого просить, люди её уже давно сумасшедшей считали… А тут ещё и муж у неё погиб, оставив с детьми одну… Тогда пообещала тёмная колдунья, что в награду за помощь дети той женщины ни в чём нуждаться не будут. И та согласилась помочь, ради детей. Но слишком давно она магией не пользовалась, да и разум борьбой подточен был. Простейшее заклинание поиска произнесла — и не выдержала магической нагрузки, умерла, оставив детей сиротами. Вот так и бывает, если свой дар отвергать да кому попало доверять, — неожиданно закончила рассказ девушка. — А теперь спать все. Рассказы Китиары показались Гарри не столько страшными, сколько странными. Тем не менее, они не выходили у мальчика из головы, пока он укладывался спать: комната близнецов находилась на втором этаже, и там, помимо их кроватей, был довольно удобный диван. Улёгшись, мальчик ещё долго не мог заснуть.  — Рейстлин! — поняв, что сон не идёт, осторожно позвал он.  — Что? — спустя некоторое время отозвался друг.  — Как ты всё-таки делаешь этот фокус? Этому научиться можно?  — Можно, — Гарри послышалось, что мальчик смеётся. — И не только этому. Только я тебе показывать не буду. Сам научись. Легко сказать, подумал Гарри. Как можно научиться тому, о чём не имеешь ни малейшего представления?  — А где твоя сестра такие истории нашла?  — А что — страшно? — помолчав, спросил Рейстлин. Карамон, судя по всему, заснул сразу, едва добравшись до кровати.  — Не очень, — честно ответил Гарри. — Просто странные они.  — Это сейчас тебе не страшно, — пробормотал Рейстлин так тихо, что Гарри едва расслышал его. Гарри промолчал. Он заснул, и ему снился зелёный свет, который мальчик всегда связывал с гибелью родителей. Только теперь, почему-то, к свету добавился зловещий хохот. Проснувшись в поту, Гарри решил, что рассказы Китиары были не такими уж и нестрашными. А затем уснул вновь, и наутро даже не вспомнил о своём сне и ночном разговоре с Рейстлином. Осталась лишь досада, что друг не захотел учить его фокусам… Дни потекли, как обычно. … За этот школьный год Гарри оставался у соседей ещё дважды: на Рождество и Пасху. После окончания занятий Дурсли объявили, что Дадли поступает в «Воннингс», школу, которую некогда окончил дядя Вернон. Самого Гарри записали в самую обычную среднюю школу «Хай Камеронс». Расставаться с друзьями мальчику не хотелось, и он осмелился спросить у Китиары в свой очередной приход, куда она записала братьев — вдруг окажется, что также в «Хай Камеронс»? А если нет — вдруг ему удастся уговорить тётю перевести его в ту школу, куда отправятся братья Маджере? Но Китиара загадочно ответила: «Откуда письмо придёт», и больше ничего не добавила…