Соседи.

С вокзала до Тисовой улицы Гарри возвращался с Танисом, Рейстлином и Карамоном. Они ехали на такси — везти школьные чемоданы на автобусе было не слишком удобно, да и Букля привлекла бы много внимания. Танис сидел впереди, дети — на заднем сиденье. Клетку с совой Гарри поставил себе на колени.  — Я сообщил твоим дяде и тёте, что ты возвращаешься сегодня, поскольку заметил, что они не собираются на вокзал, — сказал Танис. — Оказалось, что ты не предупредил их, когда возвращаешься…  — Я… они не любят совиную почту, — промямлил Гарри. Он не хотел, чтобы Дурсли его встречали, тем более, он не хотел возвращаться к ним, и надеялся провести всё лето с друзьями. Но теперь ему стало понятно, что это, как минимум, невежливо. Не по отношению к дяде с тётей, разумеется. Просто Рейстлину и Карамону наверняка хочется пообщаться без посторонних, да и Таниса с Китиарой они давно не видели…  — Я предложил им забрать тебя, раз уж всё равно еду за Рейстлином и Карамоном, — продолжил Танис. — А заодно попросил разрешения тебе пожить у нас этим летом. Они не были против, но настояли, чтобы ты провёл пару недель дома. Желательно, никуда не уходя.  — Почему? — растерялся Гарри. Он-то думал, что Дурсли его и на порог не пустят, сразу отправив к друзьям.  — Чтобы остальные жители Тисовой улицы видели, что ты вернулся домой, и не сплетничали, будто приличная семья, коей, несомненно, являются Дурсли, спихнула тебя на соседей. По крайней мере, так мне объяснила твоя тётя.  — Как будто кому-то есть до меня дело, — фыркнул Гарри. — За все те годы, что я у них живу, никто из жителей Литл-Уингинга и не подумал заступиться, видя, как Дадли гоняет меня, или как я работаю круглый год во дворе…  — Тем не менее, спорить я не стал. Мы договорились, что все твои школьные вещи, включая Буклю, мы заберём к себе, на день рождения кузена ты отправишься к нам на весь день, а после дня рождения близнецов можешь вообще домой не возвращаться, — Гарри перехватил взгляд Таниса в переднем зеркале, и тот улыбнулся. — Сегодня седьмое, через три дня увидимся, ещё через неделю ты снова поселишься у нас. Согласись, не так уж долго ждать… Гарри вздохнул.  — А Китиара вернулась? Директор на прощальном пиру сказал, что все обвинения с неё сняты…  — Она прислала письмо, что нашла новую работу и пока не может приехать, — перебил его Рейстлин, толкнув локтём в бок, и тихо прошептал на ухо: — Следи за словами, водитель такси всё-таки магл! Гарри прикусил язык. Он совсем забыл, что обычные люди ничего не знают о волшебном мире. А то бы начал сейчас расспрашивать, связана ли новая работа Китиары с драконами! Конечно, водитель такси мог бы принять их разговоры за детские игры, но всё же осторожность не помешает. …Дурсли встретили его молчанием. Гарри прошёл в свой чулан под лестницей. Теперь, когда волшебных принадлежностей не было с ним, мир магии словно отдалился. Эх, почему он не сообразил вытащить из чемодана хотя бы мантию-невидимку! Накинул бы её, и ушёл к друзьям. Кто-то из соседей наверняка видел, как он вернулся домой, так что репутация Дурслей не пострадает. Вздохнув, он принялся наводить порядок: последний раз он был в чулане перед Рождеством, и с тех пор, видимо, тётя так и не заходила сюда — с потолка свисает паутина, а все поверхности покрыты слоем пыли. Удивительно, откуда она взялась в запертом помещении без окон! Три следующих дня ему было некогда думать о друзьях или тосковать о Хогвартсе. Дурсли завалили его работой, причём большинство поручений подразумевало нахождение на улице — вымыть дядину машину, подстричь газон и цветы, покрасить забор и скамейку у крыльца. Наверное, чтобы вся Тисовая улица видела: племянник Дурслей вернулся домой. Наконец, в день рождения Дадли, Гарри приготовил завтрак, с нетерпением ожидая, когда его отпустят. Дурсли пригласили друзей Дадли по начальной школе — то есть, трёх главных (после него) хулиганов Литл-Уингинга.  — Ребята из «Воннингса» живут слишком далеко, и не смогли приехать, — с сожалением воскликнула тётя Петунья, а Гарри подумал, что, скорее всего, у кузена просто нет друзей в новой школе. И улыбнулся, чувствуя своё превосходство, ведь, помимо живущих по соседству Маджере, он неплохо общался практически со всеми ребятами со своего факультета. Наконец, за полчаса до прихода гостей, тётя разрешила Гарри уйти.  — Гости пробудут до восьми, — заявила она. — Не вздумай явиться раньше! Но и не позже десяти: завтра Вернону рано вставать на работу.  — Тогда, может, я переночую у друзей? — предложил Гарри.  — Нет! — поспешно ответила тётя. — Не хватало мне пересудов среди сплетников… Всего три дня дома, и уже сбежал. «Какая разница, сегодня или через неделю?» — подумал Гарри, но вслух этого не произнёс. С Дурслей станется просто запереть его в чулане. Даже если Танис поинтересуется, почему вдруг Гарри не пришёл в условленное время — дядя Вернон вполне может просто захлопнуть перед ним дверь, ничего не объясняя. И почему его родственниками оказались именно Дурсли?.. Он выскочил во двор, не желая проводить в этом доме ни одной лишней минуты. Сейчас он увидится с друзьями. Первым делом вытащит из чемодана мантию-невидимку. Возвращаясь, он заберёт её с собой. Колдовать на каникулах запрещено, однако сегодня ночью — а также на следующей тоскливой неделе у Дурслей — он изрядно повеселится над Дадли. А ещё сегодня он напишет письмо Рону, и отправит с Буклей. Нет, два письма — второе Гермионе. Может, ещё и Невиллу написать? Сколько вообще писем способна унести волшебная сова за один раз? Занятый своими мыслями, Гарри внезапно ощутил, как врезался во что-то мягкое. Тряхнув головой, он огляделся, но ничего не увидел. Забор соседского дома был всего в паре метров. Гарри вновь шагнул вперёд, и вновь упёрся в невидимую преграду. Что-то не давало ему попасть к друзьям. Гарри обошёл дом со всех сторон, выставив вперёд руку. Сомнений не было: невидимая стена окружала жильё друзей со всех сторон. Но Танис ни словом не обмолвился, что их дом теперь защищён таким образом. Сам он наколдовать барьер не мог, Китиара, если верить его словам, дома не появлялась… И почему, зная о преграде, его не вышли встречать — если не сам Танис, то Рейстлин или Карамон? Неужели они забыли, что он должен прийти? Мимо проехал автомобиль, остановился у дома Дурслей. Из машины вышел самый близкий друг — точнее, главный подпевала — Дадли, Пирс Полкисс. За прошедший год он ещё больше вытянулся. Гарри увидел одетую в праздничное платье тётю Петунью, открывающую ему и его родителям калитку. Вернуться и просидеть весь день в чулане? Ну уж нет! Лучше он до вечера пробудет на улице, если попасть к друзьям не удастся. Но что же теперь делать? Попробовать до них докричаться? Но его крики услышит вся Тисовая улица — и Дурсли точно не простят такого привлечения внимания к тому, что в день рождения сына выставили племянника за дверь. Тётя обожала сплетничать обо всех — но не выносила, когда предметом обсуждения становилась её собственная семья. Гарри поднял с земли небольшой камень и, на удачу, кинул его в сторону входной двери — в окна целиться побоялся. Камень тоже натолкнулся на невидимое препятствие. А у мальчика возникло ощущение, что за ним наблюдают. Он не знал, сколько времени прошло. К дому Дурслей подъехало ещё три машины, раздавались крики Дадли и его друзей, бегающих по двору — Гарри отступил под сень ближайшего дерева, надеясь, что его не заметят. Он увидел, как кузен вынес на крыльцо новенький, подаренный родителями музыкальный центр — и с первыми звуками музыки дверь соседского дома наконец-то открылась. Гарри бросился навстречу Танису — и вновь был остановлен барьером.  — Я не могу пройти, — крикнул он, уже не опасаясь быть услышанным гостями Дурслей. Танис нахмурился, а затем пошёл ему навстречу. Однако, выйдя за ворота, он так же остановился у невидимой преграды — с другой стороны. И по его лицу Гарри понял — об окружающей его дом преграде мужчина не имел до этого момента ни малейшего понятия. Через несколько мгновений во двор выскочили Карамон и Рейстлин. Первый попытался пробежать сквозь преграду — и был не просто остановлен, но и отброшен на несколько шагов назад. Рейстлин же, протянув вперёд руку и наткнувшись на препятствие, внимательно огляделся по сторонам.  — Ты не заметил ничего подозрительного, когда шёл к нам? — спросил он. Гарри покачал головой. Он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил бы даже, будь преграда видимой, но признаваться в этом не хотелось. Карамон снова попытался прорваться сквозь барьер… и неожиданно у него получилось. Гарри посмотрел на пробежавшего мимо по инерции друга, а затем осторожно шагнул вперёд. Преграда исчезла. Гарри, опасаясь, чтобы она не восстановилась, мгновенно забежал на крыльцо.  — Что это вообще было? — выпалил он, заходя в дом. Но, прежде, чем ему кто-то ответил, позади раздался негромкий хлопок и, обернувшись, Гарри увидел прямо за воротами невысокую русоволосую женщину в мантии. Сомнений, что та является волшебницей, не было.  — Добрый день, — вежливо поздоровалась она. — Меня зовут Муфалда Хмелкирк. Могу я войти? Не следует привлекать внимания маглов.  — Проходите, — кивнул Танис, а Гарри ощутил внезапную тревогу. Вдруг это связано с Китиарой? Женщина держалась слишком официально для дружеского визита. Но, может быть, она здесь в связи с работой Таниса? Гарри понятия не имел, как тому приходят заказы на волшебные ингредиенты, так что вполне возможно.  — Я сотрудник Министерства Магии, из Отдела злоупотребления магией. Надзором было обнаружено, что на этой улице сегодня применили Щитовые Чары. Полагаю, вам известно, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание маглов, является серьёзным нарушением закона. Кроме того, напоминаю, что несовершеннолетним волшебникам запрещено…  — Подождите, — поднял руку Танис. — В Министерстве решили, что эти чары применил Рейстлин? И что же заставило руководство вашего отдела так думать?  — На этой улице зарегистрировано двое несовершеннолетних волшебников, — ответила Муфалда. Вытащив из складок мантии небольшой лист пергамента, она заглянула в него. — Рейстлин Маджере и… — на мгновение волшебница запнулась. — Гарри Поттер, — она вновь оглядела стоявших перед ней мальчишек, задержавшись взглядом на шраме Гарри, и продолжила: — Поскольку колдовство было совершено на улице, Министерство не смогло отследить, кто именно виновен. Именно поэтому вместо стандартного письма с предупреждением отправили разбираться сотрудника.  — В таком случае, можете передать своему начальству, что ни Рейстлин, ни Гарри непричастны к случившемуся, — спокойно заявил Танис. — Гарри пришёл к нам в гости и случайно наткнулся на барьер, не пропускающий его и не выпускающий нас. Рейстлин его точно не создавал. Теоретически, его вообще мог создать кто угодно: мы время от времени выглядывали на улицу в ожидании Гарри, но постоянно не следили, так что там вполне мог объявиться ещё один волшебник…  — Когда я бросил камень, надеясь, что он пройдёт сквозь этот барьер, как вы его называете, мне показалось, что за мной кто-то наблюдает, — вспомнил Гарри. — Но я никого не заметил.  — Звучит не слишком правдоподобно, — заметила Муфалда. — Если у вас есть более веские доказательства… Гарри растерялся. Как он мог доказать свою невиновность? Преграда исчезла так же неожиданно, как появилась, а других волшебников, кроме них с Рейстлином, здесь действительно не живёт… Какое наказание предусмотрено за колдовство на каникулах? Рейстлин же казался абсолютно спокойным.  — Вообще-то, не мы должны доказывать свою невиновность, а ваш Отдел должен доказать нашу вину, — заявил он. — К тому же, мы едва закончили первый курс, а Щитовые Чары изучают на четвёртом или пятом. И, наконец, любая проверка наших палочек покажет, что мы не применяли эти заклинания.  — Проверка палочек обычно проводится при более серьёзных обвинениях, — Муфалда явно не ожидала подобного напора от ребёнка.  — Для нас это очень серьёзно, — заверил Рейстлин. — Согласитесь, это не слишком справедливо: выносить нам предупреждения за чужое колдовство лишь потому, что мы живём на улице, где оно совершилось.  — Х-хорошо, — всё ещё обескураженно промямлила Муфалда. — Я передам ваши слова мисс Боунс, — после чего, скомкано попрощавшись, сотрудница Министерства аппарировала.  — А аппарация на магловской улице ничего не нарушает? — задал риторический вопрос в пустоту Рейстлин.  — Боунс, — произнёс Гарри. — Что-то знакомое…  — На Пуффендуе учится Сьюзан Боунс, возможно, это её родственница, — ответил Рейстлин. — Интересно, откуда они знают, что это не Китиара? По логике, она зарегистрирована в этом доме…  — Возможно, на неё сначала и подумали. Но она где-то за границей, — начал Танис, но Рейстлин его перебил:  — Тогда эта сотрудница должна была в первую очередь спросить о ней. И только после того, как мы скажем, что её нет дома, заговаривать о применении магии несовершеннолетними. Однако она сразу заговорила о нас с Гарри. Получается, что, как минимум, в этом Отделе знают, что Китиары сейчас нет дома…  — А как Министерство будет искать настоящего нарушителя? — спросил Гарри. — Когда выяснится, что мы не виноваты?  — Никак, — мрачно ответил Рейстлин. Гарри удивлённо вытаращился на него. — Найти создавшего заклинание можно лишь с помощью свидетелей, либо после проверки палочек. Но мы никого не видели, а проверять палочки у всех подряд они не будут. Вот и получается, что всё ограничится только снятием обвинений с нас.  — А если бы их не сняли? В смысле, не снимут? — поправился Гарри. — Что делают с несовершеннолетними, нарушившими закон?  — Если колдовство несерьёзное, то ограничиваются предупреждением, иногда — штрафом для родителей или опекунов. Во второй раз или при серьёзном нарушении могут и из школы исключить. В особо тяжёлых случаях — ломают палочку, навсегда запрещая заниматься магией, а то и вовсе сажая в Азкабан. Но я о таких случаях не слышал. — добавил Рейстлин.  — Хагрид сказал, что его исключили из школы, — вспомнил Гарри. И тут же ему в голову пришла неожиданная мысль: — А если другой ученик Хогвартса, скажем, Малфой, появится на Тисовой улице, что-нибудь наколдует и улизнёт, опять обвинят нас? Я думал, у Министерства есть способ отслеживать самих учеников, чтобы точно знать…  — Надзор не так работает, — ответил вместо Рейстлина Танис. — Заклинание накладывается на местность, где проживают несовершеннолетние волшебники без присмотра взрослых магов. Дом Гарри точно под наблюдением. Наш, видимо, тоже. Хотя здесь зарегистрирована Китиара, Министерству, как выяснилось, известно, что её сейчас дома нет. Надзор не отслеживает, кто именно пользуется магией. Помнишь, в прошлом году Китиара расколдовывала твоего кузена? — Гарри кивнул. — Там сработала простая цепочка фактов: Тисовая улица, двое несовершеннолетних волшебников, один из которых проживает в доме, где совершено колдовство. Вообще-то, письмо с предупреждением должно было прийти тебе, но возник парадокс: официально ты уже числился учеником Хогвартса, но учебный год ещё не начался, а значит, колдовать с помощью палочки ты не мог. А стихийные выбросы являются неконтролируемыми, привлечь за них к ответственности нельзя. Однако заклинание было создано именно при помощи палочки, а следовательно, его применил взрослый волшебник или, как минимум, уже отучившийся какое-то время. Из таковых на Тисовой улице только Китиара. Вот сова тогда к нам и прилетела…  — А если бы это был какой-нибудь вообще случайно попавший в дом волшебник? Тоже обвинили бы её? — возмутился Гарри.  — На этот случай и существует проверка палочек. Она показывает последние заклинания, созданные палочкой. И заклинание Китиары тогда, конечно, обнаружилось. Его слова успокоили Гарри. Всё-таки хорошо, что у него есть друзья, знающие волшебный мир. Окажись он в этой ситуации без них — точно бы не знал ни о какой проверке палочек, да и с сотрудницей Министерства не смог бы поговорить настолько уверенно.  — Ладно, — вздохнул Танис. — С этим случаем, конечно, нужно разобраться — не хочется опять оказаться запертыми в собственном доме неизвестно кем.  — Вот интересно, — добавил молчавший всё это время Карамон. — Это нас хотели дома удержать или Гарри к нам не пустить?  — Возможно, и то, и другое, — сказал Рейстлин. — Надеюсь, вечером никаких препятствий к твоему возвращению домой не возникнет, — добавил он, повернувшись к Гарри, а тот подумал, что лучше бы невидимый барьер и впрямь появился вечером: тогда бы он мог остаться у друзей, а не возвращаться к ненавистным Дурслям.  — Я хотел написать Рону и Гермионе, — сказал Гарри, поняв, что обсуждение необычного происшествия закончилось.  — Букля на чердаке, — Рейстлин направился к лестнице. — А как Танис будет разбираться с этим случаем? — спросил Гарри, поднимаясь следом. — Если даже Министерство не способно найти колдовавшего? — Возможно, родственников позовёт, и они установят на дом защиту, — ответил Рейстлин.  — Он как-то упоминал дядю и двоюродных братьев, — вспомнил Гарри. — Они ведь все волшебники? Вы с ними встречались?  — Дважды, — фыркнул Рейстлин. — Первый раз, когда нам было лет шесть… Да, точно. Кит четырнадцать исполнилось, она сдала проходной экзамен, вроде хогвартского СОВ…  — СОВ? — переспросил Гарри. Рейстлин остановился перед дверью на чердак:  — Ты не знаешь, что такое СОВ?  — Откуда бы мне это знать? — удивился Гарри. — Я же не так давно в волшебном мире!  — При чём здесь давность? Ты поступил в школу. Неужели тебе не интересно, как в ней обучаются? Какие есть предметы кроме тех, что преподают на первом курсе? Как проходят экзамены и есть ли они вообще? Ты хотя бы знаешь, сколько лет учатся в Хогвартсе?  — Семь, — буркнул Гарри. Ему было как-то неловко и даже немного стыдно признаться, что он даже не подумал выяснить ничего о дальнейшей учёбе. Да и зачем? Когда начнётся эта самая учёба, всё и так станет ясно…  — В общем, на пятом курсе Хогвартса сдают СОВ — обязательные экзамены по всем предметам. От того, как ты их сдашь, зависит, позволят ли тебе заниматься этими предметами на двух старших курсах углублённо. После седьмого курса сдают ТРИТОНы, это выпускные экзамены. И они же служат рекомендацией на работу, поскольку дальнейшее обучение предусмотрено только для авроров и колдомедиков. Работники остальных специальностей обучаются прямо в процессе работы, начиная с незначительных должностей и поручений. Даже сотрудники Министерства! Кстати, перед третьим курсом, в конце этого года, нам придётся выбрать дополнительные предметы. И всё это есть в «Истории Хогвартса», которую легко можно найти в библиотеке того же самого Хогвартса, не говоря о том, что ты мог просто расспросить любого старшекурсника Гриффиндора или профессора МакГонагалл. Иногда мне кажется, что ты вовсе и не хочешь ничего знать о волшебном мире!  — Так что там с экзаменами Китиары? — поспешно перевёл Гарри разговор с опасной темы.  — Да ничего, — вздохнул Рейстлин, успокаиваясь и заходя, наконец, на чердак. Гарри сразу же подбежал к радостно заухавшей Букле, и Рейстлину пришлось прерваться. Он подошёл к столу, на котором лежали раскрытые книги и свиток пергамента. Карамон уселся в кресло возле окна. — Это вообще просто к слову пришлось, — продолжил Рейстлин, убирая книги, когда Букля, наконец, успокоилась, а Гарри вытащил из своего, стоявшего здесь же, чемодана, перо и чернильницу, намереваясь сразу же написать письма друзьям. — Родственники просто решили повидать Таниса, убедиться, что он нормально устроился в магловском мире. А второй раз — на наш день рождения в прошлом году, когда я письмо получил. Танис, видимо, поделился с ними новостью, и нас пригласили в гости. Мы там всего пару дней провели.  — И какие они?  — Ну, — задумался Рейстлин. — Его дядю я почти не видел. Он занимает довольно важный пост, так что дома почти не бывал, а когда бывал, так вечно занят, либо у него посетители… Или просто он не хотел с нами общаться, вот и отговаривался работой, — хмыкнул он. — Старший кузен Таниса — довольно высокомерный тип, всё общение свелось к «здравствуйте-познакомьтесь-до свидания». Второй был гораздо вежливее, даже почти дружелюбным…  — Ещё Лорана, — внезапно подал голос Карамон.  — Ах, да, — Рейстлин насмешливо улыбнулся. — Кузина Таниса. Свято уверена, что выйдет за него замуж, а потому на Кит вечно смотрела, как на личного врага. Сестру это веселило, — добавил он.  — Она красивая, — вставил Карамон.  — Ей только-только исполнилось одиннадцать, — раздражённо заметил Рейстлин. — Так что Кит она точно не соперница… по крайней мере, в ближайшие лет пять и в отношении Таниса.  — Значит, она в сентябре пойдёт в школу? — спросил Гарри.  — Не в Хогвартс, если ты об этом. Вся семья училась в Шармбатоне…  — Училась? Значит, кузены Таниса уже закончили школу?  — Естественно, — удивился Рейстлин. — Портиос — ровесник Таниса, ему тридцать. Гилтанасу — двадцать. А что? Гарри промолчал. Ему показалась странной настолько большая разница в возрасте у кузенов Таниса, но, с другой стороны — какое ему до этого дело? Быстро написав письма Рону и Гермионе (заодно попросив последнюю прислать ему свой магловский адрес и указав, на всякий случай, номер телефона Дурслей), он повернулся к близнецам.  — Чем займёмся? — он и вправду не представлял, что они будут делать целый день.  — Домашними заданиями? — предложил Рейстлин.  — Но ведь колдовать запрещено, — возразил Гарри.  — Нам задавали только эссе, для этого палочка не нужна, — рассмеялся друг. — Свои я уже сделал… Гарри вздохнул. Домашние задания на каникулы, разумеется, необходимо было выполнить, но тратить на это сегодняшний день не хотелось. И его совершенно не удивило, то Рейстлин за прошедшие три дня уже успел всё сделать.  — Лучше расскажи подробнее про все эти СОВ и ТРИТОНы, — попросил он. — И про дополнительные предметы.  — Экзамены как экзамены, есть практические, есть теоретические, — пожал плечами Рейстлин. — Отличаются лишь важностью для дальнейшей учёбы и карьеры. Из предметов на третьем курсе в число обязательных добавится Уход за магическими существами. Из необязательных можно выбрать несколько, количество не ограничено, только нужно следить, чтобы времени хватило на изучение всего. Если что-то не понравится или передумаешь, в конце года можно отказаться от предмета. На следующих курсах отказаться будет уже нельзя, как и выбрать новые.  — Ты уже думал, что именно будешь изучать? — Гарри не сомневался, в ответе.  — Руны и нумерология, пожалуй, будут интересными, — задумался Рейстлин. — Каббалистика тоже. Насчёт предсказаний не уверен, магловедение…  — Зачем оно нам? Мы и так всё знаем о маглах, — перебил его Гарри.  — Но понятия не имеем, что рассказывают на этих уроках магам, — возразил Рейстлин. — Вспомни, отец Рона в заповеднике прохода не давал Карамону, расспрашивая о ерунде типа автобусов и телеграфов. И при этом, по его словам, он изучал магловедение! С третьего курса до седьмого, четыре года! Потому что как-то не верится, что он бросил этот предмет на пятом или не добрал баллов на СОВ: его работа связана с маглами, скорее всего, хорошо сданный экзамен по этому предмету был обязательным. Следовательно, его знание считается хорошим… а на деле, как такового, знания-то и нет! Он осёкся — внизу раздались голоса. Гарри тоже прислушался. Один принадлежал Танису, второй был незнакомым.  — Гилтанас, — тем не менее, сразу определил Рейстлин. — Пойдём? Дважды спрашивать не пришлось: Гарри было интересно познакомиться с родственниками Таниса. Гилтанас оказался высоким светловолосым парнем. У него были необычные глаза — что-то среднее между синим и зелёным. Одет он был вполне по-магловски, если не считать лёгкого плаща под цвет глаз.  — Рейстлин, Карамон, — поочерёдно кивнул он вошедшим мальчишкам и остановил взгляд на Гарри. — Познакомите со своим другом?  — Это Гарри, — ответил вместо них Танис. — Гарри Поттер. Гарри, это Гилтанас Канан, мой… кузен.  — Будь здесь Портиос, он бы занудно тебя поправил, но я этого делать не стану, — с лёгкой полуулыбкой отозвался Гилтанас, кивая Гарри в знак приветствия. Что именно нужно было поправлять в словах Таниса, Гарри не понял, но спрашивать не стал. Гилтанас действительно оказался довольно дружелюбным. Он расспросил ребят об учёбе и, в свою очередь, рассказал немного о Шармбатоне, упомянув при этом Николаса Фламеля. Правда, он совсем не удивился, когда Гарри заявил, что знает, кто это.  — Создание философского камня — огромное достижение. Осуществилась одна из главных целей алхимии как науки. Разумеется, его имя знают все…  — Но почему он создал лишь один камень? — поинтересовался Рейстлин. — Неужели никому прежде не хотелось им завладеть?  — В трудах Фламеля говорится, что философский камень не может быть повторён, — ответил Гилтанас. — Он связан со своим создателем. Иными словами, каждому, желающему иметь философский камень, придётся создавать собственный образец. Фламель вовсе не скрывал от своих коллег формулу камня, но… У них получалась лишь смесь компонентов. Единственным «работающим» камнем оставался созданный Фламелем, и работал он лишь для самого Николаса и его жены, видимо, из-за их сильной привязанности друг к другу. Когда это выяснилось, к открытию потеряли интерес. Какой смысл в существовании источника вечной жизни и богатства, если ты не можешь им воспользоваться!  — Значит, если кто-то похитил бы камень…  — Остался бы ни с чем. Если не считать того, что лишил бы Фламелей возможности пополнять запасы эликсира бессмертия, — подтвердил Гилтанас невысказанную Рейстлином мысль. Рейстлин и Гарри переглянулись. Вот и причина, почему маги не пытались выкрасть камень у Фламеля или заставить алхимика создать новый. Это просто невозможно. Знал ли об этом Волан-де-Морт? Если он всерьёз интересовался философским камнем — должен был знать. Или он считал себя настолько выше обычных магов, что был уверен: ему камень точно поможет?  — В прошлом году философский камень хранился в Хогвартсе, — сказал Рейстлин.  — Неважно, где он хранится, — ответил Гилтанас. — Важно, что он бесполезен для всех, кроме Фламеля. Кстати, о Хогвартсе… Что это за история с пытавшимся вас убить преподавателем?  — Да ничего особенного, — поморщился Рейстлин, но его перебил Танис:  — Конечно, ничего особенного! В каждой уважающей себя школе учителя пытаются убить учеников! И после этого к ним даже не пускают родственников, — мгновенно возмутился Танис.  — Меня пустили, — возразил Карамон.  — Вот от тебя я всё и узнал, — мрачно сказал Танис. — А до этого было только письмо: «в связи с некоторыми событиями Рейстлин Маджере попал в больничное крыло, брату разрешено его навестить». И всё! Что за события, насколько серьёзно он пострадал — ни слова! И нет, это прислали не мне. Это прислали директору Алгера. Тот порт-ключом отправил Карамона до указанного места. А уже потом, повидавшись с Рейстлином, Карамон сообщил обо всём мне. Вернее, о том, что счёл нужным рассказать ему Рейстлин. Гарри непонимающе уставился на друга.  — Я решил, что, раз уж Дамблдор выдал всем версию о свихнувшемся Квиррелле, почему-то решившем убить нас, то в школе не следует рассказывать свою версию событий, — пояснил тот. — Услышит кто-нибудь, перепугается имени выжившего и проникшего в школу злодея, присочинит что-то от себя… Правду рассказал уже после возвращения.  — И в чём заключается правда? — поинтересовался Гилтанас. — Нам тоже выдали историю о свихнувшемся преподавателе.  — Вам? — переспросил Гарри.  — Отцу, — уточнил тот. — Он работает во французском Министерстве Магии, в Отделе Международного Сотрудничества. И, по должности, общается с разными людьми, в том числе и с представителями вашего Министерства. Вот кто-то и рассказал, что в Хогвартсе преподаватель пытался убить двоих детей. А потом пришло письмо от Таниса, — он фыркнул. — Портиос сказал, что даже не удивлён тому, что одним из этих детей оказался Рейстлин… Так что произошло на самом деле? Рассказ занял довольно много времени и, начавшись в гостиной, продолжился в столовой за обедом. Рейстлин с Гарри не ограничивались тем, что касалось лишь философского камня, рассказав и про однокурсников. Правда, о вражде с Малфоем и придирках Снейпа оба упомянули вскользь — Гарри помнил, что Рейстлин не хотел особо распространяться об этом при Карамоне.  — Войну с Волан-де-Мортом я помню не очень хорошо, всё-таки был ребёнком, — заметил Гилтанас. — Да и развернулась она, в основном, в Британии, и нашей семьи почти не коснулась, — при этом он почему-то посмотрел на Таниса. — Хотя сторонники у него были и на материке. В Дурмстранге тоже были те, кто его поддерживал, в основном, из семей, которые до того поддерживали Грин-де-Вальда. В Шармбатоне тоже наверняка были, но я к моменту его падения едва закончил первый подготовительный курс и, разумеется, ни в чём таком не участвовал.  — Подготовительный? — переспросил Гарри.  — В Шармбатоне есть трёхлетние подготовительные курсы, — правильно понял его недоумевающий взгляд Рейстлин. — Направлены на то, чтобы маглорождённых аккуратно ввести в мир магии, а детей из волшебных семей немного познакомить с миром маглов. Чтобы не было слишком резкого столкновения культур и, вследствие этого, неприятия. Кроме того, в Шармбатон поступает много учеников из других стран, которым нужно выучить французский, являющийся основным языком преподавания. Туда поступают в восемь лет. Само обучение в Академии начинается, как и в Хогвартсе, с одиннадцати.  — Раньше начинать серьёзное обучение бессмысленно, магия ещё нестабильна, — кивнул Гилтанас. — Кроме того, у некоторых детей первые магические выбросы бывают позже восьми лет… Хотя точно до одиннадцати. Гарри вспомнил Невилла. Кажется, тот упоминал, что именно в восемь лет впервые проявил способности к магии. Знакомство маглов с волшебным миром и магов с магловским показалось ему правильным. Наверное, в Шармбатоне нет или очень мало ребят наподобие Малфоя. Расспросы продолжились. Теперь Гарри уже не интересовало, кто и зачем пытался помешать ему увидеться с друзьями — благодаря этому он познакомился с интересным человеком и узнал о другой волшебной школе. Китиара, учившаяся в Дурмстранге, почти ничего о своей школе не рассказывала. Хотя Гарри всё равно считал Хогвартс лучшим. Не зря же Гермиона утверждала, что именно Хогвартс считается лучшей школой магии в мире. За разговорами незаметно пролетел остаток дня. Гилтанас, попрощавшись, аппарировал прямо из гостиной.  — Ещё неделя у Дурслей, — мгновенно помрачнел Гарри после его ухода: время его свободы стремительно заканчивалось. — Кстати, я хотел забрать свою мантию, — добавил он.  — Напугать кузена? — понимающе ухмыльнулся Рейстлин. — Смотри, не перестарайся. А то обвинят в доведении магла до сумасшествия…  — Не обвинят, — заверил Гарри. Вернувшись на чердак, он забрал мантию и — на всякий случай — оставил при себе палочку. Пусть ей и нельзя пользоваться, наличие волшебного предмета помогло бы ему пережить следующую унылую неделю у Дурслей. Немного подумав, он забрал листочки для односторонних сообщений и альбом с фотографиями родителей.  — И как ты протащишь всё это мимо родственников? — развеселился Рейстлин. — К нам ты пришёл с пустыми руками. Думаешь, они не захотят посмотреть, что ты притащил от своих «ненормальных дружков»? Гарри замер. Палочку легко спрятать под футболкой. Кошелёк, пожалуй, тоже. А вот мантия, пусть и лёгкая, сама по себе не является невидимой. И альбом довольно большой — его показывать Дурслям совсем не хотелось.  — Я могу пойти домой сейчас под мантией, — сказал он. — Пока гости прощаются с Дадли и Дурслями, можно незаметно проскочить и оставить альбом в чулане. А потом сделаю вид, что они просто не уследили, когда я вернулся. Первая часть плана легко осуществилась — пока тётя Петунья прощалась с родителями всё того же Пирса Полкисса, уезжавшего последним, стоя возле их машины и весьма удачно оставив калитку открытой, Гарри проник в дом. Стараясь не шуметь — дядя Вернон и Дадли, судя по радостным воплям последнего, разбирали в его комнате подарки — Гарри открыл дверь чулана. Спрятав под подушку альбом и кошелёк, он вышел, прикрыв дверь, и дождался, пока тётя вернётся в дом. Теперь нужно было действовать быстро. Едва тётя скрылась на кухне, как он, вновь распахнув дверь чулана, бросил мантию в ближайший угол, после чего закрыл дверь. повесил ключ на место и, подойдя к входной двери, хлопнул ей. Тётя выглянула на шум.  — Ты рано, — заметила она.  — Вы же сказали не задерживаться, потому что дяде завтра на работу, — невинно заметил Гарри.  — Марш к себе, — скомандовала тётя. — Переодевайся и помоги вымыть посуду, — она внимательно осмотрела его. — Надеюсь, ты не притащил от своих дружков ничего… странного. Гарри покачал головой и продемонстрировал пустые руки, после чего спокойно прошёл в чулан. Теперь можно спокойно повесить мантию в шкаф, спрятав среди обносков Дадли. Единственные приличные вещи, купленные в прошлом году, когда Гарри, узнав об оставленном им родителями наследстве, приобрёл себе нормальную одежду, также хранились у друзей: ему не хотелось, чтобы Дурсли начали расспрашивать, откуда у него новые вещи. Ненависть к волшебству могла и не распространяться на волшебное золото. Однако, едва войдя в чулан, Гарри понял, что всё идёт не по плану. На его кровати сидел домовой эльф. И это был не Джаце, знакомый ему по румынскому заповеднику. Домовик, одетый в какое-то подобие замызганной наволочки, сидел, чинно сложив руки на коленях, и глядя большими глазами на дверь. Гарри мог поклясться, что пять минут назад, когда он прятал свои сокровища из волшебного мира, в чулане никого не было.  — Гарри Поттер, — тоненько вскрикнул домовик.  — Тише, — прошипел Гарри и, зайдя внутрь, включил настольную лампу, после чего захлопнул дверь. — Кто вы?  — Я — домовик, сэр, — ответил тот.  — Это я понял, — прошептал Гарри.  — Меня зовут Добби, сэр, — заторопился незваный гость. — Я пришёл предупредить вас об опасности!