Соседи.

Колин действительно проявил плёнку за один день и всю следующую неделю демонстрировал снимки всем желающим. И, кажется, некоторые из гриффиндорцев (а также некоторые когтевранцы) даже завидовали побывавшим на юбилее Ника Гарри, Гермионе, Колину и Рейстлину — по крайней мере, когда видели колдофото жонглирующих головами Охотников, либо танцующих призраков в старинных нарядах. Правда, на фото праздничного стола с тухлятиной энтузиазм разглядывающих снимки ребят утихал, и это при том, что изображения не передавали ни запахов «еды», ни звучавшей на юбилее «музыки». Колдофото места преступления Колин благоразумно не показывал никому, кроме нашедшей Миссис Норрис компании, но, как ни разглядывали они снимки, никаких зацепок к таинственному голосу или, тем более, преступнику, обнаружить не смогли. Надпись поблёскивала на глянцевой бумаге в свете факелов, так же зловеще блестела разлившаяся под стеной вода… На одном из снимков по стене ползла тоненькая серебристая цепочка — Гарри сперва принял её за трещину в стене, да только она шевелилась. — Это пауки, — чуть подумав, вспомнил Рейстлин. — Они ползли по стене куда-то вдаль, от туалетов к… — он задумался. — В общем, куда-то. Полагаешь, это может быть важно? Гарри пожал плечами. Пауки давно должны были попрятаться в тёплых укрытиях до весны, однако никакой особой странности в нескольких запоздавших с этим особях не было. И вряд ли кошка оцепенела от вида крохотных пауков, да и представить, что голос, который он слышал, принадлежит кому-то из этих насекомых, не получалось. Так что никаких действительно серьёзных зацепок колдографии не дали. Филч продолжал дежурить у стены под надписью, словно ожидая возвращения преступника. — Глупо, — прокомментировал Рейстлин. — Даже если предположить, что неведомое чудище действительно нужно вызывать именно у этой стены, то этот «наследник Слизерина» едва ли такой идиот, чтобы делать это при Филче. Да и гораздо проще устранить завхоза, оцепенив, как Миссис Норрис, либо… что похуже. Сквиб ведь и пикнуть не успеет, не говоря уже о сопротивлении! Гарри невольно поёжился… и вспомнил, как в прошлом году, рассуждая о том, что Снейп, как они тогда думали, принуждает Квиррелла помочь ему с похищением философского камня, Рейстлин так же спокойно заявил, что оставлять в живых пособника такого преступления — глупо. И сейчас друг абсолютно невозмутимо рассуждал о том, что неведомому преступнику ничего не стоит убить Филча, если тот действительно будет мешать. С одной стороны, это действительно было, хоть и жутко, но логично, с другой — Гарри слегка пугали такие… циничные? — рассуждения друга. …Предупреждение Ника относительно Таса действительно было проигнорировано зря, в чём Гарри — да и вся школа — убедился на следующей же неделе. «Жуткий червь» Рейстлина удерживал любопытного призрака только от вещей самого Рейстлина и надоедания ему же, на остальных это правило не распространялось. Ник старался не оставлять правнука надолго, но Тас с завидным упорством ускальзывал от бдительного деда, то мешая Бинсу (и рассказ Таса о тех событиях, свидетелем и даже участником которых он, оказывается, был — если не врал, конечно, в чём Гарри слегка сомневался — ещё живым и уже призраком, оказывались поинтереснее занудного бубнежа профессора), то восхищённо переспрашивая едва ли не каждое слово Локонса — профессор, заполучив такого благодарного слушателя, даже перестал использовать Гарри в качестве «наглядного пособия», передав эту роль Тасу, что только радовало всех троих. Остальным преподавателям тоже доставалось. И если Флитвик относился к расспросам и болтовне Таса снисходительно, то прочие были далеко не так добры. Снейп, МакГонагалл, мадам Пинс — все они дружно и с разной степенью раздражения начали указывать Тасу на выход, едва тот появлялся в их кабинетах. А потом и Ник стал просто регулярно наведываться в их кабинеты, забирая неуёмного потомка, который не терял надежды «поболтать» с профессорами и «развеселить» их. С учениками же у Таса сложились вполне неплохие отношения, особенно с гриффиндорцами, к которым он сам себя причислил — потому что устраивать для него отдельное распределение профессор МакГонагалл отказалась категорически. И с когтевранцами: те были рады поизучать призрака и его способности, ведь прочие призрачные обитатели Хогвартса такой покладистостью не обладали и за все столетия своего существования в школе ни разу не поделились с живыми особенностями посмертия и своих способностей в нём. Полумна при знакомстве первым делом поинтересовалась, могут ли призраки видеть мозгошмыгов. Увы, Тас вынужден был её разочаровать — и немало огорчился сам, поняв, что некие загадочные и невидимые людям существа оказались вне его досягаемости. Со слизеринцами Тас также попытался подружиться — и был вышвырнут из их подземелий Кровавым Бароном. Это слегка поумерило его пыл в отношении данного факультета, да и к зельеварению интерес поуменьшило. Пожалуй, единственным существом в Хогвартсе, которое объявило новоявленному бедствию и развлечению в лице Таса войну, оказался Пивз, который просто не мог смириться, что его «должность» главного нарушителя спокойствия так легко перешла к другому. И, кажется, Пивз искренне считал, что возможность закидывать учеников настоящими, а не призрачными вещами — чего не мог, да и не хотел себе позволять Тас — поможет ему восстановить утраченный статус. Полтергейст не учёл только одного: Тассельхофф Калин де Мимси-Дельфингтон никогда не обучался в Хогвартсе… но у него были частные учителя! И он был не против поделиться их наукой со всеми желающими. А заклинаний, позволяющих отогнать полтергейста — почему-то не изучаемых в Хогвартсе — существовало не менее шести. И некоторые из них действовали также против боггартов («но Ридикюлюс всё равно эффективнее, это уж на тот случай, если ничего смешного от страха придумать нельзя», — пояснил Тас), а также призраков животных или неодушевлённых предметов. Таким образом, Тас вместо того, чтобы стать учеником, неожиданно, пусть и на очень короткое время, стал учителем. Причём заклинания действительно оказались эффективными: Рейстлин, освоив их, снизошёл до того, что позволил Тасу общаться со своим пикси и даже придумать ему имя. Призрак, впрочем, долго не размышлял: понаблюдал, как выпущенный на волю синий проказник, вытребовав у хозяина очередной бенгальский огонёк, изображает волшебника, и радостно провозгласил: — Он такой… живой! Пусть будет Живчиком! По лицу Рейстлина было трудно понять, нравится ли ему это прозвище для питомца, но пикси неожиданно стал отзываться на кличку. Школьная жизнь после Хэллоуина пошла своим чередом и постепенно, довольно быстро, вошла в почти привычное русло: даже тем, кто жалел Филча и Миссис Норрис — а таких было не очень много — быстро надоело без толку обсуждать нападение и таинственного преступника, равно как и гадать, что за мифическое чудище таится в не менее мифической Тайной комнате (и существуют ли они вообще). Хотя Гарри всю неделю ходил по коридорам, отчаянно напрягая слух и боясь, что вновь услышит таинственный шёпот… Найти оцепеневшим кого-то ещё не хотелось. Суббота принесла не только очередную пасмурную погоду с грозовыми тучами и ледяным, почти зимним ветром, но и уныние в рядах гриффиндорцев: на полдень был назначен их матч со слизеринцами. Ни Вуд, ни кто-либо из команды так и не придумал, что противопоставить высокоскоростным мётлам соперников. — Никакими заклинаниями нельзя заставить «Чистомёты» лететь быстрее «Нимбусов», — уныло подытожил Рон, ковыряя овсянку за завтраком. Никто не говорил этого вслух, но все готовились к проигрышу. Единственным шансом команды победить было поймать снитч до того, как разрыв по очкам станет критическим. — Вуд прекрасный вратарь, а Кэти с Алисией отлично забивают, — пытался, как мог, подбодрить всех Колин. — Я же колдографировал тренировки, видел, на что они способны! — Да, — встрял летающий над столом Тас. — Я тоже видел. Это здорово! У Обезглавленных Охотников ничего подобного нет, а ведь квиддич с головами вместо мячей смотрелся бы интереснее, чем поло или… Гарри поперхнулся, представив эту картину. Уныло глянул на потолок Большого Зала — тучи грозили разразиться дождём в любую минуту, хотя в помещении этого, конечно, не случилось бы. «Может, не ходить?» — мелькнула мысль. — Ты пойдёшь? — тихо спросил он Рейстлина. — Не вижу смысла, — так же негромко отозвался тот. К сожалению, сидевший рядом с Гарри Рон всё-таки расслышал. — Уже списал нас со счетов, да? — с вызывающей агрессией, чуть повысив голос, поинтересовался он. Рейстлин вздохнул с плохо скрытым раздражением: — Я, кажется, никогда не проявлял особого интереса к этой игре, чтобы мой отказ пойти на трибуны хоть как-то можно было оправдать ожиданием проигрыша. Мне просто всё равно. Пусть команду поддерживают те, для кого это важно. Теперь уже все за гриффиндорским столом смотрели на него почти с откровенной враждебностью. Сейчас, когда проигрыш был делом практически решённым, любая мелочь могла привести к конфликту… — Ну и правильно, не больно-то ты там и нужен, — фыркнул Рон. — Потом будешь у Колина колдофото выпрашивать, на которых виден наш триумф! Надеюсь, Малфой свалится со своей… метлы, — свирепо закончил он. Судя по заминке, ему очень хотелось обозвать «Нимбусы» обидным словцом, но язык не повернулся. Мётлы были прекрасны за исключением одной детали: принадлежали соперникам… — Сиди тут один, пока мы смотрим, как мётлы слизней проигрывают таланту нашей команды, да, Гарри? Гарри неловко кивнул, внутренне похолодев. На первую игру года, да ещё между заклятыми соперниками, наверняка придут все — или почти все. Ну кто такое пропустит? Разве что призраки, да ещё Филч… Из учеников — точно никто. Кроме Рейстлина, который, не став заканчивать завтрак, уже вышел из-за стола и направился к выходу. Гарри почувствовал, как пересохло в горле, а стук сердца отдавался шумом в ушах… и стремительно выскочил следом за другом. — Рейст…лин, — права на сокращённое имя за пару лет дружбы он так и не заслужил. Это его не задевало, учитывая, что Танис знает их семью гораздо ближе и дольше, но тоже использует только полное имя. Друг остановился, обернувшись, и Гарри на одном дыхании выпалил: — Ты должен пойти на матч. — Зачем? — в голосе не было ни издевки, ни даже любопытства. Просто спокойный вопрос человека, который для себя уже всё решил и менять что-либо не собирается. Гарри прикусил губу. Нелепости типа «командный дух», «факультет — одна семья» Рейстлина не убедят, и уговаривать его Гарри кинулся не поэтому. Гарри обвел взглядом пустой коридор перед Большим Залом. Не хотелось, чтобы его услышали. Взгляд упал на дверь в крохотную комнату, где дожидались распределения первокурсники и где весь предыдущий год они с Рейстлином осваивали заклинания из ЗОТИ. В этом году их самостоятельные уроки не продолжились: то ли Рейстлин посчитал, что на уроках Локонса можно чему-то научиться, то ли просто больше не хотел заниматься. Гарри кивнул на дверь. Рейстлин чуть пожал плечами, но в глазах мелькнул интерес. Они вошли в комнату. — Я боюсь, — брякнул Гарри, едва закрыв дверь. Потому что секунда промедления — и он бы ни за что не решился в этом признаться, начав нести какую-нибудь чушь, которой Рейстлин бы точно не поверил, сочтя всё… в лучшем случае — глупостью. Да и вообще, признаваться в собственной трусости было едва ли не страшнее, чем… чем бояться того, что может произойти. Или не произойти. — Ты же сейчас не о матче и предстоящем разгроме Гриффиндора? — Рейстлин смеяться, кажется, не собирался, и Гарри воспрял духом. — Я о голосе, — чуть слышно пояснил он. — Нет, я больше его не слышал, — торопливо предвосхитил он логичный следующий вопрос. — Но… в день, когда я впервые услышал его, почти все старшекурсники были в Хогсмите, первый раз в этом году. А когда напали на Миссис Норрис, все собрались в Большом Зале. То есть, я хочу сказать… В школе же никого не останется, все уйдут на матч. Что, если обладатель голоса специально выжидает, когда в школе будет пусто, или когда все соберутся в одном месте, и… — …нападает на тех, кто по какой-то причине оказался в одиночестве и далеко от сборища, — закончил мысль Рейстлин. — Но в первый раз оцепеневших не было. Гарри ненадолго задумался: — В Хогсмит ушли только старшие курсы, но в школе всё равно оставалось достаточно народа, да и наверняка все сидели по гостиным, погода-то какая была, жуть! — он передёрнул плечами, вспомнив, под каким ливнем они шли к Хагриду и обратно. — Значит, ты боишься, что обладатель таинственного шёпота дождётся, когда все уйдут, и выйдет на охоту, а тут я? — Рейстлин чуть усмехнулся. — Не смешно, — буркнул Гарри. — Мы ведь даже не знаем, кто это. И учителя не знают. А заклятие, видимо, сильное, раз Дамблдор его не снял, а сказал, что надо ждать созревания мандрагор. — Да уж, оказаться живой статуей в больничном крыле рядом с Миссис Норрис мне не хочется, — кивнул Рейстлин. — Уговорил. Да и… — он вдруг коротко рассмеялся. — Теперь и я почти боюсь, за тебя. Если на меня и правда нападут — писать Карамону, Китиаре и Танису о случившемся придётся тебе… Гарри представил, как пишет об оцепеневшем Рейстлина его семье, и вздрогнул: — Они меня убьют, если с тобой что-то случится. Независимо от степени моей вины… Особенно Карамон, — и в этот момент он внезапно отчаянно позавидовал Рейстлину. Потому что за него действительно переживают близкие люди. Гарри и представить не мог, чтобы кто-то (и, уж конечно, не Дурсли) переживал за него. Кроме, разве что, тех же Китары, Таниса и Карамона… но всё равно, они будут волноваться не так, как за Рейстлина. — Идём, — вздохнул между тем Рейстлин. — Надо хотя бы тёплые плащи взять, дождь точно будет ледяным. И давай сядем подальше от Рона, не хочу выслушивать его попытки сарказма. Гарри кивнул. Хоть подальше от Рона, хоть за хижиной Хагрида, только вне замка. И даже если потом выяснится, что никакого чудища нет, шёпот ему померещился, а Миссис Норрис заколдовал кто-то из учеников — он первый посмеётся над своими глупыми страхами, только… пусть они действительно окажутся глупыми и никто не пострадает… Они расположились на шестом сверху ряду. Гарри у самого выхода, соседом Рейстлина оказался Колин, на ряд ниже них сидели Гермиона с Парвати и Лавандой, выше — Невилл с Дином и Симусом. Рон сидел на самом верхнем ряду вместе с Перси и каким-то третьекурсником. Капитаны сборных, казавшиеся отсюда крохотными точками на зелёном поле, пожали друг другу руки, мадам Трюк дунула в свисток, игроки и мячи взмыли в воздух… в следующее мгновение один из бладжеров понёсся прямо на зрительские трибуны. Один из близнецов Уизли — Джордж, кажется, — отбил его над серединой рядов, но мяч на полдороге развернулся и вновь полетел к трибунам. Джордж, ещё не успевший улететь, вновь отбил его в направлении не то слизеринского загонщика, не то ловца-Малфоя, но мяч снова развернулся к гриффиндорским трибунам. К Джорджу на помощь подоспел Фред. — Кто-то… заколдовал… этот… мяч, — тяжело дыша, крикнул он. Неугомонный бладжер вновь ринулся на зрителей. Гарри нашёл взглядом второй мяч. Тот, как и положено, летал в пределах поля, и слизеринские загонщики, пользуясь тем, что близнецы Уизли отгоняют один из мячей от зрительских трибун, изо всех сил лупили битами по оставшемуся, посылая их в Кэти, Алисию и Анджелину, а чаще всего — в Элфриду, мешая ей высматривать снитч. — Шестьдесят — ноль, ведёт Слизерин, — оповестил зрителей Ли Джордан, и одновременно с разочарованным стоном гриффиндорских трибун пошёл крупный ледяной дождь. Гарри увидел, как Вуд запросил тайм-аут. — Не могут же Фред с Джорджем постоянно висеть над зрительскими трибунами, — обеспокоенно прошептал Симус. — Слизеринцы девчонок до кровавой каши вторым бладжером закидают! — Разве игру не должны остановить? — прошептал в ответ Дин. — Ведь ясно же, что с одним из мячей что-то не так! Пусть переигрывают в другой день! — По правилам, если сейчас отменить игру, счёт оставят такой как есть, без переигровки, — ответил Симус. — Вуд ни за что не пойдёт на это, будет бороться до конца… — И либо изувечат кого-то из наших игроков, пока загонщики охраняют от взбесившегося мяча зрителей, либо они займутся своими прямыми обязанностями, оставив нас справляться самим, — хрипло подытожил Рейстлин. И пробормотал так, чтобы слышал только Гарри: — Не чудище, так мяч… — Он же не в тебя летит, — возразил Гарри, и тут же усомнился в своих словах: мяч летел прямо на них и, похоже, Вуд действительно сказал близнецам Уизли оставить зрителей разбираться самих, потому что те не покинули пределы поля. Бладжер приближался на невероятной скорости. — Протего, — среагировал Рейстлин, поняв, что отклоняться мяч не собирается. Гарри, путаясь в складках мантии, вытащил палочку, усиливая щит друга. Взбесившийся бладжер яростно ударился в невидимую преграду ещё пару раз, но продавить, к счастью, не смог, после чего взлетел вертикально в небо… и обрушился на них сверху. — Ого! — Колин, забыв про матч, щёлкал колдоаппаратом то мяч, то Рейстлина с Гарри. — Этот мяч прокляли, да? А вы знаете контрзаклятие? — Отстань, Колин, — рявкнул Гарри. Они перенаправили щиты наверх, но бладжер моментально попытался напасть со стороны верхних рядов. — Да чтоб тебя! — к заклинанию присоединился Симус. — Арресто моментум! Только вчера Флитвик этому заклинанию учил! — мяч замедлился, но, учитывая его первоначальную скорость, помогло это не сильно. Он вновь взмыл вверх. — Сальвио гексиа! — раздался с нижнего ряда голос Гермионы. И торопливое пояснение: — Если мяч проклят, он не сможет попасть на защищённую область… Забыв об игре, девять учеников напряжённо смотрели вверх, пытаясь разглядеть что-то сквозь льющийся поток дождя — вода разбивалась о щит, мешая обзору, а вымокнуть они успели до того, как выставили щиты — но мяча видно не было… Визг Парвати Гарри услышал слишком поздно: правую руку обожгло болью, а от удара он натолкнулся на Рейстлина, и оба свалились на Колина, который едва успел прижать к груди драгоценную камеру. — Простите, — неловко выдохнул он, пытаясь подняться. Неловко пошевелил пострадавшей рукой и, вскрикнув, потерял сознание. Очнулся он уже в проходе. Дождь всё так же заливал лицо, а сквозь шум доносился знакомый и до мерзости жизнерадостный голос: — …заклинание. Не бойтесь, мне не впервой. — Может, не надо… — попытался запротестовать Гарри. Но разве Локонса остановит жалкий лепет жертвы! Красиво прокрутив волшебную палочку в пальцах, он направил её на пострадавшую руку Гарри. Странное ощущение прокатилось от плеча до кончиков пальцев — словно из руки выпустили весь воздух. Гарри услышал, как кто-то вскрикнул и, собравшись с духом. посмотрел на руку, которая больше не болела. Из рукава торчало нечто, напоминающее не то резиновую игрушку, не то воздушный шарик в форме руки. Локонс не вылечил перелом — он просто удалил все кости. — Ну, ничего, — жизнерадостности в голосе Локонса поубавилось. — Зато перелома-то больше нет! Сможешь доковылять до больничного крыла? Гарри кивнул, найдя взглядом Рейстлина. Тот весь вымок — в какой уже раз за эту осень? — и перемазался, видимо, в момент падения, но, кажется, не пострадал. И без слов понял взгляд Гарри. — Лучше бы мы оба остались в замке, — процедил он сквозь зубы, уводя Гарри прочь от трибун. — Тогда я боялся чудовища. — А теперь — мячей и Локонса? — на полном серьёзе поинтересовался Рейстлин, и Гарри нервно захихикал, отчего «резиновая» рука беспомощно заколыхалась. — Мы проиграли, да? — Пятьдесят — двести двадцать, если тебе это важно… Сзади раздались торопливые шаги. Гарри обернулся: их догоняла Гермиона. — Жаль, на матче не было Дамблдора, — посетовала она. — Наверняка, он бы отменил игру. Не злись на профессора Локонса, Гарри… Он просто перепутал заклинания, потому что переволновался, когда отбрасывал от нас мяч… — Он отбрасывал?! — у Гарри в глазах помутилось от злости. — Ну, конечно. Он вполовину уменьшил напор бладжера, поэтому тот и не продавил ваши щиты. Совсем отогнать мяч он не мог, точнее, мог, но побоялся, что тот обрушится на игроков, которых профессор в силу дальности не сможет защитить, а вы неплохо справлялись, он даже сказал, что добавит вам за это баллы… — Гермиона… — Гарри даже не знал, что сказать. Зато знал Рейстлин: — Проследи, пожалуйста, чтобы Уизли и Тас не лезли к Живчику, — попросил он. Гермиона, кивнув, опередила их по дороге к замку. Мадам Помфри ожидаемо пришла в ярость при виде лишившейся костей руки. — Надо было сразу идти ко мне, — она внимательно ощупала руку. — Срастить кости ничего не стоит, а вот вырастить новые… — Но ведь вам это под силу? — Разумеется. Но предупреждаю: будет больно. И ночевать вам придётся здесь… Не так быстро, молодой человек, — взмахнув рукой, в которой невесть когда и как появилась палочка, она преградила путь собравшемуся уйти Рейстлину. — Вы тоже останетесь здесь на ночь. А ещё лучше, и назавтра тоже. — У меня ничего не сломано… — Я не первый год колдомедиком работаю! — оскорблённо вздёрнула мадам Помфри подбородок. — Думаете, вымокнув сегодня, вы сможете избежать простуды? Рейстлин явно хотел что-то возразить, но затем, обречённо вздохнув, пробормотал: — Только не Бодроперцовое. — У меня много зелий от простуды, — заверила мадам Помфри. Гарри чуть улыбнулся: коротать ночь в одиночестве ему не хотелось, и страх перед таинственным шёпотом был здесь ни при чём. «Костерост» оказался жуткой гадостью, но, едва во рту пропал мерзкий привкус, как Гарри заснул. Проснулся он через пару часов от боли в руке: казалось, под кожу набили тысячи крохотных острых стеклянных осколков, которые царапают его изнутри. И ещё до того, как открыть глаза, он почувствовал чей-то взгляд. Резко сев на кровати, он увидел того самого домовика, который предупреждал его об опасности. — Добби?! — вскрикнул он. Бросил взгляд на соседнюю кровать и встретился глазами с Рейстлином. Тот ничем не выдал, что проснулся, явно решив просто наблюдать за диалогом Гарри и домовика. — Гарри Поттер снова в школе, — прошептал тот. — Добби предупреждал Гарри Поттера. Сэр, почему вы не послушали? Почему Гарри Поттер не поехал домой, когда опоздал на поезд? — Так это ты не пропустил нас через барьер? — Я, — гордо ответил Добби, едва ли не впервые назвав себя не в третьем лице. Но тут же исправился: — Добби был так ошарашен, когда узнал, что Гарри Поттер вернулся в школу, что даже сжёг обед хозяина… Гарри Поттер должен вернуться домой! Добби хочет спасти Гарри Поттера. Добби думал, что мяч… — Так это ты пытался меня сегодня убить? — Не убить, сэр! Всего лишь покалечить, — Гарри вытаращил глаза не хуже самого Добби, а Рейстлин зашёлся в приступе не слишком удачно замаскированного кашлем смеха. Домовик, подпрыгнув, крутнулся на месте, увидел Рейстлина и мгновенно исчез с негромким хлопком. — С такими защитниками тебе и врагов не надо, — отсмеялся Рейстлин. — Как думаешь, это как-то связано с Тайной комнатой?.. Ответить Рейстлин не успел: в коридоре раздались шаги. Оба моментально легли на кровати, притворяясь спящими. Сквозь полуоткрытые веки Гарри увидел, как в палату, пятясь, вошёл Дамблдор в халате и ночном колпаке, а за ним — профессор МакГонагалл. Они внесли и положили на свободную кровать что-то вроде статуи. Гарри приподнялся, стараясь не шуметь. Лунный свет из окна осветил лицо Колина Криви, с круглыми от ужаса глазами. В руках он сжимал фотоаппарат.