Ink

      Он выглядел так же, как Джеймс.       Это первое, что Сириус сказал своему крёстнику, и он сожалел об этих словах всей душой, потому что они лживы до безобразия.       Гарри похож на Джеймса только из-за его темных волос и худощавой фигуры, но здесь все сходство заканчивается. Джеймс никогда не был похож на кролика, которого вытащили из норы. Джеймс никогда не смотрел на него такими недоверчивыми зелёными глазами, будто он проклинал его каждый раз, стоило ему отвернуться. У Джеймса никогда не было такого грёбанного убийственного взгляда, когда он смотрел на других людей.       Гарри похож на дикого волка: нет, он все же был достаточно красив, но под толстым слоем меха скрывались выпирающие ребра и полный рот зубов, которыми он в случае опасности разорвет любого, будь то друг или враг.        — Ты так похож на своего отца, — солгал Сириус, и Гарри выглядел настолько разочарованным, что крестному сразу же хотелось отказаться от своих лживых слов. Даже если в некотором смысле они оставались правдой.       Сириус никогда не ненавидел Дамблдора так, как в тот момент. Он позволил его единственному крёстнику исчезнуть, позволил пропасть, испариться. Это никогда не должно было случиться. Сириус должен был быть там, с ним, помочь и защитить…       Серия таинственных окаменений. Написанное кровью сообщение. Сошедший с ума человек. Обвал. Мальчик, плачущий над телом своей мёртвой сестры. Мертвый василиск, от которого остался лишь прах. Открытая, но пустая Комната. Наследник, у которого не было возможности продолжить свой крестовый поход.       Дамблдор рассказывал только то, что сам знает, а это было слишком мало. Петтигрю сбежал от цепких лап Сириуса, а сам Блэк старательно сбегал и сбегал из лап дементоров. Эта погоня начинала порядком утомлять.       Дом Блэков был холодным и неприветливым местом, но только таким образом он мог помочь Ордену. Что мог предложить сбежавший преступник?       После двенадцати лет, проведённых в Азкабане, он наконец ощущал свободу, но всё омрачила новость о том, что его крёстник пропал без вести, скорее всего мёртв, а в Хогвартсе уже который месяц ведётся расследование. Дело близилось к закрытию, и только этот факт делал охоту на крысу ещё интересней и азартней.       Его крёстник был мёртв.       Гарри, милый невинный ребёнок, дитя Джеймса и Лили. Мёртв, мёртв, мёртв, мёртв…       Петтигрю бежал, Сириус его пытался догнать, Волдеморт неожиданно для всех вернулся, а тело Диггори обнаружили спустя три недели, привязанное к надгробному камню. Где-то в Министерстве обнаружили осколки разбитого пророчества, никем не услышанного (никто даже не был уверен, кто решился на этот шаг, обывателям были известны лишь слухи об уничтожении Отдела Тайн и битве между Дамблдором и Волдемортом).       Сириус чувствовал, словно он где-то ошибся, потому что его погоня не прекращалась, Гарри мёртв, но это ни к чему не приводило…        — Гарри жив, — сказал Ордену Дамблдор, скрывая бледное лицо и дрожащие руки. На одной руке находилась плотная повязка, — он провёл три года в заточении у молодой версии Тёмного Лорда.        — Тёмного Лорда? — Грюм прищурился, но трудно сказать, что такой жест хоть как-то изменил выражение его лица.       У Дамблдора нельзя было проследить ни единой эмоции в глазах.        — Я думаю, — в его теории было сложно поверить, Сириусу этот бред даже не приснился бы, — эта личность… копия Тёмного Лорда в шестнадцатилетнем возрасте. Он виноват в смерти Джинни и оцепенениях. И именно он похитил Гарри Поттера.        — Гарри жив? — воскликнула Молли, боясь даже представить себе, что чувствует Сириус. Его как будто ударили под дых. Гарри жив. Гарри жив, а Сириус даже не искал его, поверил слухам…        — Он в Хогвартсе вместе с Томом Реддлом, который стал преподавателем. Я… — он сделал паузу, чтоб подобрать нужные слова, — Я решил дать ему право быть учителем. Я не думаю, что он на стороне Волдеморта.        — Полная чушь, — проворчал Грозный Глаз, — ты только что сказал, что он и есть Тёмный Лорд.        — Между ними разница в пятьдесят лет, — указала Вэнс.        — Реддл был способен на убийство и в пятнадцать лет, — сказала МакГонагалл, — у него уже есть кровь на руках. Мерлин, Альбус, почему ты думаешь, что это хорошая идея?       Альбус задумчиво поглаживал свою бороду.        — Я был обязан исполнить Долг Жизни, — признался он и тут же замолчал, ожидая, пока взбудораженные возгласы поутихнут, — также он привёл Гарри с собой, живого и… — он остановился, проглатывая середину предложения.       Сириус никогда так сильно не хотел узнать ответы на свои вопросы. Как он? Всё ли с ним хорошо?        —…И я решил, что он может остаться в Хогвартсе на Рождество, — медленно проговорил Альбус, — если мы сможем увести его из-под постоянного контроля Тома…        — Я… — голос Сириуса был тише, чем он ожидал, — я хотел бы встретиться с ним.       На него недовольно смотрела Молли, а Северус прожигал его спину насмешливым, почти что ненавидящим взглядом. Блэк игнорировал их недовольство, стараясь держать себя в руках и не сорваться.        — Гарри мой крёстник… Он может прийти сюда в целях безопасности.       Альбус улыбнулся, а глаза мерцали так, словно он изначально всё так и планировал.        — Хорошо, — Дамблдор хлопнул в ладоши, — я договорюсь с Гарри.

***

       — Ты так похож на своего отца, — это было первой вещью, которую Сириус сказал Гарри.        — Я думал, что ты хочешь убить меня, — пробормотал Поттер, которому никто и никогда не рассказывал о его родителях, кроме как «они были убиты Тёмным Волшебником». Том мог рассказать ему только о событиях до тысяча девятьсот сорок третьего года, сам же Гарри осознавал, что его познания слишком скудны и малы, чтоб выстроить из них полную картину.       Он чувствовал ярость. Гарри должен был это знать. Почему никто не сказал ему, что этот человек был его крёстным? Почему никто не рассказал ему про Петтигрю, Ремуса Люпина и Джеймса Поттера?       Даже сейчас, когда прошло три месяца с момента возвращения Гарри, Дамблдор недоговаривал, давая знать только то, что было выгодно ему самому. Что ж, Гарри ожидал этого, он почти не удивлён постоянным волнением Гермионы и добродушным взглядом директора.        — Я решил, — говорил он с лёгкой хрипотцой, чем напоминал Гарри образ старого доброго дедушки, — что ты можешь провести каникулы со своим крёстным.        — Но мой крёстный в розыске, — Поттер хотел убедиться, что они говорили об одном и том же человеке, а за один вечер у него не обнаружилась целая свора родственников.       Оказывается, их мысли имели одинаковый вектор.       Он не говорил Тому о своих планах, и почему Гермиона тащила его на Хогвартс Экспресс. Гарри ожидал этого, поэтому заранее предупредил Тома, у которого тоже были свои рождественские планы. Поттер чувствовал себя немного неловко: он привык, что за ним всегда следует Том, защищая и контролируя, но даже сейчас он был уверен, что всё будет в порядке.       Орден липнул к нему как банный лист. Нежданно Гарри обнаружил среди орденцев Рона, криво глядящего на странного вида девушку с розовыми волосами.        — Привет, Тонкс.        — Уотчер, — приветственно кивает замаскированный член Ордена.       Сириус…       Что ж.       Сириус был замечательным крёстным. Именно о таком человеке мечтал Гарри в детстве. Тот, кто заботится о нём, знал его родителей, кто убережёт его от кошмаров жизни. Тот, кто любил. И Блэк делал это не из-за корыстных побуждений. Гарри мог видеть сильнейшую отцовскую любовь в его взгляде: ему не всё равно. Даже Ремус, неуловимый седой оборотень, в чьём шаге виделась постоянная осторожность, смотрел на него с неподдельной заботой. Это было новым чувством для Поттера. Гарри настолько привык к социопатичной натуре Тома, что забыл о том, что такое бескорыстная любовь и сострадание. Первое время он ожидал, что вскоре эта общественная эйфория спадёт, и к нему начнут относиться с равнодушным холодом.       Но этого не случилось.       Этот глоток свежего воздуха вскоре заменяет другой, ядовитый и кислый. Везде витает дух нерассказанных тайн и сочувствующих поддельных улыбок.       Ему запретили появляться на собраниях Ордена, поэтому всё это время он бродил по старому дому, словно одинокое приведение. Дамблдор пытался его подбодрить забавными шутками или маленькими клочками информации, которые Гарри уже знал или не находил интересными. Старик даже познакомил его со старым толстоватым Слизнортом, после чего великодушно оставил их наедине, заставляя Гарри покрыться нервной испариной.       Гораций относился к Поттеру, словно к сокровищу, но не ценному и полезному, а как к безделушке, которую приятно поставить на полку и восхищаться, проходя мимо. Их словесные игры продолжались до тех пор, пока Гарри не заметил выражение лёгкого ужаса и нервный взгляд. Что-то в его маске напоминало ему об ошибках прошлого. Гораций выглядел невероятно обрадованный появлением Альбуса.        — Я не могу, он… — Слизнорт махнул рукой в сторону Гарри, — я слышал, кто сейчас преподаёт в Хогвартсе. Вы знаете достаточно, я не могу, не буду, и точно выполнил условия нашего раннего договора.        — Крестраж…        — Крестражи, Дамблдор, их много… я не могу…       Гарри еле подавил дрожь в теле. Его челюсть сжалась, и, кажется, он начал двигаться слишком резко или приложил слишком много силы, когда ставил стакан на стол, потому что и Дамблдор, и Слизнорт разом посмотрели на него. Гораций выглядел очень заинтересованным дверным замком.       «Трус», — подумал Гарри, — «но здравомыслящий». Он может предупредить Тома, нет, он должен его предупредить. Слизнорт копал под них.        — Гарри, — обратился Альбус, — ты знаешь…        — Что такое крестраж? — спросил Поттер с широко открытыми невинными глазами, и Дамблдор вздрогнул, теряя остатки спокойствия.       «Он знает о них, ему осталось узнать только количество…»       Гарри вышел из комнаты и поднялся по лестнице до третьего этажа. Он резко замер, слушая голоса членов Ордена, но слышит лишь весёлую песенку Сириуса о гиппогрифах, которую он пел его питомцу где-то на чердаке; проследил пальцем вывеску на одной из двери и задался вопросом, какого хрена Орден мог не заметить этого.       Регулус Арктурус Блэк.       «Прекрасно», — подумал Гарри, открывая дверь.       

***

       — Почему ты просто не убьёшь меня? — Гарри вздрогнул, холодный пот стекал по его лбу, но не только он сейчас чувствовал опустошающий холод. Дементор ушёл, но последствия его появления не спешат исчезать: на стене появилась тонкая корка льда. Они должны идти, они не могли оставаться здесь.       Том чувствует опустошающую безнадёжность, но он мигом убивает это чувство в себе. Его ужасно тошнило. Реддл не мог создать Патронус, но у Гарри должно было получиться, однако его никогда не учили этому.        — Помни, если он вернётся — Экспекто Патронум и счастливое воспоминание.        — Счастливое воспоминание, — Гарри истерически рассмеялся, испытывая терпение Тома.        — Да, — прошипел он на парселтанге, — я не убью тебя. Ты мой, — злобно шипит он, поглаживая мокрые от пота волосы, а затем жёстко давит пальцем на шрам. Гарри дрожит от боли, его зелёные глаза вспыхнули. Он вцепился ногтями в одежду Тома, пытаясь его оттолкнуть от себя, но безуспешно.        — Я не… — отплёвывался Гарри, — я не собственность.        — Тогда кто? — резко дышал Реддл, разглядывая перед собой непокорного мальчишку. — Мы связаны, ты и я.        — Только потому, что ты использовал мою кровь, чтоб стать телесным, — возразил Гарри, — без моего соглашения.        — О, нет, дорогой, причиной этой связи стала не только кровь. В этом виновата душа.       Он мог видеть, что Гарри не понимает ни капли смысла из его слов. Он воспитывался не в волшебном мире, и из-за этого не знал о важности души. Нет, Гарри возвысился, выйдя из мира грязных магглов, не знающих его настоящей мощи и наследия. Его осталось лишь немного направить и обучить.        — Я убью тебя, — прошептал Гарри.        — Не сможешь, — факт, — и не будешь, — также факт.       Мальчик резко вздохнул и дал молчаливое согласие, когда Том притянул его ближе, дотрагиваясь бледной ладонью до его скулы и трогая ресницы пальцем.        — Мы с тобой рождены для большего, — прошептал Том, — мы с тобой так похожи друг на друга, даже родившись с разницей в пятьдесят лет — определённо ошибка судьбы. Такие похожие… полукровки, выросшие среди ненавидящих нас магглов, которые боялись нас из-за силы, которой мы обладаем. У обоих такой потенциал и такая большая мощь в кончиках пальцев. Тебе просто надо это осознать, дорогой.       В его сердце вновь появился холод. Дементор возвращался. Им нужно идти.        — Я не похож на тебя, — отчаянно отстранился Гарри.       Том понимающе ухмылялся.        — Хотелось бы, чтобы они сдохли, не так ли? Те магглы, что воспитывали тебя. Они посмели причинить тебе боль, заперли тебя в чулане и морили голодом. Ты мечтаешь об этом, да?       Зелёные глаза расширяются в немом ужасе.        — Нет! — Реддл ожидал этого. Мальчишка продолжал отрицать свои желания, но Том терпелив. Гарри придёт к этому рано или поздно. — Нет… я имел в виду… это… это не было насилием, они просто не любили меня… я просто занимал место, но они кормили меня и держали в живых. Это было не… я не… я…        — Всё в порядке, Гарри, — мягко, ласково ответил он. — Тебе не надо оправдываться. Не передо мной.        Гарри трясло. Трудно сказать, было ли это влияние слов Тома или приближающийся дементор.        — Всё в порядке, — напевал он, — ты совершенный, ты мой, и тебя больше никто не тронет. Они не посмеют, — Реддл перешёл на парселтанг, и Гарри встречает его слова без сопротивления. Том прижался носом к холодной шее Гарри, чувствуя кожей быстрый пульс. Спустя пару секунд он резко отстранился, оставляя Гарри с чувством пустоты. — Дементор идёт. Нам нужно идти.       Он протянул руку, давая Поттеру выбор. Гарри колебался, а его глаза всё так же горели страхом, гневом и нерешительностью.       «Было бы невесело, если бы он полностью сломался», — появилась мысль в голове Реддла.       Но мальчишка всё же принял решение и взял Тома за руку. Он его благословление и проклятие.       Вместе они бегут.

***

      Измученная женщина ползла по влажному гнилому полу Комнаты перед ним, пытаясь приблизиться, словно голодная бродячая шавка. Том отпнул её, не обращая внимание на её трепыхания в грязи. В руке у него была золотая чаша.       Том считал, что она могла бы быть полезной, но от той могущественной волшебницы, которой она была раньше, не осталось и следа. Однажды она была прекрасной девушкой, но теперь на её жёлтой коже появились преждевременные морщины, а фигурой она напоминала скелет, где не было даже намёка на подкожный жир. Её волосы были до безобразия спутаны, а глаза тёмными и полными безумия, смешанным со слепым обожанием.       Скучно. Реддл быстро потерял к ней интерес. Её польза на этом заканчивалась. Он забрал у неё всё, что ему нужно, держа в руках чашу Пуффендуй.        — Мой Лорд, — умоляла она, — вы говорили…        — Тихо, — огрызнулся он. Тома раздражал голос этой женщины. Даже Гарри не мог быть раздражающим всё время, как эта дворняжка. Её челюсть сжалась так сильно, что по звуку можно было сказать, что она сломала себе пару зубов.       Тому было плевать.        — Надеюсь, у тебя было прекрасное Рожд… Это Беллатриса Лестрейндж?!       Он посмотрел в сторону Гарри, внезапно появившегося в другом углу Комнаты. Оглянувшись через плечо, Том пристально вглядывался в каждую тень помещения, ведь это место больше не было секретом. Даже несмотря на то, что он полностью доверял Гарри в заметании следов, Реддл всё же проверял Комнату на наличие хвоста.        — Да, неплохое. Теперь она не больше, чем сумасшедшее животное.        — Что с ней случилось? — спросил Гарри, с нечитаемым взглядом смотря на влюблённые глаза Беллатрисы, глядящие с немым обожанием на Тома.        — Приворотное зелье и Империус, — усмехнулся Реддл, наблюдая за метанием Гарри между тревогой и любопытством, — не волнуйся.        — Ты заставил её влюбиться в себя? — Поттер морщился от отвращения.        — Скорее, впасть в зависимость, — поправил Том, — а что, ревнуешь?       Гарри оставил вопрос без ответа. Том разочарован — порой он забывал, что похитил Гарри перед самым пиком пубертата. Никакого социального взаимодействия и понимания того, что творится с его телом и мыслями, и парень будто просто перескочил эту ступень становления личностью. Поттер ориентировался только на знания, полученные из разговоров с Реддлом и прочитанных книг, и просто не обращал внимания на некоторые аспекты взросления. Однако Том почти уверен, что это никак не отразилось на психике мальчика. Вот только взгляды Реддла принимать он отказывался, чем ставил его в тупик.        — Она просто средство для достижения цели, — пожал плечами Том, — она безумна, но сильна, поэтому Империо единственное, что могло помочь. Приворотное зелье просто не даёт ей причину бороться с заклятием, — он показал чашу Гарри. — Кроме того, теперь она бесполезна. Мы выжали из неё всё, что могли. И, кажется, у неё есть, м-м, определённые наклонности по отношению к Волдеморту.       Взгляд Гарри был пуст некоторое время, пока он осознавал значение сказанных Томом слов, но затем он резко скривился от отвращения.        — Это отвратительно.        — И это ты говоришь обо мне, — мрачно удивился Том.        — Хотел бы заняться сексом с этим монстром? — спросил Гарри. Реддл немного нервно сжал кулак от такого резкого выпада, но потом ему в голову пришла дельная мысль, что одержимость Беллатрис весьма и весьма нездоровая. Нет, он никогда не считал Лестрейндж здоровой психически. Однако Том на серьёзном основании полагал, что женщина могла сделать парочку незаконных ритуалов, после чего…        — Я не настолько нарциссичный.        — Кстати, — продолжал Гарри, с непониманием смотря на попытки Лестрейндж поцеловать обувь Реддла. Сам Том пытался её оттолкнуть, с досадой подмечая, что немного переборщил с зельем. Поттер хихикнул и протянул руку. На его пальцах блестела серебряная цепочка, но Тома больше заинтересовал изумрудный медальон, свисающий с кулака. Он мерцал в жутком зелёном свете Комнаты, полностью гармонируя с удушающей атмосферой этого места. — Угадай что я нашёл в Древнем и Самом Благородном Доме Блэков?       Тому даже не надо к нему прикасаться, чтоб чувствовать эту ауру. Настоящий крестраж. Дрожь проходит сквозь его тело и он знает, что Гарри чувствует то же самое. Писк в ушах заглушает другие звуки, отдаваясь в костях. Чаша в его руках становилась теплей, шрам Гарри выглядел до ужаса воспалённым, а Том мог чувствовать привкус чернил на языке.       Четверо из них так близко друг к другу.       «Том», — он мог слышать голос Волдеморта в голове, после чего резко захлопнул свои ментальные щиты. Это было очень плохой идеей: Гарри начал дрожать от боли, отходя от Тома на несколько шагов и тряся головой.        — У нас проблемы, — добавил Поттер, а Реддл уже начал гадать, что может сделать этот день ещё хуже, — Дамблдор знает.        — Круцио.       Гарри вздрогнул, но тут же облегчённо выдохнул, стоило Беллатрис закричать. Он напряжённо разглядывал каменную фигуру змеи, а Том откровенно развлекался, глядя на мучения своей жертвы, продолжающей с обожанием смотреть на него, как только он отменил заклинание. Любовь. Такая непостоянная вещь. Стоит ему перестать давать ей зелье, как она сразу же захлебнётся в своей чёрной ненависти, проклиная его грязную кровь и визжа о предательстве её господина.        — Сколько? — спросил Том, его голос звучал так, словно он и вовсе не удивлён. Гарри старался не встречать его взгляда, не сильно боясь, что он попадётся под горячую руку, но всё же не стремившегося проверять свои догадки.        — Слизнорт не давал ему точного количества. Он просто испуганно сбежал из дома. Я спросил у Дамблдора что такое крестраж, но он не ответил мне.        — Скоро он заметит исчезновение книги, — размышлял Том, — или нет, я уверен, что у него есть куча подобных экземпляров со схожим содержимым, но у нас уже есть всё необходимое.        — Уже?        — Скоро, — он посмотрел на Лестрейндж, — не хочешь покончить с ней? — спросил Том, отталкивая её ногой от себя.        — Просто отдай её дементорам, — голос Поттера полон отвращения, и Том вздохнул. Есть много навыков и умений, которые он не может развить в Гарри.        — Она убийца. Она свела с ума родителей твоего друга. Убивала и мучила, но ты поступишь милосердно, она даже не почувствует боли. Разве ты хочешь обречь её на страдания до конца жизни? Ты знаешь нужные слова.       Том чувствовал непонятное разочарование, когда Гарри отвернулся. Он вздохнул.        — Она всё равно умрёт, знаешь ли, — добавляет Реддл, понимая, что это бесполезно. Гарри обозначил некоторые вещи гранью, за которую нельзя переходить, но Том мог видеть, как он ломается. Границы уже очень расплывчатые, его надо всего лишь подтолкнуть…        — Авада Кедавра.       Но не сегодня.

***

       — Прекрати выглядеть таким расстроенным, — крикнул Реддл, когда вошёл в комнату мальчишки. Магическое поле вокруг него скривилось от такого раздражения. Гарри лежал на полу, всё ещё переживая действия Круциатуса, но несмотря на это с упорством читая толстый учебник, который Том дал ему. — Хогвартс ещё даже не открыт.        — Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, бросая перо и сжимая кулак, — уже сентябрь, разве учебный год ещё не начался?       Реддл выглядел странно опечаленным волнением Поттера.        — Уже октябрь, — поправил он, — они закрыли Хогвартс для того, чтоб найти других опасных тварей в его стенах. Также я слышал, что из Азкабана сбежал опасный маньяк, хотя источники могут и ошибаться, — видя любопытный взгляд мальчика, он продолжил. — Он был сторонником моего будущего «я». Да и Пожиратели разрываются между поиском их пропавшего Лорда или нашим розыском.        — Но ведь все думают, что я мёртв, — возразил Гарри, но тут же замолчал, стоило Тому посмотреть на него так, словно он самое глупое существо на планете, — что такое Азкабан?        — Тюрьма. Она заполнена дементорами, которые сводят заключённых с ума. Блэк точно бы не рисковал выбираться, если бы думал, что ты мёртв, — и затем, прежде чем у Поттера появились вопросы, он дополнил: — дементоры — бессмертные существа, что питаются положительными эмоциями и высасывают душу.        — Душу? Ты имеешь в виду… души — это вещь? — вздрогнул Гарри. Том смотрел на него нечитаемым взглядом.        — Да. Душа, дух или разум, называй это как хочешь. Волшебники состоят из трёх частей: тела, души и магии.       У Гарри на языке крутилось множество вопросов. Вот поэтому он считал, что магглы являются низшей ступенью иерархии? Они состоят только из двух частей? Он бы спросил, но до ужаса боялся повторить те цикличные разговоры, где каждый пытается переубедить каждого.        — Что произойдёт, если он высосет твою душу? — сморщившись, спросил Поттер.        — Ты становишься пуст, — после недолгого молчания ответил Реддл, — пустой сосуд, раковина, в которой нет ничего живого, — его голос звучал серьёзно. На секунду Гарри показалось, что он слышал нотки испуга.        — Это то, чем ты был? Просто душа без тела? Или у тебя тоже была магия?       Реддл выглядел удивлённым таким вопросом.        — Магия, — он наклонил голову, — немного души, — признал он больше для себя, чем для Гарри, — и теперь это тело, состоящее из души и магии Джинни Уизли. Но связь между моей физической оболочкой и душой слишком слаба. Если что-то выйдет из строя, то я просто… — он выжидательно посмотрел на Гарри. Это не первый раз, когда они обсуждали эту тему, поэтому мальчишке должно было хватить мозгов продумать всю логическую цепочку.       Гарри долгое время не двигался.       Синие глаза Реддла налились красным цветом.        — Не упрямься, Гарри, — напевал Том, используя всё своё страшное очарование.        — Проси лучше, — упрямился Поттер, испытывая болезненно приятное ощущение гордости за то, что не испугался и не начал поддаваться в этой игре. Он остался спокоен и старался держать ситуацию под контролем. Однако Реддл был не в настроении для игр.        — Мне нужно больше крови, — срывается он и берёт желаемое. Без предупреждения или разрешения он взял его руку, вытаскивая палочку из кармана. Гарри пытался оттолкнуть его, выбраться из цепкого захвата, но Том времени не терял и тут же провёл палочкой по запястью мальчика, делая глубокий надрез.       Поттер зашипел от боли, но не кричал и не молил остановиться. Реддл прижался к его руке, выпивая кучу крови, словно пиявка. Гарри мог чувствовать иссушение, тяжёлую анемию, головокружение и резкое потемнение в глазах. Он упал на землю, когда Том перестал его держать. Стоило дыханию немного восстановиться, как мальчик увидел перед собой фигуру Реддла, вытирающего рот запястьем. Выглядел он получше: вид был более здоровый, кожа больше не была настолько бледной. Мальчик мог чувствовать это удовлетворение и чужое душевное спокойствие, будто тело всё больше становилось настоящим, а не простой эфемерной оболочкой из магии. Несмотря на это, Реддл не мог прекратить свою борьбу за право существовать без сосуда.       Гарри стало интересно где находится в данный момент дневник. Он долгое время подозревал, что Том его уничтожил, но тогда бы он был слишком слабым и немощным. Всё-таки он теперь привязан к мальчишке кровью, ему не надо опасаться исчезновения.       Но нет, дневник все ещё существовал. Может быть, это и стало причиной того, что его состояние было более-менее стабильным.        — Та девчонка была слаба, — усмехался Том. Гарри перевязал рану оторванным куском от футболки, прекрасно зная, что Реддл его не исцелит. — Настолько слаба магически, что не могла сопротивляться мне…        — Джинни не была слабой, — хрипло возразил Гарри, — она ничего не сделала, а ты её убил.       Реддл ухмылялся. Они уже обсуждали этот… момент.        — Она была глупой одиннадцатилетней девчонкой, которая доверила свою душу незнакомцу. Я не виноват, что она практически отдала мне свою жизнь. — Гарри трясло от этого уничижительного тона в сторону невинной жертвы, — не смотри на меня так. Ты даже не посмотрел ни разу в её сторону. Пять фраз за год. Я слышал каждое слово, которое ты ей говорил.       Гарри подрывается и пытается заткнуть Тома, чтобы он не говорил таких ужасных вещей, он смог толкнуть его и вырвать палочку, но Реддл оказался быстрей. Он оттолкнул Поттера, отчего тот упал на пол, успевая только сжать палочку в кулаке сильней. Несмотря на все старания, она отлетела в сторону. Гарри отчаянно пытался дотянуться до неё, вот оно, спасение, всего лишь пара усилий, а магия Реддла уже сжимает его горло…       Вспышка магии, и Гарри очнулся перед Томом, который яростно сжимал пальцами его горло. Палочка в кармане у старшего, а на лице абсолютная безмятежность и скрываемое раздражение.        — Не будь настолько глуп. Ты знаешь, что я прав. Джинни была слаба, а слабые погибают. Выживание сильнейшей особи является одной из самых древних вещей, которые были в природе. Я и ты, мы выжили. Мы выше их, мы сильней. Мы — высшая ступень.       Пальцы Тома легко сжались на горле Гарри, в нос ударил слабый металлический запах. Руки Реддла начинают липнуть к сворачивающейся крови на коже Поттера.        — Так ты счастлив? — спросил он и в тот же миг захотел ударить себя. Что за тупой вопрос. — Ты выживаешь. Проходишь через издевательства в приюте, убиваешь неугодных тебе, а потом что? Что ты получаешь, проходя войну с руками по локоть в крови?        — Побеждаю, — сказал он, будто это было очевидно. Хватка слегка ослабла, и Гарри мог спокойно вдохнуть. — Ты прав. Счастье — субъективное чувство, а не факт. Оно не статично, мимолётно и эфемерно. Как и та «любовь», которая, по твоим словам, не раз спасала тебя. Что ты можешь сделать со счастьем и любовью против победителя?        — Одно дело получить силу, а другое — силу заслужить. Ты будешь лучшим человеком. Уважение надо заслужить.        — Ты можешь быть хорошим человеком, отказавшись убить убийцу, но что это даст тебе, если убийца убьёт твою дочь? Ты мог остановить его, сделав один низкий поступок, но теперь из-за тебя могут умереть толпы людей, — издевался Том, — но одно проявление слабости, и ничего уже не вернуть. В этом случае любовь и принципы бесполезны. Это самая большая слабость.        — Я не верю в это, — качал головой Гарри, — и никогда не поверю.       Слизеринец вздохнул, всё ещё держа окровавленное горло Поттера.        — Поверишь. Ты уже знаешь о мире и людях больше, чем любой сверстник. «Жизнь не справедлива», не так ли? Правда в том, что не всегда хорошие люди выигрывают, но сильные? Сильные всегда побеждают.        — А невинные? — спросил Гарри, чувствуя ускоренное биение сердца от стычки с Реддлом.        — Как Джинни Уизли? — губы Реддла скривились в ухмылке. — Невинные умирают, конечно же.

***

      Крестражи.       Во множественном числе.       Дамблдор чувствовал себя отвратительно. Он позволил частице души Волдеморта ходить по его школе.       Он был так слеп.       Он должен был отклонить предложение Тома во время той встречи. Ранее ценное кольцо теперь было обыкновенной безделушкой. В нём чувствовалась пустота и аура обычного украшения, которое не содержало в себе той ранней мощи. Что с ним сделал Том? Поглотил, уничтожил? Каковы его мотивы? Можно ли ему доверять, или он работает вместе с Волдемортом? Действительно ли он хочет смерти Тёмного Лорда?       Рождественские каникулы подошли к концу, и коридоры вновь наполнились голосами сотен учеников. В основном атмосфера в воздухе царила не самая лучшая: в каждой газете что ни новость, то очередное военное преступление или зверское убийство. Твёрдые фундаменты Министерства рушились, Альбус видел это своими глазами.       В тёмных коридорах замка он постоянно натыкался на Гарри Поттера вместе с Томом Реддлом. Эти оба были постоянно рядом, и директору ни разу не подворачивалась возможность приватно поговорить с одним из этого дуэта. Всё это время профессор продолжал гонять учеников с десятикратно увеличенной нагрузкой, а Гарри всё ещё ходил тенью по залам и классам.        — Что такое крестражи? — с невинным взглядом спросил у него Гарри, однако мальчик не мог не выдать истинных чувств: пальцы на стакане так сильно сжались, что костяшки медленно начинали белеть.       Гарри знает.       По мнению Альбуса, у них был маленький шанс на то, что всё будет хорошо, что Гарри заставит Тома окститься, но это требует невероятных усилий со всех сторон. Не могут так много вещей случиться в один момент, не может быть так много совпадений, чтоб пустить всё на волю судьбы.       Мальчик должен умереть. В его мыслях лишь дикий ужас и отчаяние. Том и Гарри должны умереть, чтоб Волдеморт пал.       Слизнорт не отвечал на его письма. Альбус не мог определить точное количество крестражей, не говоря уже о том, из которого материализовался Том. Мальчик не мог быть кольцом, но на этом все его зацепки кончались. Оставались змея, чаша и медальон, которые он видел в воспоминаниях убитых Волдемортом. Но он всё ещё не мог перевести шипение, которое издавала пара любопытных фигур. Альбус мог бы попросить Гарри перевести разговор, но тот настолько запутался в сетях Тома, что он вряд ли поможет.       Порой возникал сильный соблазн оставить их в покое. У них должен был быть план, они знали, что делают, так почему он не мог просто довериться им? Гарри вызывал у него искреннее доверие, но верить Тому он себя заставить не мог. Дамблдор знал, чем может стать Реддл.       Однажды он так же встал и ничего не сделал. Альбус не повторит одну и ту же ошибку дважды.

***

       — Никаких дуэлей в коридорах, мистер Питерс, пять очков со Слизерина. Мисс Уркхарт, если я ещё раз увижу вас в боевой стойке с палочкой наготове, то вычту очки и с вашего факультета, не реагируйте так резко на незрелые высказывания мистера Питерса.       Семикурсники не понимали, как относиться к мистеру Реддлу, ведь он выглядел так, словно должен учиться с ними. Он даже не окончил школу, но директор всё равно позволил ему преподавать, да и сам профессор утверждал, что имеет все необходимые знания для успешного прохождения СОВ и ЖАБА.        — Скажи мне, — сказала Аврора Синистра, которая не знала об истинной природе Тома, — я слышала, что некоторые ученики из Когтеврана нашли в архивах школы записи с твоим именем, но они датированы сороковыми годами.        — Я хорошо сохранился, — пошутил он с яркой улыбкой на лице. От его лёгкого добродушного смеха Северус стал выглядеть немного нервно, а Минерва МакГонагалл и вовсе побледнела. Хагрид, тупой полу-великан, не присутствовал за столом, разбираясь с собственными проблемами. Том был даже немного рад, что ему не придётся терпеть на себе буравящий взгляд, словно лесничий хотел свернуть ему шею.       Реддл с беззаботным выражением лица перевернул страницу книги, ожидая начала собрания. Возможно в другой жизни ему понравилась бы карьера педагога, но поиски решения проблемы, названной смертностью, заставили его оставить позади такие аспекты, как отношения или карьера.       Боже, Том даже не мог выдержать непроходимую тупость некоторых учеников. Гарри имел потрясающую обучаемость и способности к заклинаниям, а если заглянуть в будущее, то у мальца могло быть великое будущее с такой силой. Количество сырой энергии, которой он наполнял свои заклинания, было просто поразительным. Том задумчиво потёр шрам на запястье, который получил во время дуэли, когда Гарри бросил в него книжный шкаф.        — Ты выглядишь хорошо для семидесяти, — сухо заметила Минерва, вытаскивая Реддла из его мыслей, — если бы ты спросил меня, я бы не дала тебе больше шестнадцати.        — Скорее, семнадцати, — отшутился Том совершенно пустым голосом, — мой отец учился в Хогвартсе, вероятно, они нашли записи о нём, — обратился он к Синистре, несмотря на то, как сильно ненавидел говорить о своих родственниках.       Губы Минервы стали ещё тоньше, а Аврора выглядела немного напуганной его тоном. Том скучал по бойким оскорблениям Гарри.        — Все уже собрались? — зашёл в зал Дамблдор, на лице которого сияла широкая улыбка. Проходя мимо Тома, он похлопал ему по плечу, вызывая жгучее раздражение, но Реддл усилием воли заставил гнев поутихнуть. — Лимонную дольку?       Том хотел проклясть эти чёртовы лимонные дольки.       Его внимание вновь было обращено к книге по Защите от Тёмных Искусств. Дамблдор просил у него разработать новую программу для второго семестра. Реддл несколько дней отчитывался ему, что семикурсники наконец достигли нужного уровня обучения, а все прошлые учителя Защиты были по-настоящему бездарны. Он действительно считал, что давать право преподавания оборотню было вершиной идиотизма. И где старик их только находил?        — Боюсь, я недооценил тебя, — вздохнул директор, — но, увы, позиция учителя Защиты проклята, поэтому учителя не задерживаются у нас больше, чем на год, — Том сжал кулак. Гарри не предупреждал, что на его должности висит проклятие. Но вместо выражения своих истинных эмоций он лишь весело улыбнулся, будто услышал анекдот.        — Кому пришло в голову проклинать должность преподавателя? — озадаченно спросил он.       В голубых глазах Дамблдора появилась задорная искорка, и сердце Тома пропустило удар.       Проклятие могло не сработать, ведь не будет его собственная магия работать против своего хозяина? Но гарантий никто не давал. Старик всё так же задорно смотрел на Тома. Что ж, пришла пора использовать собственный козырь.        — Кстати, Гарри очень понравилось времяпровождение с его крёстным отцом. Спасибо, что позаботились об этом, пока я был занят.       Глаза перестали сиять довольно резко. Хорошо, думал Том, Гарри — его. В конце концов, ему всегда нравилось воровать чужие сокровища.