Сказание о королеве

      Тихий полдень в Балтимэйре, уютные посиделки на небольшой веранде домика в пригороде, снятого на неделю тремя приезжими пони, кружки травяного чая с яблочным джемом, привезённым в качестве гостинца из дальнего Понивилля не по годам бойкой родственницей — что ещё нужно для счастья?       — Да развалится моя шляпа, если вы, дядюшка Эллингтон, не сможете за ними ухаживать! Бабуля даже с зап-яблоками справляется одним копытом, а уж чтоб у вас-то не получилось?       — Хе-хе, сладкая наша Эпплджек, ты определённо слишком хорошего мнения о нас!       — Да что вы, тётушка Брэмли, мы же все Эпплы! И если кто-то из нас не знает, как ухаживать за какими-то яблонями, значит, этого не знает никто во всей Эквестрии!       — Ладно, ладно, — тётушка Брэмли лениво смахнула листик со своей шляпы, что спланировал туда с дерева секунду назад. — Смотрю, ты серьёзно настроена…       — Вот увидите, как ваш джем из солнечных яблок разойдётся по всей Эквестрии, банки не будете успевать закатывать! Бабуля ещё говорит, давайте договоримся, чтобы цены поднять, правда, я её отговариваю: негоже наживаться на своих соотечественниках. Семье Эпплов и доброго имени хватит. Не складно ли будет, а? — Эпплджек подмигнула дядюшке Эллингтону, и тот принялся успокаивать свою жену:        — Хе-хе, Брэ, ну скажи же, не зря она из самого Понивилля к нам ехала. Осталось только завершить начатое, да, Эппли? — он потрепал понивилльскую родственницу по голове.       — Ага! — с готовностью мотнула гривой Эпплджек. — Завтра этот прекрасный сад будет ваш. Если только какие-нибудь Флим и Флэм из-под земли, как сорняки, не вырастут и не оторвут у нас его…       — Флим… Флэм? Кто все эти пони? — заинтересовалась тётушка.       — Ай, неважно, — махнула копытом Эпплджек. — Я это лично проконтролирую. Вот увидите, только завтрашний вечер наступит, только завершатся торги, и всё будет в ваших копытах!       — Уху-ху, наша Эпплджек определённо имеет хватку, — тётушка Брэмли рассмеялась, заразив смехом и своего мужа.       — Да за кого мы меня держите, если не за Эппла? — Эпплджек одобрительно хлопнула её копытом по спине. — И… Ох, погодите, какого сена?..       — Что случилось, Эппли? — дядюшка Эллингтон участливо поинтересовался у Эпплджек, что сейчас с отчаянием во взгляде наблюдала свою кьютимарку, вокруг которой плясали миниатюрные огоньки в форме яблок.       — Чтоб меня яблочная моль съела! — до того вполне владевшая собой Эпплджек теперь мотала головой, не осмеливаясь поверить в неизбежное. — Похоже, мне надо срочно возвращаться в Понивилль, там что-то случилось. Эта, как её, проблема дружбы внезапная, солома её побери…       — Ого… И как скоро тебе надо там быть, Эппли?       — Чем скорее, тем лучше! Ох, боюсь вас разочаровать, но… Кажется, у меня не получится остаться с вами на завтрашние торги. Я очень надеюсь, что вы справитесь…       — Надо же… — нахмурилась тётушка Брэмли. — Это тебе, семечко ты моё, ехать только завтра, из этой глуши есть только один поезд, утром, да и он уже ушёл…       — Глушь, говоришь? — заворчал дядюшка Эллингтон. — Только тут, в Балтимэйре, вроде, пять тысяч пони живёт, а у нас в Эпплузе — под тысячу. Скажи спасибо, что именно через нас в южные страны поезда ходят, а то бы вообще сидели без транспорта…       — Замолчи уже, пень ты яблоневый. У нас дома хотя бы куча друзей, которые мигом зашвырнули бы Эппли в повозку и сразу домчали бы её до Понивилля. А тут что? Пять твоих тысяч — и ни одного полезного…       — Погоди, — прервал её Эллингтон. — Если моя голова ещё не стала тыквой, то из Филлидельфии должен быть вечерний поезд, в столице он будет, думаю, к следующему утру, а там уже сядешь на какой-нибудь поезд в Понивилль. А до неё тридцать миль по побережью…       — Это значит, быстрой рысью с небольшими передышками я за три-четыре часа добегу. Успею, дядюшка?       — Ну, поезд, вроде, уходит после заката, так что если сейчас отправишься в свой путь, то как раз успеешь, ещё немного времени останется на то, чтобы билет купить и станцию найти, — дядюшка гордо улыбнулся. — Я знал, что Эпплы ради дела могут хоть всю Эквестрию пройти!       — Тогда до скорого, дядь, тёть, я погнала, — Эпплджек уже успела вытащить из дома свои седельные сумки и покидать в них свои нехитрые пожитки. — Спелых вам яблок и постарайтесь завтра справиться… Я буду надеяться, что у вас всё пройдёт отлично!       — Ага, ага, — тётушка помахала ей копытом, глядя, как клубы пыли, взбитые Эпплджек с дороги в сторону Филлидельфии, опускаются обратно. — Резво она убежала. И что нам завтра делать, а?       — Справимся как-нибудь. Хоть я и не представляю, что это за торги там и что на них делать: наша Эппли-то на сотню акров продвинутее нас с тобой будет. Стары мы с тобой уже, Брэ, ох, стары для такого, как его… Прем… преп… предпринимательства, во!..       — …Восхитительно! Да-да, моя дорогая Коко, ты прямо мысли мои читаешь. Ещё чуть-чуть света сюда, и… Ах, это просто шедеврально! Теперь наш бутик готов к самому лучшему моменту в его истории! Ты… Ты просто представить не можешь, насколько я взволнована. Ах, я взволнована так, что у меня просто голова кружится! Ой, погляди-ка, надо убрать вот эти ткани отсюда, они недостаточно блистательны для наших завтрашних посетителей. Нет, ты представляешь Коко, представляешь? Прямо завтра к нам придёт весь свет Эквестрии! О всемогущая Селе… О всемогущая Эквилибрия, простите мне мои привычки, я просто без ума оттого, что уже завтрашним утром здесь будут Флёр де Лиз, Хойти Тойти, и — ох, ты не поверишь, сама Прим Хэмлайн! А потом… Представь, мы будем сидеть с ними за одним столом, разговаривать о новых веяниях, о том, что только будет модно в следующем сезоне… Ох, нас даже покажут по местному… Как его… Теви…       — Телевидению, мисс Рэрити, — смущённо поправила свою воодушевлённую начальницу ассистентка, на которую та восторженно выливала все эти речи.       — Да, по нему. Не говоря уже о том, что в самом «Космэйре» будет написано: лучший бутик Мэйнхэттена — «Rarity For You»! Ах, моя дорогая Коко, не скрою — этим я обязана именно тебе. Именно ты приглядывала за этим бутиком столько времени, делала чудесные платья и с таким вдохновением использовала мои выкройки, что я даже не могу уже сказать, что это моя заслуга. Да-да, это результат почти что только твоей работы! Это ты, ты привела меня к такому успеху, дорогая Коко, — Рэрити остановилась, чтобы набрать воздуха в грудь для очередной длинной тирады, что дало, наконец, шанс ассистентке вставить свои слова.       — Это… Мисс Рэрити, я польщена таким вниманием к моей персоне и такими щедрыми благодарностями, но боюсь, если мы будем ожидать чего-то очень экстраординарного от завтрашней встречи…       — Ах, ты просто не понимаешь, дорогая моя Коко! — Рэрити подскочила к ассистентке и принялась ей втолковывать. — Это — переломный момент в истории нашего бутика. Скоро о моём… И о твоём имени будут ходить легенды! И вот только… Ой?       Коко заинтересованно посмотрела на Рэрити.       — Э-э… Мисс Рэрити? Что с вашей кьютимаркой? Она… Светится?       — Ох, не может быть! О несчастье! — Рэрити, драматично закрыв глаза и подняв копыто ко лбу, принялась причитать. — Только не сейчас! Будь проклята та ужасная судьба, что позвала меня обратно в Понивилль прямо перед самым моим звёздным часом!..       — Мисс Рэрити?! Вы… При чём тут Понивилль?       Рэрити, повесив голову, подошла к Коко. Отчаяние хозяйки, казалось, будто свинцом придавило несчастную работницу бутика, коей не посчастливилось в этот момент находиться рядом. А мгновением позже к этому весу добавилась и вполне материальная Рэрити, в безутешных рыданиях кинувшаяся ей на шею.       — Ох, Коко, это… Это значит, что что-то важное случилось в Эквестрии, и я нужна моим друзьям, чтобы решать какую-то проблему дружбы. Я… Я должна ехать, Коко. Ох, сколько бы я отдала за… Быть может, это хотя бы подождёт до завтрашнего вечера…       — Мисс Рэрити, — встревоженная Коко попыталась сказать что-то ободряющим тоном: настолько расстроенной свою начальницу она не видела даже тогда, когда её платья брали второе, а не первое место на показах мод. — Я вполне уверена, что ваши друзья подождут один день… Ведь так?       — Ох, Коко, ты моё лучшее утешение. Да, они подождут… В конце концов, что такое один день для того, кто предвосхищает модные тренды на месяцы? — Рэрити через силу улыбнулась и, отпустив несчастную Коко, принялась прогуливаться по своему бутику. Но улыбка её не продержалась долго: тихий, но назойливый звон кьютимарки не давал ей покоя.       — Да-да, всё абсолютно-абсолютно хорошо, Коко. Мы с тобой завтра сходим на приём, а потом я быстро соберу вещи и вернусь в Понивилль, хе-хе… Надеюсь, я всё ещё буду нужна своим друзьям…       Ненадолго повисла тишина, прерываемая лишь стуком копыт по полу бутика — и едва слышным звоном кьютимарки.       — Всё равно, сегодня я не уеду… Нет, если очень поспешу, конечно уеду… — начала успокаивать себя Рэрити. Пусть я и должна помогать своим друзьям, но я имею право на то, чтобы хоть раз в моей жизни оказаться на пике славы… В то время, как, возможно, очень нужна им…       Коко молча следила за своей начальницей — до тех пор, пока та, наконец, не потеряла остатки самообладания и не подбежала к ней, закричав не своим голосом:       — Ах, дорогая Коко, что же мне делать?! Я не смогу веселиться, зная, что мои друзья нуждаются во мне. Я… Это чрезвычайно самолюбиво с моей стороны. И всё же, потерять свой единственный шанс на то, чтобы покрасоваться в лучах такой славы… Ах, Коко, что же, что же мне всё-таки делать?..       — Я… Я не знаю, мисс Рэрити…       — Ах, Коко… Дорогая моя, я прошла с моими друзьями огонь и воду, пещеры с бриллиантами и дебри ужасного леса, и пожалуй, единственным по настоящему щедрым поступком с моей стороны будет дать им то, в чём они нуждаются — то есть мою помощь. В конце концов, друзья у меня одни, а слава… Быть может, когда-нибудь я добьюсь ещё чего-нибудь подобного. Скажи мне, Коко, ты ведь покажешь завтра, насколько блистателен бутик «Rarity For You», не подведёшь меня?       — Э-э… Да, но… Мисс Рэрити, то есть вы…       — Да. Решено. Я немедленно отправляюсь в Понивилль. Коко, теперь на тебе вся ответственность за то, чтобы мой бутик был настолько же ярок на страницах «Космэйра» и в глазах Прим Хэмлайн, насколько он ярок по-настоящему. Ты справишься, я верю, — Рэрити уже накинула сумки на себя. И спустя минуту она уже мчалась к станции, оставив Коко наедине с бутиком — и с ожиданиями завтрашнего дня…       — …Чё за?! — пегаска вылупила глаза на свою кьютимарку, будто видела её первый раз в жизни.       — Чё там такое, Рэйнбоу Крэш? — ехидно поинтересовалась Спитфайр, стягивая с себя тренировочную форму и пряча её в сумку. — Опять что-то сломала или потеряла?       — Кажись, всё хуже, — она почесала свою гриву. — Вот же ж, походу это значит, что… Короче, командир, мне надо в Понивилль срочно…       — Чего-чего? Скажу тебе сразу, у тебя не очень вышла шутка, — Спитфайр встряхнула крыльями, разминая их.       — Ваще-т это не шутка была.       — То есть… Ты рехнулась, малая? — Спитфайр удивлённо обернулась к Рэйнбоу. — Ты забыла, что завтра выступление? Ты, вообще, для чего всю неделю тренировалась, для чего мы разминочные представления по всему северу Эквестрии устраивали, а?       — Да я что? Вон, гляди, видишь? — она указала на свой бок. — Я еще, будь оно неладно, воплощение одного из Элементов Гармонии по совместительству, и тут так вышло, что теперь мне приходится решать всякие там, ну знаешь, эти, проблемы дружбы по всей Эквестрии. Вот же ж, как знала эта дурацкая проблема, когда взяться из ниоткуда…       — Да у нас завтра основное представление! Вот выступишь — можешь лететь на все четыре стороны, а до того… Сама понимаешь, мы тебя не заменим за день, не говоря уж о том, что дабл-рэйнбум кроме тебя никто не сделает. Это, прикинь, значит, что если ты не выступаешь — нам вообще придётся представление отменить! Ты понимаешь, что там будут самые большие шишки — мало того, что эта местная, которая Кейденс, так ещё и наша новая королева! Ты вообще в курсе, насколько ты этим подставишь «Вандерболтов»? Честно скажу, я тебя сама первой вычеркну из списка, если из-за тебя нам срежут финансирование.       — Ох, в рот мне молнию, Спитфайр, я понимаю, что это совсем не круто, что это просто… Просто ужасно не круто! Но знаешь, что самое не крутое в жизни? Это подводить друзей, точняк тебе говорю.       — А подводить своих товарищей, значит, можно, а, Рэйнбоу Дэш?       — Прикинь, Спитфайр, много что могло случиться. Я могла на тренировках крыло там себе поломать или ещё что, мы могли бы столкнуться с птицей какой-нибудь при низких пролётах, да сено знает что могло быть! И тогда б я выбыла из-за, натурально, ерунды! Так что ж ты так орёшь, когда, возможно, я могу в другом месте принести гораздо больше пользы, чем если б я то же выступление провалялась бы, раздербанив себе что-нибудь? Хочешь — можешь делать что угодно, но «Вандерболты», катись они всё в Тартар, никогда не будут мне важнее моих друзей. В конце концов, с ними я была гораздо дольше, чем в вашей команде.       — Рэйнбоу Дэш! — что есть силы закричала Спитфайр, но было уже поздно: Рэйнбоу метнулась вверх — и взяла курс на Понивилль, вскоре превратившись в ярко-голубую точку в небе, за которой тянулся яркий радужный след.       — Хм. Я правильно понимаю, что завтра у нас ничего не будет?.. — Соарин, осторожно подошедший сзади, поинтересовался у разгневанной Спитфайр.       — Меня когда-нибудь доведёт её неуправляемость. Она, конечно, летает — просто ураган, но когда ей в голову приходит какой-то бред, то пиши пропало. Подумать только: столько готовиться — и вот тебе результат.       — И…       — И всё. Ну а что теперь остаётся? Короче, сообщи этой, которая, как её там, мисс Фронтир, что да, из-за… Не знаю, напиши, травмы одного из выступающих завтра мы лавочку прикрываем. Ох, ну и устрою этой Рэйнбоу Крэш, которая умудрилась мигом так крэшнуть все наши надежды на завтрашний день, когда вернёмся в Клаудсдейл. Теперь ещё все деньги за билеты возвращать…       — …Не очень-то и хотелось, — угрюмо ответила Лаймстоун на длинную взволнованную тираду Пинки, в которой, как обычно в её монологах, смешалось бесконечное множество разных чувств — от воодушевления, что карта посылает её на очередное «супер-дупер-ошеломительное» задание, и до почти что траура по тому поводу, что вечеринка, которую она всю эту неделю готовила для своей сестры, оказалась сорванной — ну или, по крайней мере, если и не сорванной, то обречённой пройти без неё, Пинки.       — М-может… Мы её сдвинем немножко… На недельку… — предложила Марбл, незаметно вышедшая из здания фермы и потому ставшая невольной свидетельницей разговора Пинки с Лаймстоун.       — Но… К сожаленью, день рожденья только раз в году! Сдвинуть его невозможно, как невозможно сдвинуть гору кексиков! Или пирожных! Или… — она оглядела просторы своей родной фермы, — камней!       — Технически, последнее возможно, — невозмутимо подметила Мод, бесстрастно изучавшая крупный кусок розовато-серого гранита, который она каким-то образом притащила на ферму пару дней назад, когда Пинки попросила её найти что-нибудь «большое, розовое и блестящее». — Для этого нужно наличие трёх вещей: астеносферы, восходящих мантийных потоков и соответствующего участка коры, который должен быть передвинут.       — Ах, сестрица Мод, это совершенно точно! Но я… Я про другое! Как может пройти вечеринка по случаю дня рождения не в день, который является днём рождения, то есть в тот день, в который родилась именинница, точнее, не в тот день, в который родилась именинница, а в день, который был много лет назад, но при этом является тем же днём года — а в день, который не является этим днём? Ведь тогда это будет вечеринка не по случаю дня рождения, а по случаю дня, который следует через несколько дней после дня рождения! А поскольку день, который день рождения, и день, который не день рождения, а день, на несколько дней отличающийся от дня рождения — это не один и тот же день, это значит, что вечеринка по случаю дня рождения и вечеринка по случаю дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения — совершенно разные вечеринки! И теперь мне надо всё полностью перепланировывать, перепридумывать и переустраивать, поскольку я планировала вечеринку по случаю дня рождения сестрицы Лаймстоун, а не вечеринку по случаю дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун! А-а-а! — Пинки с силой прижала копыта к голове. — У меня нет времени, ведь для того, чтобы придумать что-то абсолютнейше, совершеннейше и сногсшибательнейше новейшее для вечеринки по случаю дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун, нужно несколько дней, а эти несколько дней — это больше, чем столько дней, на сколько день рождения сестрицы Лаймстоун отличается от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун!       — Просто иди уже, — угрюмо бросила ей несчастная будущая именинница. — На поезд опоздаешь, если ещё на несколько часов задержишься, как ты любишь.       — Но я не могу! Ведь я не могу оставить сестрицу Лаймстоун без того, чтобы придумать что-нибудь для её дня рождения, или дня, на несколько дней отличающегося от её дня рождения, или даже… — Пинки сделала драматическую паузу, быть может, в том числе и для того, чтобы набрать побольше воздуха и вновь взорваться неостановимым потоком слов. — Дня, на несколько дней отличающегося от дня, на несколько дней отличающегося от её дня рождения! О! Это же супер-дупер-чудесно! Я поняла! В то время, когда я буду думать о вечеринке в честь дня, на несколько дней отличающегося от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун, как раз пройдёт день, на несколько дней отличающийся от дня рождения сестрицы Лаймстоун, но день, на несколько дней отличающийся от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун, ещё не наступит, и поэтому я успею вовремя! Ура! — Пинки откуда-то, из ведомого одной только ей места, вытащила конфетти-пушку и выстрелила в воздух, засыпав своих сестёр, коим не посчастливилось находиться рядом, ворохом разноцветных клочков бумаги. — Решено! Я отправляюсь в Понивилль, но я вернусь в день, на несколько дней отличающийся от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения сестрицы Лаймстоун, устроив настоящую вечеринку, которая будет достойна её! Не так ли, сестрица Лаймстоун? — Пинки подскочила к сестре и сжала её в объятиях, несмотря на вялые её попытки оттолкнуть этот перевозбуждённый розовый комок радости, коим Пинки, несомненно, выглядела в тот момент.       Уже выбежав за территорию фермы, но, видимо, решив после этого, что она ещё не всё сказала, Пинки приоткрыла калитку снова и бросила своим сёстрам:       — Я скоро вернусь! И вот увидите, это будет самая лучшайшая вечеринка по случаю дня, на несколько дней отличающегося от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения кого бы то ни было! Возможно, — она поглядела куда-то в сторону, — потому что за все восемь сезонов и фильм, не говоря уже об «Equestria Girls», пока никто в Эквестрии не устраивал вечеринки по случаю дня, на несколько дней отличающегося от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения, правильно? И я буду первой! — она драматично захохотала и наконец-таки упрыгала в сторону железнодорожной станции, дав трём оставшимся сёстрам перевести дух…       — …Мистер Хорди, я очень-очень извиняюсь, но я… Я не смогу увезти всех ваших животных ко мне прямо сейчас, просто… Потому что… Мне нужно, правда, нужно на какое-то время уехать, но потом я вернусь — и мы всё обязательно уладим…       — Мисс Флаттершай, я всё понимаю, но не могу ничего поделать. Вы же прекрасно осведомлены: завтра у нас заканчивается срок аренды и мне тоже, поверьте, так же тяжело, как и вам. Но я не могу ждать. Если мы до завтрашнего вечера не освободим здание, то… Очевидно, сюда придёт ванхуверская полиция, и мне, не говоря уже о наших несчастных животных, будет очень плохо. У меня просто нет выбора.       — Но мистер Хорди… Неужели вы вот так готовы выставить на улицу всех ваших питомцев…       — Мисс Флаттершай, со следующего месяца с нас требуют четыре тысячи битов в месяц. Две с половиной я ещё как-то умудрялся платить, но четыре тысячи — это слишком. У меня в сумке и так подковой покати, а ведь животным ещё и есть надо, да и я тоже не магической силой питаюсь…       — Ох, мистер Хорди, дело в том, что я собрала деньги на повозки для наших маленьких друзей, чтобы перевезти их в мой приют, но я думала, что у меня ещё есть три-четыре дня, чтобы их заказать, и чтобы они прибыли сюда и забрали всех, но…       — Ну что я могу поделать, мисс Флаттершай?.. За следующий месяц никто не заплатит, в любом случае. И я…       — Это… Мистер Хорди… Дело в том, что если взять все эти деньги на повозки, то… У меня выходит три тысячи восемьсот с небольшим битов, и…       — Э? — мистер Хорди, догадавшись, к чему клонит Флаттершай, широко открыл глаза и посмотрел на неё, буквально заставив её прижаться к полу под его взглядом. — Вы хотите сказать… Вы заплатите за следующий месяц? Такую дикую сумму? Это же обдираловка…       — Это… Экстренная ситуация, — решительно сдвинула брови Флаттершай, — и если столько стоит спасение моих маленьких друзей, то никакие деньги не остановят меня!       — А вы… — мистер Хорди растроганно заулыбался, — вы очень добрая пони. Но… Что же будет с повозками?       — Ох… Я обязательно, совершенно точно что-нибудь придумаю за будущий месяц. Обещаю, все ваши питомцы точно смогут переехать в мой приют без каких-либо проблем. Я буду не я, если…       — Вы же, по сути, выбрасываете эти деньги в никуда, они просто уйдут в муниципалитет, и…       — Я трачу их ради моих маленьких друзей, и будь у меня хоть миллион, мне его было бы не жалко.       — Ох, вы так добры. Но всё же… Где нам раздобыть ещё двести битов?       Флаттершай внезапно поникла, осознав, что даже так им не хватает денег.       — Ох… Я не подумала об этом. Разве… Нет какой-нибудь возможности?..       — Я даже не знаю, право, я сбит с толку — не мог за всё это время даже предположить, что вы оплатите нам следующий месяц. Не знаю… Когда вам нужно ехать? Вечерний поезд на Кантерлот вам подойдёт? Вы там будете уже утром, а там до Понивилля, вроде, совсем недалеко. Так что? Если да, то мы можем что-нибудь придумать за ближайшие часы. Не знаю… Устроим… Какое-нибудь благотворительное мероприятие? Вы же умеете, как я видел, общаться с животными. Может… Что-то вроде уличного представления? Конечно, на такое нужна лицензия, у нас тут вообще на всё нужны лицензии, увы… Но если мы всего на несколько часов — как раз скоро вечер, и на улицах будет много пони, самое время, — то может быть, неприятностей с полицией удастся избежать. Рискованно, но… Видя вашу решительность, мисс Флаттершай, я не могу просто так отказаться от этой идеи.       Однако, Флаттершай не столько пугала перспектива попасть в копыта ванхуверских стражей порядка, сколько нечто другое.       — П-п-представление? То есть, я, вместе с вашими питомцами… Должна… О ужас, выступать перед зрителями?.. Я… Я…       — Что-то не так, мисс Флаттершай?       — Это… Это… Будет… Для меня очень трудно…       — Трудно? Ох, помилуйте! После того, как вы согласились на такое безумие, как профинансировать наш приют ещё на целый месяц — это же сущий пустяк!       — Н-но… Не… Не для меня…       Флаттершай пришлось долго бороться с собой, и поначалу ей хотелось забиться поглубже в тёмный угол и сидеть там, дрожа от страха — будто бы это чем-нибудь помогло. Но в конце концов пересилив свой страх и пообщавшись с некоторыми из здешних питомцев, она всё-таки нашла в себе силы часом позже выйти на наспех сколоченную небольшую уличную сцену рядом со зданием приюта.       — И… Итак, уважаемые… Жители Ванхувера, мы… Немного вас развлечём сегодня… — она вымученно улыбнулась, набрала воздуха и едва слышно прошептала: — Йей!       Поначалу дела шли не очень хорошо. Проходящие мимо пони отпускали едкие комментарии: «О, смотрите, эксплуатация животных», «Это вообще легально здесь?», «Нашли, называется, способ подзаработать», «Какой жуткий шум, пошли отсюда быстрее»…       Но с первым же звоном монеты, упавшей в ящик для сбора пожертвований, Флаттершай воспрянула духом — и, кажется, даже её страх сцены отошёл на задний план перед воодушевлением: они обязательно соберут сегодня недостающие деньги, и тогда проблема с приютом, хотя бы на следующий месяц, будет решена. Бобры, жонглирующие деревянными палками; стайки птиц, насвистывающих простенькие мелодии — да, здесь они были не так искусны в этом деле, как в Понивилле, где Флаттершай отменно научила их сородичей такому; кролики, показывающие примитивную, но всё же способную заинтересовать кого-нибудь из жителей Ванхувера, акробатику — казалось, даже сами питомцы приюта, над которым нависла угроза закрытия, понимали, что они стараются не просто так. Или… Или это Флаттершай смогла им объяснить?       Так или иначе, к концу представления они собрали двести тридцать битов. План был выполнен, и Флаттершай уже было собралась бежать на поезд в Понивилль…       — О ужас! — внезапно простонала она, встав перед дверью. — У меня же нет денег на билет!       — Подождите, мисс Флаттершай, вы что, вообще без денег остались?       — Э-э… Да, все свои я отдала вам, и, это…       — Ох, вы наша благодетельница, мисс Флаттершай, и я просто не могу отпустить вас с пустыми копытами. У нас сейчас есть тридцать лишних битов, но я знаю, где найти подработку на ближайший месяц, чтобы мои… Нет, пожалуй, уже наши с вами питомцы не оголодали. Вот, у меня есть немного сбережений. Билет стоит тридцать два бита, и… Вот я наскребу ещё десяток вам на дорогу на всякий случай, — мистер Хорди засыпал горстку монет Флаттершай в сумку. — Счастливого вам пути!       — Это… Спасибо, что согласились подождать этот месяц, — счастливо улыбнулась Флаттершай, выходя на улицу.       — Спасибо, что сделали это возможным, — прошептал ей вслед мистер Хорди…       …Первой в почти опустевший замок Твайлайт ворвалась запыхавшаяся Рэйнбоу Дэш — за вечер и ночь успевшая пересечь чуть ли не половину Эквестрии без помощи чего-либо, кроме своих крыльев. Увидев, что карта посылает её в Кантерлот, она было собралась сразу же лететь туда — но тут же столкнулась с Эпплджек, Рэрити и Флаттершай, что как раз входили в ворота замка.       — …И я такая им говорю: «Да за кого мы меня держите, если не за Эппла?»       — Хи-хи, Эпплджек, с твоей стороны это было изумительно самоотверженно, отказаться от такой возможности, лишь чтобы выполнить свой долг…       — Ой, не парься, Рэрити. Друзья, как говорит бабуля, что семечки в яблоке: не будь тех семечек, не стоило б и яблоку расти.       — О Эпплджек, дорогая, не сказать, что я тебя поняла, но я так рада, что ты тоже сделала так же, как и я.       — Да ну его, Рэрити. Может, мои-то и справятся там сами, а если и нет — то невелика потеря, жили ж как-то раньше. Вот тебе, сахарок, точно было труднее оттуда уехать: это ж, по-любому, мечта всей твоей жизни была!       — А-ха-ха, Эпплджек, друзья мне в любом случае дороже.       — Эм… Девочки? Смотрите… Это… Рэйнбоу Дэш тоже здесь? Её тоже вызвала карта?       — Ого, Флаттершай, и правда. Привет, Рэйнбоу!       — Хей, ну дарова. Я уже думала лететь разыскивать вас…       — Эм… Я предполагаю, что это было бы бесполезно, потому что мы с Рэрити и Эпплджек только что из Кантерлота…       — Ага, там вообще веселуха была: мы все, как выяснилось, приехали туда из разных городов, я — из Филлидельфии, Рэрити — из Мэйнхэттена, Флаттершай — из Ванхувера, и встретились в одном и том же поезде из Кантерлота в Понивилль, причём по одной и той же причине: нас позвала карта…       — Дай угадаю, дорогая, — проницательная Рэрити посмотрела на Рэйнбоу. — Ты тоже куда-то уехала из Понивилля, и у тебя тоже та же самая причина?       — Единорог бы говорил! Однако…       — Так чего же мы медлим? — Эпплджек кинулась вглубь замка, и её спутники поспешили за ней.       — …Однако, теперь, девчонки, всё было б круто, если б мы все были в сборе, только вот Пинки чё-т потерялась, — Рэйнбоу удалось закончить свою фразу только в зале с картой — когда все прибывшие уже стояли вокруг.       — Какого сена? Карта зовёт нас в Кантерлот? Зачем же, амбар мой развались, мы оттуда уезжали?       — Эм, Эпплджек… Я извиняюсь, но быть может, это для того, чтобы узнать, что она нас зовёт именно туда, а не куда-либо ещё… — предположила Флаттершай.       — А, точно. Мы, конечно, потеряли несколько часов, но это ладно. Хуже другое: что нам делать с Пинки? Держу пари, — Эпплджек поправила шляпу, — она тоже где-то не в Понивилле, и вот прямо сейчас…       — А вот и я! — громкий выкрик прервал фразу. Двери позади собравшихся возле карты распахнулись — и всех осыпало разноцветное конфетти. Оборачиваться не было нужды — так появиться могла лишь одна пони из этого города, а возможно, и изо всей Эквестрии.       Все облегчённо вздохнули, пока Эпплджек не закричала, спохватившись:       — Закопать мою шляпу, если мы едем в Кантерлот, то следующий поезд через пятнадцать минут! Чего мы стоим, а?..       Очевидно было, что Пинки приехала прямиком в Понивилль на поезде с юга, что теперь уже, наверняка, милю за милей отмерял свой путь к столице. Это означало, что попасть в Кантерлот в ближайшее время можно было лишь на ещё одном поезде — том, что приходил в середине дня из Толл-Тэйла. Утренние поезда почти все уже прошли, и это был последний; и если они на него не успеют, то им придётся ждать вечера — а проблема дружбы, скорее всего, требует скорого решения…       И как выяснилось, она действительно его требовала.       Запрыгнув в уходящий поезд и едва дождавшись, когда он взберётся по длинным серпантинам, ведущим к Кантерлоту и остановится у перрона станции, они пёстрой толпой рванулись в центр города. Никто из них в то время не думал, что проблема может быть где-то ещё в Кантерлоте, кроме как в замке — учитывая то, что уже отсюда можно было увидеть то и дело рассыпающиеся над замком сверкающие огоньки и пронзающие небо лучи света, меж которых, если присмотреться, легко можно было различить фигурки Эквилибрии, Селестии и Луны, а ниже — стоящую на балконе под всем этим действом напряжённо сосредоточенную Твайлайт Спаркл.       Очевидно было, что происходит что-то экстраординарное, и спешка была весьма оправдана.       Им не сразу удалось попасть в кантерлотский замок: стражники вряд ли так просто пустили бы внутрь горстку взволнованных пони. Но Эпплджек вовремя догадалась назвать им имя принцессы дружбы — что очень кстати сработало. Они бы потерялись в бесконечных коридорах замка, если бы не Рэрити, ещё что-то помнившая со времён последнего Гала, и Флаттершай, совершенно случайно наткнувшаяся на мышку, живущую в этом замке и попросившая её провести их в нужном направлении. Они бы не преодолели последнюю преграду — двери тронного зала, если бы не Пинки Пай, сумевшая отвлечь стражников, стоящих здесь на посту, очередной зубодробительной тирадой, и не Рэйнбоу, которая в это время всё-таки сумела со всей силы ударить в двери так, что магический запор не выдержал. Ворвавшись внутрь, они услышали голос Селестии:       «…Это ясно: без Элементов Гармонии мы обречены на поражение, и теперь осталось только признать его…»       И нескольких последующих мгновений им хватило, чтобы моментально оценить ситуацию и проделать оставшийся путь до балкона — и в самый нужный момент, наконец, выйти, вернее даже выбежать на сцену очередного, без сомнения, грандиозного события, как и всегда, решающего судьбу Эквестрии:       — Кто, во славу сидра, сказал, что вы будете без Элементов?       — Несомненно, дорогая, без них решать проблему дружбы — совсем не впечатляюще!       — Элементы, не Элементы, но кажется, пришло время кое-кому как следует надрать крылья!       — А потом у нас обязательно будет самая-самая вечеринка! Пусть даже она будет не настолько самая-самая, как самая-самая-самая вечеринка в честь дня, на несколько дней отличающегося от дня, на несколько дней отличающегося от дня рождения моей сестры Лаймстоун, но она точно будет вторая самая-самая среди самых-самых после самой-самой-самой!       — Йей…