Muhtesem Raziye

Султан находился в своих покоях и размышлял о чувствах, которые испытывал к женщинам собственного гарема. Женщины - это царицы, женщины - это цветы – именно так всегда думал Сулейман, окруженный всю жизнь настоящими красавицами. Его мать и сёстры напоминали нежные и хрупкие тюльпаны, клонившиеся на легком ветру [а как известно, тюльпан - символ династии Али Осман]. Фюлане, которую Сулейман уже плохо помнил, напоминала белую лилию, Гюльфем -скромную ромашку, а Махидевран была королевой садов, розой, расцветающей весной. Но диковинный огненный цветок, раньше неизвестный правителю, выжег весь сад вокруг него,оставшись единственным рядом. Он любил Александру, как солнце, без которого нет ни капли света, как воздух, без чего жизнь невозможна, как воду горного родника, к которому стремится измученный жаждой путник. Он ещё раз вспомнил те чудесные голубые глаза и приказал позвать Хюррем. Та же тем временем плакала в своих покоях фаворитки. — Повелитель желает тебя видеть, Хюррем! – провозгласил стражник, бесцеремонно проходя в комнату. Слуги с ужасом переглянулись, но то, что выдала девушка удивило их ещё больше. — Я не пойду. – твёрдо ответила Александра, глядя на полумужчину. — Что значит "не пойду"? Воле султана перечить нельзя. – удивилась калфа, с недоумением взглянув на фаворитку правителя. — Моё лицо умерло. Я больше не нужна ему. – твердо сказала Александра. Она демонстративно села и взяла в руки книгу, сделав вид, что сюжет произведения ей намного интереснее препирательств, а к горлу подступал мерзкий ком от обиды на женщину, которая изуродовала её. — Что значит «лицо умерло»?! Смеешь султану перечить? – с такими словами мужчина прошёл в покои рыжеволосой, но тут же остолбенел от её внешнего вида, — Кто это сделал?! – лишь такие слова сорвались с его губ. Наложница не решалась с мыслями, но когда он нежно взял её за руку - это предало уверенности: — М-махидевран.. - роковым стало признание его Хюррем. Сулейман был готов рвать и метать: поднять руку на его гарем, на его любовь и сокровенное – да если бы Махидевран просто дала бы пощечину лично ему,отделалась бы наименьшими последствиями. — Ты поживешь пока в моих покоях. Мои слуги будут ухаживать за тобой, и я буду. – с этими словами он поцеловал Хюррем в лоб и стер слезы с её прекрасного лица. После, Сулейман вышел и путь его лежал к матери престолонаследника. В её покоях тем временем находились Айше-Хафса и Хатидже, узнавшие новости: вести быстро расходились по дворцу, и эти – не были исключением. — Я очень рада,что всё обошлось. – ласково начала Хафса, глядя на Махидевран, но тут же её прекрасное лицо посуровело, — Ты должна стыдиться того, что сделала! Ладно, ты избила наложницу, ладно— фаворитку, но она беременна – ты подняла руку на династию! – голос крымчанки звучал не так уж и громко, но он заставлял других слушать себя. Замирая, Махидевран и Хатидже боялись и слово сказать. Повисло тягостное молчание, когда султан прошёл в покои. Махидевран встала и поклонилась, то же самое сделала и Хатидже. Он не поцеловал руку Валиде, как делал это обычно - это свидетельствовало не о лучшем его расположении духа. — Мне известно о твоём низком поступке, Махидевран. Поднять руку на мою беременную фаворитку хуже, чем поднять руку на меня. Это чревато последствиями. – Падишах вновь сделал паузу, давая ощутить безумный страх. Махидевран побледнела, схватив судорожно Хатидже за руку. Та кивнула, не в силах чем-то помочь. Она просто ничего не понимала. — Ты отправишься в Эдирне, свежий воздух отдаления очень полезен беременной женщине и будущему ребенку. Мустафа останется здесь, Шехзаде должен учиться и расти соответственно традициям. У тебя будет мно-о-го времени подумать над своим поведением. Ты отправишься в путь завтра, я разрешаю тебе побыть с сыном ещё один день и ночь. Но больше я не хочу тебя видеть. – султан замолчал, как бы давая понять, что не нуждается ни в каких комментариях по поводу своего поступка. — Но сынок, как же ребёнок без матери? – всплеснула руками Хафса. — У него будет прекрасная мать, пока Махидевран будет отсутствовать. Моя Хюррем. – если бы Махидевран трапезничала, то тот час поперхнулась от сказанного. — Нет! Ты не можешь... – Махидевран даже забыла, как слова связать. Как Сулейман может отдать её Мустафу девушке, которую его мать так ненавидет? — Мустафу Александре не отдам! – всхлипнула Махидевран. Валиде не могла на это смотреть. — Хюррем... – Хафса специально сделала акцент на её имени, показывая, что хорошо относится к наложнице и уважает решение сына касательно его выбора и её нового имени, — Она совсем неопытна, Сулейман. Нельзя допустить пагубного воспитания нашего Шехзаде. Неужели нет другого решения, сынок? — Вы ведь не забыли, как воспитывали меня? Мустафа поживет с Вами в Ваших покоях на время отсутствия матери. Я в вас уверен.— после этих слов, Султан вышел. Слова Сулеймана прозвучали словно гром среди ясного неба. Гюльбахар только успела заново воскреснуть, узнав, что ребёнок жив, что она - мать, как её убили, и не абы кто, а её любимый мужчина – разлукой с семьей: с собой и, что госпожу пугало ещё больше, с её маленьким Мустафой. Не в силах сохранять самообладание, она упала на колени. — Мой султан прошу вас..! - обратилась она с мольбой уже к закрытой двери. Валиде подошла подавленной женщине, положив ей руку на дрожащее плечо. — Махидевран, я помогу тебе видеться с сыном, но... я не смогу повлиять на решение Повелителя касательно твоей ссылки. — Валиде... - непонятно были это слезы уже радости или Махидевран все ещё грустно, но Хафса предостерегла любимую невестку: — Не плачь. Посмотри на меня. Не плачь. Не нервничай. Ты же не хочешь потерять самое важное, что у тебя есть, Махидевран? - черкешенка положила руки на живот, будто защищая или ища защиту в нем.. — Будь сильной, не теряй надежды. Сулейман когда-нибудь простит и тогда, Махидевран, ты вернёшься. Только не совершай больше таких глупых ошибок! Я хочу, чтобы ты была любимой женщиной моего сына. – Валиде всегда была добра к Махидевран, её любовь и поддержка успокаивали беременную султаншу. — Но... это невозможно, Валиде. Она у него из головы не выходит. Он променял меня на эту русскую рабыню! Я не нужна ему. — Пройдёт время и мой сын забудет её. Ветер подует и утихнет, а ты останешься.. – не в силах держать себя в руках Махидевран обняла мать Сулеймана, как свою.