Muhtesem Raziye

Наступило утро. Солнечные лучи ложились линией на лицо султанши. Та морщит лоб, сопит, но потом затихает, так и не проснувшись. Лицо снова разглаживается, словно потревоженная вода в стакане, и вот уже в покоях фарфоровая кукла в полный рост - бери, швыряй в стену. Мустафа лежал рядом с этой куклой и даже во вне крепко к ней жался, будто на подсознательном уровне чувствовал, что скоро её заберут. Пока Шехзаде был на занятиях, Махидевран тоскливо осматривала свои бывшие покои, которые, как она была уверена, скоро заберёт Александра. Все забрала. И дворец, и мужчину... Госпожа уже не надеялась на то, что повелитель сжалится и разрешит остаться. Она сама понимала, что совершила фатальную ошибку в порыве эмоций, за которую придётся платить. — Госпожа, - Гюльшах учтиво поклонилась, — Вы скоро уезжаете... Я, - служанка не могла подобрать слов — Гюльшах, что такое? - уже напряглась черкеска. Хатун собралась с силами: — Я хочу поехать с вами. Разрешите. — Что? — Я не смогу находиться тут без вас. - на красивом лице появилась небольшая улыбка, может усмешка, но в глазах все равно теплилась грусть. — Я не против, Гюльшах. Можешь поехать со мной. Мы все равно вернёмся. - последнее предложение звучало очень неуверенно, как бы Гюльбахар не пыталась себя уверить в обратном. Шли часы, Мустафа дрался с отцом на деревянных мечах. Даже в конце сада, по которому плелась Махидевран с парой служанок, был слышен задорный мальчишечий смех. Госпожа грустно улыбнулась. — Когда мой Мустафа был совсем ребёнком, не занимался, мы кушали с Сулейманом на балконе, любуясь звёздами, - госпожа усмехнулась, — а Мустафа их ловил. Махидевран посмотрела на верх, будто ища там влюблённого в весеннюю розу Шехзаде Сулемана, но встретилась взглядом с той самой наложницей. Черкесска резко отвернулась. — Не падайте духом, госпожа. - попыталась ту подбодрить Гюльшах, — Мы... еще вернёмся, Повелитель простит вас. И тогда вы снова влюбите его в себя. Эта русская рабыня быстро вылетит у него из головы, вам достаточно только улыбнуться. - что Махидевран и сделала, лестные слова воодушевили её. Султанша, гордо подняв голову, пошла к ожидавшей их карете Хюррем, оглаживая свой живот, триумфально расхаживала по гарему. Лицо зажило, а главная её проблема уезжает в Эдирне - это ли не повод отпраздновать? — Сюмбюль, раздай девушкам лукум. - сказала рыжеволосая очень удачно проходившему мимо евнуху. Тот удивленно вздернул бровь. — Это по какому поводу-то, м? — Как это по какому? - удивилась Хюррем, встряхнув руками, — В честь моего Шехзаде! — наложница положила руки на чуть округлый животик.