Muhtesem Raziye

— Мама, не уходи. Мама, мамочка! - побежал маленький Мустафа к карете уже после прощания с матерью, когда средство передвижения тронулось. Махидевран, только и могла, что помахать сыну рукой, так как слова уже были не слышны. При разлуке с малышом она испытывала почти физическую боль, даже хуже: о, она бы согласилась на болезненные роды или даже смерть при них хоть десятки раз подряд, лишь бы не видеть, как слезы капают из темных глазок Мустафы, заливают пухлые и румяные щечки дитя. Госпожа нервно мяла пальцами занавеску каретного окна, пока ТопКапы и вовсе не скрылся из виду. Леса, поля, дворцы, дома, тысячи лиц мелькали перед серо-синим взглядом женщины,которая скорее от бессилия,чем от усталости прислонилась спиной к сиденью и провалилась в легкую дремоту. Махидевран проснулась лишь когда карету вдруг резко тряхнуло,и роскошный экипаж так же неожиданно остановился. Она широко распахнула глаза от прикосновения Гюльшах, трясшей её за плечо. — Госпожа, мы прибыли. Идем, Вам пора ужинать, за обедом вы совсем ничего не ели. – сказала служанка. Гюльшах совершала порой ужасно глупые ошибки, но она всегда была верна черкесской княжне и без сомнения отдала бы жизнь за неё или её детей. — Я не хочу есть.-проговорила Махидевран, кладя руку на плоский живот и поправляя ткань зеленого платья. — Ребенок хочет, вы же не будете расстраивать шехзаде или султаншу? – резонно возразила Гюльшах.Так начался первый день разлуки с сыном и любимым мужчиной для Гюльбахар. Она прошла в свои далеко не такие роскошные,как в Топкапы,покои, и достала из сундука портрет сына. Тактильно водя тонкими пальчиками по нему, женщина почувствовала как из глаз вновь падают хрустальные капли. — Мой Мустафа, как же я буду без тебя.. – хрипло от слёз прошептала черноволосая и положила голову на твердый холст. — Госпожа, - забеспокоилась Гюльшах, — Зачем же вы изводите себя? — А как мне быть. Из-за этой змеи меня разлучили с сыном.. Я уже скучаю по нему! - красиво лицо султанши скривилось от одной мысли, что её сын скучает во дворце без неё. — Вам надо быть сильной. Ради себя и своего ребёнка. - Махидевран даже и подумать не могла, что Гюльшах может так хорошо поддерживать. Раньше она воспринимала служанку, как что-то второстепенное, которое можно легко отбросить случись чего, а сейчас Гюльбахар не могла представить, как бы ей было тяжко без странноватый на видок, но очень преданной ей хатун. Султанша положила портрет на близстоящий столик, а сама все-таки решила перейти к кушаньям. Ведь внутри неё было живое существо и оно наверняка хотело кушать. Еда стала снова приобретать вкус, когда Гюльбахар представляла, как вернётся со своим Шехзаде и Мустафа радостно побежит обнимать её и его младшего брата. Все-таки это должен быть мальчик. Султанша чувствовала, что носит под сердцем ещё одного наследника. А Сулейман, давно её простивший, встречает свою весеннюю розу с распростертыми объятиями. «Он больше никогда не будет звать в наш священный четверг эту Хюррем. - От одной мысли о наложнице Махидевран потускнела. - Хюррем Хатун беременна.. вдруг она тоже родит наследника? Вдруг она убедит Сулеймана не прощать меня?» На лице госпожи виднелся испуг, но она выдохнула, пытаясь отгородить себя от колющих воспоминаний. — Я наелась. - сказала Махидевран, показывая на пустую тарелку, где раньше были перепелки, — Мне надо побыть одной. Хочу повышивать, отнеси поднос с кушаньями. - приказала та служанке и стала искать нитки...

— Повелитель. - кто это? Так радостно и искренне идущий навстречу своей любви, и целует султанскую руку? В чьих карих глазах читалась бесконечная любовь, чьи уста источали мёд. — Махидевран Султан. - Что это? Почему символ бесконечной любви с Шехзаде Султаном Сулейманом находится на чужой руке? — Моя Махидевран... - шею обвила цепочка, но душащая, словно удавка, обида, не дала оценить всю красоту украшения... Кто я, Сулейман? Неужели я недостойна кольца, которое ты делал для меня? Мустафа, я всегда буду рядом. Не нужны мне никакие кольца и украшения, когда мое самое главное сокровище плачет вдали от мамы. Я тоже плачу, Мустафа. Когда этот ад закончится? Я одна.

Дворец Топкапы. Маленький Мустафа после занятий пришёл в покои к своей бабушке. — Бабушка, мой братик же жив? Я попросил у него прощения, он перестал обижаться и теперь придёт? -спросил малыш у Айше-Хафсы, которая сидела на своём кресле, пока одна из юных прислужниц массировала её плечи. — Да, твой братик придет через девять месяцев или чуть менее. Ты молодец, что исправил своё отношение к нему, Мустафа. Скоро мы будем ужинать, подготовьте всё, девушки. - сказала женщина, глядя на своего любимого внука. Мустафа был рожден той, что была на взгляд Айше-Хафсы лучшей партией для Сулеймана, он был первенцем- и поэтому она баловала его по мере возможности. — А мама? Она скоро приедет, бабушка? Я не могу без неё ни есть, ни пить, я очень скучаю по мамочке, ведь мы никогда расстарались так надолго! - проговорил мальчик, и в его карих глазках появились слёзы, но ни одна хрустальная капля не прокатилась по румяной и пухленькой щечке шехзаде. Он, как настоящий мужчина, пытался сдержать себя. — Не плачь, ведь мужчины не плачут, мой лев. Жди, и мама вернется, а давай мы с тобой вместе напишем ей письмо? Как раз ты поупражняешься в письме, и мама будет рада, что даже вдалеке может гордиться тобой! - предложила крымчанка внуку. Она взяла мальчика к себе на колени и бережно обнимала, стараясь заменить ему мать. Да, Махидевран не всегда была сдержана, не могла похвастаться искусством женского обольщения – но она была по-настоящему любящей матерью. Эта женщина могла буквально разрезать своё сердце на куски, если бы это действие обещало её ребёнку долгую и счастливую жизнь.