Узнай меня

После задания в качестве Мстителя, у Баки все идет по одному неприличному месту.  Первая ночь выходит адской. Его мутит от круговерти обрывков воспоминаний, которые снова и снова наполняют голову. Все это приправлено изматывающей болью — словно ему тисками сдавливают череп — и полнейшей дезориентацией в пространстве. Даже с его выносливостью под утро он ощущает себя совершенно выжатым. Но Барнс терпит. И не такая хрень в жизни приключалась. Не сказать, что после подобного всплеска информации из прошлого хоть что-то становится в его жизни яснее. Баки практически ничего не разбирает в увиденных кадрах своей же истории. Люди, имен которых он не знает, места, о которых не помнит, и бесчисленные убийства. Он словно смотрит фильм о самом себе, в котором снялся какой-то другой актер. Правда, он четко осознает, что именно его руки залиты кровью. Из всего увиденного, лишь первое воспоминание, послужившее толчком к остальному безумству, его цепляет. Возможно, потому что оно первое, а может дело в обстоятельствах, при каких он об этом вспомнил. Они же разбирались с лабораторией, где ставили опыты на людях. Есть ли совпадения у нынешней ситуации с той, что случилась с ним на службе у Гидры? Те творили много отвратительных вещей, в таком совпадении не было бы ничего удивительного. Но скорее всего Барнсу просто нужен якорь, чтобы не двинуться мозгами. Начать делать хоть что-то. Поставить на свое место хотя бы часть разломанной головоломки. Поэтому Баки берет ноут Стива, погружаясь в исследования данных по Гидре. Для него они в свободном доступе, и Пятница любезно скидывает ему всю необходимую информацию, помогая, если нужно, в ней сориентироваться. Он пытается найти хоть какие-то совпадения, но это катастрофически сложно. Слишком мало зацепок для поиска, когда не знаешь даже имен тех ученых, с которыми расправился. И оранжевый контейнер тоже явно не стоит в заголовках документов. Его прерывает Стив. Приходится спешно прикрыть крышку ноутбука. Баки не уверен, почему скрывает это от друга. Можно ведь не говорить про парализующие приступы, но рассказать о воспоминаниях. И все же он молчит. Роджерс сделал для него многое. Очень многое. И сейчас заслуживает передышки. Подумать о себе, перестать бросаться в бой снова и снова. Пожив в Заковии, Барнс начал особенно ценить простую жизнь без нескончаемой войны. К тому же, ему давно пора начать справляться со всем самостоятельно. Яркость и интенсивность видений с каждой ночью становятся слабее. Но из-за них Баки не может нормально спать. Все чаще лежит, перебирая в уме события своей не самой лучшей жизни, или просматривает фотографии из материалов Гидры, надеясь зацепиться за что-нибудь. Отсутствие адекватного сна сказывается уже через неделю. Полчаса редкой дремы никак не получается считать за нормальный отдых. Барнс делает вид, что все в порядке. Улыбается, шутит, а потом сбегает при каждом удобном случае, чтобы вернуться к своим исследованиям. Он пытается не только разобраться в том инциденте, но и систематизировать свою память. От этого его комната с каждым днем все больше заполняется распечатками документов и фотографиями, которые он крепит к стенам. Записные книжки для ежедневных пометок содержат все больше хаотичной информации, в которой уже становится сложно разбираться. Только путают больше. Головная боль становится практически постоянным спутником, но он привыкает не обращать на нее внимание. Больше беспокоит, что Стив начинает замечать за ним странности и задавать вопросы, а увиливать от ответов дается все труднее. Спасает лишь то, что Роджерс, кажется, занят какими-то своими переживаниями, чтобы зацикливать на друге внимание. Баки, сидя на полу возле кровати, вновь и вновь пролистывает свои блокноты, пытаясь найти нужную пометку, и думает, что ему срочно нужна оптимизация для всей этой системы. Он откидывает голову на матрац, чувствуя жжение под веками — туда будто песка насыпали. Возможно, он зря все это затеял. К чему копаться в прошлом, о котором он, на минуточку, и знать ничего не хочет. — Могу ли я высказать свое мнение, Баки? — внезапно вмешивается Пятница. Барнс привык к ее негромкому, приятному голосу и больше не дергается, когда она вот так неожиданно напоминает о своем существовании. С ней даже приятно поболтать иной раз. — Валяй, — вяло разрешает он, размышляя, стоит ли ему попробовать лечь спать или это все такое же бесполезное занятие. — Вы пользуетесь устаревшим способом хранения информации. Предлагаю перенести все в цифровой вариант. Это облегчит поиск и гораздо надежнее. — Чтобы Старк мог в этом покопаться? — фыркает Барнс. Он и так считает, что гений в курсе его запросов по базе данных. — Я создам вам полностью защищенный сервер, доступ к которому будете иметь только вы, — невозмутимо возражает ИИ. — Я помогу систематизировать все ваши заметки, разложить по датам и ключевым моментам. Так же вам проще будет писать ваши ежедневные заметки, настроив вход с телефона. Рекомендую вам записывать видео-файлы. По моему анализу, вы боитесь потерять память, Баки, — Пятница даже умудряется сделать голос мягче, беспокоясь (если можно такое сказать в сторону программы) о его чувствах. — С видео же у вас будут подтверждения, кому вы можете доверять. Особенно, если кто-то захочет настроить вас против друзей. Барнс в задумчивости рассматривает белый потолок. Кто его знает, можно ли доверять Пятнице в таком вопросе. С другой стороны, Старк — меньшее из зол в случае взлома. Если, конечно, Тони это нужно будет. И если ИИ ему вообще скажет. Пятница немного странная программа. Иногда кажется, что она сама себе на уме. — Знаешь, а давай, — Баки резко выпрямляется, прогоняя сонливость. — Говори, что мне делать. В процессе переноса информации в цифровой вариант, Барнс не находит ответ, но нащупывает смутную зацепку, что могло быть в том оранжевом контейнере. Точнее того, кто мог бы знать о содержимом. Правда, нужный человек оказывается в тюрьме. Ничего неожиданного, учитывая, что после слива в сеть всех данных по Гидре, имена ученых также были опубликованы. Хоть не мертвый. Но до тюрьмы ему добиться весьма проблемно. Дело не в том, что тогда Стив наверняка узнает обо всем (хотя это тоже аргумент), а в том, что хрен кто даже близко пустит Зимнего Солдата к людям из Гидры. Дилемма. Впрочем, насчет решения проблемы у Баки возникает одна шальная мысль. Идея достаточно сумасшедшая, чтобы счесть ее рабочей. Поэтому он пытается выловить Наташу на базе. К ней он бы обратился в самом последнем случае. И еще хуже идти к ней с чем-то личным. Но не найти никого лучше Черной Вдовы для такой работенки. Довольно забавно, что сейчас она единственная, к кому он может обратиться. Дружить с Пятницей оказывается полезным делом. ИИ любезно советует прихватить с собой ванильный латте, прежде чем идти к Романофф. Даже инструктирует, какой кофемашиной девушка пользуется. Так что, вооружившись двумя картонными стаканчиками (один себе для вида), Барнс следует указаниями Пятницы, сталкиваясь с вновь рыжеволосой шпионкой в одном из коридоров. Та одета в простую белую блузку и зауженную серую юбку до колен. Высокие каблуки достаточно громко постукивают по полу, отдаваясь мягким эхом, что легко услышать приближение девушки. Он довольно редко видит ее в обычной одежде, что смотрится на ней не хуже, чем неприлично-обтягивающий боевой костюм. Баки надеется, что Наташа не на свидание к Беннеру идет, а то разговора может и не получиться. — Романова, — произносит он ее фамилию без акцента, протягивая стаканчик так, словно это самый привычный жест с его стороны. — Барнс, — если Наташа и удивлена, то никак не показывает этого, с такой же непринужденностью принимая кофе. Правда, приоткрывает крышку, проверяя содержимое. — Мм, подготовился, — прищуривается она, уловив нотки ванили в запахе. — Хотелось начать разговор с чего-то хорошего, — Баки обворожительно улыбается, помня, что раньше такая его улыбка действовала на девушек безотказно. Только Наташа не простая девушка. Ее ни улыбками, ни кофе не проймешь. Она вообще не выглядит впечатленной, отпивая из своего стакана. Остается лишь пытаться хотя бы расположить ее к себе. — И что тебе нужно? — сразу переходит она к сути, не желая растягивать их разговор. — Коридор — не лучшее место для светских бесед, — переходит Барнс на русский язык. Благо, что провалы в памяти никак не отражаются на общих способностях и знаниях языков. Учили его в Гидре хорошо, ничего не скажешь. Не скупились. Романофф изящным жестом выгибает одну бровь и встряхивает своими огненными волосами. Кивает, молчаливо зовя за собой. — Почему русский? Фантазии не хватило? — по пути с легкой издевкой спрашивает Нат. — А ты предпочитаешь французский? — с иронией отвечает вопросом Баки. — Из французского я предпочитаю поцелуи и круассаны, — довольно мило улыбается шпионка, бросая в его сторону насмешливый взгляд. — В следующий раз выбираешь ты, — усмехается Барнс. С Романофф разговаривать — как по минному полю ходить. Она с таким же выражением лица пустит ему пулю в лоб и не дрогнет. А у нее минимум парочка причин это сделать. Но что-то есть в этом едва уловимом напряжении от общения... Легкий адреналин и азарт, пожалуй. Они спускаются на этаж ниже, и Наташа заводит его в небольшое помещение, похожее на небольшой зал совещаний. Где не хватает стульев (ни одного нет), только удлиненный стеклянный стол и опущенные жалюзи, не пропускающие яркие лучи солнца. Романофф присаживается на край стола, медленно закидывая ногу на ногу, упирается ладонью в стеклянную поверхность, вертя во второй руке стаканчик, и выжидательно смотрит на Барнса. — И это то место, где нас не подслушают? — скептично осматривает Баки комнату. Нет, он не переживает насчет Пятницы. Та и так уже в курсе всех его поисков, можно сказать. На самом деле просто тянет время, пытаясь подобрать правильные слова к своей просьбе. — Помещение не используется, и я как-то давно отключила здесь все системы, — Наташа начинает выглядеть скучающей, отвлекаясь на кофе. — И Старк не заметил? — с еще большим недоверием спрашивает Барнс, скрывая за этим любопытство. — Почему же, — Романофф негромко фыркает, — заметил. Периодически подключает системы обратно и подкидывает жучки. Он подкидывает — я убираю. — У вас со Старком странные ролевые игры, — не сдерживается он от небольшого сарказма. — Развлекаемся, как можем, — невозмутимо отвечает Нат, рассматривая лакированный носок своей туфли. Как-то выходит, что они снова стараются реже пересекаться взглядом. Сегодняшняя встреча, конечно, тот еще прогресс, но явно недостаточный, чтобы они перестали друг друга сторониться. — Перестань тянуть кота за самое ценное, Барнс, — тон девушки становится отчетливо прохладным, показывая, что время взаимных расшаркиваний закончилось. — Ты же не про мои отношения со Старком хотел поговорить. — Мне нужна твоя помощь в одном деле, о котором никому не стоит знать, — расплывчато начинает Баки, прислоняясь к стене напротив Наташи, и складывая руки на груди, умостив свой стаканчик с кофе на сгибе локтя. — Даже Стиву. — И почему же я должна тебе помогать? — с идеально сыгранным удивлением интересуется Романофф. — Буду тебе должен. Да, у него не так уж много есть, что предложить. Хотя услуги такого убийцы, как он, дорого стоят. Правда, неизвестно, что потом Вдова способна с него стребовать, но Барнс все еще считает, что рассказывать Стиву — не вариант. Наташа раздумывает недолго, но несомненно тщательно, успев перебрать множество вариантов за короткое время. Она немного наклоняется в его сторону, отставив картонный стаканчик на стол, и прищуривается. — Давай, ты мне расскажешь, а там я решу. — Хочу, чтобы ты съездила в тюрьму и поговорила с одним из моих многочисленных старых знакомых... — принимается объяснять Барнс, улавливая огоньки интереса в зеленых глазах. Ему приходится рассказать обо всем. Баки старается выкладывать лишь факты, но ничего не может поделать с тем, что иногда сбивается. Черт возьми, когда дело касается его памяти и чувств, то тут проще придушить себя своей же металлической рукой, чем вытолкнуть правильные слова. Барнса очень раздражает неспособность говорить четко и размеренно. Или его не устраивает сам собеседник, потому что со Стивом всегда намного проще говорить о личном. — И что ты будешь делать, когда узнаешь, что там было? — по окончанию не такого уж большого отчета, интересуется Романофф, не показывая своего отношения к сдвигам в его голове. За что Барнс даже благодарен. Хоть к врачу не послала нецензурным способом. Она так же не спрашивает, почему он не расскажет все Роджерсу. Или почему цепляется за дело многолетней давности, что можно счесть за бесполезное занятие. Видимо, ей хватает сообразительности понять все самой. — Когда узнаю, тогда и решу, — качает головой Баки. Рано для таких вопросов. Может там уже и узнавать нечего. — Хорошо, считай, что мы договорились, — Наташа встает на ноги, мимолетно поправляя слегка задравшуюся юбку и забывая про свой кофе. — Но ты будешь мне должен, Барнс. Он только отрывисто кивает. Сам предложил и отказываться от слов не собирается. Главное, он добился ее помощи, а в остальном как-нибудь разберется. — Вылетаю завтра, — ставит перед фактом Романофф, пройдя к двери, которую Барнс для нее галантно открывает, и, улыбнувшись чему-то одними уголками губ, выходит из помещения. Через какое-то время Баки следует ее примеру, направляясь прямиком к себе. То ли дело в разговоре, то ли нужно было больше спать, но пульсирующая боль в висках становится все сильнее. Мелькает мысль сходить к Старку да попросить то чудодейственное средство, снимающее симптомы, но он останавливает сам себя. Не хочется ему мозолить глаза Тони и о чем-то просить, тем самым увеличивая долг для нудящей совести. Барнс просто оставляет все так, как есть. У него еще много работы. Пятница просто незаменимая помощница в обработке информации. Однако, Баки еще приходится не забывать про окружающий мир, что несколько тормозит процесс. Общение с друзьями никто не отменял, но общая усталость выливается в патологическую рассеянность. Доходит до того, что из-за боли он пропускает половину, что говорит Стив в тот вечер и пару раз соглашается с подколками Сэма в свою сторону. К ночи у него появляется ощущение, что так и до приступа недалеко. Барнс читает что-то на экране ноутбука, а у самого перед глазами то и дело вспыхивают размытые картинки из возвращающейся памяти, искаженные, с мерцающими крапинками помех. Мозг даже на полчаса не соглашается отдохнуть, отправиться хотя бы в короткую полудрему. Он перегружен до критической отметки, и с этим что-то нужно делать. Но Баки все откладывает и откладывает, несмотря на то, что Пятница с беспокойством заявляет о его дерьмовом состоянии и рекомендует посетить медблок. Не такими словами, разумеется, но смысл от этого не меняется. Наташа звонит ближе к ночи того же дня, как покинула базу. Номера всех Мстителей они получили еще на первом собрании при подписании договора. Баки, в конец вымотанный бессонницей, вздрагивает от мелодии на телефоне и нехотя поднимает трубку. В голове сплошная муть, и он не уверен, что сможет нормально соображать. — Этот сукин сын выдвинул мне условия, — без каких-либо приветствий заявляет Романофф, судя по тону, очень раздраженная. На этот раз чешский. Барнсу нужно несколько долгих секунд, чтобы сообразить, что она сказала и что нужно отвечать. — И что он хочет? — Баки слышит свой скрипучий голос словно со стороны и сдерживает усталый вздох, откидываясь на подушку, так как уже час бесцельно сидит на кровати. — Передать письмо своей семье и получить ответ. — У него же нет семьи, — нет сил даже на удивление. Остается вяло порадоваться, что он хотя бы такую информацию помнит. — Он утверждает, что скрывал их даже от своих, — с каждым словом Наташа все больше успокаивается. Ее размеренный голос начинает несколько убаюкивать. — Они где-то в Лондоне. — Заглянешь туда по пути? — Баки пытается держать сухие и горящие глаза открытыми и не моргать, ведь каждое движение век вызывает боль. — Это совершенно не по пути, — Романофф заметно недовольна. — Нет, у меня еще дела, — говорит она таким тоном, что сразу понятно — спрашивать не стоит. — К тому же, завтра мне нужно быть на базе. Наверное, из-за своего Брюса. Но не Баки ее осуждать, который уже давно забыл, что такое человеческие отношения. Все это осталось в далеком прошлом. — Кстати, почему чешский? — напоследок интересуется он. — В Праге красиво, — в голосе Наташи звучит проблеск улыбки, после чего она резко сбрасывает вызов. Барнс бросает сотовый на кровать и прикрывает, наконец, глаза, которые начинают слезиться. Интересно, бывал ли он в Праге? Учитывая, как легко ему вспомнился язык, то ответ, скорее всего, положительный. Ну, или хотя бы где-то в окрестностях. А судя по отчетам Гидры, его так вообще знатно помотало по странам. И каждый раз были хаос, смерть и разрушения. Там не до любования красотами. Столько упущенных времени и возможностей... — Баки, если вы не позаботитесь о своем состоянии, я сообщу о нем мистеру Старку, — строго говорит Пятница, когда Баки начинает чувствовать, что начинает засыпать. Тяжело вздохнув, он с трудом поднимает налитые свинцом веки и медленно садится. Тело ватное, вялое. Настолько... человечно Барнс не чувствовал себя давно. Пожалуй, Пятница права. Ему нужна помощь. Если вдруг будет задание, то по его состоянию даже Стив догадается, что с ним не порядок. Но идти к Старку... Впрочем, а зачем именно к нему? Есть же Питер, посвященный в его проблему и имеющий доступ ко всему необходимому. Вот к Паркеру он и идет. Паучка приходится вытаскивать из комнаты, судя по виду, едва ли не из кровати — что-то Барнс не подумал о позднем часе, — с помощью Пятницы. Не ошиваться же прямо под дверью протеже Старка. Парень, выслушав и оценив темные круги под уставшими глазами, взмахивает своими руками-мельницами и принимается суетиться. Питер отправляется в лабораторию — хорошо, что на том же этаже — за препаратами и возвращается с несколькими ампулами и прибором для ввода инъекции. Баки прикладывает усилие, чтобы не пропустить разъяснения парня мимо ушей — с каждым часом думать все сложнее. Несколько ампул с мощным снотворным и несколько с обезболивающим — специально для суперсолдат, — и парочка с тем самым препаратом, что Паук вкалывал ему в первый раз. Паркер что-то там еще говорит, что последний лишь в случае сильного приступа, но Барнс уже не слушает. Благодарит и сваливает в комнату, где без раздумий вкалывает в шею спасительное средство. Вот только ему нужно было подумать о том, чтобы сначала переодеться и лечь нормально. Потому что чудодейственное лекарство оказывается слишком сильным для его состояния. Баки как подкошенный падает на кровать, чувствуя слабость во всем теле. Онемение бежит до самых кончиков пальцев, слегка покалывая кожу, и он не может ими даже пошевелить. Зато боль понемногу затухает, позволяя расслабиться, а усталость мягко обволакивает, медленно погружая его в сон. Барнсу снится туман над Прагой. Аккуратные дома с яркими крышами, тесно прижатые к друг другу, и острые шпили, прорезающие утреннюю седую хмарь. Он видит город с высоты птичьего полета через стекло иллюминатора, и ощущает такой же ленивый покой. Возможно, после его ждут очередные картины с перестрелками и кровью, но в этот момент Баки не думает ни о чем. Только о том, что в Праге красиво... Просыпается Барнс в том же положении, что и заснул, не помня ничего из приснившегося. Он считает это за благо: очередные подробности с демонстрацией своих навыков убийцы ему ни к чему. Он не встает, все еще ощущая легкую — но приятную — сонливость. Мысли бегут заторможенно и лениво. Он уже планирует вот так провести время целый день, но его планы нарушает Стив, явившийся за ноутбуком. Не до конца пришедший в себя Баки без раздумий отдает нужное другу и, закрыв дверь, возвращается в кровать, проваливаясь в поверхностный сон. Лишь через несколько часов, окончательно проснувшись, он вдруг с четкой ясностью осознает, что забыл удалить с ноута некоторые документы и заметки. Если Роджерс вздумает вдруг полазить по папкам... Очевидно, что недавнее состояние сказалось на его внимательности к деталям. Иначе он бы так не прокололся. Баки зарывается лицом в подушку и шумно выдыхает. Глупо уже идти за Стивом. Совсем не вариант. Если тот еще не прибежал за ответами, то есть шанс, что друг еще ничего не видел. Может Романофф уже вернулась? Барнс начинает искать свой телефон, который не вовремя пропал. После продолжительных поисков сотовый находится под кроватью — наверное, смахнул вчера, когда падал на постель. Он пишет короткое содержательное сообщение на португальском: "Стив забрал свой ноут. Там мои данные, вытащи их". Подумав, он добавляет: "Пожалуйста". В ответ приходит злой смайлик зеленого цвета, что не сильно вяжется с манерой общения Нат. Баки фыркает от смеха, представив ее на секунду в образе разъяренного Халка. Нет, все же хорошо, что Халк — спокойный от природы Беннер. — Пятница, можешь показать мне Стива и Наташу? — спрашивает он, садясь на полюбившееся место на полу возле кровати. — Это нарушает протокол конфиденциальности, — ему кажется или в ее словах слышится легкая укоризна? — У вас недостаточный уровень доступа, Баки. — Брось, Пятница, ты же знаешь, почему я интересуюсь. Можешь не включать мне звук, тогда их беседа останется приватной. Мне лишь бы убедиться, что все в порядке. Спать спокойнее буду, — хмыкает Барнс, уверенный, что ИИ ему откажет. Но попытаться же стоит. — Ну, если только без звука, — с отчетливой иронией неожиданно соглашается Пятница и выводит ему трансляцию с одной из камер видеонаблюдения на экран телефона. Баки начинает подозревать, что Пятница ему симпатизирует. Что довольно странно не только по причине того, что она программа. Скорее из-за их отношений с ее создателем. Стив рассказывал, как появился Вижн, так может и у Пятницы что-то вроде своего собственного характера появляется? В то же время к сидящему за столиком на кухне Роджерсу подходит Романофф. Она без смущения заглядывает Кэпу через плечо на экран и ухмыляется, что-то говоря. Баки читает по ее губам простое приветствие (верно, ему совершенно не нужен звук, лишь нужный ракурс, чтобы понять, о чем они говорят). Нат встает сбоку и опирается ладонью на стол прямо позади ноута, склоняясь ближе к собеседнику. Любой другой мужчина бы уже смотрел прямо в вырез на груди у ее боевого костюма. Но это же Стив. Он смотрит Наташе только в глаза, когда что-то ей объясняет. Баки отвлекается от их разговора, наблюдая, как ловкие пальцы шпионки парой незаметных движений присоединяют к разъему на задней части ноута считывающее устройство. Через какое-то время Романофф сдвигается, чтобы начать печатать на клавиатуре, на минуту скрывая экран от Роджерса плечом и волосами. Все это она проделывает так непринужденно, что у самого Барнса не возникло бы подозрений. Закончив, она объясняет Кэпу про какие-то кружки, тарелки и сервиз, а после подмигивает и целует Стива в щеку, оставляя след от блеклой помады на коже. При этом не забывает аккуратно извлечь считывающее устройство, что-то прошептав Роджерсу на ухо — Баки не смог разобрать из-за неудобного ракурса. Стив же провожает ее несколько хмурым и озадаченным взглядом и недовольно стирает след от помады. Совершенно непробиваемый. — Да что же с тобой не так, Стиви? — вслух спрашивает Баки, зная, что тот не услышит, но ему просто необходимо высказаться на этот счет. Хоть какие-нибудь положительные эмоции бы проявил от того, что его целует красивая девушка. Но друга больше волнует содержимое сайта. Если там не порно, то Барнс его решительно не понимает. — Мисс Романофф направляется сюда, — информирует Пятница, отключая трансляцию. — И, кстати, вы могли просто попросить меня подключиться к ноутбуку и перенести все данные, — насмешливо добавляет она. Барнс открывает рот, чтобы ответить, и тут же закрывает обратно. И как он мог пропустить такой очевидный вариант? Нужно было принять чертово лекарство уже давно, а не доводить мозг до атрофирования. — Я дурак, — сознается Баки с усмешкой. — Почему ты мне не сказала? — Вы не предупреждали о своих намерениях, когда писали мисс Романофф. И я сочла эту ситуацию забавной, — следует необычное объяснение. — Кажется, вам тоже было весело? — Да, — Барнс хмыкает, поднимаясь с пола, — это было забавно, — а сам думает, что нужно быть с ИИ поосторожнее. Мало ли какую еще ситуацию она сочтет "забавной". Он спешно меняет измятую футболку на чистую и завязывает перепутанные волосы в хвост, прежде чем Наташа успевает добраться до его комнаты. Баки выходит встречать ее в коридор, не горя желанием пускать внутрь. Нет, были бы иные причины для приглашения сексуальной девушки, то тогда еще ладно. Но не в качестве шпионки. — Мужчины такие беспомощные, — ухмыляется Наташа, вручая ему устройство, похожее на небольшую флешку, говоря с ним на том же языке, что он выбрал в сообщениях. — Я бы не назвал твоего парня беспомощным. Особенно, когда он зеленеет, — фыркает Баки, пряча устройство в карман. — Кулаками махать любой горазд, а в повседневности как беспомощные дети, — парирует Романофф и слегка натянуто улыбается. — И Брюс мне не — как ты выразился — парень. Не важно. Заведи себе свой ноутбук. У Старка этих игрушек полно, позаимствуй у кого-нибудь. Барнс согласно склоняет голову, пряча удивление. Не парень? А Стив вроде говорил обратное. Хотя вроде уточнял, что у них все сложно. Правда, он тогда не особо слушал. — Я вылетаю в Лондон, — продолжает шпионка официальным тоном. — А на завтра получила разрешение вновь встретиться с твоим очаровательным другом. — Смотрю, он тебе понравился, — едва уловимый сарказм в ее словах веселит. — Да, он просто душка, так бы и придушила, — скалится (иначе и не назовешь) в улыбке Наташа.  — Отзвонюсь, как проверю его семейку. Она уже собирается уходить, когда Баки останавливает ее, окликая несвойственно мягко и благодарно: — Наташа... Спасибо. Романофф одаривает его долгим нечитаемым взглядом и серьезно кивает: — Сочтемся, Джеймс. Он так давно не слышал, чтобы кто-то звал его по этому имени, что лишь рассеянно смотрит, как Нат удаляется своей бесподобной кошачьей походкой. Все же костюм ей к лицу... и к другим выдающимся частям тела. Ноутбук он себе находит. Персонал базы легко предоставляет ему технику и интересуется, не нужно ли ему что-то еще. Кажется, ему и правда стоило сделать это раньше. В тот же день он заканчивает переводить информацию на личный сервер, назвав все это дело своим "дневником". Даже пробует записать видео по наставлению Пятницы, но с первого раза не клеится, и он удаляет результат. Наташа отзванивается к вечеру. На этот раз она не выбирает никакой своеобразный язык, а ее голос звучит немного уставшим. — У него довольно милая семья для психа, что ставил опыты на людях, — в трубке слышится ее тяжелый вздох. — Уверена, что это его семья? — интересуется Баки, попутно срывая со стен все листки, что он расклеил ранее, за ненадобностью. — Я взломала пару баз, проверила о них все и нашла несколько зацепок. Они совершенно обычные люди, с Гидрой никак не связаны. Его жена показала мне их совместные фотографии, когда получила от него письмо. Она уверена, что ее муж работает в госструктуре над самыми секретными проектами, потому не может бывать дома, чтобы не подвергнуть их опасности. — Удивительно, как он скрыл от них все, учитывая слив информации в сеть. — Его имя не фигурировало, взяли по наводке других гидровцев, — поясняет Романофф. — А у него ведь двое детей... Мальчик и девочка. Пятнадцать и восемь лет... Что-то странное слышится в тоне Наташи. Еле уловимое напряжение. Возможно, даже горечь? Неужели на сочувствие пробило? — Ты в порядке? — осторожно спрашивает Барнс, отрываясь на время от своего занятия. — Вполне, — тут же бодро отзывается та. — Письмо от жены я получила, осталось навестить безумного ученого. Увидимся завтра, — и отключается. Баки несколько озадаченно смотрит на экран сотового, но решает не заморачиваться переживаниями Наташи. У них все равно разговора по душам не получится. И он не Стив, чтобы брать на себя слишком многое, а потом изводить себя размышлениями. После повторной дозы лекарства и крепкого сна, он чувствует себя прекрасно. Даже воспоминания на время перестают его мучить. Наконец, возникает передышка, чтобы все хорошенько обдумать и привести мысли в порядок. Романофф же все же добивается от ученого информации, о чем по возвращению рассказывает. Правда, это не совсем то, на что Барнс надеялся. Всего лишь какие-то слухи о давно заброшенной базе в Канаде и смутные, "плавающие" координаты. Вроде как там могло что-то сохраниться. Наташа обещает навести справки, но Баки уже четко уверен, что хочет сам туда поехать. Ему это нужно. Возможно, память проснется, если он там бывал когда-то. — Давай только не сейчас, — услышав это, говорит Романофф (на этот раз у них французский, ведь, кажется, в Канаде он один из официальных языков). — Подобная авантюра может затянуться, а мне нужно завершить пару дел, прежде чем лететь. И придумай, что будешь говорить Стиву. Старка возьму на себя. — Как скажешь. Вот так просто она соглашается поехать вместе с ним, хотя он даже не успевает ее об этом попросить. Барнс с трудом удерживается от улыбки, чувствуя необычный азарт от предстоящей поездки. А вот насчет Стива что-то действительно стоит решить. И пока он об этом задумывается, то вдруг понимает, что друг уже несколько дней почти не выбирается из комнаты. Даже когда Баки зовет его куда-то (обычно, в сторону кухни), тот придумывает отговорки. Барнс в откровенном недоумении, что могло довести самого Кэпа до добровольного заточения. Кажется, он слишком мало времени уделял другу, что пропустил нечто важное. Именно поэтому он вызванивает Сэма, что тоже где-то пропадает, и они вместе вытаскивают Стива на вечер кино. Баки даже Питера через Пятницу зовет, помня, как друг улыбался в присутствии паренька. Только это не очень срабатывает, и Роджерс спешно ретируется где-то на середине фильма. А следом Паркер. Барнс определенно пропустил что-то важное. С этого дня он начинает присматриваться к другу, пытаясь разобраться, что же его так тревожит. И замечает, что Стив постоянно смотрит на Питера. Напряженно, внимательно, словно собирается потом по памяти нарисовать его портрет. Еще сильнее Роджерс хмурится, когда к парню прилагается Старк. Может они тут все переругаться успели, пока Барнс пытался вправить себе вышедшие из-под контроля мозги? Наташа все еще решает свои загадочные и очень тайные дела, так что у Баки есть время наблюдать. Друг молчит и сам не стремится поделиться, а Барнс не слишком приближается к разгадке странного поведения Роджерса. К тому же, он не придумал, что сказать по поводу своего отъезда. Но вот Романофф кидает ему сообщение о своей готовности, так что ничего не остается, кроме как импровизировать. Вечером он собирает сумку, а на следующий день, найдя повод, заговаривает со Стивом, надеясь поразить две цели за один выстрел: узнать о проблеме и рассказать о своей. Только вот друг такое выдумывает, что Баки едва не забывает о своем важном деле. Чтоб Паркер и Старк... Слышать от Стива такое дико. В их времена нетрадиционную ориентацию не просто порицали, а считали за болезнь. И лечили ее... не стоит упоминать какими способами. Хотя Барнс бы не удивился, если друг, наивная душа, не в курсе всего этого. Для него самого, в принципе, все равно, кто с кем спит в нынешнем веке. Ему всегда нравились несомненно только женщины. И он уверен, что Питер с Тони не спят вместе. У них просто общая тайна про Человека-Паука, который является самым верным сторонником Железного Человека. Тут Барнс бы не удивился ревности и некому страху со стороны Старка, что и Паркера Кэп сможет переманить к себе. Как и многих Мстителей до этого. Вроде бы успокоив друга, Баки все же переводит разговор на нужную тему, и неожиданно получает куда лучшую реакцию, чем ожидал. Конечно, он не говорит всего, но и не врет. Слегка умалчивает детали, не желая слишком беспокоить Стива. А то точно сорвется вместе с ним. Но Роджерс его отпускает, и становится немного легче на душе. Через три часа они с Наташей занимают один из квинджетов. Романофф вводит нужные координаты, а потом протягивает ему коробку с знакомыми ампулами и прибором для инъекции. — Старк просил передать. Как заботливо, кто бы мог подумать. Впрочем, сарказм здесь не совсем уместен. Если размышлять об этом, то Тони уже давно делает для убийцы своих родителей больше, чем нужно. Будто это не Баки виноват перед ним, а наоборот. Барнс уже не совсем понимает, как правильно на это реагировать. А может у Старка куда больше чувств ответственности и заботы о команде, чем рассказывал Стив. — У меня есть, — не принимает препарат Баки, с комфортом усаживаясь в одно из кресел. — Оставь себе. Всадишь мне в шею, если вдруг начну задыхаться. — Главное, не перепутать это с чем-то другим, — лукаво улыбается Наташа, невзначай коснувшись ножа на своем бедре. Что ж, задание обещает быть веселым.