***
Братство стояло на каменном плато, переводя дух. Им удалось выбраться из Мории. Возможно, у них было время на передышку, но Арагорн пытался заставить идти дальше. Он говорил, о том, что гоблины и орки скоро будут здесь и был прав в этом. Но хоббиты не могли идти, оплакивая падшего волшебника и их подругу, Марию. Мери и Пиппин сидели на земле, крепко обнявшись и выплескивая накопившиеся эмоции и страхи друг другу. Сэм сидел на булыжнике, вытирая слезы рукой, размазывая грязь по лицу, пытаясь следить за Фродо, который отошел достаточно далеко. Но пелена горечи затуманивала его взор раз за разом, не давая возможность наблюдать за другом. Фродо отошел к быстротечной реки и не мог с собой ничего поделать. Его горе было тихим и от того более опасным, разъедающие его изнутри, как болезнь, как настоящие проклятье. Перед глазами все еще стояла так сцена в Мории. Мисси защищала его до последнего вздоха. Орки, тролли, гоблины, никто не был ей помехой, кроме огня. Если бы не огненный демон, они бы сумели выбраться оттуда, все. Но исчадие Моргота не могло просто так отпустить случайных путников, несущих за собой Зло. Фродо перевел дыхание, закрыв глаза, в надежде увидеть спасительную тьму. Она появилась, но не спасла хоббита от его воспоминаний. Она окутала его, закрыла от окружающего мира, дав сосредоточиться на летящей черной фигуре в отблесках багрового огня. Занесенное оружие было готово пронзить врага, и оно это сделало, но Мисси вспыхнула в его пламени, словно сухая ветка. Ее слабость, ее страх — огонь и солнце. Фродо забыл, как дышать, а сердце замерло, что бы в следующий момент взорваться осколками невыносимой боли. В его ушах до сих был слышен этот крик, смешанный с ревом балрога, а затем все закончилось падением в бездну. Фродо упал на колени, наконец-то заплакав, задыхаясь в приступах рыдания. Не мог идти и Боромир. Он сидел на камне, сжимая в грубой ладони амулет матери. Военачальник Гондора не разделял горя хоббитов, хотя бесчувственным ублюдком он не был. Их отряд лишился двоих, наиболее важных и умелых воинов, если можно так сказать про старика-мага. Мария была сильна, не прихотлива. Такая как она могла бы помочь Гондору, но против демона Моргота она не выстояла. Как и волшебник. Боромир сжал ладонь, чувствуя, как камень амулета впивается в грубую кожу. Кольцо Всевластия. Теперь Фродо беззащитен как никогда. Он мог бы попытаться украсть его, но… Военачальник не позволит себе так низко пасть. Хоббит доберется до Мордора, даже если ему, сыну наместника, придется тащить его на собственной спине, даже если враг захочет совратить его разум. Нет, Боромир, сын Денетора, так просто не отступиться. Мужчина разжал ладонь, почувствовал тело камня материнского подарка. Оникс тускло сиял. Да, матушка, я рад, что ты со мной. — Мы должны идти! — Арагорн все пытался достучаться до своих спутников, но был перехвачен Леголасом. — Дай им еще времени. — Но у нас нет времени. Мы должны двигаться. В голосе Странника слышалось отчаяние. Он беспокоился и переживал за них, особенно после того, как во мраке Казад-Дума сгинуло несколько их друзей. — Как только стемнеет, здесь все будет кишеть этими тварями, Леголас и все что сделал Гэндальф и Мария пойдет в бездну. Леголас внял его словам. Им пришлось подгонять хоббитов, что бы двинуться дальше в путь.***
Умереть оказалось просто. Не в буквальном смысле. Фродо умер внутри. После слов Владычицы Галадриэль, легче не стало, она лишь поспособствовала его кончине, вырыв словами яму в его душе, поглубже, в самую бездну, куда канула Мисси. До этого хоббит не знал горечи потери, даже смерть собственных родителей не принесла ему столько боли. Мисси была с ним с двенадцатилетнего возраста. Всегда рядом, как тень, дарила любовь и поддержку, воспитывала, наказывала, была всем для него, всем тем, чем не смог стать Бильбо, несмотря на его старания. Старший Бэггинс не умел воспитывать детей, но сумел дать крышу над головой, еду и одежду, все, в чем бы Фродо нуждался. Бильбо, пусть и был дядей, но стал отцом в мировоззрении Фродо, а Мисси заняла отведенную ей роль матери. Он не мог уснуть уже вторые сутки. Кошмары не отпускали его. Фродо покинул их импровизированный лагерь, бездумно шагая по тропинкам столицы галадримов, не глядя под ноги и отвлекая себя, что бы не слышать скорбные песни эльфов, которые пели по Гэндальфу. Не по Мисси. Для них она была никем, темной тварью, которую бы даже не пустили за границу Лотлориэна, будь та жива. — Фродо. Его окликнул Глорфиндель, очутившись рядом. Эльф прибыл на следующий день после прибытия Братства. С первого взгляда, Бэггинс понял, что он знал. Скорбь застыла в его глазах, а сам мужчина как будто померк: волосы не сияли золотом, как раньше, а глаза застелила пелена. Он был молчалив, как и близнецы, что стояли подле. Каждый их сыновей Элронда скорбел по павшей подруге. Дальше они шли вдвоем, в тишине, оба старающиеся не слушать песни по волшебнику. — А как бы ты попрощался с ней? Вопрос Глорфинделя прозвучал внезапно, стоило им выйти к ручью. Фродо посмотрел за журчащую воду, бегующую у его ног, представляя насколько та холодна. Ему казалось, что вода холодная, ведь знать наверняка он не мог, пока не потрогает ее. — Помолился. Мисси часто молилась. Он вытащил старый деревянный крестик, что нашел себе место рядом с кольцом на шее. Аккуратно сняв его, Фродо вытянул ладонь с ним. — Я не умею молиться. Глорфиндель глянул на крестик в маленькой ладошки Фродо. — Я научу. Мы сделаем так, как она делала. На том языке. Фродо встал на колени перед ручьем, и эльф повторил за ним. Затем сложил ладони, как хоббит. — Просто повторяй за мной.«Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum; adveniat regnum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie; et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris; et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo. Amen. Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.»
— Эти слова, что они означают? Фродо сидел на траве, сжимая в руке крестик. Глорфиндель сидел рядом, безмятежно взирая вдаль, сквозь деревья. — Какая разница? — хоббит повел плечом. — Главное, что бы…это помогло. — Нам или ей? Фродо задумался, надев крестик на шею. — Мертвые не молятся и не слышат молитв. Если их и ждет что-то после смерти, то нам уже ничем не помочь. Живым остается только молиться, для себя, что бы справится с потерей. Эльф выслушал хоббита, соглашаясь с ним. Эльфы были обречены жить вечно, даже после смерти тела, они не умирали, отправляясь в Чертоги, ожидая того, что предначертано всем бессмертным. Что же ждало Марию? — Я видел ее смерть, — продолжил Фродо. — На вершине горы, в снежной буре, сражающуюся плечо к плечу с Гэндальфом, против балрога. Они победили, сразили его. Но это стоило им обоим жизни. Гэндальф первым упал на снег, окрашивая его собственной кровью, а Мария продолжала тлеть, как свеча. Пламя демона не покидало ее даже в снег и ветер, а затем выглянуло солнце. Хоббит смахнул слезы. — Это не сон, это настоящий кошмар, видеть, как сгорает она, как безжалостные лучи солнца превращают ее в пепел. С тех самых пор я боюсь уснуть, что бы вновь не увидеть это воочию. — Он взглянул на эльфа, что увидеть в нем ту же боль, что и в себе. — Я хочу все бросить. Оставить кольцо и уйти. Но…не могу так поступить. Ричард, Лиззи, Амелия, все они ждут моего возвращения, а я не могу вернуться трусом. Мисси бы не одобрила, выбила бы из меня всю дурь, сказала, что так не поступают. Что… Пообещала быть рядом. — Я буду рядом вместо нее. — Нет. В Мордор я отправлюсь один. Я должен сделать это сам, пока не погиб еще кто-то по моей вине. — Фродо, твоей вины нет… — Есть! Если бы я не выбрал путь сюда, Мария была бы жива. Поэтому путь я продолжу сам. Я смогу, никак по-другому. Фродо решительно поднялся с земли. — Сначала, тебе нужно набраться сил, Фродо, только потом, отправляться в путь.***
— Как интересно, — бокал с вином был поставлен на стол, покрытый белоснежной тканью. Любопытные, почти хищные синие глаза посмотрели на присутствующих. — Братство Кольца. Галадриэль недовольно поджала губы. Прибывшую гостью она недолюбливала, и видеть в ближайшие тысячелетия точно не желала, но ничего поделать не могла, законы гостеприимства обязали принять ее у себя и даже организовать званый ужин со всеми гостями. — Арагорн, рада тебя вновь видеть. Учтивая улыбка появилась на красивом лице гостьи. — Как я и вас, госпожа. Вы проделали большой путь, что бы увидеться с нами? — Ах, какой-там «большой путь», дорогой. Ваш путь предстоит куда длиннее и опасней. Гимли, как твой отец поживает? — Весьма не плохо, светлая госпожа, — отозвался гном, чем вызвал у большинства эльфов удивление, — Все вспоминает, как вы кудесничали над ним. — Милый Глоин, скучаю по тому веселому времени. А ты, что скажешь зять? Леголас постарался держаться как можно более невозмутимым. Мать своей невесты, он порой побаивался, хоть знал еще с тех времен, когда она была всего лишь женой советника отца. Теперь ее положение было куда выше, а власти куда больше, как и влияния. — Что не стоило тратить ваше драгоценное время на ужин с нами. — Душа компании. Я здесь не просто так. Госпожа Галадриэль, великодушно позволила мне присутствовать по причине того, что больше вы не можете идти дальше, не получив должную защиту и оружие. Тьма Мории повлияла на каждого из вас и вам придется задержаться под кронами лориэнов, до тех пор, пока ваша аура не станет вновь девственно чистой. Гостья Владык Лориэна вновь взялась за вино. Трапеза продолжалась в относительной тишине. Лишь несколько раз возникали тихие разговоры и перемолвки между соседями, да и Галадриэль, пересилив себя, вела светскую беседу с гостьей. На следующий день, гостья продолжалась пользоваться гостеприимством Владык, чем привлекала к себе все больше и больше внимание юных Мери и Пипина. — Кто она такая? — Мать невесты Леголаса. — Это я понял, только кто она? — Я же тебе сказал… — Молчи, Перегрин. Я имел в виду, как ее зовут. — Она такая красивая. — Госпожа Галадриэль красивее. — Владычица слишком воздушная и эфирная, а вот она… — Какая? — Величественная. Как настоящая правительница. Вот поднимет подол платья, а оттуда армия. — Пипин, ты… Ладно, чего это я… Ты же Тук. — Эй, да я тебе сейчас! — Тише, она идет сюда… Хоббиты спрятались в ближайших корнях дерева, слыша шаги и шуршание юбки платья. Звуки постепенно отдалялись, пока совсем не стихли. Мери выглянул, что бы проверить обстановку, но столкнулся со смеющимся взглядом той самой величественной и настоящей правительницей. Сегодня ее волосы были распущенными, волнистые, как шел, спадали по плечам до самых бедер. Голову украшал венок из серебряных листьев. Платье было серым, как грозовая туча, с вышитыми на лифе и корсете серебряными цветами. — Госпожа, — выдохнул хоббит. Тук выглянул секундой позже, попятился и едва не упал, зацепившись за мелкий корень дерева. С землей он не успел встретиться, был остановлен силой, которая подхватила его и поставила ровно. — Магия. — Самая настоящая, — подтвердила женщина мысль Мери. Она внимательно рассматривала хоббитов. — Мэриадок Брендибак и Перегрин Тук. — Вы знаете нас? — Нет, я ведь только с вами познакомилась. — Она присела на колени, что бы быть в ровен с двумя парнями, не боясь запачкать наряд. — Но как? — Сэмуайс Гэмджи рассказал о вас, когда я его встретила. — О, а я думал это ваши…эти…штучки. — Усмехнулся Пипин. Она улыбнулась. — Я столько уже повидала в этом мире, но хоббиты умиляют меня больше всего. Такая непосредственность и сила в таком крохотном теле. Вас ждут великие дела и не менее великие свершения, если вы решитесь сделать шаг вперед, навстречу ветру, который поменяет вашу жизнь. Прекрасная и величественная поднесла указательный палец ко лбу Мери, начертив невидимый символ, а затем к Пипину, проделав тоже самое. — Прокляли? — Благословила на путь, — усмехнулась она, поднимаясь на ноги.Грязи на ее платье не оказалось. — Уже уходите? Так быстро? Как вас хотя бы зовут? Наши ведь имена знаете! — оба хоббита выступили вперед. — Медеа Эуриэль Тар-Элрин, военачальница и придворный маг Таура Трандуила, — реверанс был изящным, после чего она оставила двоих хоббитов самих, продолжив путь. Первым отмер Пипин. — Военачальница? Она же женщина! — Она маг! Хоббиты дружно вздохнули, как томные девицы. — Стой! Пипин! Это же! О Боже! Битва Пяти Воинств! Она там участвовала! — И что? Там и Бильбо участвовал. — А помнишь, что он говорил? Драконы сражались в небесах, а на земле царило безумие. Эльфийская колдунья разверзла небеса, обрушивая всю мощь молний и огня на врага. Сталь в ее руках звенела гимном войны, орошая землю орчей кровью. Азог Осквернитель пал от самонадеянности, посчитав, что женщина не может победить его. Это она спасла племянников Торина. — Хорошо, я понял. Рядом с нами стояла прекраснейшая, наколдовала над нами, а потом ушла, — непосредственным тоном произнес Пипин. — Блеск, теперь я влюблен. — Эх, Пип, не нашей высоты птица. — Ничего, вот подрастем немного…***
— Глорфиндель. Эльф обернулся, кивнул, входящей в беседку, Медее. Мирквудская колдунья была как всегда неотразима и прекрасна. — Леди Тар-Эрлин, чем я могу быть полезен для вас? Он поинтересовался из вежливости, хоть понимал, что мало чем мог помочь и без того могущественному магу, которому, к счастью или к радости, мало кто мог противостоять. — Слышала о твоей печали Глорфиндель, — она села на лавку, рядом. — Эльфы любят лишь однажды, леди. К своему сожалению, я слишком быстро потерял любимую, прежде чем успел провести с ней достаточно времени. Эльф не стал ничего утаивать о женщины. Все равно лжи она уловит. — Так ли покинула? Она хитро усмехнулась, чем вызвала у мужчины надежду. — Суд Богов все решит, Глорфиндель, а пока ты останешься здесь, до поры до времени. — Виденья? — Не мои. Тэссенгар особенная малышка, слишком темно слилась с тканью мироздания в попытках найти своих сестер. От этого у нее бывают хаотичные видения, плохие или хорошие. Они не несут предупреждения. Лишь обрывки подсмотренных линий судеб. Твою она тоже увидела, как и Фродо. — От меня требуется просто быть тут? — И в нужный момент последовать за предзнаменованием. Кажется, что это просто, но в твоем случае — следовать за воспитанником любимой или остаться, как сказала Мирквудская колдунья — труднее всего. — Фродо останется один! — Нет. Фродо никогда не будет один, но путь он пройдет без тебя, без Арагорна, Леголаса, Гимли и Марии. А теперь, мне следует раздражать своим присутствием Галадриэль еще немного, подготовиться все для Братства.***
Братство уплывало. На лодка, по течению, сокращая свой пеший путь на много часов. Владыки и раздражающая их мирквудская колдунья, приготовили дары для путников. Леголасу — лук галадримов, который Медеа зачаровала придав оружию крепость и удачу без того меткому стрелку. Нолдорские кинжалы для Мэрри и Пипина. Тут колдунья тоже постаралась, сделав лезвие острым и никогда не тупящимся. Сэму досталась эльфийская веревка, колдунья же незаметно вручила ему небольшую коробочку. Госпожа? Что это?Эльдар ему улыбнулась. Сохрани до Хоббитона и посади на просторной земле, тогда то увидишь, что это за подарок. Гимли Владычица порадовала прядью волос. Каков романтик. Когда настала очередь Медеи, то она протянула ему бусину для бороды. Она не даст тебе пасть духом. Ее сделали из чешую Смауга Ужасного. Гном был в восторге. С Арагорном Галадриэль говорила недолго, но дара ему не вручила. Колдунья сделала это за нее, протянув ножны для меча. Лезвие не затупиться, если будешь носить меч в них. Большего я не могу тебе дать, Эллесар. Как сказала Владычица, ты уже обрел высший дар, но вопрос в том, сможешь ли ты его удержать, как того хочешь. Фродо был спокоен и немного отрешен, словно находился уже вдали от всего действия. Галадриэль вручила ему флакон с заключенным в него светом Эарендила с напутственной речью, которую юный хоббит практически не слышал, пребывая до сих пор в пучине собственной печали. — Твой путь будет тяжелым и опасным, Фродо Бэггинс. Но я верю, что ты справишься. — Медеа тронула крестик, показавшийся из-за ворота рубахи. — Это высшее благословение, Фродо и оно поможет тебе в самые трудные минуты. Хоббит впервые поднял глаза вверх, встретившись с теплым взглядом синих глаз колдуньи. — Награда будет ждать в конце пути, Фродо. Последний, к кому подошла колдунья, был Боромир. Военачальник Гондора сдержано улыбнулся ей. — Подарок Финдуилас. — Она заметила весящий на шее темный оникс. — Мне нечего тебе дать, но отпустить просто так тоже не могу. Медеа провела рукой по его волосам и аккуратно коснулась теплыми губами его лба. Боромира охватил жар, а затем все исчезло. — Это придаст сил тебе, Боромир. Они тебе понадобятся.***
Мирквуд был мрачен, однако это Тэссенгар не волновало. Пробираясь сквозь заросли, она не думала о своем удобстве, ей лишь было успеть вовремя разбудить мертвеца. Драконница зарычала, спугивая всех настырных пауков, которые повылезали из своих щелей в поисках легкой наживы. Тэссен ею не была. Арахны боялись ее, особенно после того, как она с матерью разорила одно из крупных гнезд. Она нашла искомое место, нора в корнях деревьев. Разрыв проход, Тэсс проникла в темноту убежища, осматриваясь, ожидая, пока глаза привыкнут к свету. Найдя старый след от костра и пару палений, она разожгла костер своим дыханием, скинула тяжелую сумку, после чего стала рыть землю руками, частично трансформировав кожу и ногти в чешую и когти. Дело было нехитрым и достаточно сложным. Было бы легче, если бы могила не была завалена камнями, на которые она постоянно натыкалась, и ей приходилось вытаскивать булыжники, складывая у костра. Первым, Тэссенгар откопала ноги в сапогах, затем все тело и голову. Драконница отпрянула, тяжело дыша. Перед ней лежала ссохшаяся недомумия в черном платье. Внезапно стало страшно, ведь неизвестно что будет, если пробудить ее спустя пять столетий. Тэссенгар долго решалась. С одной стороны — угроза быть выпитой досуха, с другой стороны — судьба Средиземья. Поджав губы, она подвинулась к могиле, очищая лицо трупа от земли и пыли. Проведя когтем по своему запястью, капнула пару капель на полураскрытый рот вампирши, попадая то на белоснежные острые клыки, то на сухой язык. Секунда, две, три, ничего не происходит, как внезапно руки мумии крепко хватают руку, а клыки смыкаются на коже запястья Тэсс. Драконница вскрикивает, пытаясь вырвать из цепкого захвата вампира, но это лишь раззадоривает зверя. Глаза налитые кровью, чернеют, а без того острые черты монстра заостряются. Тэсс чувствовала, как каждая капля крови покидает ее тело и с каждым разом она становиться все слабее и слабее. Найдя в себе силы, она, что есть силы отпихивает от себя вампира, выползая наружу, под тень деревьев Мирквуда. Монстр последовал следом, слизывая с губ остатки крови. Эта пища наполняла мумию, делая ее похожей на себя прежнюю — волосы приобретали блеск и цвет, кожа выравнивалась, бледнея, а тело приобретало привычные формы. Но выпитого было мало. Монстр жаждал еще. Больше крови, больше сил. Для чего? — Фродо… — прохрипел вампир. — Фродо, — вторила ей Тэсс, прижимая к себе затягивающуюся рану. — Ты помнишь его, Мария? — Фродо! Мой милый Фродо! — глаза приобретали яркую голубизну. Вампирша растерянно посмотрела на девушку. — Где он? Где я? — Стой! Что ты помнишь последнее? — остановила она Мэри, едва не бросившуюся на поиски хоббита. — Я? Я… — она нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Мория… Солнце… Ээээ… Вечеринка, шумный клуб. Громкая музыка. Проклятая… Потом Мирквуд и эльфийка, эльдар, спасенная от потопа. Беременная драконом. Мария подняла глаза на собеседницу. — Ты то дитя. — Да. Одна из трех драконов. — Значит… Сейчас уже трехтысячный год? — Да, ты пролежала в земле пять сотен лет с твоего последнего пробуждения. Мария нахмурилась. — Я привела твою мать в 1299 году Т.Э… — Да, я родилась в 1300м году. Ты просыпалась в 1956 году для помощи… Моей матери. Ты ведь помнишь? — Трудно забыть падающие с неба огненные шары. — И заснула ты в 2470, когда влияние Саурона оказалось слишком велико на тебя. — Сейчас? — 23 февраля 3019 года. Братство уже покинуло Лориэн и разделилось. — Фродо один?! — Так должно быть! Тэссенгар успевает перехватить вампиршу и придавливает ее к земле. — Фродо идет с Сэмом и Боромиром. — С ним?! — глаза Марии потемнели, но вырваться из внезапно сильного захвата золотоглазой драконницы она не смогла, рыча от бессилия. — Ты должна идти в Рохан и отвлекать врага на себя. Фродо справиться без тебя. Он смирился с горем и это делает его сильнее, ведь теперь поход не ради блага Средиземья, а ради тебя, твоей памяти, веры в светлое будущие для него, и его семьи. Мария внезапно обмякла, ее глаза вновь приобрели яркую голубизну. — Мой Фродо… Как же он справится? — Справится. Тэссен оставила вампиршу, слезая с нее, но не сводя внимательного взгляда. Она указала на нору, где лежала сумка, дав ей возможность одеться. — Мария, ты должна сделать, так как я сказала, иначе все пойдет крахом. — Почему? — Все очень зависит от Кольца Всевластия. Если Саурон будет побежден, тогда я смогу добраться до сильмарилов. — Камни Феанора? — Его величайшее творение и мой путь к сестрам. — Ты так стремишься к ним, — Мария застегивала новую броню на себе, поглядывая на Тэсс, — почему? — Потому что так надо. Мы разделены далекими мирами. Балерион и Нарайна так далеко, но я чувствую, что они так же ищут способы вернуться. — А что будет после того, как вы встретитесь? — То, ради чего мы существовали — открыть врата Золотого Града, для Великой Надежды. Мария хмыкнула, продолжая облачаться в новую броню, после чего заплела длинную косу, встряхнув ту от земли. Оружие так же оказалось в сумке, два острых кинжала, по типу тех, что носил Леголас, а так же плащ. Старая одежда истлела от времени. — В Рохан, Мария, никуда больше. Только туда. — Я поняла. Накинув капюшон, она последний раз посмотрела на Тэсс. Такая же, как когда-то во сне. Она стала ее шансом на воскрешение. Жаль, что ожидание вновь длилось столько столетий. И придется еще подождать, прежде чем она вновь увидит Фродо. — Удачи, дракон. — Удачи, вампир.***