Смерть - это только начало

Дорога до дома прошла в молчании. Я не знал, как относиться к мальчишке, он не знал, как относиться ко мне. У нас у обоих были крупные проблемы с доверием к людям. Можно было бы попытаться это исправить, но зачем? В излишней подозрительности, конечно, ничего хорошего нет, но весь мой опыт говорит о том, что чтобы я себе не навоображал, реальность превзойдёт мои самые смелые ожидания и обстебёт все надежды и похерит мечты. Жизнь вообще сплошная импровизация, и я её люблю, но она меня снова и снова… Перед тем как открыть дверь, я пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок. Зайдя, быстро скинул обувь, кивнул мелкому, чтобы тот тоже не мешкал. Не давая ему скинуть куртку, хватаю его за руку и вместе с ним отправляюсь в гостиную, где чувствую присутствие матери. Шоу должно продолжаться пока на ногах способен стоять хотя бы один актёр! - Мама, на меня напали хулиганы, и если бы не Гарри, то они меня бы точно забили до смерти, — добавив в голос побольше трагедии, взвыл я, влетая в гостиную. - О боже, Дадли, миленький… - с ужасом в глазах кидается ко мне женщина, судорожно сжимая меня в объятьях, после моего болезненно оха она начинает вертеть меня, осматривая на предмет повреждений. - Мам, пустяки, Гарри больше досталось, он же кинулся меня защищать, а я… Мам, я так растерялся, когда хулиганы кинулись на меня… Я даже не запомнил их лица. И если бы не Гарри… - я расплакался. Женщина с невероятной смесью недоверия, презрения и брезгливости глянула на волшебника. — Мам, Гарри меня спас… - Дадлик… - Он не бросил меня там одного, и я его не брошу! — обиженно заявил я, вырвавшись из рук женщины и топнув ногой. – Не брошу! Мое возвышенное стремление вместе с актерскими талантами пропало даром, так как меня профессионально скрутили и отволокли в больницу, а Гарри отправили в чулан под лестницей. Те несколько часов, которые я провёл в больнице, показались мне столетиями, особенно неприятно было, когда ко мне с вопросами полезли полицейские (мать такой кипиш подняла), но я отмолчался. Вернулись домой поздно, меня тут же уложили спать. Мать сидела рядом, пока я не уснул. Хотел было притвориться спящим, а потом сбежать в чулан, но детский организм внёс в этот план свои коррективы. Проснувшись ближе к утру подозрительно бодрым и довольным жизнью, я, взяв подушку и одеяло, попёрся к чулану. Дверь оказалась запертой на ключ, и я, тяжко вздохнув, устроился на полу под дверью. Я внутренне настроился на долгое ожидание, но стоило голове коснуться подушки, как меня словно выключило. Мне снился мой бездонный океан, покрытый ледяным панцирем, я блуждал в тумане, а он настороженно вглядывался в меня, то протягивая, то отдёргивая свои щупальца. Где-то в тумане плавало моё погасшее солнце радом чужеродной неоновой лампочкой, и я хотел его найти. Я жаждал видеть свой мир, озарённый оранжевым солнцем. - Дадли! — возмущенный вопль матери заставил меня подпрыгнуть на месте и испуганно заозираться по сторонам в поисках угрозы. Фух, на территории дома ни одного агрессивного волшебника, только двое контуженных. - Мам, ты чего? — сонно хлопая ресницами и зевая, спрашиваю я. - Почему ты спишь здесь, на полу?! - Я говорил, что не брошу Гарри. Вот. - Дадли, немедленно встань с пола, — начала выходить из себя мать. Я упрямо насупился. - Вернон! Вот так и началось моё противостояние с родителями. Они не давали волшебнику еды - я наотрез отказывался есть, запирали в чулане - запирался в своей комнате. В школе тоже было не очень гладко: отношения с другими детьми можно было характеризовать как вооруженный нейтралитет. Нейтралитет заработал для нас именно Гарольд, когда к нам полезли те лихие мальчишки, желая почесать кулаки, он их, видать с испуга, так ударной волной приложил, что мало никому не показалось. И вообще его собственная магия стала словно оживать, раскрываться, в ней стало ощущаться присутствие более древней и могущественной магии. Я даже во сне начал ощущать молчаливо-настороженное присутствие рядом. Полгода с начала военных действий закончились полной капитуляцией родителей, походом за нормальной одеждой для Гарольда и его переездом в мою вторую спальню. Родители бушевали, очень не одобряя моего отношения к мелкому (мне от отца даже пару раз досталось), и попыток послабления строго режима для волшебника, но меня любили и шансов у них против меня было маловато. Последним добивающим аргументом стало то, что я попросил в подарок на свой восьмой день рождение, чтобы они относились к Гарольду хорошо и позволили мне быть с ним рядом «и можете больше никогда-никогда не дарить мне подарки!». Да, удар для любящих родителей ниже пояса, но даже так достучаться до них было сложно. Самое забавное, что самым счастливым в походе по магазинам за вещами для Гарольда был я. Волшебник пребывал в шоке, мама принципиально не любила всё, что было связано с мелким, я же чувствовал себя на седьмом небе, ибо обожал делать покупки. О, это неземное чувство, когда ты можешь купить, то, что тебе нравится и ни одна сволочь косо не взглянет! А главное, что всё новое, красивое... И мне это никогда не надоест! Покупки, покупки, покупки! Я даже подумывал одно время податься в модельеры, но родственники меня отговорили: страсть к оранжевому у меня порой выходила за рамки нормальности. Оранжевый цвет - цвет праздника, цвет первого и единственного подарка за короткую жизнь «демона». Потому среди всех покупок было и две оранжевых футболки, отличающихся друг от друга только размером, для меня и мелкого. Мы с ним братья или так, погулять вышли? Мелкий, может быть, и не согласен со мной, но ничего, эту мелкую недоработку я исправлю. На почве примерок и споров о том, что же из всего больше идёт волшебнику, мама окончательно примирилась с новым порядком вещей и даже как-то подобрела к Гарольду. За всеми охами, ахами, покупками и переездом день прошел, на удивление, быстро, я даже оглянуться не успел, как настал вечер. Этот день был таким счастливым... А завтра еще мой день рождения, и мы всей семьёй поедем в парк развлечений, и Гарольда в этот раз никуда не попытаются сплавить! Определенно, завтра будет один из самых лучших дней в моей жизни, по крайней мере в этой. Я долго ворочался в постели, предвкушая завтрашний день, и едва уже собирался заснуть, как ко мне заявился мелкий с подушкой в одной руке и одеялом в другой. Такой серьёзный, в голубой пижаме с утками, с хмуро бликующими в свете ночника очками, что сейчас твориться в его голове? Я не стал долго рассматривать это чудо в перьях или как-то иначе пытаться выдавить из него причины появления в моей комнате, а просто кинул свою подушку поближе к стене и освободил для него место. Мне ли гадать зачем он пришел? Искренне надеюсь на то, что мы с ним во сне не подерёмся, а то ведь плюхнусь по-родственному сверху и всё - на месте мальчика останется одно мокрое место. У меня лишних братьев нет, и не предвидится. Мальчик осторожно положил свою подушку на кровать, сел на краешек, обнял одеяло, как родное. Мелкий, забитый, а вот всё равно гордости и благородства у него не отнять, имя Гарри ему совсем не идёт, слишком простое. - Мне часто снится, как отчаянно кричит какая-то женщина, зелёная вспышка и жуткий смех… - тихо, на грани слышимости, говорит Гарольд, и ему явно не нравится признавать свою слабость перед этим кошмаром. Я сел, положил руку на его плечо, он был готов в любой момент сорваться с места и убежать в свою комнату (очень надеюсь, что не в тот идиотский чулан), а я хотел, чтобы он доверил мне свой кошмар. - Это не просто сон, я уверен в этом, - прошептал мелкий. - Ты думаешь, твоих родителей убили? - Да. - У папы с мамой спрашивать бесполезно, они точно правду не скажут. Мы слишком маленькие, чтобы самим узнать, что произошло на самом деле. Но разве может нам кто-то запретить попытаться это провернуть? – начав говорить задумчивым тоном, последний вопрос я задал с нескрываемым энтузиазмом. Теперь хоть более или менее понятно, что за древняя магия защищает Гарольда, ну или хотя бы откуда стоит начинать поиски, если подвернётся библиотека с книгами по магии. Мелкий повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза, выискивая в них что-то важное для себя. - Мы? - Ты мой брат, Гарольд. Мы можем ругаться, ссориться, не понимать поступков друг друга, но я всегда буду на твоей стороне. Я так решил. Гарольд до крови закусил губу, но через минуту он уже прятал лицо, уткнувшись мне головой в грудь. - Почему Гарольд, а не Гарри? — спросил он хриплым голосом, тихо шмыгнув носом. - Мне так больше нравится. Да и тебе так идёт. Властвующий над войсками… Круто, правда? - Не смешно. - А я и не смеюсь. Я вообще то ли лес, то ли неудачник. Воцарившаяся тишина совсем не тяготит. Улыбаюсь, на душе становится теплей. Любой путь начинается с одного шага, куда бы ни вела дорога. - Давай спать, завтра нас ждёт парк аттракционов. Гарольд снимает очки и кладёт их рядом с ночником, ложится на самом краю. Спа-а-ать. Просыпаюсь я от ощущения, что на меня что-то сильно давит. Открываю глаза. Гарольд. Он точно кошак. Мне дышать трудно, а он тут устроил на мягком мне свои жесткие кости и слюни пустил. Для полного счастья и гармонии только таяки* в зубы не хватает. Дышать тяжело, будить жалко – дилемма. Который час-то? Уже светло, но еще никто не пришел будить, значит, часов шесть. Будить, не будить… Блин, я сам загнал себя в ловушку, когда лёг ближе к стене, не выберешься ж теперь. - Гарольд, — тихонько позвал я брата, тронув за плечо. Недовольное мычание стало мне ответом. – Гарольд, проснись. - Мм? — взгляд сонный-сонный. – Дад? - Пора вставать. - Рано же. - Нее, не рано, ты меня уже разбудил, — широко улыбаюсь я. - Дадли, - и глазки жалостливые такие. Что-то в этом мире круто изменилось. - Угу, сегодня уже восемь лет с моего поименования будет, так что подъём. На это мелкий только вздохнул и на полном автопилоте встал и, зевая, поплёлся в ванну. В полседьмого, если верить часам, мы оба, одетые в спортивные костюмы, были на заднем дворе дома. - Так как нам нужно быть сильными, брат, то нужно много тренироваться. Ну что, начали? Отжимания, приседания, бег. Когда мы с Гарольдом вползли в дом, то встретили всполошенную маму и нервного отца. - Мам, пап, мы тут с Гарри решили начать тренироваться. Хочу как папа боксом заняться, — радостно улыбаясь и стараясь отдышаться, заявляю я. – Чтобы, если пристанут хулиганы, мы могли задать им хорошую трёпку! - Дадлик, с днём рождения, — улыбнулась, успокаиваясь, мама. А отец не мог выбрать: то ли хмуриться, то ли улыбаться... Ему было приятно, что я хотел походить на него, но в то же время он понимал, что на бокс я буду ходить вместе с Гарольдом. - С днём рожденья, сынок, - всё-таки решив для себя, что нервы дороже, улыбнулся отец. — Насчет бокса я договорюсь. На день рожденья я всё-таки получил свои подарки, целых пятнадцать штук. Среди них не было ни одной книги или чего-то столь же интересного, но вот в следующем году обязательно будет, выпрошу. Хе-хе. В прошлой жизни я себе позволить такого не мог: не велись мои родители на провокации. Да, младший, любимый, болезненный, но выпрашивать что-либо в семье было не принято. Что нужно для жизни и роста дадут, сделают сюрприз, чтобы порадовать, весело проведут с нами время, выкраивая его даже в самые загруженные работой дни. Истерики приводили меня лишь к тому, что то, из-за чего истерил, я мог заполучить, только скопив свои карманные деньги. Если ты что-то делаешь - будь лучшим. До сих пор помню, как мама, когда я приволок из школы кособокую открытку, порвала её и сказала: «Ты можешь лучше», - и, оставив свои дела, стала со мной делать другую. Причем только объясняя и советуя, но ни в коем случае не делая работу за меня. Как же я скучаю по ним… Всю дорогу до парка в основном я болтал без умолку, вовлекая в разговор то одного члена моей семьи, то другого. Сам поход по аттракционам казался мне каким-то супер важным ритуалом, и я из кожи вон лез, чтобы и родители, и брат запомнили его надолго. Я затаскивал семью на любой аттракцион, на который только мог, и подрабатывал главным разводящим, гася конфликты, прежде чем они успевали созреть. Выиграл в тире матери красивую заколку, отцу - блокнот с ручкой, брату - медведя. В домике ужаса Гарольд своей магией едва не прибил актёра, отец умудрился поругаться с каким-то ветром занесенным сюда подозрительным оранжевоволосым типом. И хотя этот тип был волшебником и имел волосы самого замечательного цвета, находиться рядом с ним было неприятно. Я чувствовал, что у него что-то не в порядке с магией, и, взглянув на него хоть раз, любой мог сказать, что и с головой у него тоже что-то не так. Мать не расставалась с заколкой, Гарольд на колесе обозрения пришел в такой восторг, что неожиданно потерял вес, став легче воздуха. Он, стукнувшись о потолок, заработал внушительную шишку, что хоть не сумело спустить с небес на грешную землю, но хотя бы вниз кабинки его опустило. Мороженое, пирожные, сладкая вата, игра с пиратами на почти настоящем корабле... Мир кружил вокруг меня разноцветным хороводом. Настоящее счастье, пусть для меня оно и изрядно горчило. Новый день. Этот кошак опять заявился ко мне посреди ночи. Подъем, пробежка, зарядка, душ, школа, совсем скоро каникулы, а там и до дня рождения брата рукой подать. Говорят, как встретишь новый год, так его и проживёшь, а как насчёт дня рождения? Можно ли быть по-настоящему счастливым всю жизнь? Я, конечно, знаю ответы, но сейчас это и не важно, ведь так? В полночной темноте увидеть свет И выйти к свету, как выходят к цели, Все виражи минуя на пределе, При этом веря, что предела нет. Не презирать, не спорить, а простить Всех тех, кто на тебя рукой махнули. На каждого из нас у смерти есть по пуле, Так стоит ли об этом говорить... Не ждать конца, в часы уставив взгляд, Тогда и на краю свободно дышишь. И пули, что найдет тебя, Ты не услышишь, а остальные мимо пролетят.** * Таяки (taiyaki) – традиционные японские пирожные в форме рыбки с начинкой из подслащенной пасты адзуки. «Тай» означает «морской лещ», а «яки» — запеченный. Таяки готовят из блинного или вафельного теста и наполняют шоколадом или заварным кремом. ** отрывок из песни группы «Машина времени» - «Я смысл этой жизни вижу в том…»