Смерть - это только начало

Темнота. Успокаивающий шепот волн. Мягкая, родственная моей магия, дающая отдых усталой душе. Всё так гармонично, легко и спокойно. Призрачное ощущение абсолютной безопасности кружит голову, такое было со мной и в прошлых жизнях: в первой - только до рождения, во второй - до десяти лет, а в этой - впервые. Дом на Тисовой улице был тем, что я бы стал защищать, не считаясь с потерями, а Дом Слизерина сам был защитой. Подземные озёра, бесчисленные тайные переходы, комнаты, ловушки, вода в воздухе - всё использовалось для выбранной цели. А еще где-то на земле «Хогвартса» спали его пять несокрушимых стражей. Хогвартс был удивителен, но пора просыпаться. - Гарольд, а вот мы вырастем, женимся, ты также будешь ко мне приползать греться, а? — спросил я сонно моргающего глазами брата. - А ты как думал? В жару рядом с тобой прохладно, в холод - тепло. Вот и мучайся теперь от своей практичности, — зевнув во весь рот, сказал брат. От окружающего мира нас отделял закрытый полог балдахина. – Ты хоть что-нибудь после пира помнишь? - Короткий спич старост факультета, их последнюю фразу «А сейчас спать» и... Да, то, что подушка была очень мягкая. А что? - насторожился. — Я что-то пропустил? - Ничего, только довольно сильно напугал ребят тем, что у тебя внезапно туманом радужку затянуло. Если бы не я, ночевать бы тебе в больничном крыле. Пришлось рассказать о том, как на тебя действует большое количество магии вокруг. - Спасибо, – искренне поблагодарил я. - Всегда пожалуйста. Так, еще ты благополучно пропустил знакомство с нашими однокурсниками. - Бли-и-ин. - Он самый. Ты даже на пару вопросов в том состоянии умудрился ответить. - А? — я потерял от удивления дар речи. Всё-таки после того, как я подчинил себе туман, подобного со мной ни разу не происходило. - Ага, в общем, со стороны других слизеринцев нападок можешь не ждать, тебя признали сносным волшебником и на этом успокоились. - И я это всё проспал… - с отчаяньем прошептал я. - Это собрание длилось всего полчаса, не один ты спал на ходу. Правда, у других это выходило не так эффектно, — ехидно улыбнулся брат. – Было решено сегодня после занятий собраться еще раз и попытаться наладить отношения. - Хм, а с отношениями у нас что-то не в порядке? - Не поверишь, но именно из-за тебя была отменена помолвка Драко и Панси Паркинсон. Единственными чистокровными из круга общения семейства Малфой, что благосклонно отнеслись к подобной дружбе, были семейства Нотт и Забини. Декан Слизерина и по совместительству крестный Драко тебя не одобрил, — я грустно вздохнул. - Печаль, тоска и нет автомата, чтобы слегка разрядить обстановку. - Но-но, ты со своими желаниями поаккуратней, – шутливо погрозил пальцем брат. — Исполнится, что делать будешь? - Махну на Гаити? - Неверный ответ, — брат выдернул из-под моей головы подушку. Я спихнул его с себя. - Тренировка! — радостно возвестил я. - Заблудимся и умрём в лабиринтах Хогвартса. - Не, не заблудимся, — улыбнулся я во все зубы. Брат обреченно застонал. - Садист. - Хе-хе. Выползли мы на тьму божию. - Свет, - и я едва успеваю закрыть глаза, прежде чем по ним резанул свет. Немного привыкнув, открыл. - Знаешь, а уютненько тут. Довольно большая спальня в приятных, тёплых бежево-оливковых тонах с серебром на две персоны. Обе части комнаты были словно зеркальными отражениями друг друга. Всё абсолютно одинаковое: комоды, шкафы, зеркала, полки для книг, столы и стулья. Окна, выходящие на подземное озеро, к моему несчастью, не открывались. Заметив кое-что, вопросительно глянул на брата. - Да, душ и туалет для мальчиков курса общие. И у остальных комнаты рассчитаны на одного человека. - Опять выделились? — спросил я, начав собираться к тренировке. - Не в первый и не в последний раз, брат, — хмыкнул Гарольд. Вернувшись с тренировки, мы как раз застали готовящихся к общему собранию однокурсников. - Где вы были? До собрания осталось всего пятнадцать минут, — спросила полненькая девочка с темными с легкой рыжиной волосами. - Утренняя тренировка, — вяло ответил Гарольд, стараясь отдышаться. - Десять минут, и мы будем готовы, — солнечно улыбнулся я, подхватывая брата под руку. Минута в минуту мы были в общей комнате курса одетые, умытые и готовые к новому дню. - Доброго утра! — пожелал я всем. - Для того, кого угнетает большое количество магии, ты подозрительно бодро выглядишь, — сощурив глаза, заметила Панси Паркинсон. - Подземные озёра, и в воздухе полно воды, — я протянул руку ладонью вверх, и над ней тут же собралось несколько крупных капель воды, переливаясь радугой в свете ламп. — Здесь мне не может быть плохо. А вот за другие части замка я не уверен. - Стихийник, — с шумом выдохнула хрупкая русоволосая девочка со светло-серыми глазами, Трейси Девис насколько я помню. Потеря концентрации привела к тому, что капли тут же испарились. - Может быть, - я равнодушно пожал плечами. – Драко, Блейз, что-то не так? - Ты мне не говорил, что можешь управлять стихией, - обиделся Драко. - Прости, но те пару литров воды, которую я могу контролировать, стихией язык не поворачивается называть. Сосулькой запустить, царапину залечить, малость, — я сокрушенно развел руками. - Я уже говорил, что как волшебник я довольно слаб. - Ты преувеличиваешь, — уверенно заявил Блейз. - Преуменьшаю, и я прекрасно отдаю себе в этом отчет, — покачал головой. - Я маглорожденный, и у меня нет старшей магии, которая могла бы это компенсировать. - Пора на собрание, — сказал довольно высоким голосом круглолицый крупный мальчик, чуть ниже меня, что не помешало заметить, как переглянулись между собой остальные ребята. Когда мы вышли, в общей гостиной уже собрался весь Слизерин. Стоило нам притулиться на наколдованных старостой диванах, как вошел наш декан. - Первокурсники, рад приветствовать вас на факультете Слизерина. Наш герб – змея, мудрый хранитель древних знаний. И долг любого волшебника факультета Слизерин хранить древние традиции и знания, удерживая магический мир от краха, и менять их, когда приходит время перемен. Как известно, змея никогда не нападает первой, но и не спускает обид. Возможно, вы слышали слухи о факультете Слизерина – будто здесь обучаются только темные маги. Это полная чушь. Да, у нас традиция принимать на факультет учеников с богатой родословной, но на Слизерине можно найти тех учеников, у кого хотя бы один из родителей маггл. Неоспоримым фактом, который в нынешнее время считается неприличным упоминать и который другие три факультета не очень и учитывают, является то, что Мерлин учился на Слизерине и был одним из учеников Салазара Слизерина и был Обретённым. Именно учеба в Слизерине дала ему знание и развила способности, благодаря которым Мерлин добился своего величия, – Хм, а этот факт в «Истории Хогвартса» не упоминался. - Салазар Слизерин искал в своих учениках искры величия. Вы были выбраны на этот факультет, потому что у вас есть потенциал, но только от вас зависит, сможете ли вы его раскрыть или ваши таланты угаснут. Факультет Слизерина - это не сборище распределённых в одну кучку малолетних волшебников, это семья. Все разногласия и проблемы должны решаться внутри факультета, никто из других учеников Хогвартса не должен даже догадываться о том, что у вас что-то идёт не так. Если кто-то из вас посмеет марать честь факультета в грязи необдуманными словами и выходками, отвечать будете передо мной. Хотите кому-то отомстить – не попадайтесь. Считается, что я никогда не назначаю отработок детям из своего факультета и не снимаю баллы, но советую вам не проверять границы моего терпения, ибо наказание за проступок все равно последует, – Несколько старшеклассников вздрогнуло, видимо, вспомнив неофициальные отработки от своего декана. - В отличие от других факультетов на Слизерине принято для первого курса по итогам первых месяцев учебы выбирать лидеров, которые в свою очередь будут отвечать за успехи и неудачи своих подопечных на протяжении всех семи лет обучения. Сменить лидера курса можно будет только в следующем году. Лидеры на пятом году назначаются старостами. Совет лидеров курса обязательно собирается каждую вторую субботу месяца для решения мелких общефакультетских проблем. То, с чем не может справиться совет - решаю я. Первое время, первокурсники, за вами будут следить лидеры пятого курса, после того как у вас появятся свои, ответственность полностью ляжет на их плечи. Факультет Слизерин! Я горд тем, что являюсь вашим деканом. Добивайтесь своих целей и не подводите семью. На этом официальная часть собрания закончена. Желаю удачи, – и удалился. Хм, это всё? Но оказалось, что самое страшное было впереди: знакомство с некоторыми старшекурсниками, чтобы мы знали к кому, если что, бежать со своими проблемами. Лидеры факультетов вызывали уважение, каждый из них обладал способностью вести за собой людей. И если рядом со спокойным и мягким лидером второго курса, Асером Сильверсмитом – хрупким мальчиком с длинными, собранными в низкий хвост тёмно-русыми волосами и серо-зелеными глазами - было ужасно неловко даже думать о поиске неприятностей на свою голову, то вот Гораций Рейнолдс, лидер седьмого, улыбчивый шатен, всего на две головы выше Асера, мог не полениться и таки подпрыгнуть, чтобы дать по шее за всё хорошее любому. И хотя представить, чтобы он подпрыгивал, было сложно, вероятность получить по шее это не уменьшало. Эвлин Игнейшес, лидер шестого, одним появлением и добродушной улыбкой создавала ощущение уюта, а вот Аширит Стрейнджер, холодную и слегка надменную, легко было представить отдающей приказы отряду рыцарей. Шляпа была в чем-то права про «никаких не стесняясь путей», но и ошибалась. Для слизеринцев мерилом средств были достоинство и честь, такими, какими они их понимали. Убедить такого человека отступить и предать свои идеалы намного сложнее, чем убить. Мне всё больше хотелось понять причины, по которым слизеринцы могли затеять войну… Змея - никогда не нападает первой. Ах да, секрет того, почему во время распределения рядом со мной были свободные места, оказался прост – Малфой. За месяц нашей дружбы о ней из чистокровных волшебников не знал только ленивый, а конфликтовать с этим капризным принцем желания ни у кого не было. У рода Малфой на редкость хорошая память. Семейство Уизли ярчайший тому пример, хотя что именно произошло между этими двумя семьями, Драко мне рассказывать не стал, ну а я не полез докапываться до истины. Нужно будет, тогда да, а так какой смысл? *** - Вон он, смотри! - Где? - Да вон, рядом с тем толстым. - Это который в очках? - Ты видел его лицо? - Ты видел его шрам? Эта клоунада раздражала. Где бы ни появлялся Гарольд, слышались перешептывания, собирались толпы учеников посмотреть на «того самого», люди наворачивали огромные круги по Хогвартсу, чтобы «случайно» встретиться и подолгу вглядываться в его лицо. Это делали даже некоторые ученики Равенкло! В очередной раз мысленно помолился многомудрой Шляпе за отправку в Слизерин. Может я и предвзято отношусь к другим детям, но у меня волосы дыбом встают, когда представлю нас с Гарольдом на Гриффиндоре. Разорвали бы нас там – брата на сувениры, меня – за компанию, и конец недоброй сказке. Мне было совершенно непонятно, почему гриффиндорцы вели себя так дружелюбно по отношению к нашему курсу, только некоторые злобно зыркали глазами, шептались о чем-то между собой, но в открытую не нападали. Мы украли у них «того самого Поттера», а страдали от межфакультетской вражды другие. Может все дело в том, что они делали ставки, когда же меня доконает сам Хогвартс? Как и полагается относительно взрослому магическому замку, Хогвартс потихоньку чудил. Почему относительно взрослому? Характером он вышел у создателей таким, что будь ему и миллиард лет в обед, он оставался бы таким же «относительно взрослым». Душой он не старел, мог только скиснуть от одиночества. То, что я могу его хоть немного понимать, эта махина определила влёт. Думаете, мне с небес посыпалась манна небесная, а замок тут же выложил мне свои тайны? Ха, он, конечно, древний замок с вечно юной душой, но далеко не идиот. Кто я для него такой, чтобы чем-то делиться? Всего лишь песчинка, с которой и не поговоришь нормально, вот только… Правда ведь интересней шутить над тем, кто может понять, что над ним подшутили, чем над тем, кто этого сделать не в состоянии? Вот и ему это так показалось. Сто сорок две лестницы, широкие и просторные, узкие и шаткие, ведущие туда, куда им вздумается и намного реже туда, куда надо мне. Лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда кто-нибудь спускался или поднимался по ним. Это приучило меня всегда ходить с открытой фляжкой с водой и мгновенному созданию льда под ногами. Ибо, если для всех учеников были опасны определённые ступеньки, то для меня ВСЕ. Свою жизнь и здоровье я ценил выше сохранения тайны управления водой. Именно свою, потому что у других моих сокурсников-слизеринцев была прямо политическая неприкосновенность – ничего никуда не исчезало, и лестницы всегда вели куда надо и, в исключительных случаях, когда с ними рядом был я, в неизвестном направлении. Доходило до смешного: когда брат или кто-то из друзей, шел со мной рядом, могла исчезнуть только моя половина ступеньки. С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена. Особо трудиться, чтобы запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален мне было не нужно, память хорошая, но Хогвартс... Хогвартс постоянно менялся, и сегодня все было иначе, чем вчера. Про бегающих в гости к друг другу портретах и меняющихся местами латах я вообще молчу! Так я научился чувствовать расположение нужных мне кабинетов и дорогу к ним. Нужда – мать гениальности. Добавляли хлопот и привидения. Толстый Проповедник, Почти Безголовый Ник, полтергейст Пивз, которого частенько гонял Кровавый барон, были милыми и безобидными существами, а вот ЭТО. Это вело «историю магии» и звалось «профессор Бинс». Только Гер Грей с неувядаемым оптимизмом рвалась к знаниям, и даже ЭТО не могло её остановить, у меня же слов не было. Да и какие слова могли быть, когда самый интересный для меня урок вел призрак? И ведь я не мог поверить, что такое вообще может быть! А вот смотрите - плавала простыня протоплазменная и бубнила под нос о восстаниях гоблинов! Не, может и имена всех восстающих и их родственников очень важно знать для волшебников, но… Это все равно, что вместо того, чтобы начать, как и все с первобытнообщинного строя и племён, учитель по истории в обычной английской школе в первом классе начал читать лекцию о китайских династиях! Как может помочь понять культуру волшебников эпопея гоблинских восстаний, рассказываемая привидением? Может хотя бы с основателей Хогвартса начал, если память такая короткая, а? Как так вообще можно? Где-то здесь есть скрытая камера? Через пятнадцать минут урока чудное видение так и не развеялось под моим укоризненным взглядом. Это было жестокое издевательство над моей психикой, и я, не выдержав, растолкал уснувшего Драко и поинтересовался, а знает ли он какой-нибудь экзорцизм. На что мне даже вежливо ответили, что заклятия экзорцизма относятся к некромантии, а она запрещена. Приуныв от такого ответа, я начал придумывать иной план Избавления, но меня отвлек Драко, спросив, а зачем мне понадобился экзорцизм. Я буквально в трех предложениях описал своё отношение к летающей занавеске. То, что учебник по предмету был занудным, я еще понять мог, но ЭТО… Мне посоветовали просто смириться, ибо Бинс - это традиция. Подобный ответ ввел меня в ступор. Интересно, если избавлюсь от призрака, мне что-нибудь за это будет? Ну, так, просто для галочки? Унесёт его куда-нибудь ветрами эфириума... Будут искать причины его исчезновения? Так или иначе, Бинса я к преподавателям не относил, скорее он был предметом меблировки. Еще был Школьный завхоз Аргус Филч, довольно неприятный человек с поврежденной магией, по объяснениям Драко, он был сквибом. Пояснения о появлении сквибов я принял спокойно, но вот отношение к нему Хогвартса заставляло приглядываться к этому человеку и искать скрытые смыслы там, где их могло и просто не быть. У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила (сделал хотя бы один шаг за запретную линию!), и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Замок осторожно поддерживал их обоих. Загадка? Занятия тоже сложно было назвать чем-то обыденным: в каждом преподавателе была своя изюминка и толпа здоровенных тараканов в голове. Всё, что хоть как-то подходило под критерии нормальности – это изучение ночного неба. Каждую среду, ровно в полночь, мы запоминали название звёзд и движение планет. Дальше шло уже веселей: профессор Спраут в расположенных за замком оранжереях преподавала нам травологию — науку о магических свойствах растений и грибов и об уходе за ними. Профессор Спраут была доброй, трудолюбивой, но очень рассеянной и небрежной по отношению к себе, готовой жить в своих теплицах круглый год, не отходя и на минуту. По-моему, со всего курса единственными, кого вдохновлял этот предмет, были я, Миллисента и Лонгботтом. Гарольду оставалось только тяжко вздыхать - в своё время он этих грядок с растениями навидался на две жизни вперёд и думал больше с ними не встречаться, и вот снова они, аки кара небесная – обязательный предмет. Профессор Флитвик преподавал заклинания. Он довольно комично смотрелся из-за своего роста и того, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарольда, то возбужденно пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки. Забавный и весёлый преподаватель, с острым умом, спокойно высмеивающий свои недостатки. Он искренне нравился мне, его интересовали только способности учеников и их знания. А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Декан Гриффиндора оказалась очень ответственной, храброй и в чем-то бескомпромиссной женщиной, но в то же время в ней чувствовались некоторые чисто кошачьи черты: азартность, неумение вовремя остановиться и жажда приключений. Слизерин она не любила, хотя и явно старалась относиться к нам, как и к другим ученикам, и это не всегда у неё получалось. Профессор поджидала нас в классе в облике кошки и, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам, как ни в чем не бывало, превратилась в человека и начала урок. — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила. После такой речи всем стало немного не по себе. Профессор МакГонагалл эффектно превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. И пояснила, что превращать предметы мебели в животных мы сможем еще очень нескоро, а превратиться в животное и обратно может далеко не всякий волшебник. Потом профессор МакГонагалл продиктовала несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что мы должны превратить их в иголки. Первое время у меня совсем ничего не получалось. Тужился и тужился, пытаясь перебороть упрямую спичку, которая никак не хотела превращаться в иголку, а потом решил: а вот зачем я вообще с ней сражаюсь? Вздохнул, выдохнул и пару минут постоял, расслабившись и вслушиваясь ощущениями в спичку. - Пять балов со Слизерина, мистер Дурсль. От того, что вы просто смотрите… Я не стал слушать профессора дальше, а просто махнул палочкой, позволяя магии воплотить мою волю в реальность. Перед глазами резко потемнело, и я покачнулся, Блейз и брат помогли мне устоять на ногах. Когда проморгался, передо мной вместо спички красовалась длинная серебряная игла. Профессор, удивленно вскинув брови, долго рассматривала получившуюся иглу, а потом внезапно улыбнулась и похвалила меня, вернув, те самые пять балов обратно. За этот успех меня едва не спалила взглядом Гер Грей, будто я нанёс ей этим личное оскорбление. Несмотря на мою помощь, из нашего факультета только у Панси и Гарольда к концу занятия что-то начало получаться, меня доканывала невозможность объяснить некоторые очевидные для меня вещи английским языком, избегая чириканья. Мало приятного в том, чтобы ощущать себя зрячим среди слепцов, ну или собакой – понимать-то всё понимаю, а сказать не могу. У грифов отличилась Гермиона Грэйнджер: её спичка немного заострилась и изменила цвет. Если честно, со стороны декана Гриффиндора я ожидал более серьезных проблем, чем проверочные работы с вопросами, опережающими лекции на две темы, и более строгая оценка домашних работ, но обошлось. Я, наивный, думал, что хуже Бинса, может быть только Бинс, но нет. Хуже приведения в преподавателях оказался недоеденный вампиром комик, ну это по его словам. Кабинет ЗОТИ насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого встретил в Румынии. Профессор очень боялся, что тот гурман вот-вот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться. И даже спал в том, в чем ходил по школе, — чтобы вампир не застал его врасплох. Может в эти бредовые истории и можно было бы поверить, но вот тюрбан и то, какие взгляды преподаватель изредка бросал в сторону Гарольда, убивал слабую веру преподавателю на корню. Квирел - болезненно-бледный, дерганный, вечно заикающийся и боящийся собственной тени, напоминал умело раскрашенную карнавальную маску, и он намеренно ничему толковому не учил. Так и хотелось, попивая чай из маленькой изящной чашки, из которой заранее и достаточно демонстративно была вынута ложка, состроив наиболее постную мину, сообщить, что он явно русский шпион. При этом самому бы не щуриться, а то не поймут-с.* Любимым предметом стало зельеварение. Во-первых, далеко идти не надо, всё рядом, в любимых подземельях. Во-вторых, вел его наш декан. Ну и в-третьих, меня покорили открывающиеся благодаря этой науке перспективы, увы, как показала практика, мне не доступные. Закончив первое знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Я вообще готов был слушать профессора часами, если он, конечно, говорил о своём любимом предмете, а не играл на хрупких нервах учеников. - Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Методы преподавания декана ничуть меня не удивили, я еще в первую встречу понял, что учеба у него - удовольствие не для слабонервных. После нескольких минут терроризирования Гриффиндора и лекции, Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Сейчас он больше всего напоминал ворона, принявшего человеческий облик, словно воплощая в себе тот самый фатум – предопределённость человеческой судьбы. В чем-то он был неприлично честен, в чем-то - намеренно непригляден, и глаза его казались пусты, словно провалы в бездну, где нет места ни одному солнечному лучу. Одним словом Невер.** Снейп раскритиковал всех, кроме Драко, но принц вызывал ощущение, что вообще родился рядом с котлом. А вот мне и Гарольду досталось довольно сильно, почти наравне с гриффиндорцами, а это говорило о многом. У меня чуть ли руки не опускались, стоило вспомнить слова декана об отсутствии таланта, что он произнёс в книжной лавке Косого переулка. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Драко варит рогатых слизняков, а я печально думал, что видимо мне не судьба стать хотя бы сносным зельеваром, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Лонгботтом каким-то образом умудрился растопить котел, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Профессор легко справился с последствиями происшествия и отправил Лонгботома с одним из гриффиндорцев в больничное крыло. Я не успел оглядеться, как в хлопотах домашних заданий, попытках договориться с Хогвартсом и элементарно выжить после очередной шуточки замка с дурацкими лестницами, как настали первые выходные. Когда Гарольд на пару с успешно поднятым мною Блейзом смогли до меня донести простую истину, что сегодня не надо никуда бежать, моей радости не было предела. И я тут же завалился спать, прямо на диване гостиной курса. Мне казалось, что я только закрыл глаза, а уже чьи-то тихие голоса, ввинчиваясь в голову, мешают мне спать. Смачно зевнув, прикрывая ладонью рот, усилием воли разлепил глаза и, сонно моргая, пытался понять, где я. - Подопытный проснулся, — хмыкнула Панси Паркинсон. — Судя по твоему виду, волшебный мир не для тебя. - Не дождёшься. Человек существо такое, что ко всему привыкает, — сцедил очередной зевок в кулак. - Если человек берётся за непосильную ношу, то он рано или поздно ломается под её весом, — возразила она. - Что человека не убивает – делает сильней, — улыбнулся я. - И пока человек не пройдёт свой путь до конца со взваленной на себя ношей, он никогда не поймёт, посильна ли ему была ноша, или это взгляд на возможный путь увеличивал тяжесть её. - Человек не определяет свою судьбу, он может ей только следовать. Слабый проигрывает сильному. Рыбе небес не покорить, — сузив глаза и поджав губы, ответила Панси. - И слабость может обернуться силой, и счастье свести с ума, а горе придать сил. Сильный, забыв в гордыне и тщеславии о милосердии и истине, в победе своей находит худшее поражение. И прах - подвиги его и имя - не стоит памяти, ибо сражение с равным – с самим собой - он проиграл бесславно. Слабый же, не имевший гордости, чтобы поднять глаз от земли, чей взор не освещали думы о лучшей доле, никогда не прозреет свой судьбы, даже если она подойдёт к нему в золотых одеждах и стукнет мотком пряжи по лбу. Одно рисовое зерно склоняет чашу весов, один душевный порыв может стать залогом величия или позора… - Не-е-ет! Дад, хватит философствовать, и без тебя голова пухнет, — прервал нас Гарольд, за что получил два укоризненных взгляда. - Гарольд, зря вмешался. Они только начали находить общий язык, - сделал замечание Драко. - Точно? — спросил брат. - Точнее не бывает, - улыбнулся Блейз, — Они уже больше одиннадцати лет знакомы. К тому же, они уже лет пять грозили миру помолвкой, так что ему ли не знать характер Панс? - Грозили миру? — удивилась оторвавшаяся от задания по трансфигурации Трейси. - Именно потому, что если они всё-таки женятся и их дети поедут в Хогвартс… Здесь не останется ни одного адекватного преподавателя, – присоединился к беседе Нотт. - Было бы неплохо изгнать парочку не особо свежих, — задумчиво протянул я. - Один из претендентов на изгнание, как я понимаю, Бинс, а второй кто? — повернувшись ко мне всем телом, спросил Драко. - Человек-Тюрбан. С ним рядом в одном помещении находиться невозможно, — передёрнул плечами я. - Дадли, а ты не мог бы мне объяснить кое-что? Пожалуйста, - позвала меня Милисента. Суббота прошла в спорах, ссорах, примирениях и домашнем задании. На удивление, споров на тему «да зачем мне эта (травология, трансфигурация, зельеварение и т. д .)» не было. Девочки исходили из того, что образованной, умной девушке родителям проще будет найти подходящую пару. Парни не желали в чем-либо друг другу уступать. Единственными, кто выпадал из этой гонки за знаниями, были Грегори и Винсент. Их общей страстью были древние руны и ритуалы, мне иногда казалось, что они и думали ими, а переводить их на простой английский ради того, чтобы что-то ответить или написать, им было сложно. Понемногу мы узнавали слабости и силы друг друга, становясь опорой и поддержкой. Начальное напряжение между нами перешло в соперничество, а не в войну. Да и за эту неделю моё восприятие мира пришло в более-менее приемлемое для общения с другими состояние, мне больше не нужно было по полчаса всматриваться в книгу, чтобы начать видеть текст или еще что-то в подобном духе, но потолок в большом зале так и остался всего лишь магическим плетением. В четыре дня Драко пришло письмо от отца, в котором он сообщил, что завтра в два часа пополудни навестит своего старого друга Северуса и желает видеть друга своего наследника, Дадли Дурсля, вместе с его братом, Гарольдом Поттером. *имеется ввиду анекдот про русского шпиона в Англии, которого постоянно вычисляли, несмотря на все его усилия, именно из-за чайной ложки) **отсылка к стихотворению Эдгара По «The Raven»