«Дорогой Никита! Как твои дела? У нас всё хорошо, недавно папа вернулся из командировки, а мама часто ездит на дачу, помогает твоим родителям. Они хотят устроить настоящий пир, когда ты вернёшься домой. А что у тебя нового? Сильно устаёшь? Твоя мама очень волнуется, говорит, ты ей редко звонишь. Да и на мои письма перестал отвечать. Тебе, наверное, некогда? Надеюсь, что с тобой всё хорошо. Жду не дождусь твоего возвращения!
С любовью, твоя Лёля.»
— Эх, хоть бы на одно письмо девчонке ответил, твоя, что ли, строчит тебе такие поэмы? Хотя раньше письма были длиннее. — Да нет, Жень, не моя. Мы с детства дружим, да и ей всего пятнадцать лет. Она же ещё совсем ребёнок! — Я бы не сказал… — Женя нахмурился, глядя на друга, но тот ничего не заметил. — Слушай, у неё ещё вся жизнь впереди. Да и эта влюблённость пройдёт. Встретит ещё кого-нибудь, хорошего, умного. — А ты сам ей об этом почему не скажешь? Она тебе каждый месяц письма присылает, уже скоро некуда складывать будет… — Понимаешь, мы всё-таки хорошо общались, не хочу её обижать. — То есть ты считаешь, что лучше уж она будет тешить себя какими-то надеждами? Никит, девчонку жалко-то, приедешь ты со своей Настей домой, а ей что делать? Всё-таки она тебя ждёт. — Эх, не знаю, что делать… не знаю…***
Зачеркнув последний день в календаре, Лёля отложила карандаш в сторону и снова подошла к окну. Казалось, сегодня весь мир пел и радовался вместе с ней: солнце сияет, птицы поют, в окно проникает душистый запах цветов. — Он приехал! — крикнула мама, и Лёля, поправив волосы, выбежала на улицу. — Хоть бы кофту надела, холодно ещё, — мама поспешила следом за дочерью. Они застыли у крыльца, Лёля — не в силах оторвать от него восхищённого взгляда, а мать — не понимая, что происходит. — Ты подожди меня здесь, я сейчас приду, — сказала она, пробираясь к соседским воротам. Лёля, казалось, ничего не замечала. Всё так же стояла на улице, любуясь другом. Он возмужал, стал ещё выше и крепче, на щеках появлялись ямочки, в глазах сияли яркие искры. Только затем она заметила девушку, стоящую сзади него. Тёмная, высокая, с прожигающим взглядом карих глаз и низким бархатным голосом — почти полная противоположность Лёли. Девушка обняла Никиту за плечи и что-то прошептала на ухо. — Никита? Он мгновенно обернулся. — Привет, Лёля… Рад тебя видеть… Она не сводила глаз с ребят, стараясь переварить новую информацию, по щекам покатились предательские слёзы. — Никит, кто это? — спросила девушка, продолжая обнимать его. Покачав головой, Лёля чужим голосом прошептала: — Его давняя подруга. Соседка. Желаю удачи! — Лёль, погоди. Я хотел тебе рассказать, но… Она не стала слушать. К чему оправдания? У него своя жизнь, у неё — своя. Их пути даже не сходились, только вот принять это почему-то было очень непросто. Она бежала по тропинке, не обращая внимания на прохожих и не откликаясь на просьбы матери вернуться домой. Слёзы застилали глаза, ноги сами несли подальше от дома, там, где нет его и нет разочарования. Она упала возле дерева, волосы растрепались, глаза покраснели.Три года спустя
Он еле дотянулся до салфетки. Вставать было нежелательно, врач прописал строгий постельный режим. — Насть, подай таблетки, пожалуйста, — прохрипел он, пока та красилась у зеркала. — Никит, я не могу, прости. Сегодня очень важная презентация, ты ведь помнишь? Я уезжаю на пару дней, а потом вернусь. Это вопрос жизни и смерти! — она послала ему воздушный поцелуй и выбежала из комнаты. — Как только приеду, тут же наберу. Лекарства на столе, еды до завтра должно хватить. Твои родители обо всём позаботятся. Пока, милый, я ушла. — Как же всё это вовремя… Она уже не слышала его слов, окрылённая мыслями о блестящей карьере.***
Лёля положила ключи на тумбочку и осторожно вошла в квартиру. — Есть кто живой? По квартире разнёсся грохот, а затем — резкий звон. Не разуваясь, Лёля пробежала на кухню. Никита заметал осколки разбившейся кружки, сам еле стоял на ногах. — Эй, тебе же лежать надо! Она выхватила у него совок и посадила на диван. — Ложись давай, а я пока разуюсь и руки помою. Господи, девушка в доме, а такое чувство, что живёте в свинарнике: полы грязные, окна заляпаны, гора немытой посуды. Через минуту она вернулась, и он смог как следует рассмотреть её. — Лёль? Это действительно ты? — Нет, приведение, — ответила она, но без насмешки. Она вытянулась, стала стройнее и теперь вовсе не была похожа на маленького беспомощного ребёнка. В глазах появилась какая-то таинственность и глубина, волосы стали ещё более золотистыми, всё так же завивались крупными локонами. — А ты выросла, такая красивая стала, взрослая, — прошептал он. — Ты прав, взрослая, — согласилась она, покачав головой. — Уже не такая наивная, как раньше… Ладно, идём в комнату, тебе лежать надо, а я порядок наведу. Твои родители уехали на неделю, попросили присмотреть за тобой. — Надо же… раньше я за тобой следил, теперь твоя очередь настала, — он приподнялся на локтях, а она подхватила одеяло. — Всё в этой жизни рано или поздно возвращается бумерангом, добро вернётся к добру, любовь — к любви. — И где это ты таких фраз понахваталась? Книги читаешь? — Скажем так, личный опыт, но не без книг, само собой. — Он лёг на диван, и она укрыла его. — Отдыхай, если что — зови. Я буду рядом, в соседней комнате. — Спасибо, — пробормотал он. Неужели эта девочка действительно пришла? Спустя столько лет? С её появлением квартира значительно преобразилась: шкафы и полки теперь сияли чистотой, полы были вымыты, стекла и зеркала чётко отражали и показывали картинку, а в доме стал ощутим запах свежего кофе и вкусной домашней еды. Каждое утро Лёля приносила ему лекарство и завтрак, делала компрессы, наводила порядок и ходила в магазин. В холодильнике появлялось всё больше продуктов, а фаст фуд ушёл далеко в прошлое. — Да она настоящая фея! — однажды заметил Женя, наблюдая за тем, как Лёля ловко переворачивает блины на сковороде, подбрасывает их в воздух и раскладывает на тарелке. От одного аромата у ребят потекли слюнки, и они едва держали себя в руках, чтобы не сорваться с места и не опустошить весь холодильник. — Ты прав, фея… Только вот не понимаю, зачем ей это нужно? Я её тогда очень сильно обидел, всё думал, что это так — ерунда. А теперь смотрю на неё и вижу, как она выросла. — Эх, всем бы таких девушек! — Женя прищурился, прожигая взглядом стройные ноги блондинки. Она, ничего не замечая, продолжала порхать по кухне. — Лёль? Ты уезжаешь? — он застал её в комнате, когда она собирала сумку. Складывала туда пижаму, косметику, свои домашние вещи. — Да. Ты уже крепко стоишь на ногах, а я просьбу твоих родителей выполнила, — ответила она, не глядя на Никиту. — И… наверное, тебя ждёт твой парень, — зачем-то сказал он. Всё так же не сводил печального взгляда с её тоненькой фигуры. Она давно не улыбалась, будто бы в душе бушевал шторм. Было в голубых глазах что-то болезненное, грустное, о чём она молчала. Некоторые вещи люди оставляют глубоко в себе, пытаясь самостоятельно справиться со своими страхами и переживаниями, но глаза выдадут любую, даже самую страшную тайну. Там, где есть испуг, есть и обезумевший взгляд, где обида — печаль и разочарование, где злость — тихие мысли и яркий огонь. — Лёль? Мы можем поговорить? — он попытался схватить её за руку, но она отскочила. — Хорошо. Я тебя слушаю, — золотисто-карамельная прядь упала на лоб, Лёля развернулась к нему, всё ещё сжимая в руке светло-коричневый свитер. — С тобой всё хорошо? Если ты хочешь, можешь оставаться и сегодня, да сколько тебе угодно. — Прости, но скоро вернётся твоя девушка, а я не хочу, чтобы у тебя были с ней из-за меня проблемы. Я прекрасно справляюсь со всем самостоятельно, мне ведь уже не два года и не пять лет. — Уже поздно. Тебя кто-нибудь встретит? — Родители ещё не вернулись, поэтому я доберусь сама, не беспокойся. Если это всё, что ты хотел у меня спросить, то у меня ещё есть дела. — Нет, стой. Три года назад ты каждый день писала мне, потом просто исчезла. Всё ведь прошло? — он нахмурился. Это казалось странным, но он не знал, какой ответ хочет услышать. За последнее время Лёля успела стать для него близким человеком, теперь же терять то, что он нашёл, не было никакого желания. Она растерялась. Опустила глаза — и он понял. Он всё понял. Медленно подошёл к ней, заключил в свои объятия: — И давно? — С самого детства. Ты ещё тогда конфеты мне таскал, мы с тобой бегали на речку, придумывали разные истории. — Почему ты молчала? — А зачем какие-то слова? Ты ничего не видел дальше своего носа, а я просто не стала мешать твоему счастью. Ты свой выбор уже сделал, и я его принимаю. Но мне надо идти, Настя скоро вернётся. — Настя… — он снова нахмурился. Теперь это имя звучало непривычно и казалось чужим. — Лёль… пожалуйста, останься. Громко хлопнула дверь. Лёля мгновенно отстранилась от Никиты и продолжила складывать вещи. — Спасибо большое за то, что приютил. Деньги у меня есть, еда в холодильнике. Лекарство на столе, не забывай принимать и выполняй указания врача. — Напомнила она. — Лёль, пожалуйста… Она уже не слушала, закрыла сумку и вышла в коридор. Настя закрылась в ванной, словно ничего не замечая, и Лёля была этому только рада. — Удачи тебе и будь счастлив, — она поцеловала его в щёку на прощание и выбежала из квартиры. На пол тихо упал конверт, перевязанный розовой ленточкой — письмо, которое когда-то она так и не отправила.***
Следующий месяц был отвратительным. Настя каждый день убегала рано утром и возвращалась далеко за полночь, говорила, что работает в поте лица, а он чувствовал, как от неё разит алкоголем и дорогим одеколоном. — Отмечали новую сделку, — отвечала она. Квартира снова утратила свой уют, а у Никиты не было времени следить за всем. — Жень? Я не понимаю, как мы жили раньше… Может, всё было точно так же, а я просто этого не замечал? Влюблённый дурак… Женя только покачал головой и присел напротив. На кухне повисла звенящая тишина, и, казалось, воздух искрился и мерцал. — Я тебе так скажу, дружище, у тебя всегда есть выбор. Я понимаю, любовь и всё такое, но в будущем ты с Настькой каши не сваришь. Вот представь, вы с ней поженились, завели детей. Настя не из тех, кто будет сидеть дома с малышами и варить борщи, ей нужна карьера, а это та вещь, которая порой просто вытесняет семью. Она будет жить на работе, приходить уставшей, замученной, и дети будут ей по боку. Потом начнутся скандалы и истерики, ведь она хотела совсем другого, а ты её ещё к чему-то обязываешь, она скажет, что не нанималась к тебе в кухарки, а потом придёт осознание, что ещё не нагулялась, домохозяйка — просто не для неё, да и на работе крутятся тысячи красивых парней, которые предлагают самые лучшие перспективы. Никита слушал друга, затаив дыхание. Всё это было так похоже на Настю, что по телу поползли мурашки. Всю ночь парень ворочался в постели, пытаясь отогнать бессонницу, но Женины слова снова и снова звучали в голове. Теперь Никита думал, что любовь — это не просто красивые слова, подарки, но ещё и красивые действия, действительно достойные уважения и отражающие всю глубину чувств. Это не будет показухой, но это станет тем, что будет делать жизнь ярче и светлее, помогать выбраться из любых ям, куда только не заведёт судьба.***
Припарковавшись возле торгового центра «Калейдоскоп», Никита вышел из автомобиля и медленно побрёл к входу, запустив руки в карманы. В последнее время настроения вообще не было, с тех пор, как Лёля ушла, прошло уже четыре месяца. Настя начала предъявлять уйму претензий, обвиняя Никиту в том, что он не дарит ей дорогих подарков и мало проводит времени с ней и её друзьями. — Разве ты не замечаешь, что всё уже давно идёт по наклонной? — только и спросил он, на то девушка демонстративно фыркнула и буквально через четыре часа собрала все свои вещи. Они расстались мирно, но, стоило им снова столкнуться где-нибудь, между ними мерцал воздух, наэлектризованный до такой степени, что пролетевшее мимо пёрышко тут же бы сгорело дотла, оставив после себя лишь горстку пепла. Никита отогнал все неприятные мысли и резко застыл на месте, когда из крутящихся дверей появились два знакомых силуэта. Лёля и Женя, смеясь и что-то обсуждая, уверенно шагали по улице и казались давними знакомыми. — Ах вот значит как? То есть это называется настоящей дружбой? Или, может быть, любовь? — Никита скрестил руки на груди, и ребята застыли, будто раздумывая над его словами. — Ты всё неправильно понял, — Женя поднял руки в примирительном жесте, но его друг был зол не на шутку. — Что я неправильно понял? Что ты — мой лучший друг, а она оказалась такой же предательницей, как и все остальные? — Никита сжал кулаки, и Лёля, покачав головой, что-то пробормотала. — Я, наверное, пойду. Спасибо за помощь, Женя… Только, видимо, зря, — она окинула ребят хмурым взглядом и быстро зашагала прочь. — Ну и болван же ты, Никита! Ладно ты обо мне такого мнения, но девочка-то ни в чём не виновата. Между прочим, у меня скоро свадьба, а у тебя — день рождения, если ты не забыл. — Он достал из пакета небольшую упаковку с одеколоном и протянул её другу. — Твои любимые, еле нашли, все магазины оббегали, для тебя выбирали-то. Лёля сама позвонила, хотела тебе сюрприз устроить, приехать, как раньше, когда вы ещё хорошо общались. — То есть?.. — Между нами ничего нет, — закончил за него Женя. Никита опустил глаза, обдумывая ситуацию. — Блин, Жень, мне так стыдно… Чувствую себя каким-то малолеткой, не знаю, что со мной произошло, но… — Потом извинишься, бро, лучше догоняй её. Не зря же она меня в семь утра из постели выдернула! Но учти, я тебе это ещё припомню! И простым «Извини» ты не отделаешься. Будешь у меня дружком на свадьбе, и я тебе обещаю, что конкурсы будут весёлыми и беспощадными! — Женя сверкнул глазами, Никита вручил ему коробку с одеколоном и ринулся дальше. Лёля уже хотела садиться в автобус, когда Никита схватил её за руку. — Что? Ещё что-то забыл сказать? Я тебя внимательно слушаю. — Лёль, прости. Это вышло на автомате: я увидел вам вместе, и во мне будто бы разлили канистру бензина, а потом уронили коробку спичек. Я не хотел, чтобы всё так вышло… Да и перед Женькой стыдно. Но что я мог подумать в такой ситуации? — Уж точно не это… Женя тебя не предаст, как и ты его, вы же друг другу, как братья! А значит, должны поддерживать в любых начинаниях, направлять, помогать, подсказывать, а не отказываться друг от друга в трудную минуту. Вы же вместе прошли через огонь, воду, медные трубы… неужели этого недостаточно, чтобы понять, наконец, что вы — это просто железобетонные друзья, братья, одно целое? Никита притянул её к себе, и она замолчала, испытывая странное смущение и тревогу. — Просто до меня поздно доходит, ведь правда? — он провёл рукой по её щеке и осторожно поцеловал. И этот жест был красноречивее тысячи слов. А вдалеке, одобрительно свистя и улыбаясь, стоял Женька, и не было в тот момент людей счастливее.