Психбольной

Случается иногда, что жизнь разводит двоих людей только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга. Пауло Коэльо. Победитель остается один

      06: 07       Картина природы ранним утром просто завораживает взгляд. Чуть поднявшееся солнце из-за плавной линии горизонта еле-еле разгоняло ночную тьму мягкими тонкими лучиками света. Лёгкая прозрачная пелена тумана медленно оседала сияющими каплями росы на сочных, насыщенных цветом после ушедшей летней поры травинках, которые раз за разом колыхали редкие порывы ветерка.       Октябрьское утро было промозглым. Всё вокруг будто бы было подёрнуто голубой дымкой. «Сырой» воздух приятно холодил кожу, словно касаясь её своими мокрыми ладошками. Вокруг тишина, нарушаемая лишь скрежетом открывающихся ворот и топотом копыт.       Сентябрь подошёл к концу, и правительство «застенья» снова потребовало отчёт у Легиона разведки. Конечно же, наш «любимым» бровястый командор нашёл себе козла отпущения в лице очаровательного сильнейшего воина человечества, способного если уж не убить, то наверняка сломать итак шаткую психику людей, учитывая последние новости о титане-среди-людей.       — Леви, у тебя всё готово? — к капитану собственного элитного отряда подошла майор. Женщина спешно оглядела мужчину, его лошадь и ещё пару тройку солдат отправляющихся в Митру вместе с Риваем. На слова Ханджи Леви лишь закатил глаза.       — Когда у меня что-то было не готово, четырёхглазая?       — Вежливость, Леви… это называется вежливость, — шатенка вздохнула с обречённой улыбкой на лице и покачала головой. — Когда планируешь вернуться?       — Разве Эрвин тебе не сказал? — о, что он несёт?! Сказал, конечно! Но надо же как-то неугомонной титанофилке подобраться к интересующему её вопросу, и капитан знал об этом. Именно поэтому Зое сделала максимально невинное личико и ответила односложным «Нет». Ривай вздохнул, прекрасно распознавая обман.       — Неделя. Может две.       — Ей не скажешь? — учёная выжидающе посмотрела на друга, в то время как тот в свою очередь приподнял бровь в весьма красноречивом жесте.       — С каких пор я должен ей что-то говорить? По-моему, она только спит и видит когда «злобный» коротышка свалит подальше, — вспоминал Аккерман смешную мордашку брюнетки во время очередной вспышки гнева. Он тогда, кажется, переусердствовал с поучительными звиздюлями для Йегеря, и девушка сильно обозлилась на него (хотя она и раньше была от него «не в восторге»). Даже назло говорила целый день «Микаса» вместо «я», а бесящее «Господин капитан» выделала ядовитым и едким слащавым голосом. — С чего ты вообще спрашиваешь про Аккерман? — максимально отстранённо спросил Ривай.       — Она привязалась к тебе, ты же и сам понимаешь. Думаю, она рассчитает это как некое предательство, — с хитрым прищуром карих глаз сказала Зое, упуская щепетильный факт того, что имя девушки она так и не назвала. Похоже, её догадки подтвердились — Ривай не выпускает брюнетку из головы.       — Вечно когда женщины начинают думать, это плохо заканчивается, — Леви вздохнул и на этих словах залез на лошадь. Ворота, наконец, открылись, и солдаты выстроились в колонну за командиром, ожидая его приказа. — За Микасой присмотрят Эрд и Гюнтер в моё отсутствие, — мужчина выдержал паузу и после тяжелого вздоха продолжил. — Можешь использовать её в качестве помощницы в своих опытах. НО! — шатен резко оборвал уже готовящуюся визжать от радости сумасшедшую учёную. В её глазах сразу появился нездоровый блеск, она топталась от переизбытка эмоций на месте, и, чтобы замолчать, женщине пришлось сжать кулаки, прикрывая ими рот. — НЕ убей её.       — Конечно-конечно, Ривайчик! — шатенка, умудрившись залезть на Леви с объятиями (а ведь мы помним, что он на лошади), вприпрыжку ломанула в штаб, предвкушая насыщенный день в компании сестры Эрена.       — Чёрт… кажется, она не услышала мою последнюю фразу.       В это время в подвале       Микаса не любила утро. Ну, не любила и всё. Её не привлекало утреннее убранство природы, лёгкое ненавязчивое щебетание птиц, душа не переполнялась всеми теми чувствами о которых пишут стихотворцы, любимцы муз. Никогда первые лучики солнца не коснутся ещё нежных век, которые непременно начнут подрагивать, никогда от этого на её лице не расплывётся улыбка, а где в груди не начнёт мягко тянуть, словно бы трепетно чего-то ожидая, словно новый день сможет подарить ей много счастья. Ведь девушка будто назло просыпается одна из первых в штабе из-за сквозняка — вечного обитателя подвальных камер замка, полежит в кровати с закрытыми глазами, проклиная всех и вся за то, что её вечернее желание гласящее «лишь бы заснуть и не проснутся» так и не сбылось и откроет глаза с мыслями: «С*ка… ещё один «шикарный» день с коротышкой и новым другом — смирительной рубашкой». И девушка продолжит лежать на жёсткой кровати, пока солнце не взойдет, что занимает минут 10-15.       Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Разве что желание прибить несносного капитана чуть поуменьшилось. Брюнетка сама с себя диву давалась, почему в мыслях она его называет как ей заблагорассудится, а когда дело доходить до обращения, голоса в голове, в последнее время ряды которых заметно поредели, да и теперь они не кричали, а говорили, правда всё равно в разнобой, постоянно вырывалось это «Господин капитан» (правда такое случалось не только по отношению к этому мужчине). Единственный плюс — это бесит коротышку.       Микаса злорадно улыбнулась и встала с койки, если конечно так можно назвать этот предмет местного интерьера, составляющий из себя лишь металлический каркас односпальной кровати. О матраце, подушке, одеяле и тп. даже и говорить не приходится. Девушка как всегда начала свой день с разминки, дабы разогреть застывшие за ночь мышцы и хоть как-то облегчить своё состояние, после чего скинула на чистейший пол, что странно исходя из предназначения данного помещения, то скудное, что составляя из себя её постель, и перевернула массивную кровать. За не имением альтернативы, как говорится, брюнетка, ухватившись за её верхний борт, начала подтягиваться, так как тренировки с капитаном хоть и были, но в зал и уж тем более на площадку вместе с остальными солдатами её не пускали. Перемещение девушки по периметру замка ограничивалось путём от подвала до столовой и обратно, редко чередуясь с кабинетом капитана. Поэтому Микаса искала свои способы дополнительных нагрузок, а то сидя в четырёх стенах начинаешь сходить с ума от безделья, как бы это парадоксально не звучало по отношению к ней.       — Комплекс детский.       Тупость. Малость.       Боль. Прощение.       Чья-то жалость.       Резвость. Сила.       Своенравие.       Церковь. Мама.       Православие, — на каждом новом подъёме туловища Микаса произносила строки давно заученного стихотворения. Как-то раз, гуляя в библиотеке в кадетском училище, она наткнулась на пожелтевший выпавший листок с подписью «Война — смерть. Война закончена. Наступили чудесные времена, когда все согласны не повторять зверств. Конечно, мы всего лишь жалкие людишки с короткой памятью и даром к саморазрушению. Впрочем, как знать. Может, на этот раз мы научимся»*. Это очень заинтересовало брюнетку, в частности из-за того, что она была абсолютно согласна с этим утверждением и из-за того, что из истории их страны ей известна лишь одна война, которая не прекращается вот уже 100 лет**. Перевернув изящным движением руки хрупкий лист, Аккерман увидела выведенные каллиграфическим почерком строки, которые сейчас и воспроизводила в голове.       — Гнев. Обида.       Непрощение!       Слова звук.       Боязнь. Смятение.       Цель.Приказ.       Удары. Слёзы…       Взрыв. Затоптан       Куст мимозы.       Кровь. Страдания.       Самомнение, — слова глотались в горле не успевая звучать полностью. Микаса упражнялась физически и параллельно говорила, её лёгкие из-за такого воздействия начали перезагружаться, от чего девушка постоянно делала лишние вдохи и выдохи. В конечном итоге, перед тем как делать очередную серию подтягиваний, состоящую из 10 подъёмов, она замирала вот так на весу, продолжая удерживать тело, держась за металлический борт, однако прерывать чтение «стихотворения» не стала.       — Сдача. Бой!       Огонь. Смятение.       План победы.       Поражение…       Выдох. Вдох.       Сердцебиение.       Плач. Кресты.       Венки. Заборы.       Нищета. Болезнь.       Оковы.       Слабость. Трезвость.       Подчинение.       Враг. Защита.       Уважение.       Нетерпимость.       Подлость. Нрав.       Грязный порванный рукав, — когда подбородок девушки в шестьдесят второй раз пересёк линию спинки кровати, которая в данный момент находилась вверху, двери камеры со скрежетом отворились и внутрь ворвался маленький тайфун в лице неугомонной кареглазой очкастой шатенки. Микаса оставаясь в висячем положении медленно посмотрела на женщину. Горячие капельки пота, блестящие в свете утреннего солнца, стекали по лицу брюнетки, грудная клетка тяжело вздымалась — организм ослабленным «временными» условиями хозяйки постепенно утрачивал свою выносливость. Аккерман также медленно вернула голову в прошлое положение, смотря холодным взглядом перед собой, и продолжила своё дело, заметно ускоряясь. Застывшая у двери Зое, за которой стояли Эрд и Гюнтер, наблюдала за странным поведением девушки.       — Гордость. Трусость.       Новый шаг.       Соглашаться не спешат.       Время. Холод.       Ожидание…       Детский гроб. Палач.       Признание.       Грязь. Политика. Бумаги, — Микаса ещё больше ускорилась, последние слова буквально выплёвывая от омерзения.       — Кусок хлеба выбил в драке.       Выпил водки. Негатива.       Мир сильнее. В Мире сила!       На могильной на стене… — девушка не выдержала и повисла на борту, жадно глотая воздух и жмурясь от нарастающей головной боли.       Ровно сто слов о Войне…       Наконец Микаса спрыгнула, развернувшись лицом к Ханджи, улыбнулась и поприветствовала её привычным: «Доброе утро, мадам майор». Да-да, бзик с игрой обращениями и званиями был у неё не только по отношению к Риваю. Разница в том, что Зое не обращала на это внимание, лишь улыбалась на эти слова.       — Милая, ты уже встала? Это хорошо, пошли, — Зое резво схватила под руку брюнетку и радостно улыбаясь, потащила из камеры в свою лабораторию. Эрд и Гюнтер пошли следом.       — Но, мадам майор, господин капитан приходит за мной в 8… — неуверенно начала девушка.       — Леви уехал в Митру на неделю-две и поручил тебе им, — Зое кивнула в сторону мужчин. Микаса заметно помрачнела, утреннее немного стихшее желание по поводу нанесения телесных повреждений наглому коротышке вспыхнуло в разы.       — Он мне ничего не сказал…       — Я знаю, я тебе сказала, — Зое добродушно улыбнулась. В этот момент они вышли наверх. На часах было уже 7, поэтому коридоры были полны сонными, но радостными солдатами, спешащими на утреннюю тренировку. Счастье состояло в том, что её проводит не капитан Леви, а Майк Захариус. Рядовые начали удивлённо смотреть на представительниц «слабого» пола в сопровождении двух крепких мужчин настороженным взглядом. Микаса сначала не осознавала причины, что послужили предметом заинтересованности бойцов, и поэтому осмотрела сначала Зое, а затем и себя.       — М-мадам майор… мы забыли смирительную рубашку… — испуганно произнесла брюнетка. Страх потерять контроль и причинить другим вред никак не покидал её. Ханджи посмотрела на подчинённую, убеждаясь в её словах — Микаса стояла в белый майке на узких лямках и штанах.       — Я возьму ответственность за тебя. Ты ведь не будешь подавать Леви повод усомниться в твоих способностях самоконтроля, — Зое решила поиграть на гордости представителей клана Аккерман, что оказалось весьма продуктивно.       — Конечно! — загоревшись, Микаса резко прибавила ход, чуть ли не бегом продолжила двигаться в сторону лаборатории.