Когда мы встретились, я не просто не любил и был нелюбимым, я был врагом любви. Она приносила мне лишь боль. Мое сердце было окружено высокими стенами, но ты разрушила их. Ты вернула меня к жизни. Ты внесла свет в мою жизнь, ты прогнала тьму. Я люблю тебя. И я никогда не забуду разницу между тем, кем я был и кем я стал. Я обязан тебе больше, чем это возможно выразить. Никогда не пойму, как ты разглядела человека за обличьем монстра. Румпельштильцхен Однажды в сказке (Once upon a time)
Он: и долго ты будешь так сидеть? Он: *приоткрывает глаза* Она: пока волшебное озарение не снизойдет до меня. Она: *скрещивает руки на груди* Он: чего? Она: пока не придумаю желание. Она: *пожимает плечами* Он: а~а Он: *поджимает губы, чуть покачивая головой, делая вид, что это действительно вселенская важность* Он: ну тогда ладно. Я то тебе зачем? Она: так лучше думается. Она: *снова пожимает плечами* Он: тебе лучше думается, когда ты пилишь меня взглядом? Она: да. Она: *смотрит, как ни в чём не бывало* Он: и долго продлится это твоё… не знаю даже, как выразится. Медитирование? Релакс? Она: не знаю… Господина капитана что-то напрягает? Он: если честно… Он: *осматривает койку, на которой лежит, затем девушку, сидящую на нём, со скрещенными на груди руками и глубоким мыслительным процессом на лице* Он: немного. Вот уже весь оставшийся вечер капитан и его подопечная вот так вот отдыхают, как выразилась Аккерман. Как только они пересекли порог кабинета, девушка словно с цепи сорвалась и сразу потащила его в комнату, всё время приговаривая, что ему надо отдохнуть и она заботится о нём. Леви, конечно, сразу заподозрил неладное, когда она его прямо в одежде (сапоги ему всё-таки удалось снять) завалила на кровать. Однако он только тогда понял, как же сильно устал. Немного подумав, что десятиминутный отдых не повредит, он не стал пререкаться с брюнеткой и послушно закрыл глаза. В этот же момент Ривай почувствовал как кто-то, а точнее он знал кто, аккуратно забрался на кровать и вместо того, чтобы самому лечь отдыхать сел на него верхом. На его немой вопрос в глазах Микаса ничего не ответила, лишь рукой снова закрыла ему веки, после чего упёрлась ладошками в его грудь и стала разглядывать лицо мужчины. Так прошло около получаса, Леви надеялся, что его странной подчинённой это вскоре надоест, но он ошибался. Очень сильно ошибался. Она просидела всё это время не двигаясь и будто бы не дыша, словно статуя. Он мог лишь на интуитивном уровне чувствовать, как её внимательный взгляд гуляет по его аристократичным чертам лица. Наконец, он задал так долго волнующий его вопрос, вследствие чего произошёл вышеизложенный диалог. — Не~ет, я сдаюсь, — девушка вздохнула и завалилась на мужчину. Тот от неожиданности шумно выдохнул воздух, его рука дёрнулась, широкая ладонь легла поверх её лопатки, ведь на подсознательном уровне ему показалось, что девушка падает. — Никаких идей, — она вздохнула, награждая горячей порцией воздуха грудную клетку мужчины. От приятного ощущение по телу Леви прошли мурашки. Внизу живота начал завязываться приятный тянущий узел. От чувства тёплого женского тела, лежавшего сверху, кровь медленно начала отливать из головы к другому важному органу мужского организма. Ривай шумно выдохнул и резко перевернулся на кровати так, что Микаса оказалась в объятиях мягкой перины, а сам он уже с рваным шагом приближался к двери. — Го… — Не тупи, Аккерман! — резко оборвал он девушку, да так, что так аж подпрыгнула. — Мы больше двух часов были в напряжении в спортзале, мне кажется, что, даже, титаны не такие грязные, как мы сейчас! — Леви снова развернулся к выходу, спокойно выдыхая, и взялся за ручку двери. Девушка, не понимая причину такого состояния начальника, лишь испуганно смотрела в его спину. — Я в душ. И если ты не сделаешь того же, будешь спать на улице. С этими словами мужчина вышел. «И что я вообще творю?»***
Микаса сидела в душевой комнате для девушек в самой дальней кабинке. Холод, что был неотступным спутником любой кафельной плитки, уже пробрал её, а тёплая вода давно закончилась, и на девушку вот уже около десяти минут лилась ледяная. Однако сама Аккерман это не замечала, лишь инстинктивно обхватила себя руками в бесполезной попытке согреться. Да она и не особо то и пыталась. Все мысли девушки были заняты странным поведением мужчины. Она медленно пробиралась дальше себе в голову, ища как можно больше голосов, разных мнений, стараясь разобраться в этом. Она заново старалась стереть тот фундамент нормального сознания, который уже удалось отстроить, только чтобы понять мотивы и мысли Ривая, понять, что же она делает не так. И, кажется, что она совсем позабыла, что все голоса, живущие у неё в голове, это лишь её разум, лишь её мнения и доводы. Но они настолько сильно слились в нечто ужасное, перемешались, обрели свои особенности речи, словно были реальными людьми. В попытках поговорить с внутренними демонами, она не услышала хлопок двери. Кто-то пришёл в душевую комнату, и, судя по тяжёлым шагам, это явно был мужчина. Девушка почувствовала, что ледяной поток перестал безжалостно хлестать бледную кожу, что закоченевшее тело начинает медленно двигаться под натиском чужих напряжённым рук, что её отрывают от мокрой кафельной плитки, заворачивают в полотенце и берут на руки. Леви уже давно перестал принимать водные процедуры. Он стремился, как можно дольше побыть в стороне от больной девушки, боясь сорваться. Её поступки, может, и были для самой Микасы лишь одной из её странностей, действиями, науськанными голосами в голове. Может, для девушки это и было чем-то обыденным, но для мужчины, не знающего женской ласки вот уже несколько недель, это было сродни провокации. Он не раз сдерживал себя, подавлял внезапно нахлынывающие желание, но сейчас он оказался почти на грани. На грани острого лезвия, по которому лёгкой непринуждённой походкой гуляла обворожительная брюнетка с безумной улыбкой, размахивающая руками в попытках удержать равновесие. Но что будет, если их прижать к себе? Упадёт ли она? А он? С этими мыслями мужчина вернулся в кабинет, но никого там не обнаружил. Решив, что девушка по его наущению принимает душ, капитан не стал предпринимать каких-либо попыток поисков. Но когда уже был объявлен комендантский час, он насторожился. Девушки уже не было слишком долго, в мысли мужчины начали прокрадываться предположения о том, что в порыве безумства она в полнее могла наложить на себя руки. Или прибить первого встречного. С глухим рыком он направился в сторону женских душевых, молясь всем известным богам, чтобы девушка была там. Видимо, его молитвы были услышаны, но в самой душевой его поджидал сюрприз. Микаса отмокала в ледяной воде, сжавшись в маленьких потрёпанный жизнью комочек, и ничего не замечала. Леви судорожно выдохнул, стараясь не смотреть на девушку и начал её «спасать» от вероятности подхватить что-то более серьёзное, чем «просто» пневмония. Ривай аккуратно шёл со своей ношей на руках, как можно быстрее пытаясь доставить её в тёплую комнату. Она была ледяной, словно мертвец, что совсем не нравилось ему. И вот в одном из многочисленных коридорах девушка вынырнула из собственных мыслей. — Вы… ненавидите меня? — охрипшим голосом спросила брюнетка, смотря в глаза начальника. Он нахмурился и взглянул на дрожащую девушку, что-то обдумывая в голове. — С чего ты решила? — Вы странно себя ведёте. Постоянно бьёте меня, хоть в последнее время это происходит реже, попрекаете, кричите, но в то же время редко, но смеётесь, жалеете, говорите. Я вас не понимаю. — Тебе нет нужды меня понимать, — Леви открыл дверь, ведущую в комнату, и положил девушку на кровать, затем подошёл к шкафу и достал оттуда свою рубашку. — Мой долг, защищать тебя и других от тебя же. А я человек чести, — он отвернулся к окну от девушки, давая ей возможность одеться. — Я осознанно пошёл на то, чтобы оставить тебя при себе в штабе, а не доверить очередную жизнь в руки правительства, чтобы они загубили ещё одного несчастного. Ты должна понять только это. — Скажи, — девушка закончила с мелкими пуговками и посмотрела на широкую спину шатена. — Приказ… и собственная честь. Это единственная причина? — Я и сам не знаю, — Леви обернулся, смотря почти потерянным взглядом на Аккерман. — Но я знаю точно, что если не буду этого делать, честь, да и приказ — последнее, о чём бы я беспокоился, в случае если ты… Он замолчал. И больше не проронил ни слова за этот вечер. Сегодня ему пришлось остаться с ней. Ривай стремился согреть окоченевшую девушку, а лучшим обогревателем, во все времена, остаётся тепло человеческого тела. Микаса молча жалась к нему всю ночь, пустым взглядом смотря на луну, виднеющуюся в окне, пока не уснула. Тихое сопение девушки подействовало как снотворное для мужчины. Он и не помнил, каково это — спать. Ривай готов был поклясться, что впервые ему снился хороший сон.