Психбольной

— Скажите, у него когда-нибудь были… девушки, друзья, хоть какие-нибудь отношения? — Я не знаю. — Как это возможно? — Он — Шерлок. Кто может знать, что творится в этой странной голове? Шерлок

      Шикарная столовая в шикарном доме с шикарным столом, уставленным шикарными блюдами. У Микасы чуть не порвались веки — так сильно она их раскрыла, выпучив глаза. Киллиан же совершенно спокойно и даже обыденно для себя скучающе окинул взглядом всё это богатство и прошёл вперёд, ведомый одной из служанок, трапезной к дальнему концу стола. Там уже восседал в его главе, собственно, глава дома.       Герцог Орвудский господин Габриэль был сегодня особенно улыбчив. Микаса впервые увидела его со дня уничтожения титана Рода, и сегодня он подавал себя во время этого «свидания» в своём наилучшем свете. В меру вежлив, в меру льстив, в меру любопытен и в меру открыт для диалога.       — Вы подстриглись, мистер герцог? — спросила между делом у Габриэля Микаса, когда служанки в очередной раз меняли её на четверть опустошённые тарелки на новые блюда.       — Да. Да, — вновь повторил он, будто бы в первый раз откликнувшись по инерции, а во второй дав уже осознанный и взвешенный ответ. Действительно, Габриэль отказался от резинки и своего конского хвоста, который был длиннее волос любой женщины застенья. В военных кругах, по крайней мере. Сейчас светлые пряди мужчины были «элегантно разбросаны» по его голове.       И несмотря на его улыбку, голубые глаза, светившиеся всегда весельем и хитростью, сейчас не смеялись, когда смеялся их владелец. В них проскальзывал какой-то оттенок снисходительного добродушия к некоторым его окружающим, особенно к Киллиану, но обычно они смотрели как-то отстранённо и даже холодно. Микаса задней мыслью подумала, что Леви заразил всех мужчин особняка Габриэля своим взглядом, кроме, конечно же, Анджело, но его она не видела с самой темницы. Надо же, сколько всего произошло за один единственный день.       — Мне показалось, что так я буду выглядеть моложе, — будто в своё оправдание сказал герцог, смущённо приподняв уголки губ выше, смотря непонятным на Аккерман, будто ожидая её реакции.       — И наивнее… — не сдержав своих мыслей и языка, тут же озвучила Микаса. Но Габриэль не обиделся, лишь хмыкнул.       — Многие отождествляют эти понятия.       — Хочу заметить, что эти многие часто правы в своих суждениях. Это смело можно судить по мне. В феврале я стала совершеннолетней, но ума, увы, от этого факта не прибавилось, — поджав губы, Микаса медленно положила столовые приборы в руке на стол. Кусок в горло и так не лез, но после очередного напоминания самой себе о произошедших в недавнем времени событиях её чуть не вывернуло прямо тут от своей же непробиваемой тупости. — К слову, я никогда не задумывалась о том, сколько Вам лет, — попыталась она уйти от темы, к которой сама и подвела.       — Я ровесник Эрвина и Кары. Всем нам по 33 года, — просто ответил Габриэль. — Надеюсь, тебе не слишком неуютно в моём доме. По крайней мере, я не наблюдал за Киллианом какие-нибудь возражения и жалобы, — он кинул взгляд на молча евшего мальчика по левую руку от себя. Смит-младший даже не взглянул на него или Микасу за всё время их разговора и сейчас не стал себя утруждать. Габриэль вновь посмотрел на гостью. — Надеюсь ты тоже скоро обустроишься. Как к тебе персонал относится?       — О, все очень радушны и учтивы, — она пожала плечами, будто бы иначе и не могло быть. — И этот мужчина — Анджело, кажется, — он был со мной очень мил. Могу я узнать, кто он и где он?       — Это мой дворецкий и старый друг. Семейство Ринальди всегда было в хороших отношениях с моей семьёй. Многие из них служили при нашем дворе, но имели права практически такие же, как у господ особняка. Синьора Каттлея Ринальди властвует над нашими горничными, с ней ты скоро увидишься. Наверное… — неуверенно добавил Габриэль. — А Анджело поручено проследить за тем, чтобы Кара добралась до дома целой и невредимой из Митры.       — Ей что-то угрожает? — забеспокоилась Микаса. Эрвин мёртв, в этом есть и её вина, и теперь у Киллиана осталась только мать. Девушка знала, что для ребёнка потеря родителей, она готова была молиться всем богам и не богам тоже, только чтобы мальчик смог вырасти под опекой заботливой матери. Хотя бы матери.       — Лучше подстраховаться, — размыто ответил герцог. — Эта женщина уязвимее, чем кажется на первый взгляд. Особенно сейчас…       Микаса видела, что Габриэль что-то не договаривал, или его слова имели какой-то подтекст, но решила не выпытывать.       В этот момент Киллиан встал из-за стола и, извинившись перед Габриэлем и Микасой, покинул столовую в сопровождении одной из горничных. Аккерман непонимающе посмотрела ему в след, после чего перевела взгляд на герцога. Но тот лишь пожал плечами мол мальчик всегда так делает.       Раз ребёнка больше не было с ними, Микаса рассудила, что теперь может спокойно интересоваться своей дальнейшей жизнью и тем, почему она вообще заперта в особняке Орвуда.       — Господин Габриэль… — замявшись на полуслове, Микаса помолчала, но потом собралась с силами. — Я хотела узнать…       — Вчера Кара отправилась в столицу на аудиенцию к королеве, чтобы вместе придумать способ спасти тебя, — резко прервал мямляние со стороны Аккерман герцог. Девушка расширила от удивления глаза, глядя ими на вдруг окаменевшее и заледеневшее выражение лица мужчины рядом. — Королева позволила нам забрать тебя в моё поместье, чтобы ты не находилась в тюрьме Митры в ожидании судебного процесса.       — А… и что же Кара и Крис… то есть королева Хистория решили?       — Пока у нас есть только один вариант действий, — напускно отстранённо говорил Габриэль, сохраняя свою невероятно прямую осанку и выдержку, которым позавидовал бы даже самый заядлый ветеран армии застенья. — На первом же заседании суда тебя лишат дееспособности и признают душевнобольной. С этого момента всю ответственность за тебя должен был взять твой совершеннолетний родственник, который бы согласился на опеку над тобой. Но его у тебя нет. Следовательно ты переходишь в полное распоряжение судьи как вещь, не имеющая никаких прав.       — И… ничего нельзя сделать?       — Ну почему же… — жестокое выражение лица Габриэля и его убивающий тон голоса смягчились, когда он понял, насколько сильно напугал девушку. Он не хотел быть с ней слишком грубым, но желал, чтобы она поняла, насколько серьёзна была её идиотская выходка на крыше. — Всё просто. Не надо быть гением, чтобы придумать, как решить эту головоломку. Пока документ о твоей дееспособности действителен, ты в праве вступить в брак. Когда суд лишит тебя дееспособности вся ответственность за твои деяния перейдёт к твоему мужу.       — Понятно… — Микасу отчего-то разозлили слова мужчины. Она стиснула зубы и сжала кулаки, хмурым взглядом смотря на Габриэля. — То есть всего-то надо найти дурака, который согласиться нести за меня наказание суда? Я не согласна! Почему из-за меня должен страдать кто-то другой?       — Дураков в мире всегда хватает, — отмахнулся мужчина. — И ты просто не представляешь, сколько вокруг влюблённых дураков, причём влюблённых в тебя. Брак обеспечит тебе спокойную жизнь, ты больше не будешь сражаться за стенами и смотреть, как погибают твои товарищи. Возможно, сперва оглушающая тишина нормальной жизни будет бить по ушам, но ты привыкнешь. Твой муж поможет тебе справится тебе со всеми невзгодами и в итоге ты больше не будешь ничего желать, кроме как его защиты, любви и этого спокойствия, — он снисходительно улыбнулся, будто пытаясь успокоить Микасу.       — Что же Вы тогда сами не женитесь?! — перевела она стрелки, чуть ли не вскакивая со стула на эмоциях. — Конечно, Вы потеряли интерес ко мне после отказа моего капитана и моего собственного, но думаю, что вокруг Вас тоже много влюблённых в Вас дам. И наверняка список Ваших поклонниц намного превышает список моих потенциальных «мужей». Вы можете выбрать любую, даже из самого что ни на есть высшего общества. Но я не слепая и тоже кое-что заметила за весь этот невероятно долгий день.       Микаса всё-таки встала с места, едва ли не хлопнув руками по столу. Габриэль всё это время холодно смотрел на неё мастерски снося нападки не совсем уравновешенной девушки. Он не совсем понимал, что именно из его слов привело её к этому взрыву, но подавить его или хоть как-то сдержать мужчина не собирался. Ему было слишком любопытно, что же она скажет.       Тем временем Аккерман продолжала говорить на повышенных тонах:       — И что-то мне подсказывает, что даже если бы Вы и сделали какой-то даме предложение, она навряд ли спокойно жила здесь, зная, что Вы времяпрепровождению с ней предпочитаете растить чужого ребёнка, с матерью которого Вы то собачитесь, то чрезмерно оберегаете её не пойми от чего. И… — Микаса замолчала на полуслове, сама только осознав что-то для себя из свои же слов. Палец, которым она тыкала всё это время на Габриэля, так и застыл в воздухе, указывая на его слабую улыбку на лице. — стоп… Вы? Но как?       — А ты не так уж и глупа… — хмыкнул герцог, расслабляя спину и откидываясь её на спинку своего стула, — Микаса Аккерман.       — Вот чёрт…