8 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Кладбище рядом с церковью
Женщина, которую он когда-то называл мамой, одна из тех, что работали в детском доме, всегда говорила ему, что никогда не поздно навещать усопших. Будучи ребенком, он не понимал всего смысла, спрятанного за простыми словами. Не то чтобы когда-то его вообще интересовали покинувшие этот свет люди, если это не касалось работы, но сегодня, пожалуй, был повод вспомнить об этом. Сколько времени, он не знал, бутылка бурбона уже наполовину опустела, а он все сидел на голой земле, прислонившись спиной к памятному камню и беспомощно мотал головой. За то время, что он провел здесь, он не произнес ни слова, хотя мыслей было много. Обращаться к могильному камню ужасно дико, и ничто не заставит его думать иначе, но сейчас ему жизненно необходимо с кем-то поговорить, а во всем Таймли нет ни души, с которой можно было бы поделиться теми сокровенными переживаниями, которые мешали спать. За последние полгода это был его первый визит на могилу жены. Совесть мучила только в первые три месяца, а потом работа и жизнь закрутили его так, что на совесть просто не оставалось времени. Он не нашел свежих цветов, но вместо них захватил бурбон. Наташа обожала бурбон, так что он решил почтить память бывшей жены и запить горе, свалившееся на его плечи и на его возлюбленного, одним и тем же напитком. Его поступок — крайне эгоистичный. Видел бы Стив, где он сидит и что делает, знал бы, чем он собирается поделиться с могильным камнем, оттащил бы его за шкирку самолично и прочитал целую лекцию об уважении к покойникам. Но сегодня ночью он вспомнил отнюдь не Стива, он вспомнил женщину, воспитавшую его. — Наверное, стоит уже хоть что-то сказать, — Баки поднял взгляд к усыпанному звездами небу. — Иначе зачем я здесь, верно? Ты никогда не любила, когда кто-то тянул со своими просьбами. Или прикрывался чем-то, вместо того, чтобы прямо сказать, что нужно. Так вот. Знаешь, я полюбил одного человека. Помню, как говорил тебе, что это невозможно, но жизнь — штука непредсказуемая. Он замолчал, сделал глоток бурбона, поморщившись от горечи напитка, и вздохнул. Одиночество вдруг нахлынуло волной. Неужели ему не с кем поделиться переживаниями, кроме как с надгробием своей жены? Есть ещё Стив. Конечно, у него всегда был Стив и всегда будет Стив, но пока что Баки не готов к разговору с ним. Роджерс — самый лучший друг, который у него мог бы быть, но к решениям проблем он подходит слишком рационально, со своей военной выправкой и любовью к правилам, а, значит, что поддержки от него будет не больше, чем от камня. — Думаешь, терять того, кого любишь всей душой, второй раз будет так же больно, как и в первый? — спросил Баки, прикрыв глаза, и сжал губы, сдерживая подступающий вздох-стон. Господи, насколько же глупа это идея — сидеть на холодной земле и болтать с тем, кто давно умер; раскрывать душу ночной пустоте и сковывающему движения холоду, вместо того, чтобы болтать в участке со Стивом или греться дома возле печи. Но вот она реальность — такая же бессердечная, как люди вокруг, такая же непредсказуемая, идущая своим путём, не обращая внимания на то, в чём так нуждался Баки. — Надо было возвращаться к Стиву, — Баки шмыгнул носом, почесал его и заткнул бутылку деревянной пробкой. — Кажется, я в шаге от того, чтобы наделать глупостей. Ты бы не оценила то, чем я сейчас занимаюсь. Хотя я, признаться, в восторге. Пробраться ночью на кладбище, мимо вечно за всеми следящего отца Фрэнка… Я проделал грандиозную работу. Я не верю в призраков, ты знаешь, но если вдруг ты где-то рядом, то дай знать, а? Спокойней будет. Но ничего. Тишина и одиночество, песок под ногами, деревянная пробка под пальцем. Мир — всё тот же, ночь по-прежнему темна. А он так надеялся на чудо. И уже не понимал на какое именно: на появление полупрозрачной Наташи на кладбище или на то, что помолвку Питера и Мэри Джейн отменят. — Всегда казалось, что любовь какое-то тонкое, душевное чувство, а на деле — она приходит, когда не ждешь. Вздохнув, Баки попытался подняться, упершись бутылкой в землю, но не смог удержать равновесия и повалился назад, шумно плюхнувшись. Хорошо, хоть не ударился головой. Вторая попытка оказалась удачнее, и он все-таки смог встать и даже сделал несколько шагов в сторону выхода, но потом вдруг повернулся. Он смотрел прямо на могильный камень, кусал губы, а внутри что-то вот-вот норовило лопнуть. Чувства, эмоции, накипевшие сожаления — всё, что так долго пряталось под маской безразличности, которую он оправдывал собственной должностью. Но правда была в том, что он просто боялся показать своё истинное лицо, натуру, которая не так сильна и не так храбра, он боялся показать человека, который ослабел после всех потерь. — Ты всегда знала, какой я, — вдруг заговорил Баки. Его собственный голос отдавался в ушах эхом, страшно раздражая. — Знала, во что превратила меня война. Но ведь всё равно любила. Все ли так могут? В лицо подул ветер, на небе появились облака, скрывая яркие звезды и луну. Баки стоял и не двигался, как будто чего-то ждал. К горлу подступали слезы обиды и жалости к себе, но он всё ещё притворялся стойким как оловянный солдатик. Вдалеке слышались раскаты грома, вот-вот и его настигнет сильный дождь, но почему-то сейчас это его не волновало. Может, после всего он простынет настолько, что однажды, закашлявшись, выплюнет свои легкие и умрет, не заставляя Питера делать выбор. Или так он сбережет только себя? Жалость… Как он ненавидит это чувство. Если бы смог, врезал бы себе сам, дабы выбить эту ересь из головы, но даже при всей своей боевой подготовке, в таком состоянии он вряд ли сможет ударить даже дерево. И слава богу, он это понимал. — Мистер, мистер, — послышался чей-то голос. Сначала Баки подумал, что кто-то говорит в его голове, потому что вероятность встретить кого-то на кладбище в такое время, достаточно мала. — Вы, случаем, не заблудились? — Я не… заблудился, — ответил Баки. Его язык заплетался, но говорил он с трудом отнюдь не поэтому. — Просто не могу идти. — Сержант Барнс, это вы? Что вы делаете на кладбище в такой час? Баки нахмурился, затем пальцем разгладил морщинку между бровей и прищурился, глядя вдаль. Небольшой огонек приближался к нему, и тот, кто нес его, наверняка торопился. Огонек то был ближе к земле, то освещал нелепую одежду хозяина, и в какой-то момент, Баки подумал, что он и вовсе погаснет. — Часы посещения у вас нигде не указаны, — ответил он, разглядев в бегущем к нему отца Фрэнка. — А мне стало одиноко. — И много собеседников нашли? — отец Фрэнк остановился совсем рядом. Теперь свет от его лампы падал так, что Баки смог разглядеть ночную сорочку, поверх которой тот накинул кожаную куртку, и смешной белый колпак на голове. — Мне захотелось поговорить с женой. — У вас что-то случилось, сержант? Как Барнсу в силу службы приходилось скрывать эмоции, так и отцу Фрэнку приходилось быть не только тем, кто отпевает отошедших в мир иной и прощает все грехи, но ещё и хорошим слушателем и психологом. У него каким-то магическим образом получалось успокаивать убитых горем людей, но Баки не думал, что тот сможет помочь ему. — Не ваше дело. — Пойдемте, я налью вам чаю, — сказал отец Фрэнк, похлопав его по плечу. — Что предпочитаете, мяту или ромашку? — Лёд и виски, — бросил Барнс, не думая. Отец Фрэнк добродушно улыбнулся. — Рад, что и в таком состоянии вы можете шутить, сержант. Отец Фрэнк пригласил Баки в свой дом, заставил разуться у порога и забрал бутылку бурбона, из которой тот то и дело пытался сделать глоток. Усадив ночного гостя за стол, он засуетился, поставил воду на огонь, достал чашки и алюминиевую банку с какими-то травами. Барнс наблюдал за этим, но в то же время думал о том, что было на кладбище, о своем глупом поступке, который свидетельствовал об очевидном: он пал ниже, чем был когда-либо. Он пал на самое дно, раз решил, что мертвые ему помогут. И всё, о чём он мог сейчас думать, так это Питер. И Питер не должен узнать о том, что случилось. — Простите, что потревожил ваш сон, отец Фрэнк, — ему показалось, что начать разговор с извинений, это правильный подход. — О, нет, что вы, я бы даже не проснулся, если бы мистер Мёрдок не заметил вас. — Мне не стоило приходить сюда сегодня. Сам не помню, как решил, что… — Не извиняйтесь, сержант. У всех в душе есть бунтарский дух, и иногда он проявляется необычным образом. В вашем случае, это поход на кладбище в три часа ночи. — А я думал, это глупость, — буркнул Баки себе под нос. — Вас что-то тревожит. Не хотите поговорить об этом? — Не хочу. Но он хотел. Потому что, когда он молчал, мысли путались и жалость к самому себе росла в неприличных темпах. И он терпел, думал и думал, пока отец Фрэнк готовил чай. Он смешал какие-то травы: положив несколько сухих листиков на тонкую, полупрозрачную ткань, он раздавил их маленькой ложкой, а потом завязал ткань в узелок. Когда закипела вода, он наполнил маленький заварочный чайник кипятком и опустил туда узелок с листиками. Когда на столе появилась чашка, Баки почувствовал тепло, запах мяты и чего-то цитрусовое, а потом защипало глаза. Он потер нос, фыркнул, опустив взгляд к чашке. Судя по цвету, это был самый обычный чай, но вот запах всё ещё смущал Барнса. Он повел носом, надеясь учуять что-то такое, что точно не позволило бы ему даже попробовать этот чай. — Липовый чай с мятой, — отец Фрэнк улыбнулся, сев напротив Барнса. Он снял тот нелепый колпак, но всё ещё ходил в сорочке. Ну, кто Барнс такой, чтобы ради него наряжаться? — Не бойтесь. Попробуйте. Станет легче. — Я не думаю, что это поможет, — прошептал Баки. — Один глоток вас не убьёт. — Значит, убьют два? — Если бы я хотел вас убить, сделал бы это прямо на кладбище. — Но почему тогда вы не сводите с меня взгляд? — Просто хочу, чтобы вы знали, что я могу выслушать вас. Баки поморщился. Ну вот, очередная ловушка, да какая ловкая! Интересно, на чьей стороне отец Фрэнк? Работает ли он на Фиска или ему действительно можно доверять? Больше он ничего сказал, просто стал молча пить чай, и напиток оказался достаточно вкусным. Хотя, может быть, это только потому что он пьяный. Мысли путались и без этого, накатывала усталость, и Баки винил во всем чай, но в душе понимал, что всё дело только в нём самом. Когда он почувствовал, что глаза вот-вот закроются, помотал головой, прогоняя дрему. Отец Фрэнк оживился, заметив это, и улыбнулся, вновь предложив свою помощь. — У меня есть гостевая комната, — сказал он, помогая Баки подняться с места. — На вот такой случай. Оставайтесь, сержант. Баки плохо помнил, как они дошли до той самой комнаты, но холод, окутавший его, и запах оружейной смазки напомнили о войне. Отец Фрэнк мелькал перед глазами. Сжимая в руке керосиновую лампу, он ставил свечки в подсвечник, когда Баки вдруг решил немного поговорить. — За что нас любят, отец Фрэнк? — спросил он, подкладывая под щеку руку. — За что близкие люди любят нас? — За заботу, — спокойно ответил отец Фрэнк, — за помощь, за веру в них. У каждого своя причина любить того или иного человека. Но каждый без исключения любит нас за то, кто мы есть. Кажется, это именно то, что он хотел услышать. Отец Фрэнк больше ничего не сказал, оставил спички и поспешил выйти из комнаты, но Баки его остановил, в самый последний момент решив задать ещё один вопрос. — Признаться, я не очень верю в бога, уж простите, война убивает веру наповал, — начал Баки, переворачиваясь на спину, — но вы… Это ваша стихия, так сказать. — Вы хотите узнать что-то о боге? — Нет, не совсем, — Баки сглотнул. — Я потревожил души умерших сегодня… — Покойникам всё равно, во сколько вы к ним приходите. Не травите свою, ещё живую душу. И советую вам поспать. До утра всего ничего. — Спасибо, — прошептал Баки и быстро провалился в сон.***
8 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Полицейский участок
Стив с нетерпением ждал, когда рабочая смена подойдет к концу. Он сможет выпустить Сэма, а потом пойдет к Тони, и они разделят завтрак на двоих. Он опять уснёт у Старка и проснётся только после обеда, тогда-то и придёт время решать насущные проблемы. Или лучше начать с проблем? Но он думать об этом забыл, когда на пороге появился Дональд Блэйк с широкой улыбкой на лице. В этом, впрочем, не было ничего необычного. Блэйк всегда сиял улыбался и никогда не фальшивил. — Слышали новость, шериф? — довольно спросил он, сняв куртку. — Строительство железной дороги возобновляют. — Что? — удивился Стив, следом нахмурившись. — Как возобновляют? Кто дал разрешение? — Насколько мне известно, мэр взял все расходы на себя, — Блэйк пожал плечами, не зная, что ответить. — Это преступление? — Конечно, нет, — шериф помотал головой. — Но кто знает, какими будут последствия. У Стива об этих последствиях мнение давно сложилось. Фиск всегда делает только то, что выгодно ему и вряд ли в этот раз позаботился о простых людях. Железная дорога даст ему свободу передвижения и отличный план побега на случай непредвиденной ситуации. А всяких головорезов, что стоят за ним, провозить будет еще проще. Быстро порывшись в бумагах, сваленных на его столе, Стив нашел календарь, который сам же нарисовал, и отметил сегодняшний день в календаре, оставив внизу примечание. Если что-то пойдет не так, он должен знать, откуда начать. Блэйк потерял к нему всякий интерес, сел за свой стол и для вида стал разгребать бумажки, косо поглядывая на шерифа. Стив, в общем-то, не собирался задерживаться, но всё никак не мог решить, к кому первому ему стоит наведаться: к Тони или к Баки? И пока он размышлял, прикидывал все «за» и «против», покой полицейского участка нарушил внезапно появившийся служитель церкви. Стив окинул его взглядом, совершенно не понимая, что тот здесь забыл. Отец второй, как он себя величал, немного запыхался, его лицо покраснело, а низ штанов весь измазан в грязи. Бледный, словно сама смерть, он кинулся к шерифу, схватил за плечи и на эмоциях заговорил. — Шериф, — прервался он, сделав глубокий вдох, — там сержант Барнс. Он… Что-то у него случилось, говорить не хотел и… — Тише-тише, — Стив попытался звучать спокойно, хотя всё тело дрожало. — Где сейчас Баки? — В домике у отца Фрэнка. Вы не волнуйтесь так, он спит пока, но вчера… — Спасибо, — прервал его Стив и вылетел из участка. Он слышал, как Сэм кричал ему вслед, но решил, что это дело может подождать. — Шериф, — отец второй быстро догнал его, — парень в камере был очень возмущен вашим скорым уходом. — Что с Баки? — Не знаю, — он пожал плечами, — пришел на кладбище ночью. Сказал, с женой поговорить хотел. То ли просто напился, то ли умом тронулся, но мы решили сначала вам доложить, чтобы лишнего шума не поднимать. Стив благодарно кивнул. Он так торопился, так переживал за Баки, что даже не смотрел по сторонам, и когда Старк окликнул его, не сразу понял, что это происходит наяву. Сказав отцу второму, что догонит его, шериф остановился у крыльца дома. Тони стоял на самой верхней ступеньке и курил, не скрывая собственного наслаждения. — Ты чего, как ошпаренный? Случилось что? — Баки, — Стив нахмурился, понимая, что совершенно не знает, что сказать. — Ночью гулял по кладбищу. — Что-то с Джеймсом? — Питер выглянул откуда-то из-под локтя Тони, прижавшись к ограде. — Нет, я… Я пока еще не знаю, — Стив покачал головой. — Но думаю, что мне лучше поторопиться. — Можно мне с вами, шериф? — тут же закопошился Питер. Стив смотрел на него и думал, каким прямо сейчас паренька видит Тони. Роджерс видел, как тот переживает, как сглатывает и с трудом говорит без дрожи в голосе, и вспоминал слова друга о том, что тот, кто знает, всегда видит больше. Тони не выглядел заинтересованным в судьбе Барнса и не удивился проснувшемуся вдруг желанию Питера узнать об этом побольше, так что это правило работало. — Думаю, ты нужнее здесь, — сказал Стив. Питер, кажется, с ним не согласился, но принял такое решение и скрылся в доме Старка. — Когда он успел прийти к тебе? Я думал, мы планировали завтрак. — Ну, так понимаю, ты меняешь меня на Барнса, так что не я один испортил это утро, — съязвил Тони, прищурившись. — Я ему нужен, — прошептал Стив. Чувство долга или просто дружеская взаимовыручка? Тони не знал, но, как и Питер, просто принял решение Стива. — Увидимся позже. — Иди уже, я не злюсь, честно, — сказал Тони, когда понял, что Стив чего-то ждет. Получив одобрение, Стив поторопился и уже через двадцать минут был в домике отца Фрэнка. Баки мирно спал на старой кровати, выглядел вполне здоровым и даже не храпел. На столе рядом стояла наполовину початая бутылка бурбона. Горлышко всё ещё было обвязано подарочной лентой. — Давно он так? — спросил Стив тихо, как будто боялся разбудить. — Часа четыре, — отец Фрэнк пожал плечами. — Плюс-минус. Я не будил его, ждал вас. — Стоит попробовать. Шериф пододвинул стул к кровати, сел и легко потрепал Баки за плечо. Тот даже не шелохнулся, но нахмурил лоб. Сжав руку на предплечье, Стив позвал его по имени, но и это не помогло. Он повторил эти действия, как настоящий ритуал, раза три или четыре, но потом решил просто поколотить по щекам. Этот метод сработал. Баки медленно открыл глаза, непонимающе посмотрел по сторонам, с трудом смог сфокусировать взгляд на Стиве, когда вдруг поднялся, сел почти прямо и спрятал стыдливый взгляд в пол. Его покачивало, несмотря на то, что он сильно стиснул рукой край скамьи. Шериф так и тянул руки, желая помочь. — Кажется, я всё ещё пьян, — наконец сказал Баки. — Как неудобно. — Пошли домой, потом всё расскажешь, — прошептал Стив. — Что я натворил? — Ничего незаконного. Пошли. Он медленно кивнул, а затем попросил стакан воды и опустошил его за секунду. Отец Фрэнк и его помощник внимательно наблюдали за каждым движением Барнса — неприятное ощущение, ему всё казалось, что он совершил что-то страшно постыдное, иначе как еще он попал в этот маленький домик проповедника? Когда они со Стивом вышли на улицу, стало легче дышать. Ветер трепал волосы, в нос попадал песок. Несмотря на затянутое облаками небо, Баки щурился так, словно в глаза светило яркое солнце. — Не надо, я сам, — сказал он, когда Стив предложил помощь. — Я не настолько пьян, чтобы не дойти до дома. Стив ухмыльнулся, подняв брови. — Но ты всё равно подстрахуй, мало ли что, — добавил Баки. — Разумеется. Спустившись по ступенькам, Баки оглянулся на кладбище. Все могилы показались ему одинаковыми, и он уже не мог вспомнить возле какой из них вчера сидел. Стив не торопил его, терпеливо ждал, когда друг сдвинется с места. Барнсу потребовалось больше времени, чем он ожидал.***
8 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Дом сержанта Барнса
По дороге к дому Барнса, никто не проронил ни слова. Баки, кажется, пытался переваривать то, что помнил о вчерашней ночи, а Стив просто хотел его поддержать. Однако стоило им перешагнуть порог скромного жилища, как шериф засыпал его вопросами, ужасно раздражая Баки. «Что ты делал на кладбище?», «Зачем пошел туда?», «Я для таких разговоров не гожусь?» — Не знаю, Стив, — нервно ответил Баки, сидя на краю кровати. Со вчерашней ночи здесь ничего не изменилось, на подушке еще остался след от головы Питера, на полу стоял пустой стакан. Баки задел его ногой, когда садился. — Я не знаю. Боже, мне правда так стыдно. Надеюсь, Питер не узнает об этом и… Стив тут же изменился в лице, виновато отвел взгляд и облизал губы. — Господи, Стив! — Он не знает, что случилось, — начал шериф, присев рядом. — Только факт происшествия. — Ясно, — Баки поджал губы. — В общем, спасибо, что проводил, дальше я как-нибудь сам. Иди. — Не хочешь поговорить? — Стив не обратил внимания на попытки Барнса выставить его за дверь. Да, тому было неловко и в целом неудобно перед Стивом, Питером и отцом Фрэнком, а еще перед той сотней покойников, с которыми он ночью вел беседы. Растерянный взгляд, невозможность сосредоточиться и то, как он потирал виски пальцами, говорили о том, что он нуждался в помощи. И независимо от того, собирался ли Барнс это признать, Стив совершенно знал точно, что не отступит. — Не хочу, — Баки помотал головой. — Хочу спать. Разрешишь? — Ты же понимаешь, что как только я дойду до Тони, Паркер прибежит к тебе? — И ты снова имеешь что-то против этого? — Бак, это серьезно. Он женится. А ещё совершенно не умеет врать, так что… — Даже не начинай, — Баки закатил глаза, — сам разберусь. — Питер еще совсем юн и… — Да боже, Стив, я знаю. Если ты собрался читать мне нравоучения, то выбрал неподходящий момент. — А для такого разговора может быть подходящий момент? Или ты считаешь, что будет лучше обсудить это после свадьбы? — Стив повысил голос. — Включи уже голову! Пожалей парня, в конце-то концов. Дай ему шанс на нормальную жизнь. Дом, семья, работа. Тони говорит, у него блестящее будущее, с такими мозгами не пропадают. Не тяни его за собой в это болото. — А ты на мне уже крест поставил? — грустно хмыкнул Баки, опустив взгляд. Он сгорбился, совсем расстроившись. И как будто протрезвел. — По-твоему, всё что я могу, это бездумно трахать девятнадцатилетних мальчиков? — Я такого не говорил… — Но ты так подумал! — на этот раз Баки повысил голос. — И, вероятно, это не первый раз. — Это не имеет никакого отношения к тому, что я собирался сказать. — Если ты думаешь, что я по своей воле разобью Питеру сердце, то зря вообще завел этот разговор. Если он захочет — уйдет сам, а до того будь что будет. — Ты ведь потом будешь жалеть об этом, — не унимался шериф, пытаясь убедить Баки прислушаться к своему мнению. — Перед расставанием все чувства обостряются, и потом будет больнее. Ты не захочешь… — Я и сейчас не хочу. Если бы я только мог сделать хоть что-нибудь, чтобы расстроить эту свадьбу — сделал бы, не задумываясь. Но я не могу. Всё думал, что буду готов, а вот как оно обернулось. Баки вздохнул, посмотрел на Стива. Тот выглядел как обычно, морщил нос (должно быть перегаром пахло знатно), отводил взгляд в поисках слов. Понимал ли он в полной мере, о чём просил? Вряд ли. Стоило ли объяснять? Совершенно точно, нет. — Не наделай глупостей, — после затянувшегося молчания, сказал Стив. — Ты в таких вещах куда успешнее. Послышался щелчок замка, а следом топот и взволнованный юношеский голос. Питер, тяжело дыша, вбежал в комнату и сразу ринулся к Барнсу, совершенно не обращая внимания на сидевшего возле шерифа. Подойдя, он положил руки на щеки Баки и стал осматривать лицо на наличие ран и синяков. — Что случилось? Почему тебя не было дома утром? Я уж подумал, опять работа, но потом шериф пришел к мистеру Старку и… — Тише, тигр, всё в порядке, — прошептал Барнс, с любовью глядя на Питера, который, кажется, уже готов бросить всё и заботиться о нем, если будет нужно. — Тебе не о чём переживать. — О, мой бог, а что такое на шее? Ты стукнулся? — Это грязь. Я был на кладбище. Всю ночь. — Ну и дурак. — Прости, сегодня не смогу помочь Мэй с крышей того сарая. И не прижимайся ко мне так, провоняешься ведь. Питер усмехнулся, но не придал значения словам. Он продолжал рассматривать Джеймса, краснел, потому что знал, что шериф не сводит с него любопытного взгляда, но не стыдился. Если шериф знает об их отношениях, чего строить из себя недотрогу? В конце концов, Баки сдался и сам обнял его, и в этот самый момент стало так спокойно, так хорошо, что вдруг захотелось провести так всю свою жизнь. Жаль, что у жизни на него другие планы. — А что там с крышей? — между делом спросил Стив. — Я могу помочь. — Шериф, мне стыдно просить вас о таком, — залепетал Питер, покраснев еще сильнее. Джеймс обнимал его, прикрыв глаза. — У вас было ночное дежурство, я знаю, как это тяжело. — Мне нужно, чтобы кто-то приглядел за ним, — Роджерс кивнул в сторону Барнса. — Да и к тому же, есть повод начать одно расследование. Сарай близко к недавно купленной ферме? — Ну да, — Пит кивнул, — метрах в тридцати от забора. — Отлично, идеально подходит. Тогда по рукам? Ты заботишься о моем лучшем друге, а я ремонтирую крышу? Прищурившись, Питер с недоверием посмотрел на Стива, потом взглянул на Джеймса и увидел, что тот откровенно клюёт носом. — Сделаю всё в лучшем виде, шериф, — улыбнулся Питер, проведя рукой по волосам. — Не переживайте. Не впервой его после пьянки откачивать. Появится на работе сегодня как новенький. Когда Стив ушел, Питер легко коснулся губами щеки Баки и только после начал снимать с него всю грязную одежду.***
9 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Дом шерифа Роджерса
Стив глухо выдохнул. Старк двигался рвано, и привыкнуть к такому темпу оказалось просто невозможно. Но кое-что оставалось неизменным: крепкая хватка на его заднице, пальцы, раздвигающие ягодицы, и мягкие прикосновения большого пальца к растянутой вокруг члена коже. — Ты там, блять, хотя бы дышишь? — хрипло спросил Тони, вновь грубо вставив. Стив прикусил губу и сильно сжал плечо. Тони толкнулся еще раз, и Роджерс наконец застонал. — Ты не мог бы… — громко выдохнул Стив. Старк наклонился к нему, ритмично задвигал бедрами, вырывая стоны, и ухмыльнулся, уткнувшись носом в грудь. — Чёрт, ровнее, Тони, ровнее. — Не моя вина, что твоя кровать до безобразия узкая. Могли бы как обычно пойти ко мне, — Тони слегка замедлился, встав на колени. — Но куда там, когда твоя душевная организация страдает. — Мне больше нравилось, когда ты молчал, — сглотнул Стив и вдруг уткнулся в подушку, приглушив стон. Тони самодовольно улыбнулся. — Ты любишь, когда я занят делом, — Старк положил руки на внутреннюю сторону бедер Стива и раздвинул ноги шире. — Ведь так, шериф? Вместо ответа, Стив вытащил подушку из-под головы и закрыл ей лицо. Он качал бедрами навстречу движениям Старка и глушил стоны подушкой, потому что сдерживать их уже не получалось. Сидевший на коленях Тони переместил руки с бедер на талию Стива, крепко схватившись, осторожно приподнял его над кроватью, затем встал сам и поднял ещё выше. Подушка упала на пол. Спина шерифа была почти прямой, почти что перпендикулярно кровати. Раздвинутые в стороны ноги так и хотелось на чем-нибудь сомкнуть, но Тони не позволял, пресекая каждую попытку сильным, глубоким толчком. Стив никак не мог найти куда деть руки, поэтому просто сжимал ими края подушки. Сначала Тони двигался ровно — так случалось каждый раз, когда они меняли позу. Стив смотрел на его тело, на мышцы в движении и облизывался от увиденного, прикрывая глаза от удовольствия. Не сказать, что ему было удобно. Но ощущения оказались потрясными, и Стив только стонал, прикрывая глаза, и путал пальцы в собственных волосах. Он был весь для Тони, чувствовал его везде и хотел ещё больше. Он видел, как Тони прикусывает губу, как глухо выдыхает, как дрожит всем телом. Видел, как он сдерживается и молчит только потому что Стив его об этом попросил. Пятый за ночь оргазм выбить оказалось сложнее, чем думали они оба, но чем ближе была разрядка, тем сильнее Тони трахал его, желая увидеть собственными глазами, как Стив кончит. Он ускорился, сохранив более менее ровный темп. У Стива перехватывало дыхание, и все, что он мог — тихо стонать. Одной рукой он потянулся к члену, коснулся только пальцами и почувствовал, как предоргазменная волна проходит по телу. Он накрыл пальцами сосок и начал ласкать его. От каждого прикосновения хотелось выгнуться, но поза не позволяла. — Т-тони, — сорвано сказал Стив, ловя взгляд Старка. — Прошу, Тони… — Ещё немного, — выдохнул Тони, грубо сжав пальцами талию. — Сейчас, сейчас… Его голос хрипел, хрипел так сильно, что Стив с трудом разбирал слова. Он часто дышал, не сводил взгляда с Тони и пытался дрочить себе в такт толчкам, но постоянно сбивался с ритма, а то и вообще останавливался на пару секунд и сжимал член. Всё вспыхнуло, он мелко задрожал и не смог сдержать равновесие, повалился на Тони, который уже не мог его удержать. Реальность как будто исчезла, и Стив не понимал, то ли он кричал, то ли стонал, то ли просто открыл рот в немом крике. Он сжался, а следом выгнулся, наконец кончив. До него доносились глухие стоны Старка, он чувствовал губы и руки, грубые и резкие движения, но всё было ничтожным по сравнению с его удовольствием. Стив открыл глаза, когда Тони плюхнулся рядом с ним, раскрасневшийся и потный, но всё такой же желанный как прежде. Он с довольной улыбкой притянул Тони к себе, поцеловал, а потом обнял, уложив его голову на свое плечо. — По уму, надо бы поспать, — тихо прошептал Стив, чмокнув Тони в макушку. — Мне еще работать сегодня. — Как будто мне — нет, — Тони лежал, прикрыв глаза, одной рукой обнимая Стива поперек груди. — Дел невпроворот. Но с тобой поспишь, конечно. — Смотрю на тебя и курить хочется. — Вредные привычки заразны, малыш, — хмыкнул Тони, приподнявшись. — У меня есть парочка неплохих сигар. Могу поделиться, если хорошо попросишь. Стив взъерошил его волосы, притянул к себе и легко коснулся губ, так невинно, что почти незаметно. Тони, облизнувшись, поднял брови. В желании шерифа закурить, конечно, не было ничего такого, это ведь не запрещено законом. Но воспоминания о тех пламенных речах Роджерса о вреде курения невольно наводили на мысль о подмене. Бред, конечно, но чем чёрт не шутит? Однако, для Тони поход за сигарой — отличный способ наконец слезть с этой неудобной, ужасно узкой кровати. Спать на ней — наказание, и странно, что Стив до сих пор об этом не знал. Он воспользовался заминкой Роджерса и уже через пару секунд шарил по карманам своего пиджака, висевшего на спинке стула. На взгляд Тони, Стив жил в самой настоящей пещере. Он всё ещё использовал для освещения старые масляные лампы и свечи, и отказывался от предложений исправить эту нелепую оплошность. Но, вероятно, Стива устраивал этот постоянный полумрак, такой как был сейчас. Его кожа казалась желтой в таком свете, лицо — совершенно юным, без единой морщины и царапины. И в этом было что-то особенное, потому что Тони чувствовал, как от увиденного замирает сердце. Он зажег сигару от одной из свечей и протянул её Стиву. Сел рядом на кровати, положив руку ему на бедро и с удовольствием наблюдал за тем, как Роджерс затянулся. — Тебя бы помыть, пока весь этот ансамбль из нашей спермы не засох, — подметил Старк, рассматривая поблескивающее в тусклом свете семя. — По ощущениям, я даже встать не смогу, — Стив усмехнулся. — Где ты хранишь воду? Стив выгнул брови от удивления, одновременно с этим затягиваясь. Как бы не подавился, подумал Старк, но шериф — не слабак, и вполне в состоянии делать два дела разом. Потом указал куда-то в сторону, и Тони, проследив направление, увидел два ведра рядом с печью. — Шериф, вы живете, как в каменном веке, — возмутился Старк. У Стива, похоже, не было сил препираться, и он молча наблюдал за Тони. Какое-то время Тони стоял к Стиву спиной, вытираясь влажным полотенцем. Потом взяв одно из ведер и другое полотенце, он подошел к кровати, снова сел на нее и стал аккуратно вытирать Стива. Прикосновения были холодными, кожа покрылась мурашками, но шериф улыбался и курил, любуясь Старком. — Ты так и не рассказал мне о Барнсе, — Тони хоть и был занят, молчать не собирался. Что-что, а поболтать он любил. — Что страшного с ним приключилось? — Одиночество, — шепотом сказал Стив. — Так ты поэтому весь день проторчал у Мэй на ферме? — Я и тебя с собой звал, сам не пошел. — Я уж думал, ревновать али нет. — Я всего лишь чинил крышу. И заодно следил за фермой по соседству. — Узнал что-то новое? — Ну, может быть, — Стив сжал сигару губами. — Тайна за семью печатями? — Старк усмехнулся, протирая руки и предплечья. Прошелся полотенцем по шее, по груди и вниз к животу. — А говорил, что у тебя от меня тайн нет. Ай-яй. — Я работаю с Коулсоном. — Значит, мой план сработал, — Тони расплылся в улыбке, смачивая полотенце. — Держи. Член и задницу как-нибудь сам, а то я, боюсь, опять не сдержусь. Стив кивнул взял полотенце и отдал Старку сигару, чему тот очень обрадовался. Для того, чтобы продолжить дело, начатое Тони, пришлось встать. Пока Стив вытирался, сгибался, чтобы дотянуться чуть дальше, Тони курил и бессовестно наблюдал за ним, но шерифа это не смущало. Он продолжал разговор, как ни в чем ни бывало. — Какой план? — Думаешь, Коулсон поехал бы в такую даль, если бы я его не попросил? — Мне стоило догадаться, — разочарованно вздохнул Стив, на секунду остановившись. — И что, он раскопал что-нибудь интересное? — По вашему с Баки делу он узнал куда больше. — Не переводи тему. Что там с фермами? — Всё, как я и думал, за исключением одного «но». Не протрешь спину? — попросил Роджерс, повернувшись к Тони спиной. — А то чувствую что-то липкое, но дотянуться не могу. — И что это за «но»? — поинтересовался Тони. Он взял полотенце из рук Стива и сделал ровно то, о чем его просили. Пришлось держать сигару губами, потому что обе руки были заняты Стивом. — Блэйки. Блэйки ходят туда зачем-то. Я и вчера видел Леди Блэйк, она прогуливалась мимо. Это было уже под вечер. Заметив меня, она сменила направление. Не знаю, совпадение это или случайность. — Третье колесо, — Тони покачал головой. — Сочувствую. Но, надеюсь, тебе хватит ума не соваться к ним без адекватных аргументов. — Ты плохо меня знаешь, — Стив усмехнулся, развернувшись. Забрав у Тони полотенце, он швырнул его куда-то в сторону и обнял Старка. — Давлю на жалость, шериф, как вы не понимаете. Не хочу однажды оказаться в яме одиночества, как Барнс. Стив сглотнул. Тони хоть и сказал это в шутку, но прозвучало до ужаса страшно. Его не пугала смерть. Пройдя всю войну, начинаешь ценить жизнь сильнее, а утраты воспринимаются проще, как что-то вполне обычное. Но у Старка явно имелось другое мнение на этот счет. — Туши сигару, пошли спать. До рассвета немногим больше часа. — Как скажете, шериф, — ухмыльнулся Тони. Старк вернул ведро на место, полотенца кинул на печь и в самый последний момент потушил сигару. Когда он лег к Стиву, едва уместившись, хмыкнул. — В следующий раз я разложу тебя на моем обеденном столе. Даже там места больше. Но Стив его как будто не слышал. — Ты ведь знаешь, что я сунусь к Блэйкам? — Да, к сожалению, — вздохнул Тони, прижавшись к широкой груди.