1 января 1872 г. Нью-Йорк Особняк Старка
— А это обязательно? — устало спросил Питер, глядя на собственное отражение в небольшом зеркале. — Сэр, вы выросли на ферме, но это не значит, что всю жизнь вам придется носить вещи, которые, простите, нельзя назвать одеждой, — деловито ответил Джарвис, поправляя на нем штаны, которые были немного длиннее, чем нужно. — Вы только посмотрите, как эта форма вам идёт. Подчеркивает вашу фигуру и цвет глаз. И ваши румяные щёки на фоне этого прекрасного, глубокого синего цвета смотрятся совсем иначе. — Ну, я хотя бы могу оставить свою рубашку? — Конечно, сэр. Эта классическая рубашка, диву даюсь, где мистер Барнс её достал. Питер закатил глаза. Джарвис никогда не говорил с ним о Джеймсе в открытую, но любил отпускать такого рода комментарии, которые тешили его эго. Вероятно, мистер Старк унаследовал эту странную привычку от него. Питер не злился, ведь эту рубашку ему и правда купил Джеймс, перед тем как тот пошёл работать к Старку, и немного завидовал наблюдательности Джарвиса. Ещё какое-то время Паркер стоял с вытянутыми в стороны руками, пока Джарвис снимал мерки для пиджака, потому что в колледже не нашлось подходящего для него размера. Когда всё закончилось, Питер с облегчением вздохнул, быстро переоделся и сел за стол, возвращаясь к головоломке, которую для него оставил доктор Ричардс. Он уже решил задачку двумя способами и не сомневался, что найдёт и третий. — А где мистер Старк? — спросил Питер, пока Джарвис складывал все свои приборы в шкатулку. — Сказал, будет работать над чем-то важным в лаборатории в подвале. Но, вероятно, опять подчищает запас вин в погребе. По его словам, вина пятидесятых годов не стоят того, чтобы их подавали к обеду. Думаю, не стоит и говорить, что смерть шерифа будет тревожить его ещё очень долго, — сказал Джарвис и, забрав зеркало, вышел из комнаты. Спустя два часа Питер полностью закончил с задачами доктора Ричардса и даже пообедал, правда, в гордом одиночестве, потому что мистер Старк не вылезал из своего погреба-лаборатории, который Паркер представлял в точности, как ту комнату под домом доктора Беннера, в которой тот готовил свои лекарства — темная, холодная, с кучей пустых бутылок. Не найдя себе занятия, Питер вернулся в свою комнату и сел у окна. Ему нравилось наблюдать за сумеречным Нью-Йорком, за тем, как среди снежных хлопьев пропадали тонкие фигуры людей, как кэбы тянулись вслед за подгоняемыми кучерами лошадьми. Этот город и отдаленно не напоминал тихий Таймли. Вместо песка здесь всюду камень. Фонарные столбы, работающие на технологии Старка, освещали улицы Манхэттена. Кажется, здесь нет ни одного закоулка, ни одного тёмного угла, где можно спрятаться от чужих взглядов. Нью-Йорк — прекрасен, и, смотря на узкие улочки, на людей, на кэбы, Питер вспоминал рассказы Джеймса и надеялся, что скоро он приедет и покажет ему то самое здание, в котором он вырос, откроет для него новый Нью-Йорк, не такой мрачный, наполненный солнцем и смехом, тот самый Нью-Йорк, о котором так много рассказывал. Неожиданно ему на глаза попался человек, который ловко оббегал мешающих ему прохожих. Юркий, он умудрялся проскочить даже там, где, по мнению Питера, не смогла бы пролезть и мышь. На нём было темное пальто с капюшоном, строгие брюки, руки незнакомец спрятал в карманы, терпеливо выжидая, когда кэб пронесется мимо него. Когда он начал переходить дорогу, то поднял взгляд и посмотрел на особняк Старка. Тогда-то Питер и узнал в незнакомце Джонни Шторма, того самого, который пару дней назад пообещал стать его новым лучшим другом. Правда была в том, что он мог сделать это без труда, ведь лучшего друга у Питера никогда не было. У него были родители, что дали ему жизнь; дядя, что заботился о нем, как о собственном сыне; тётя, которой Питер доверял, как самому себе. И, наконец, у него был и есть Джеймс, чувства к которому не описать одним словом. Но друзей никогда не было. Наверное, поэтому он так зацепился за возможность подружиться с новым знакомым. Он спустился вниз как раз в тот момент, когда Джарвис пригласил Джонни войти. Дворецкий помог незваному гостю раздеться и выдал прекрасные домашние тапочки взамен тяжёлых, перепачканных в грязи ботинок. — Ты к мистеру Старку? — поинтересовался Питер, остановившись на последней ступеньке. — Ты уже взял его фамилию? — передразнил его Джонни. — Зачем мне Старк, когда здесь есть ты? Ты — мой новый лучший друг. Или забыл? — А что случилось со старым лучшим другом? — У меня его не было, — Джонни пожал плечами. — Это проблема? — Не-а, — усмехнулся Паркер и пошёл в сторону гостиной. Шторм поспешил за ним. — У меня тоже никогда не было лучшего друга. — А Старк сказал, что был. — Ну, он соврал. — Что-то не похоже. — Похоже, — буркнул Пит, плюхнувшись в первое попавшееся кресло. Джонни примостился на диване, стоявшем возле камина. — Мистер Старк говорил о Джеймсе, а он… Он просто присматривает за мной. Вечно учит меня чему-нибудь, рассказывает о войне. Сейчас служит в полиции Таймли. — Круто! Мне бы друга из числа полисменов, — мечтательно пролепетал Джонни, подняв глаза к потолку, — я бы такие вещи мог проворачивать безнаказанно. — Это какие, например? — Ну, спокойно ходил бы в бордель, как все старшекурсники. Я однажды подглядывал за ними в окно, так мне и то досталось. — Ты же понимаешь, что женщины, продающие любовь за деньги, и те, которые выходят замуж за видных и добропорядочных господ, совершенно разные? — Это не мешает мне хотеть попробовать и тех, и других. — Значит, ты из тех, кто любит купаться в женском внимании? — Обожаю, — довольно протянул Джонни. — На последнем благотворительном вечере, устроенном Ридом, дамы выстраивались в очередь, чтобы потанцевать со мной. — Долго холостым не проходишь, — рассмеялся Питер, увидев, как на этих словах изменилось лицо Шторма. Джонни запустил в него маленькую, декоративную подушку. Похоже, такое предположение его обижало. Сидя по разным углам, они разговорились о жизни. Джонни расспрашивал Питера о его жизни в Таймли, пытаясь выяснить, правда ли, что Дикий Запад — это земля приключений. Паркер рассказал о скуке и постоянно жаре, о сырой зиме и о том, как они с мистером Старком проводили электричество в один из домов. О работе в кузнице Питер тоже упомянул, и судя по лицу Джонни, тот ему немного завидовал. В отличие от жившего по правилам Шторма, Питер всегда был свободной пташкой. Ему позволили выбирать своё будущее, и теперь он здесь, в Нью-Йорке. Джонни сказал это с такой интонацией, что на секунду показалось, будто он был бы не против поменяться жизнями. Конечно, в жизни Питера было и то, ради чего стоило бы покинуть Нью-Йорк. Например, уроки стрельбы из лука, которые ему давал Джеймс. Он рассказал, как несколько раз выстрелил в крышу, так и не попав в мишень, и как после поучаствовал в расследовании одного преступления вместе Джеймсом. Рассказ о преступлении особенно заинтересовал Шторма. Это казалось таким интересным, вопросы сыпались сами собой. — И что, ты нашёл контрабандиста? — с огоньком в глазах спросил Джонни. — Ну, я был прав насчёт оружия. И насчет пуль. Убийца и контрабандист, как выяснилось, и правда, один и тот же человек. — И как вы его нашли? Как поймали? — На самом деле… На самом деле его не поймали. Я нашёл его, но ни слова не сказал Джеймсу. Видишь ли, контрабандист случайно оказался моим очень хорошим другом и... — Ты же говорил, у тебя не было лучшего друга, — возмутился Шторм. — Он был другом моей семьи, а потом пропал, но недавно снова вернулся в город, — Пит покачал головой. Сложно объяснить Джонни, кто такой Уэйд — таких людей, как этот несносный парень Питер больше ни разу в жизни не встречал. — В общем, большая часть погибших ребят просто получили то, что заслужили. — Этот контрабандист был причастен к смерти твоих родителей? Прости, знаю, что вопрос не уместный, но так интересно. — Он считает, что да, — Питер опустил голову, — но я ни в чём его не виню. Повисла тишина. Питер всхлипнул, отвернулся от Джонни, утирая нос, и увидел направляющегося в их сторону Джарвиса с подносом в руках. Полдник, как Пит мог об этом забыть? Свежие булочки с джемом и ароматный чай в английском стиле — чудесный выбор. И хоть Питер никогда не пробовал блюд вкуснее тех, что готовит Джарвис, он всё равно скучал по варёному мясу и кукурузному хлебу. Вытерев выступившие слезы о рукав, он поднялся с кресла и пересел на диван к Джонни. — Всё в порядке? — шепнул Джонни в надежде, что Джарвис этого не услышит. — Да, — так же тихо ответил Питер. — Слушай, я ведь правда хочу быть тебе другом. — И знаешь, я не против. — Отлично, — улыбнулся Шторм. — Я покажу тебе Нью-Йорк. — Только никаких борделей! — Не страшно, я знаю адреса нескольких подпольных игорных домов. Умеешь играть в блэкджек? — спросил Джонни, Пит помотал головой. — Самое время научиться. Мистер Джарвис, у вас есть карты? Джарвис с укором взглянул на Питера, но карты все-таки принёс. Джонни объяснял правила игры, когда к ним поднялся мистер Старк. С улыбкой на губах, он поприветствовал Шторма и невесомо кивнул Питеру. Паркер смотрел на него с большим удивлением. Аккуратно одетого Тони он видел только однажды — за ужином с доктором Ричардсом, да и то это продлилось недолго — Старк умудрился пролить на себя бокал вина, а изрядно напившись, стянул галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке (которые во время жизни в Таймли вообще никогда не застегивал). К счастью, к тому времени доктор Ричардс переступил дозволенную ему грань, напившись не меньше Старка. — М-мистер Старк, вы куда-то уходите? — спросил Питер, заинтересованно рассматривая галстук-бабочку. — Да, у меня появились дела, малыш Паркер. К тому же, нужно заскочить на почту. — На почту? Зачем? Есть какие-то новости? — Питер подскочил к Старку. — Джеймс прислал телеграмму? Что написал? У них получилось? — Спокойно, Паркер. Если бы была телеграмма от твоего обожаемого Барнса, Джарвис передал бы её тебе. — Это плохой знак? — Питер сглотнул, опуская взгляд к полу. Говорил шёпотом, чтобы Джонни не слышал. — Мистер Старк, он обещал написать, как только всё закончится. — Ну, не сгущай краски, — Старк улыбнулся и похлопал его по плечу в знак поддержки. — Если не пишет, значит ещё не закончили. Через неделю начнётся учёба, так что давай-ка, наслаждайся жизнью. Ничего с твоим Барнсом не случится, понял? И завтра ты мне нужен, так что не пейте много. — Нужен? Вам? — удивился Пит, взглянув на Старка. Позади него появился Джарвис с шарфом в руках. — Да. Продолжим работу над доспехом. Всё, мне пора. Увидимся, мистер Шторм. Проводив мистера Старка взглядом, Питер вернулся на место. Джонни по новой раздал карты и с улыбкой поглядывал на хмурого Паркера. — Что? — спроси Питер, устав от странных взглядов. — Ничего. Просто… Просто ты так говоришь об этом Джеймсе Барнсе, как будто вы помолвлены, и он твоя будущая жена. Питер почувствовал, что краснеет. — Придурок, — усмехнулся Паркер, решив, что для истории о помолвке с Мэри Джейн ещё рано. Хотя, может быть, Джонни уже знает и об этом. — Объясняй уже правила. Шторм обиженно проворчал что-то про себя. Питер сделал вид, что не заметил, но, чтобы не злить его, слушал правила блэкджека, не перебивая и не задавая лишних вопросов.***
1 января 1872 г. Таймли, Долина Дума Полицейский участок
Полковник Роудс бродил из стороны в сторону, что невероятно раздражало Блейка. Старые половицы истошно скрипели, а это мельтешение мешало сосредоточиться на деталях, из которых Дональд пытался сложить решение загадки. Он никак не мог понять, что случилось с Барнсом и Беннером, и расстраивался, что не нашёл никаких следов, которые могли бы привести к ним — к живым или мёртвым, не желая признавать, что те остатки, что они нашли на границе каменной пустыни, имеют к ним хоть какое-то отношение. — Как бы это смешно не звучало, но нам нужна невидимка. — Невидимка? — переспросил Дональд, повернувшись к полковнику. — Разве это не людской вымысел? — Ну, может быть, — привычно нудным тоном отозвался Роудс, наконец-то остановившись. — Но в каждом вымысле есть доля правды, так? Скандинавы так отчаянно верили в своих богов, что выходили на поле битвы. А нам не нужны боги, не нужно чудо. Всего лишь кто-то, кто умеет быть незаметным. — Слежка за Фиском — плохая идея, — Дональд покачал головой. — Мы уже потеряли Барнса и Беннера. Не хочу думать, кто может быть следующим. — Невидимка может привести нас к ним и остаться безнаказанным. Одна проблема, — Роудс упёрся руками в стол и серьёзно посмотрел на Блэйка, на губах застыла противная, жесткая ухмылка, — если это будет кто-то из нас, раскусят сразу. Этот город слишком маленький, здесь нельзя просто затеряться среди толпы. Нужен кто-то чужой, но кому можно доверять. Что думаешь? Дональд скривил губы, как недовольный ребенок, и нахмурился. Идея казалась довольно глупой, но с другой стороны, другого плана у них не было. К тому же, кандидатура на роль невидимки у него имелась, да такая, что вряд ли кто-то другой сможет с ней совладать. Он задумался, уставился на чернильное пятно, которое никак не отмывалось с поверхности стола. — Слушай, я знаю, Старк велел не делать глупостей. Но он-то в Нью-Йорке, а мы здесь. И это, возможно, наш единственный шанс. — Остаешься за главного, — серьёзно сказал Блэйк, — а я попробую разыскать для нас невидимку. Идёт? — Ты не понял, — Роудс покачал головой. — Нельзя взять человека с улицы и просто посвятить его во все дела. Тут кто угодно может быть предателем, мы же на Диком Западе. — Не переживай, это не тот случай, — поднявшись со стула, Дональд быстро накинул куртку и шляпу. — Сходи за Уилсоном, вдвоем отбиваться проще. — А может, мне лучше отправиться с тобой на поиски невидимки? — Не лучше. Роудс пожал плечами, недовольно вздохнув. Он молча наблюдал за кутающимся в кожаную куртку Блэйком, который еще пару минут простоял у зеркала, поправляя легкий, явно не по погоде шарф. На любопытные взгляды Дональд не обратил внимания и, разобравшись с торчащими в разные стороны концами тонкого шарфа, поспешил выйти на улицу. Январь в Таймли начался с морозов. Ветер дул в лицо, студил щеки и руки, совсем как в те дни, когда все дороги были усыпаны снегом, а грозные тучи закрывали собой солнце. Дональд ухмыльнулся, вспоминая, как Локи насылала на Таймли стихию, которая напоминала ей о своем происхождении и родном доме. Она родилась во льдах Йотунхейма, и снег всегда вызывал улыбку на её лице. Не удивительно, что Дональд вспомнил о такой мелочи. Он подумал о Локи в тот самый момент, когда Роудс заговорил о невидимке. Кто, как не его жена, сможет проделать этот фокус? Иллюзии Локи казались Блэйку такими реальными даже тогда, когда ей неоткуда было черпать магическую силу, в те дни, колдовство истощало её, забирая жизненную энергию. Теперь же её магия подпитывалась Асгардом, и подумать было страшно, на что она способна со всей той мощью и силой. В Локи Блэйк видел их явное преимущество перед Фиском — в силе его жены, в её магии и хладнокровии, с которым она относиться к мидгардцам. Дело оставалось за малым — заставить Локи обратить на него внимание. Интересно, как сильно она злится? Ярость — её второе «я», о котором Дональд знал достаточно и понимал, что за одолжение Локи ему придется платить. Такое одолжение будет дорого стоить, и Дон не был уверен в том, что сможет расплатиться. С мыслями об уплате ещё не существующего долга, Дональд добрался до каменной пустыни — единственном месте во всем Таймли, которое всегда пустовало. Здесь ветер ощущался сильнее и заглушал эхо его шагов. В этой тишине можно затеряться, сгинуть среди камней, наверное, поэтому Блэйк решил, что взывать к Локи лучше здесь. Ни одной живой души и отличное место для драки, если вдруг придется бороться. Набрав в легкие побольше воздуха, Дональд поднял взгляд к небу. — Хеймдалль, — крикнул он, и этот крик отразился от гладких камней, — открой врата. Мне нужно поговорить с Локи. В ответ он получил только тишину, которая его разозлила, но не разочаровала — в том, что именно так всё и будет, он не сомневался, хоть и пригревал на сердце надежду на лучшее. Потоптавшись на месте и выдержав небольшую паузу, он вновь позвал Хеймдалля, но и в этот раз ему не ответили. Наверное, это очередное проклятие, насланное Локи в отместку за его решение. Его имя под запретом, и Локи изо всех сил делает вид, что его, Тора, законного царя Асгарда, единственного сына Одина, властителя девяти миров, просто не существует. Злость Локи всегда выражалась одинаково, но Дональд каждый раз ломал стену, что разделяла их, извинялся и получал прощение, прекрасно понимая, что однажды Локи может просто отвернуться от него и больше не примет его оправданий. Но что-то подсказывало, что сегодня все пройдет гладко. Он снова и снова вызвал к Хеймдаллю, просил смилостивиться над собой, извинялся от всего сердца, но тот молчал, а вместе с этим Асгард оставался неприступным пристанищем. Почти час он прыгал на одном месте, звал то Локи, то Хеймдалля, просил о прощении, но ничего не получал в ответ. Совсем отчаявшись, он ругнулся, громко топнул и со злости ударил кулаком по камню — тот едва не развалился на части от божественной силы. Каждая неудачная попытка подпитывала сидевшее где-то глубоко внутри сомнение. Он думал, что день, когда Локи его не простит, нагрянул вот так внезапно, порушив все его планы, но просто не мог сдаться. Оставить людей в беде все равно, что сдаться, а он — Тор Одинсон — не привык сдаваться. Это желание и послужило толчком. — Ладно, — пробормотал он себе под нос, а потом сорвался на крик. — Ладно, я понял твой урок. Ты меня проучила, довольна? Может, я и не прав по отношению к тебе, но ты должна выполнить данное шерифу обещание. Конечно, пока Старк в Нью-Йорке, ты думаешь, что это ни к чему, но открой глаза, спустись ко мне и посмотри во что превращается этот маленький город, а Старк… он на пути сюда, так и мчится в ловушку, которая оборвет ему жизнь. Если тебе на меня плевать, то свою-то честь не позорь, Локи. Ты же теперь играешь в «хороших», а хорошим надо соответствовать. И не думай, я не оставлю тебя в покое. Я буду приходить сюда и звать тебя каждый чёртов день, пока буду жив. Большими шагами, даже не пытаясь быть незаметным, Дональд поспешил обратно в участок. В этот раз путь показался ему длинным, полный всяких неурядиц он как будто очаровывал Блэйка, сбивая с пути, меняя направления, как по щелчку пальцев. Ему казалось, что он заблудился в самом страшном лабиринте, когда в очередной раз свернув к фермам, он вышел к пустому дому Эдвина Джарвиса. Движимый злостью, он сам не понимал, куда идет. И в этом было его собственное проклятие — ослепленный эмоциями, он терялся в пространстве и времени, блуждал в мыслях и желаниях. Он терялся в самом себе, и требовалось немало времени, чтобы прийти в чувства. Остановившись, чтобы умерить пыл, Дональд облокотился рукой о стену старого дома и сплюнул накопившуюся во рту слюну, а когда поднял взгляд к небу, то увидел большую, темную тучу и сверкающие внутри неё молнии, которые обвивали свинцовые облака как змеи, готовые задушить свою жертву. В этих огнях Дональд видел себя, видел свою злость, обиду и отчаяние разом. Видел стихию, которая порой бушевала в его глазах, и не мог с ней справиться. — Блэйк? С тобой всё в порядке? Оглянувшись на голос, Дональд нахмурился. Метрах в пятидесяти от него стоял Бартон с сумкой наперевес. Куртка с облезлым мехом больше походила на старый, истоптанный в прах коврик, шляпа была надета криво, а незавязанный шарф висел на шее. На лице виднелась усталость, весь лоб в глубоких морщинах. — Я-то в порядке, — притворно улыбнулся Блэйк. — А ты здесь откуда? — Да Беннера по фермам ищу, — ответил тот с отчаянием, глухо выдохнув. — Младший опять захворал, кашляет так, как будто готов легкие свои выплюнуть, а я и сделать ничего не могу. — Беннеру пришлось уехать, — соврал Дональд. Голос совести не заставил себя долго ждать; завыл так, что аж в груди больно стало от собственной лжи. — Как не вовремя, — шмыгнул Бартон с видом усталом собаки: серое лицо, понурый взгляд и сутулая спина. — А я так надеялся на его помощь. Что теперь делать, ума не приложу. Есть надежда, что Беннер вернётся завтра? — Не уверен. Но, может, я смогу тебе помочь? — Разве ты доктор? Бартон нахмурился, пристально посмотрел на Дональда и долго молчал, не отрывая взгляда. Блэйк не торопил его, терпеливо ждал, когда тот скажет что-нибудь еще, выразит свое согласие или, наоборот, откажется от предложения. Пусть Дональд не был лекарем, но кое-чего знал и имел скромные запасы лекарственных настоев из Асгардских трав. От таких любая болезнь уйдёт. Туча над головой постепенно сходила на нет. А Бартон по-прежнему не шевелился и молчал. Это выглядело странно, он как будто резко застыл от холода. Дональду только однажды приходилось быть свидетелем такого и… Чёрт бы его побрал, от чего он сразу не догадался! За их долгую жизнь в Мидгарде Локи скучала по многим фокусам, но чаще всего она говорила о том, как ей нравилось контролировать других людей, которые потом сходили с ума в беспамятстве. Он прищурился, в надежде увидеть что-то, что не может разглядеть обычный смертный, и покачал головой, отгоняя прочь все сомнения. — Так это ты, — буркнул он недовольно, сложив руки на груди. — Я, — на лице Бартона появилась несвойственная ему улыбка — пронырливая, с издевкой. Та самая, что была главным отличием Локи. Да и голос, определенно, принадлежал ей. — Уже думала, ты не поймёшь. — Зачем это всё? — Ну, ты же меня звал? Звал. Я пришла. Что не так? — Бартон подошел ближе и по-хозяйски сжал плечо Дональда рукой. — Или могучему Тору не нравится, когда любовь всей его жизни выглядит, как один из смертных? — Я люблю тебя, — выдохнул Блэйк, спихнув руку с плеча, — но совершенно не хочу, чтобы нас с Бартоном застали за чем-нибудь таким. — Да ладно тебе, — потешно отозвалась Локи, схватив Дональда за локоть. — Поцелуй не будет изменой, пока я в этом теле. — Лучше бы явилась сюда сама. — Не могу, — она помотала головой. — Вдруг кто увидит. Скажут, что ты людей обманываешь. — Никаких поцелуев, пока ты в этом теле, — возразил Блэйк, когда увидел, как Локи сжала губы и потянулась к его щеке. — Да и сдались тебе мои поцелуи. Картинно закатив глаза, Локи направилась в сторону главной улицы. Дональд поспешил за ней. Он шёл позади, но в каждом движении Бартона видел свою жену. Так утонченно вышагивать по каменной дороге могла только Локи. В коренастом силуэте Бартона пряталась изящная осанка, тонкая талия и присущая Локи грация. Дональд узнавал повадки жены, и это немного пугало. — Ну, так и зачем ты меня звал? — продолжила Локи, всё ещё ехидно скалясь. — Решил вернуться домой? — Мне… Мне нужна твоя помощь. Тут такой бардак… — Беннер погиб, — сочувствующим тоном произнесла она. — Мне его жаль. Из всех, кто здесь жил, он один не смотрел на нас с подозрением. — Погиб? — разочарованно всхлипнул Дональд, и этот звук заставил Локи остановиться. — Откуда ты знаешь? — Я думала, что он будет лучшим сосудом для свидания с тобой, но не смогла его найти. А ты знаешь, что это значит. — Погиб, — повторил Блэйк, сглотнув. — Значит, это всё-таки были его останки. Его и Барнса… — Барнс живой, но без сознания, а Старк где-то далеко отсюда, — Локи положила руку на грудь мужа, почувствовала, как под толщей одежды и кожи бьется дорогое ей сердце. Пальцами другой руки она коснулась подбородка. Блэйк сглотнул: даже для него было странным видеть жену в лице Бартона. — Так ты за этим меня звал? Чтобы узнать, жив ли Беннер? — Как ты можешь быть одновременно такой сочувствующей и ненавидящей этот мир? — спросил Блэйк, но руку не убрал. Тепло, шедшее от ладони Бартона, всецело принадлежало Локи, это чувствовалось в каждом прикосновении. — Ну, мир-то я может и ненавижу, но ты же не мир. Блэйк потёр переносицу, отводя взгляд от Локи в теле Бартона. Её слова били по больному, по самому чувствительному месту, напоминая о выборе, который он сделал. Локи считала его выбор неправильным и в гневе даже назвала Тора предателем асгардского народа. Но разве это неправильно остаться с теми, кто нуждается в помощи? Разве правильно променять бедствующий город на цветущий Асгард? Да и кто судит, правильно или нет, когда дело касается людских жизней? Дональд не судил, а просто делал всё, что мог. — Поможешь найти Барнса? — спросил Блэйк после недолгой паузы. — Сделка? — Локи прищурилась, сжав губы. — Что ты хочешь? — Дональд не сомневался, что цена этой сделки будет высока. — Тебя, — Локи расплылась в улыбке. — Хочу, чтобы ты вернулся в Асгард. — В Асгард или к тебе? — хмыкнул Дональд. — Я просто хочу видеть своего Тора на положенном ему месте, — продолжила Локи свою мысль. — А не подглядывать за Дональдом Блэйком, который, кажется, забывает даже помыться. — Я согласен, — немного подумав, ответил Блэйк. — Сними ошейник, верни мне молот и помоги найти Барнса. А потом я весь твой. Из тела Бартона вырвалась иллюзия, полупрозрачная Локи выглядела как живая. Дональд протянул руку, чтобы коснуться, но пальцы прошли сквозь. Он смог почувствовать только тепло. Локи улыбнулась, положила свои ладони на щёки мужа и едва коснулась губ, чтобы согреть его своим теплом — это единственное, что он мог чувствовать. После тоскливого одиночества это невесомое прикосновение было лучше любой награды. Дональд даже на секунду прикрыл глаза, насколько оно было приятным. — Я приду завтра на рассвете, — прошептала она, её зелёные глаза блестели ни то от радости, ни то от слёз, — и займёмся делом. А ты пока помоги отпрыску Бартона и разгони тучи. Локи исчезла так же внезапно, как появилась. Бартон едва не упал, запнувшись об выступающий камень, но Блэйку удалось его удержать. В один миг вся та утонченность в движениях и осанке испарилась, хмурый взгляд Бартона напомнил о его беде. — Что случилось? — спросил Бартон, нахмурившись. По голосу стало понятно, что Локи ушла. — Ты запнулся о камни, — улыбнулся Дональд. — А где твой шарф? Ты же всегда носишь шарф. В испуге Дональд оглянулся по сторонам в поисках шарфа, а когда коснулся шеи, понял, что её ничего не сковывает. Он провёл пальцами по шее несколько раз, как будто не верил своему счастью. Свобода, подумал Дональд и улыбнулся. Горячая кожа, пульсирующие под ней вены — лучшее ощущение за последнее время. — Потерял, наверное, — оправдался Блэйк. — Пошли, я дам тебе лекарство для твоего младшего. — А доктор не сказал куда уехал? — Нет. Только проговорился про свои исследования, — снова соврал Дональд. Но теперь ложь далась ему легче. Ещё немного, и он сам примет это за правду. Так будет проще.***
2 января 1872 г. Нью-Йорк Особняк Старка Лаборатория
Питер спустился в погреб по зову Старка. Здесь было светло и тепло, на отделанных деревом стенах висели лампы Старка, колбы которых имели разные формы. Сам мистер Старк стоял возле верстака и ковырялся в каком-то ящик с хламом. Питер внимательно осмотрел комнату в поисках бутылок, но, к счастью, ничего не нашел. На рабочих поверхностях лежали чертежи. — Мистер Старк, — окликнул его Питер. — А, малыш Паркер, заходи, не стесняйся. Ты как раз вовремя. Вот, этот ящик, — Тони отошёл в сторону и указал на тот самый ящик с хламом, в котором ещё минуту назад копался сам. — Я с трудом нашёл этот металл, так что с ним будь осторожнее, — предупредил он. — Похоже, это все имеющиеся на Земле запасы. — Но что это? — поинтересовался Питер, рассматривая железные орудия, что лежали в ящике. — Это наконечник копья? Питер продемонстрировал Старку испачканную железную пластину с острым концом. Взяв предмет в руки, Тони протёр его влажной тряпкой, очищая от грязи. Металл блестел в искусственном свете, как будто этот наконечник только что охладили. И не скажешь, что ему уже почти двести лет. — Эти орудия, — продолжил Старк, вернув Питеру очищенный наконечник, — были найдены на раскопках. Под землёй был целый город, представляешь? — То есть, теоретически, это историческая ценность? — Теоретически это будущий доспех, запомнил? — Конечно, мистер Старк, — Паркер кивнул. Питер взял тряпку у Старка, пододвинул к себе ведро воды и принялся отмывать всё, что находил. Он приходил в восторг от того, как после чистки изделия блестели, как новые. На них не было ни единого намёка на ржавчину, несмотря на то, что они не один век пролежали под землей. Это ли не чудо? Пока он был занят делом, мистер Старк изучал чертежи, делая пометки в некоторых местах, и расспрашивал его о Джонни Шторме, с которым Питер, вроде как, подружился. Конечно, судить ещё было рано, но Паркер искренне надеялся на дружбу Шторма. Питер считал, что новый друг поможет ему быстрее привыкнуть к Нью-Йорку и освоиться в колледже. Да и всегда приятно провести вечер в компании, а не в одиночестве. — А ещё он симпатичный, — усмехнулся Старк, внося изменения в чертежи. С учётом его добычи, придётся немного уменьшить некоторые детали. Он рассчитывал на большее, но жизнь часто преподносит сюрпризы. — Или тебе больше по душе брюнеты, а? — Мистер Старк! — вскрикнул Питер, выронив что-то, похожее на ложку. — Ну это я так, на всякий случай уточняю. Вдруг с Барнсом что-то пойдёт не так. — Что с ним может пойти не так? — всё ещё предательски писклявым и возмущённым голосом спросил Паркер. — Это просто предположение... — С Джеймсом что-то случилось? — Откуда мне знать? — Старк пожал плечами, подняв брови. — Просто, знаешь, в жизни всякое случается. Вот, например, взять даже нас с шерифом. Я же думал, что это на всю жизнь, но, как оказалось, он не вечен. Его уже две недели нет с нами, а я всё думаю о том, что вернусь в Таймли и увижу его наконец. И, наверное, было бы лучше, будь у меня тот, кто помог бы пережить это горе. И кто-нибудь симпатичный, вроде Джонни Шторма, но на десяток лет постарше, пришёлся бы мне в самый раз. — Вы говорите о Джонни так, как будто он разменная монета. И… Я видел вас с шерифом. Вряд ли кто-то сможет заменить вам его. Вы тоже это знаете, хоть и не хотите признавать. — Ну, Барнс же тебя утешил после смерти Мэй. Почему ты думаешь, что со мной такой способ не сработает? — Вы ещё многого не знаете, мистер Старк, — выдохнул Питер. — Я вообще-то гений, — самодовольно напомнил Старк, вздернув подбородок. Питер помотал головой, выдавив грустную улыбку, и обратил всё своё внимание на не очищенные от грязи железяки. Он всё ещё считал, что кое-что из этой кучи неплохо бы передать тем, кто интересуется историей, но молчал. В конце концов, мистер Старк позволяет ему слишком многое и порой нужно проявлять благодарность, а в его случае, немного покорности и посильная помощь — лучшее из того, что доступно. Старка его молчание ни капли не задело. Склонившись над чертежом, он продолжил изменять размеры деталей. Теперь доспех должен был получиться легче и меньше, осталось только придумать, как закрепить элемент питания и заставить его работать без сбоев. Он, конечно, провел ряд экспериментов, но этого было мало. Добравшись до «сердца» доспехов, он долго сидел, обдумывая возможные варианты, когда наконец Питер сообщил о том, что отчистил все, что Старк ему доверил. Тони улыбнулся. — Хочешь взглянуть на чертёж? — с улыбкой спросил Старк. Питер хоть и был не в настроении из-за странного разговора о Джеймсе (Старк заставил его поволноваться), принял это предложение с энтузиазмом. — Я планирую использовать вибраниум на грудной пластине и руках, смотри. — Вибраниум? — не понял Питер. — Никогда не слышал о таком. — Это тот самый африканский металл, который ты чистил. Он легче и прочнее. Видел сам, как сохранились наконечники. — А это что? — Питер указал на странный круг по центру. — Элемент питания. Если мы правильно соберём цепь и научимся замыкать и размыкать её по щелчку пальцев, то навсегда изменим мир. — А что будет питать цепь? — Питер поднял любопытный взгляд на Старка. — Вот такой странный артефакт, — сказал Старк, вытащив из кармана оставленный Локи сувенир. Питер широко раскрыл глаза и принялся его рассматривать. Тони наблюдал за ним и не мог нарадоваться тому, насколько этот малыш увлекается наукой. Его интересовало абсолютно всё, он словно хотел познать этот мир полностью, изучить так, чтобы потом исправить ошибки, которые допустила природа. В его глазах горел огонь, жажда жизни и любовь ко всему, что он делал. Тони просто не мог позволить этой искре погаснуть. Не мог позволить Питеру потерять Барнса по глупости, как он потерял Стива. И он знал, что доспех — это первый шаг в спасении Джеймса Барнса.