Каждому своё

-11-

Квартира Скалли. Джорджтаун, Вашингтон, О.К. 06:53 p.m.       «Странное чувство вернуться сюда после всего, что произошло», — подумала она про себя, осматривая квартиру, которая в очередной раз стала местом чьего-то грехопадения. Лишая жизни других в том или ином месте мы не задумываемся о том, куда девается душа убиенного, в муках вырвавшаяся из тела. Возможно она всё ещё здесь. Но разумный рационализм заставлял её думать иначе, обходя место, ещё недавно очерченное мелом. Паркет будто запечатлел в памяти этот след.       Скинув высокие каблуки, Дана откинулась на спинку дивана и сложила ноги на журнальный столик, думая про себя, как же приятно размять стопы и напряженные икроножные мышцы, и строя планы на оставшийся вечер. Последнее время она не приходила с работы так рано, но в этот раз Девис был слишком настойчив, отправляя её домой. Он понимал, что напарница по большому счету имела право на больничный, и чтобы хоть как-то компенсировать его отсутствие, всячески старался проявлять ненавязчивую заботу.       Будучи уже полностью обнаженной, она наполнила горячую ванну с толстенным слоем пены, добавив пару капель масла иланг-иланга, и умиротворенно окунулась в этот белый, манящий, душистый омут под чарующие звуки Иогана Себастьяна Баха. Это помогло впервые по-настоящему расслабиться за последние месяцы. Несмотря на то, что жизнь её здорово тряхнула, в глобальных масштабах ничего не поменялось: работа всё та же, и Малдер по-прежнему где-то рядом, в зримой недосягаемости, если так можно сказать. Одно было по-настоящему ново: теперь в её жизни появился человек надёжный и постоянный, рациональный и целеустремленный, реальный и цельный, одним словом — то, что надо… Вашингтон, О.К., ресторан Holidays in Naples, 07:34 PM. Двумя неделями ранее.        — Каникулы в Неаполе, серьёзно? — снимая пальто и улыбаясь, спросила Скалли.       Сегодня вечером на ней идеально сидели тёмные брюки, а шелковая блузка кремового цвета отлично подчеркивала v-образным вырезом тонкую шею. Легким шлейфом до ее спутника доносился аромат парфюма.        — Абсолютно! — ответил Девис, принимая её пальто, незаметно вдохнул поглубже этот аромат. — Это один из моих любимых мест. Здесь нет чрезмерной помпезности французских ресторанов, блюда — не размазанный по тарелке плевок непонятного происхождения, а нормальная порция хорошего мяса или морепродуктов, ну и, конечно же, превосходной пасты с тертым пармезаном в соусе Бешамель.        — Ммм, — протянула Скалли. — Ты умеешь красиво говорить. И вкусно накормить, — усмехнувшись отметила она.       Сколько времени Скалли уже не бывала в подобных местах? Кажется, это был Мезозой. Она буквально жила в параллельной вселенной, окруженная извечной борьбой, где нормальная жизнь проходила мимо неё. Дана даже не представляла, что такого должно было случиться, чтобы она пошла с мужчиной в ресторан.       — А ещё здесь прекрасная винная карта. Нам не надо лететь в Италию. Италия здесь, — махнув в сторону обеденного зала, Девис вёл Скалли к их столику, к которому уже подошёл официант с незаурядной внешностью итальянца. Характерный зачес волос назад, тонкие черные усики уголком, живой улыбающийся взгляд, словно кинематографичный персонаж, он приветствовал их с типичным акцентом:        — Бонжорно, сеньор и синьорина! Прошу вас садиться. Пожалуйста винная карта и меню. Через мгновение к вам подойдёт наш сомелье Роберто Рохас. Он заказывает самые лучшие вина из Италии и непременно поможет вам сделать правильный выбор, — без остановки тарабанил официант, усаживая гостей.       Зал ресторана казался не слишком большим, освещённый приглушенным светом люстры и дополнен рядом небольших абажуров над каждым столиком. Большие арочные окна вечером уже были занавешены греческими шторами золотистого цвета и подсвечены маленькими лампочками, от чего место казалось просто сказочным. На стенах воссозданы репродукции картин художников эпохи Ренессанса: там и Тициан со знаменитой Мадонной с младенцем, и Рафаэль, и Сандро Боттичелли. На столах застелены бордовые суконные скатерти, поверх которых лежали белые накрахмаленные салфетки. Посещение подобного места действительно казалось праздником для Скалли. Все органы чувств были перегружены восприятием прекрасного: тактильные ощущения дарили мягкое сукно скатерти и изящные столовые серебряные приборы, глаза наслаждались красивыми картинами, слух воспринимал чудесную мелодию саксофона «Summer time», вкусовые рецепторы во рту готовы были взорваться от непередаваемых ощущений и сочетаемости вина и блюд. Скалли казалось, что она никогда не ела настолько вкусные яства, что глаза закрывались от наслаждения непроизвольно. Глядя на своего спутника, она покачала головой и улыбнулась:       — Я слишком наслаждаюсь всем этим. Спасибо.       И это был такой томный взгляд её голубых глаз, что Джеймс на несколько секунд выпал из реальности, всматриваясь в них. Она чертовски нравилась ему, как женщина, в первую очередь. Ему было плевать, что Дана Скалли — его коллега или даже подчиненная. Мнение сотрудников его интересовало в последнюю очередь, но он уважал её границы: не давил, был максимально тактичен, и безмолвно радовался, когда она с охотой принимала его приглашения провести время вместе, как сегодня.        — И ты прекрасно выглядишь даже с остатками соуса над верхней губой, — попытался выйти из своего ступора Джеймс. Скалли засмеялась, представив эту картину со стороны, и вытирая рот салфеткой.       — Так меня ещё никто не смущал, агент Девис.       — На самом деле мне приятно видеть тебя расслабленной. Последние деньки выдались не самыми лёгкими, — как бы в подтверждение своих слов он подлил в её бокал ещё вина, чувствуя как его самого уносит куда-то в бездну одурманивающего хмеля. Сомелье действительно оказался профессионалом своего дела. Бутылка была почти опустошена, а зрелище его раскрасневшейся спутницы пьянило и выбивало почву под ногами не меньше, чем всё выпитое за вечер. Она понимала, что происходит: он смотрит на неё почти не отрываясь, будто случайно касаясь её ладони на краю стола. В ответ Дана лишь иногда опускала глаза, смущаясь, и, чтобы побороть неловкость пыталась поддержать разговор:       — Ты сегодня тоже выглядишь не как обычно, сверхсобранным и серьёзным. Я тебя таким ещё не видела, — она внимательно рассматривала Джеймса. Он привлекал своей искренностью, надежностью, умением быть другом. И ей хотелось узнать его поближе…       — Я помню, как однажды мы всей семьёй пошли в старинный ресторан. Отец был военным лётчиком, очень часто находился на учениях, знаешь, война с Вьетнамом. Мы, двое детей, и мать редко его видели. И каждый свой приезд он пытался превратить в праздник для нас всех. Это был первый поход в подобное «взрослое» заведение. Я сидел и смотрел по сторонам, затаив дыхание, раздавалась красивая джазовая мелодия, я уже слопал свою порцию картошки с курицей и ждал десерт. И тут заметил, как нежно смотрит на мать обычно строгий отец, как она улыбается ему. И вот, они такие счастливые идут танцевать. Это было непередаваемое сильное детское впечатление.       Скалли умилялась рассказанному. И Джеймс продолжил, проникновенно посмотрев ей в глаза, и прочитав, что именно она хочет услышать.        — Не то чтобы, у меня не получалось цеплять девчонок, просто всё как-то не совпадало, — грустно усмехнувшись, он добавил. — То это был KFC, и она громко усасывала через трубочку милкшейк, или Рок-бар, и её рвало на улице, но был и ресторан на 48 этаже Крайслер-билдинга в Нью-Йорке, но музыка в тот день играла не та, и мы расстались.        — Мне жаль, — Дана едва коснулась руки Девиса.        — Нет, всё в порядке. Из всего этого, я ясно запомнил тот вечер из детства. Тогда отец не был похож на строгого военного, который каждое утро муштровал нас и призывал к порядку. Он выглядел как обычный гражданский со своей женой.        — Наверное, я даже понимаю тебя. Я тоже из семьи военного. У нашего отца был целый отряд из четырёх новобранцев, — вскинув брови, ответила Скалли.       Девис удивился насколько много общего он уже успел найти в этой женщине и хотел сблизиться с ней. Их проникновенные взгляды друг на друга, касания рук невзначай вызывали нежный трепет у Девиса, он был очарован ею.       Зато скучающий мужчина с сальными волосами и обрюзгшим животом за столиком в углу не сводил с них глаз. Заметив это, Девис приблизился к Скалли и шепнул ей на ухо:       — Одно из двух: либо это шпион секретной разведки, либо он мне завидует. Не будем мучить беднягу. Уйдём отсюда?        Его шёпот щекотал ей ухо, отчего по спине пробежали мурашки, она улыбнулась и играючи ответила:        — Давай.       Оба удивлялись, как непринужденно смеясь и вспоминая залихвацкое детство, ни разу не заговорили о работе, обоим хотелось забыться.       После ужина Джеймс предложил пройтись, провожая Скалли. Вечерняя прохлада пошла обоим на пользу, помогла немного прийти в себя, сбросить груз опьяняющей усталости после активно проведенного вечера. Через каких-то сорок минут они уже подошли к её дому и Дана несколько замявшись, предложила зайти:        — Хочешь кофе?       — Я бы с удовольствием, — обрадовался Джеймс. — Знаешь, сто лет не заходил ни к кому в гости. Работа поглощает меня всего: расследование за расследованием. Но иногда я выбираюсь из этой рутины. Знаешь, спортзал и баскетбол порой хорошо освежают голову.       Скалли толкнула входную дверь, и протянув руку в приглашающем жесте, впустила гостя. Девис осмотрелся, улыбаясь словно в стеснении, кивнул хозяйке и уже через каких-то пять минут сидел на диване, загипнотизированным взглядом глядя на пламя свечи, что зажгла Скалли.        — Значит баскетбол. Отлично. Я тоже играла в него с братьями, — Дана принесла поднос с кофейником и чашками.        — Ты играла в баскетбол? — улыбаясь, переспросил Девис. — Ушам своим не верю. И как тебе это удавалось?        — Осторожно, Джеймс, если ты собираешься с этим шутить, то я вооружена горячим кофейником. И , — наливая кофе, напарница продолжила, — я самый меткий снайпер по трехочковым. И не побоюсь дать фору даже тебе. Рост не имеет значения, — вздернув подбородок, ответила Скалли.       — Только одна девчонка могла мне надрать зад. Быть может поэтому запала мне в душу.        — Сегодня вечер воспоминаний, Джеймс, — едва слышно произнесла Дана. — Продолжай.       Возможно она бы никогда не заговорила с ним об этом, но чудесная химия алкоголя делала своё дело, развязав языки и вывернув душу наизнанку им обоим. Скалли сидела полностью развернувшись к Девису. Её левая рука облокотилась на спинку дивана и придерживала голову, а ноги были по-домашнему подогнуты под себя. Завороженно вглядываясь в красивый профиль этого мужчины, она слушала его историю.        — Когда мы познакомились, я был совсем ещё салагой. Она проходила свидетелем по делу об убийстве в одном рок-клубе Нью-Йорка, которое вёл мой начальник детектив. Она совсем не смахивала на благоразумную девушку. Наоборот, на первый взгляд казалась фриком, но в душе была непосредственным ребёнком. Наверно через неделю после того допроса я как-то заметил её в Центральном Парке. Она сидела на скамейке и бренькала на гитаре Smells like teen spirit. Потом увидев и узнав меня, быстро подбежала ко мне и выпалила:        " Эй, старший помощник детектива Роджерса, Джеймс Девис, что вы сегодня делаете вечером ?»       Этого вопроса я точно не ожидал. И от растерянности замешкался. А она оказалась довольно проворной, и выхватила пистолет из моей кобуры. Но тут же протянула его мне обратно.       « Будь аккуратней, Джеймс Девис, на улице полно воришек», — и невзначай обняв меня, подмигнула и ушла.       — Через полчаса я обнаружил пропажу удостоверения, а вместо него во внутреннем кармане лежал клочок бумаги с номером телефона… Всё развивалось так стремительно. Мы быстро сошлись. Нас ничего вокруг не волновало, домашняя рутина обошла наше гнездышко, мы просто наслаждались и жили душа в душу. Каждый день мчась словно на крыльях домой, я был поглощен только ей. Она была внутри и снаружи, в моей голове и в моём окружении. У нас были сумасшедшие планы на свадьбу, медовый месяц, смену города, да и на жизнь в целом. Она описывала сказку наяву и мой личный рай. Но тогда я был молод, и не знал одной соломоновой мудрости, что всё проходит. А она в свою очередь просто торопилась жить. Только спустя три месяца я это понял, насколько она торопилась…       — Она была больна? — Скалли положила свою руку на плечо Джеймсу, уже пожалев о том, что разбудила у напарника неприятные воспоминания.       — Стремительное прогрессирование лимфомы Ходжкина. Она просто сгорела за три недели. Ночами я умирал в больнице рядом с ней, умоляя Господа забрать меня вместо неё, держа за руку и рыдая безмолвными слезами. А утром искал новые лекарства, докторов… Но всё без толку, — Девис закрыл лицо руками, потом повернулся и взглянул на Дану. — После всего на протяжении нескольких лет вокруг меня была только пустота, которую я так тщательно поддерживал.       — Прости, я не хотела, — Скалли искренне сожалела о том, что разговор ушёл не туда и воскресил в памяти её спутника столь печальные моменты. — Это тяжелое испытание для тебя. Но быть по другую сторону болезни не менее страшно, уверяю тебя. Я сожалею.       Что-то животрепещущее всплыло в этой истории и для неё самой, оно поднималось из её собственного подсознания, но никак не могло вырваться наружу. Вероятно, это говорил собственный опыт борьбы с этим злом в её организме. В самый страшный период жизни, когда единственным её смыслом было помочь Малдеру. Да, Малдер… Тогда он был близок ей как никогда.       Вспоминая об этом, она продолжала держать Джеймса за руку в немой поддержке, во взгляде её читалась глубокая грусть собственных переживаний. Блики света от свечи рисовали тени на её красивом лице, и в тёмном ореоле комнаты эта женщина была похожа на сошедшую с полотен античную богиню. Джеймс пытался рассмотреть каждую черточку её лица, ничего не пропустив, улавливая даже мимолетное движение мимики. Покачав головой, Девис накрыл её руку своей теплой ладонью и всё также пристально глядя в глаза, сказал:       — До последнего времени, — теперь уже уверенно он развернулся и приблизился к Скалли. — Дана… Не знаю как, но ты заставляешь меня забыть об этом, — его дыхание участилось, а ладонь увлажнилась от испарины пота. Скалли словно завороженная посмотрела на Джеймса, но когда до неё дошёл смысл последних его слов, она часто заморгала и опустила голову, взгляд её стал влажным.       — Эй, — мужчина нежно приподнял её лицо за подбородок, чтобы она смогла заглянуть в самую бездну его глаз из-под опущенных век. — Это ты меня прости, — почти шепотом произнёс Джеймс. Её губы были так близко к нему, едва приоткрыты. Каких-то десять сантиметров, и уже никто не сможет повернуть назад: каскад реакций выброса эндорфинов будет запущен…       Из воспоминаний её выдернул звонок в дверь. Вылезая, Скалли заметила, что вода в ванной стала слишком прохладной. Наспех вытирая влажную кожу, Дана всматривалась в своё пылающее, несмотря на остывшую воду, лицо.       «Словно раскрасневшаяся девочка-подросток», — подумала она про себя и быстрым шагом пошла открывать, даже не предполагая, кто мог посетить её в столь поздний час.