Изменение

«Что это было, любовь или сумасшествие?» «Гранатовый браслет» А.И. Куприн

Вся жизнь Малфоя была связана с Поттером. С самой первой встречи в магазинчике Мадам Малкин, когда он, наследник рода, которого с младенчества обучали этикету, первый раз нарушил эти правила. А все ради того, чтобы пообщаться с этим неожиданно привлекшим его внимание мальчишкой. Драко тогда еще не знал, что он герой и победитель Темного Лорда. Его тогда просто что-то привлекло, и Малфой полетел словно мотылек на свет. Еще, как и все мотыльки, не осознавая, чего ему будет это стоить. Дальше были только глупые попытки привлечь чужое внимание. Сейчас Драко прекрасно понимал, насколько это было глупо, но тогда он был ребенком и действовал точно так же. Школьные годы слились в сплошную попытку привлечь внимание. На шестом курсе до Драко наконец-то дошло, что он испытывает к, вроде как, ненавистному Поттеру. Это было как обухом по голове, так что maman переживала, уж не Блэковское ли это безумие. Тетя Белла была довольна. Драко точно знал, если Темный Лорд узнает… Будет хорошо, если его убьют быстро, хотя предателям, а Лорд посчитает его именно таким, легкой смерти ждать не приходилось. Как только появился настоящий стимул, окклюменция была тут же освоена. Конечно Драко ей обучали и раньше, но он явно был недостаточно старателен. Малфой попробовал игнорировать героя, но тот тут же отреагировал. Стал следить сам. Сдерживать тогда собственные порывы было трудно. Драко даже пару раз задумывался не вскрыть ли себе вены, останавливало только осознание, что мама этого не переживет. Тогда с этой Сектумсемпрой, он искренне надеялся, что его убьют. Принять собственную смерть от Поттера было не так позорно, как самоубийство. Но нет, декан оказался на удивление близко и сумел быстро помочь. После этого о самоубийстве пришлось забыть. Профессор Снейп следил за ним намного лучше Поттера. Следующий год оказался еще хуже. Теперь он не знал о Поттере ни-че-го. Драко раздирали две противоречивые мысли. «Мерлин! Только бы его не поймали!» и «Да, поймайте вы его уже наконец! Я хоть буду знать что с ним происходит!» Неизвестность убивала, подтачивала силы и Битву за Хогвартс Драко встретил в таком состоянии, что краше в гроб кладут. А еще, он был совершенно уверен, что еще раз он этой беспомощности и неизвестности не переживет. Пойти в колдомедики, чтобы самолично латать Поттера, а не сидеть в коридоре подпирая стенку имея довольно большой шанс, что к больному тебя вообще не пустят. Это было логично, особенно учитывая всем известную мечту Поттера пойти в Аврорат. Не может же Поттеру везти вечность, травмы в любом случае получают все авроры. Что он там плел maman, Малфой уже точно не помнил. Кажется, что-то про то, что он собирается отбелить фамилию таким образом. Сейчас он мог с уверенностью сказать, что у него это получилось. После стольких лет работы в Святом Мунго, его фамилия ассоциировалась именно с целительством, а никак не с пожирательством. Хотя Малфой до сих пор предпочитал рубашки с длинным рукавом. Манера общения несмотря на чувства Драко осталась та же. Не общаться совсем, это было выше его сил, проявлять же дружелюбие… Малфой боялся, что Поттер пустит его в круг друзей и тогда он точно сорвется. Этого допустить было никак нельзя. Его гордость не перенесет отказа. На самом деле, причина держать это все в себе, была другая. Драко воспитывался в традиционной семье и соответственно совершенно не задумывался о возможности любви между мужчинами, пока это не пришло к нему. Общество магов намного консервативнее и за такие отношения, конечно же, не пытались судить полным составом Визенгамота, но каждый встречный считал своим долгом кинуть в такого человека проклятье. Не то что бы Малфой беспокоился о шкурке героя (Естественно беспокоился! Он ради этого в колдомедики пошел), но быть под постоянным прицелом волшебных палочек, не хотелось. А так же, Драко, выросший в магическом мире, все-таки судил по себе. И здраво предполагал, что подойди и признайся к нему какой-нибудь парень, отделается он, хорошо, если круциатусом. Именно поэтому ни о каких попытках завоевать Поттеровского расположение и речи быть не могло. А теперь, с этим проклятьем… Его лишали главного столпа его уверенности и спокойствия. Мечта стала возможнее. Что спокойствия никак не добавляло.