***
— Наш новый сержант? — в голосе Аллена проскальзывает недоверие. Спустя неделю после отставки Блэра им в участок незамедлительно прислали нового сержанта. Новенький смирно сидит на диване, умело перекатывает на пальцах монетку и с интересом разглядывает зал ожидания. Молодой и крепкий, в карих глазах живой блеск с неистовым желанием приступить к работе. Аллен внимательно присматривается к нему и про себя ухмыляется: парнишка с таким запалом надолго у них не задержится. Через год или меньше искра в глазах у новенького угаснет так же быстро, как у всех молодых спецназовцев. Вместо неё придёт холодный расчёт и желание побыстрее всё закончить. У Дэвида та самая «искра» ушла спустя пару долгих лет, когда он сам стал сержантом. Бумажная волокита, график с патрулями убивает ту самую «искру», когда полицейские идут на повышение. Новенький после созерцания белоснежных стен и тёмных плиток пола смотрит на Дэвида. Внимательным, оценивающим взглядом, а затем на губах появляется маленькая улыбка. В довершении парень подмигивает ему, и Аллен начинает жалеть, что кабинеты начальства огорожены прозрачным стеклом, где видно всё. Дэвид не отвечает ему таким жестом, но тихо фыркает. Их гляделки продолжаются до той поры, пока старый капитан не подаёт голос. — Да, — он небрежно сгребает папки с отчётами со стола и с характерным звуком кладёт в шкаф. Дэвид на такую вольность с документами невольно кривится, — пару дней назад повысили в Лансинге и сразу отправили сюда. Пригласи парня в кабинет. Дэвид коротко кивает и открывает дверь. — Заходи. Спустя минуту Аллен узнаёт, что нового сержанта зовут Коннор Стерн. Через неделю становится известно, что Коннор приёмный сын учёной Аманды Стерн, той самой, которая занимается искусственным интеллектом и довольно популярна в Мичигане. А через год Аллен понимает, что влюблён в Коннора. И это сладкое чувство, режущее сердце на маленькие кусочки, — взаимно.***
Его тело усеяно трубками, на груди всевозможные датчики, определяющие сердцебиение, а лицо, покрытое гематомами, скрывает кислородная маска. Пару часов назад Коннору вкололи лошадиную дозу обезболивающего, и теперь он спит. Аллен не хочет смотреть, но он смотрит и пытается принять ужасный факт, что это не его вина. Коннора ранили не на работе, а после неё. Неудачное стечение обстоятельств с повышенной криминогенной ситуацией в районе, где проживает Коннор. Дэвид тяжко садится на кушетку, не в силах поверить, что с его любовником произошло такое. Он не может унять стыдливый тремор рук и убирает их в карманы джинсов. Пытается заглушить в себе дрожь со страхом вместе с горечью и злостью. Коннора избили, затем пырнули ножом и оставили умирать в переулке ради пары баксов в кошельке семь часов назад. Пятеро против одного, у него не было и шанса противостоять им. Даром, что они не использовали пистолет, а только ножи, руки и ноги. Состояние Коннора по словам лечащего врача на данный момент оценивается как «стабильно тяжёлое». На телефон приходит сообщение от дежурного патрульного, что всех преступников поймали, и к Дэвиду приходит гнетущее облегчение. Эти уроды будут наказаны за нападение на полицейского. Как минимум заключение на двадцать лет, а максимум — пожизненное, без права на досрочное освобождение. Если бы Коннор умер, то… Дэвид не желает думать об ужасном исходе событий, его нет и не будет существовать. Коннор выкарабкается, он часто выходил из, казалось бы, невозможных передряг. И сейчас справится с тяжёлыми ранениями, пройдёт реабилитацию и снова будет «служить и защищать». Снова станет идеальным сержантом для капитана Аллена. Дэвид поздно замечает, что Хэнк тоже пришёл сюда. Его присутствие становится явным, когда до Аллена доходит запах бургеров, колы и мокрой псины. — Почему ты здесь? — тихо спрашивает он. В голосе отчётливо прослеживается плохо скрываемый гнев, Хэнк с силой сжимает ручку с блокнотом. — Ты ему не родственник и не муж. Воспользовался своим званием? «Как и ты», — хочет сказать Аллен, но не говорит грубые слова. Коннору бы такое не понравилось. Аллен хочет злиться на Андерсона, но не может, не получается. Хэнк заботится о Конноре, как о собственном сыне, которого потерял давным-давно. Ярость лейтенанта убойного отдела направлена на него, но Дэвид знает, что она необоснованная, за Хэнка говорят эмоции и неспособность принять факт, что первым в палате оказался Аллен, а не он. Любовник, а не «названый отец». — Аманда знает? — игнорирует вопрос Дэвид. — Да, я позвонил ей и через час поеду забирать её из аэропорта. Она сейчас не в Детройте. Точно. Коннор неделю назад как-то упоминал одной строкой, что его мать колесит по миру и ищет инвесторов по созданию искусственного интеллекта. Дэвид на его слова молчит и коротко вздыхает. — Я говорил ему переезжать оттуда, — начинает Хэнк и присаживается на противоположную сторону кушетки. Он взъерошивает отросшие волосы, убирает блокнот с ручкой в карман куртки и еле слышно ухмыляется, — но он непослушный, прямо как Коул. В глазах Хэнка наворачиваются слёзы, он быстро смахивает их рукавом пиджака и шмыгает носом. — Какое у него состояние? — спрашивает Хэнк. — Стабильно тяжёлое. — Дерьмо. Еле слышный скрип дверных петель, и спустя мгновение в палате появляется лечащий врач с медсестрой. — Вам нужно уйти. Время посещения больного закончилось. Приходите днём, — вежливо выпроваживает Дэвида с Хэнком врач. Перечить врачам в позднее время у обоих нет желания, они кивают и уходят. — Мать Коннора Стерна скоро приедет, она сможет посетить его? — на выходе из палаты спрашивает Хэнк у врача. — Да, конечно, — подтверждает врач, — но сперва она должна подойти ко мне. Это всё, что Дэвид слышит из разговора Хэнка с врачом. Он уже собирается выйти из больницы, чтобы насладиться зимним воздухом и привести мысли в порядок, но не успевает. Его окликает женский голос с нотками волнения. — Сэр… Вы были в палате Коннора? Аллен поворачивается навстречу голосу и видит молодую девушку с маленькой девочкой. В зале больницы шумно, яркие лампы светят так, что Дэвид щурится. — Да, был. — С ним всё будет хорошо? — спрашивает девочка. Дэвид замечает, что на левой брови у неё красуется пластырь с жирафом, а у молодой девушки правая рука в гипсе и голова забинтована. — Да, с ним всё будет хорошо, — подтверждает Аллен. Он хочет спросить, откуда они знают Коннора, но девушка не даёт ему и слова сказать, начинает объяснять: — Мы были там, когда на нас напали. Он защищал нас, сэр, — в её глазах уверенность и молчаливая благодарность. Она вытаскивает здоровой рукой из кармана брюк помятую фотографию с пластиковой карточкой, — они выкинули это, когда… Она осекается, но берёт себя в руки и продолжает. Дрожь в голосе усиливается. — Я думаю, это должно быть у вас, — она протягивает ему испачканную кровью фотографию и водительские права Коннора, — мы в неоплатном долгу перед ним. Когда он очнётся, пожалуйста, позвоните мне. Вместе со смятой фотографией и документами Коннора Дэвид видит визитку с её именем и номером телефона. — Мне жаль, что так всё получилось. Этого не должно было случиться. Столько «не» и как можно больше допущений в их непростой жизни. — Кэра, Алиса! — громко окликает крупный темнокожий мужчина на входе больницы, и через несколько секунд приближается к ним. — Как вы? — Лютер, я в порядке, — растерянно улыбается девушка, — Алиса тоже. Лютер в ответ качает головой, но ничего не говорит: на лице за короткий промежуток времени сменяется буря эмоций, от гнева до безысходности с волнением. — Ничего серьёзного. Правда с гипсом пару месяцев придётся походить, но я потерплю, — успокаивает Кэра. — Хорошо, — с явным трудом соглашается с ней Лютер и берёт на руки Алису, — поехали домой. — Да, — кивает она и поворачивается к Аллену, — пожалуйста, позвоните мне, когда он проснётся. Кэра уходит вместе с Лютером и Алисой, оставляя Дэвида одного в шумном зале ожидания больницы. Хэнк куда-то запропастился, очевидно до сих пор болтает с врачом о состоянии Коннора. Дэвид засовывает водительские права Коннора в задний карман джинсов, а помятую фотографию аккуратно расправляет. Нет… Не может быть. На испачканной фотографии изображены они, уставшие и радостные: Коннор одной рукой обнимает Дэвида за плечо, а он смотрит куда-то влево, но держит его за руку. Фотография была сделана около года назад, примерно в ноябре. Они оба в отпуске, за несколько сотен миль от Детройта, и не скрывают свои отношения в неизвестном городе. Ветер со снегом безобразно портит их куртки и волосы, но им плевать на погоду. Дэвид помнит тот момент так отчётливо, словно это было вчера.***
— Ты пахнешь пряностями, — усмехается Коннор, когда они выходят из кофейни. — Тебе не нравится? Всё-таки третий бокал глинтвейна был лишним. — Нет, — отчаянно качает головой Коннор и останавливается. В карих глазах блестит тот самый огонёк, та отчаянная искра, от которой сердце Дэвида пропускает удар. Безупречная искра, которую Аллен увидел в их первую встречу, — наоборот. Он берёт Дэвида за руку и утягивает в долгий поцелуй. Нежно ведёт и тянет за затылок, чтобы Аллен открылся ему. Он на внезапный порыв любовника только удивляется, но чуть позже подчиняется Коннору и в итоге перехватывает инициативу. — Люблю корицу, — первым разрывает поцелуй Коннор. Он вынимает из кармана куртки смартфон и весело добавляет: — Давай сделаем селфи. — Нет, — наотрез отказывается Дэвид. Он не признаёт эти фотографии, слишком памятные, и их могут раскрыть. — Я буду осторожен, — заговорщическим тоном упрашивает его Коннор. Он небрежно обнимает Дэвида одной рукой за плечо и шепчет ему на ухо: — Смотри, там чайки летают. Дэвид ведётся на его уловку и смотрит туда, где должны быть чайки, а затем появляется яркая вспышка. — Коннор! Зачем? — Хочу сохранить, — говорит он и быстро убирает телефон, — память о том, что иногда ты бываешь не с палкой в заднице! Коннор смеётся: заразительно и мягко. Дэвид в ответ улыбается ему: злиться на него никак не получается. Хочется только целовать и ощущать Коннора всеми фибрами души.***
Одно фото, но столько приятных воспоминаний. Дэвид осторожно складывает фотографию и где-то на периферии слышит голос Андерсона. — Аллен! — Дэвид поворачивается навстречу и видит, что ему машет рукой Хэнк. — Я еду за Амандой, ты сейчас куда? Ненависти к Аллену в глазах Хэнка уже нет, присутствует только волнение с лишней нервозностью. — Сперва домой, а потом на работу. На обеде заеду сюда. — Хорошо. Я поеду с тобой, не против? — когда Аллен соглашается с ним, то хрипло выдыхает. — Думаю, ради него нам нужно перестать ссориться. Хотя бы на короткое время. Дэвид не знает, что сказать ему, но в конце концов коротко кивает. В итоге Аллен едет в больницу один: Хэнка вызвали на срочное дело, новое убийство, а свободных детективов нет в участке. Он приезжает в больницу в форме спецназа, не было возможности сменить одежду. Медперсонал с пациентами провожают его удивлённым взглядом, когда он заходит в палату Коннора. Аманды здесь нет, наверное, уехала по делам или сидит в больничном кафетерии и ждёт, когда её сын проснётся. На Конноре уже нет кислородной маски, он тяжело дышит и всё ещё спит, над его кроватью стоит лечащий врач и записывает показания приборов. Врач сообщает Аллену, что сейчас состояние пациента стабильное, без ужасного «тяжёлое», и он скоро проснётся, а ближе к вечеру Коннора переведут в обычную палату. Дэвид благодарит врача, и тот оставляет их наедине. Аллен не в силах сделать шаг, подойти ближе к нему. Приходит глупое осознание, что он боится. Боится всё испортить и думает, что если подойдёт к Коннору, то все приборы начнут громко пищать; его любовник начнёт биться в конвульсиях, потеряет сознание, а под конец израненное сердце Коннора перестанет бороться, и длинный писк пройдёт по палате. Страшное видение, которое Дэвид гонит как можно дальше от себя. За долгие часы работы вплоть до начала обеда в голове Аллена проносятся множество мыслей, но главная маячит перед ним, как красный шар над безоблачным небом. Жизнь слишком коротка, чтобы скрываться. Дэвид приходит к такому выводу, когда сообщает на брифинге, почему Коннора сегодня нет в участке. Сослуживцы, а точнее девушки, смотрят на него печальным взглядом и порываются обнять. Мужчины же пару раз хлопают по плечу и уходят в патрули. Коллинс говорит, что отряд давно догадался про их отношения, и, если Дэвид с Коннором того желают, то все сделают вид, что ничего не знают. Одобрение отряда приходит неожиданно, как дождь в солнечный день. Аллен не может ответить им, он молчит, не в силах что-либо сказать. «Мы не можем потерять вас», — говорит она, грустно улыбаясь, — «Передайте сержанту от нас привет». И быстро уходит с напарником из зала. Наступает оглушающее «ничто» в разуме, но оно стихает, как только Дэвид слышит хриплое дыхание Коннора и видит, как тот пытается согнуть пальцы. Он просыпается. — Привет, — тихо говорит Аллен. Дэвид осторожно касается тыльной стороны ладони Коннора и тот приоткрывает глаза; он смотрит на него, в его взгляде — сонливость напополам с сожалением. — Врач сказал мне, что твоё состояние перешло в «стабильное», — продолжает Дэвид. Он нежно берёт Коннора за руку, старается не причинять ему больше боли,— ты молодец. Аккуратно сложенная фотография в кармане прожигает грудь Дэвида, и он решается. — Ты был прав насчёт воспоминаний. Ничего не значащие слова заставляют Коннора сжать руку Дэвида крепче. У них всё получится, и это испытание только закалит их.