Книжная лавка господина Нара

Шикамару скучающе зевнул и посмотрел на дремавшего за кассовой стойкой Удзумаки. Моросящий по окнам дождь убаюкивал, а полумрак в лабиринтах книжных полок манил в своё царство и подгонял взять самый удобный пуфик и примоститься с ним в тёмном уголке за стеллажом с детской литературой. Удзумаки особенно громко всхрапнул и смачно переживал накопившиеся в открытом рту слюни. Шатен удручённо вздохнул и поплёлся делать очередной эспрессо. Был полдень. Музыка в колонках играла едва слышно. За всё время в лавку забрело лишь несколько человек и, завидев храпящего блондина, они неосознанно говорили полушепотом и старались не воспроизводить громкие звуки, чем не мало позабавили хозяина книжного. Он присел за ближайший столик и подпер голову кулаком. Серость на улице добавляла к общему мрачному настроению безутешность. Шикамару достал из глубин подсознания запылившийся воображаемый дневник и написал: «Дорогой дневник, я обосрался. Телефон Темари настырно констатирует факт своего выключения, а я активно продолжаю усираться от отчаянного желания с ней поговорить. И хоть я даже не могу представить, что и как я должен ей говорить, всё моё нутро трепещет от одной мысли от этой совершенно не вменяемой женщины. А вчера ночью Саске сообщил мне не самую приятную весть, возможно, подумав, что у меня проблем в принципе никогда не бывает, и живу я слишком припеваючи, он в праве подкинуть мне одну. Сакура, по его словам, работает завтра последний день. И это означает, что к помощи Наруто в лавке я отныне прибегнуть не смогу. Это, признаюсь честно, меня огорчает. Но, думается мне, не я один так обосрался в этой жизни, и любезный мой товарищ Саске тоже ходит изгаженным.» Вдруг Шикамару услышал странный шорох, незамедлительно напрягшись. Он внимательно оглядел Удзумаки, который своей позы не менял, а потом начал пристально осматривать проходы между стеллажами. Наруто ногой, может, пошевелил, подумал он, но встал и включил слабый свет, разгоняя полумрак. Он сел обратно, отпил из стаканчика и вернулся к мысленным страницам: «Также, дорогой дневник, в моей книжной лавке витает неблагоприятный обонятельным органам аромат. Источник для меня и по сей день остаётся загадкой, висящей в воздухе запахом химического соединения азота и водорода. К моему большому сожалению, с каждым днём я прихожу к мысли о том, что Темари может и не вернуться в мою книжную обитель, в мою цитадель говна. Огорчает и тот факт, мой воображаемый бумажный слушатель, что знанием адреса места проживания сие проблематичной женщины я не обладаю, а в её паспорте указан старый из предыдущего города. Я проверял. Однако крутится в моей голове мысль, что есть у меня одна лишь возможность выяснить эту информацию, но путь будет опасен и полон самыми изощрёнными и хитрыми ловушками. Не знаю, вернусь ли я в здравии и со знанием, однако чует мой крепкий ум, что путь будет… Да кого я, блять, обманываю. Собери уже, ссыкун, свои яйца в кулак и сходи к Канкуро.» Последнее предложение он мысленно подчеркнул, поставил рядом большой восклицательный знак, а затем несколько раз обвёл в круг. — Что за гейство… — пробурчал он и начал массировать виски, — Дорогой, сука, дневник… Выкроив из памяти рассказы Темари, Шикамару припомнил, что её средний брат чуть ли не каждый день задерживается в мастерской допоздна. Это вселяло большую надежду на присутствие кукольника в своей лавке. Идею пойти к нему сейчас он отрезал ещё при её рождении в мыслях. Ожидать можно было любого поворота событий, и Шикамару ожидал самый неприятный, а, возможно, и болезненный для него физически. Так что вариант отправиться к кукольнику после закрытия книжного показался ему самым правильным и адекватным из всех возможных. День обещал быть серым и тоскливым. Ёжась от холода и пряча мокрые зонтики в пакеты, сваленные Шикамару утром в кучу в первую попавшуюся пустую коробку, редкие посетители незамедлительно тянулись к спасительному теплу кофе или какао, к раздражению Шикамару, напрочь игнорируя огромные стеллажи с книгами. Лишь только к трём часам внутрь зашла старушка в старомодном, но без единого изъяна пальто с длинным остроконечным зонтом. Оглядевшись, она в лёгком недоумении уставилась на коробку с пакетами у входа, затем едва слышно охнула и с сомнением оглядела свой зонт, который в горизонтальном положении доставал ей до пояса. — Прошу прощения, — она в полуулыбке взглянула на скучающего шатена, — Боюсь, мой зонт весьма великоват для размера этих пакетов… — Оставьте его у входа, — отозвался Шикамару и посмотрел на зонт, прикидывая на сколько он длиннее его собственной руки. «Интересно, как она с этой махиной в раскрытом виде выглядит…» Миниатюрная старушка же аккуратно прошла внутрь, поправила маленькой ладошкой шляпку клош и с интересом взглянула на спящего с открытым ртом Удзумаки. Тот вдруг дёрнулся и с полными слюней ртом проговорил: — Сакура-чан, только не бей… Посетительница лишь благосклонно улыбнулась и засеменила вглубь стеллажей. Если бы Шикамару вдруг решил бы придумать человеческое олицетворение к аккуратности и легкой элегантности, эта дама завоевала бы первое место безоговорочно. Он с любопытством следил за передвижениями старушки, чувствуя разливающееся тепло от вида почтительных и аккуратных прикосновений женской перчатки к корешкам книг, словно приветственное рукопожатие старому другу. Спустя несколько минут она вернулась из книжного лабиринта и с волнительным трепетом мягко произнесла: — Столько прекрасных авторов, что глаза в разные стороны разбегаются, а нужного всё никак не находят. Не могли бы вы мне помочь? — Конечно, — с невиданной ранее энергией Шикамару поднимается с пуфика, — Кто вас интересует? В этот момент хозяин книжной лавки отчетливо, будто наяву, услышал голос дедушки, обращённый к нему: «Иногда в этих дверях появляются люди, которые действительно достойны не только твоего внимания, Шикамару, но и полного участия в их поисках, выборе и даже, чёрт их дери за их натуру, диалоге, — после этой фразы господин Нара глубоко задумывался, забывая о всё ещё обращённых к нему детских глазах маленького Шикамару, а потом вдруг указывал на него пальцем и ухмылялся своим несказанным мыслям, — Ты определишь их с порога и, уж поверь, у тебя даже и мысли отказать им в помощи в голове не появится. Только ради этих треклятых я и торчу здесь и даже стараюсь разговаривать с ними не как последняя скотина». И каждый тот самый раз, когда порог уже его магазина пересекал тот самый покупатель, юный Нара всё никак не мог отделаться от возникающего перед самым носом дежавю. Шикамару попытался доброжелательно улыбнуться и одновременно подавить зевок. — Знаете, здесь стало гораздо больше книг, — вдруг сказала старушка и оглядела лавку ещё раз, — Даже несмотря на эти очаровательные столики и миниатюрное кафе, которых раньше не было. — Вы бывали здесь раньше? — Шикамару неосознанно подался вперёд, вперев внимательный взгляд на посетительницу. — Да, лет… тридцать назад меня сюда привёл мой будущий муж, — она мелодично засмеялась, — Он настоящий книжный маньяк, и эта лавка была для него особенной. Она осеклась и посмотрела прямо в лицо стоящего шатена. — До того, как господин Нара отошёл от дел, к сожалению, — старушка с грустью опустила глаза, но быстро соорудила на лице тёплую улыбку, — Моя внучка часто у вас бывает, и вот недавно я узнаю от неё, что эта лавка всё ещё существует! Вы не представляете, в каком восторге я пребывала! Шикамару развёл руки в сторону и ухмыльнулся в ожидании продолжения. — У моего мужа через пару дней день рождения, и я подумала, что книга его любимого писателя из памятной книжной лавки будет хорошим подарком и приятным отголоском из давно ушедших дней, — тут она умолкла, а потом с легким волнением выговорила, — Эдгар Аллан По. — У вашего мужа отменный вкус, — закивал Шикамару и задумался, слегка нахмурив брови, — Думаю, у меня есть кое-что действительно подходящее. Шатен прошёл в подсобку, морщась от едкого запаха, и оглядел стоящие на металлическом стеллаже коробки. Высмотрев самую запылившуюся в нижнем углу, он аккуратно её раскрыл и победно усмехнулся лежавшей перед ним книге. — Знаете, большинство книг, которые продавал мой дедушка, господин Нара, сейчас особым спросом не пользуются, — протянул он озадаченной старушке, — Никого не интересуют издания пятидесятых, а то и ранних годов, когда есть новенькие, только с печати книжки с ламинированными страницами и суперобложками. Так что основную часть его книг я перевёз к себе домой, но кое-что оставил. И, видимо, не зря. Шикамару протянул ей сборник в тёмно-бирюзовой тканевом переплёте, по краям которого россыпью узоров из причудливых неизвестных цветков и виноградных лоз тянулась позолоченная рамка, плавно соединяясь в центре в слова «Эдгар Аллан По». Старушка зачарованно охнула и с осторожностью дотронулась до рисунка кота, сидящего на одной из рамочных веток. — Это из оставшихся коллекций моего деда. — Потрясающе, — она раскрыла переплёт и восторженно подняла глаза на хозяина лавки,  — Подумать только, мы с ней почти ровесницы! Шикамару наобум назвал заниженную цену и проводил улыбающуюся старушку до выхода, чувствуя умиротворение. — Мы обязательно заглянем к вам с мужем еще раз! Усмехнувшись уголком рта, Нара выглянул в окно и посмотрел на семенившую под раскрытым зонтом вдоль улочки посетительницу. «И вправду, она похожа на огромный чёрный гриб на маленькой ножке.» Остаток дня прошёл почти незаметно, и Шикамару даже оставил неприятные мысли о визите к Канкуро под непрекращающийся словесный поток проснувшегося Удзумаки, смысл которого Нара даже и не старался понимать. Только после того, как Наруто скрылся на улице, а он сам протёр столешницы и помыл полы, образ Канкуро, но Собаку предстал перед его мысленным взором. Нахмурившись и тяжело вздохнув, шатен нехотя выключает в помещении весь свет, неспешно выходит на улицу и поворачивается к двери, вставляя ключ. «Чёрт, а что вообще говорить этому бугаю? Привет, я переспал с твоей сестрой на днях, все было круто, даже слишком, но тут, прикинь, она меня избегать начала?» — Уже уходишь? — вдруг раздался за его спиной хрипловатый бас. Шикамару невольно задержал дыхание и медленно повернулся. Кукольник стоял с зажатой меж пальцев сигаретой и скучающе изучал лицо шатена. Бросив взгляд на собеседника, Нара подметил, что брат Темари явно превосходит его в телосложении. Возможно, из-за каждодневной работы с деревом и инструментами, смекнул Шикамару. — Зайдём к тебе? — парень выразительно посмотрел на лужу под ногами, — Разговор есть, мокнуть стоять как-то не хочется. Открывая дверь и включая свет, Шикамару мрачно поджал губы. Теперь он явно не метит на место хозяина ситуации даже на своей территории. Правила этого разговора по праву первого пришедшего, к большой досаде хозяина лавки, будет диктовать Канкуро, который неспешно вошёл, с интересом оглядываясь. Он громко шмыгнул носом и сел на ближайшее кресло, откидываясь на спинку. — А ты не такой уж и простой фрукт на первый взгляд, а? — вскользь бросает гость, продолжая рассматривать убранство магазина. Шикамару машинально задержал взгляд на его крупных руках; даже через толстую ткань толстовки проглядывались очертания бицепсов. Интересно, сколько ударов ему понадобится, чтобы отправить Нара в нокаут? Причину визита он знал наперёд, ведь он сам с этой же причиной собирался идти к кукольнику. Впрочем, как и знал крутой нрав парня, самолично познакомившись с ним несколько недель назад. Неужели Темари что-то рассказала братцу? — Ну, давай к делу сразу что ли. Не люблю я сопли эти все жевать и типа мяться стоять, — он вновь шмыгнул носом и посмотрел на Шикамару, — Я не настолько тупой, чтобы не понять, что между тобой и моей сестрой что-то было. Нара молча облокотился двумя руками на спинку кресла и уставился на расслабленного визитёра. — Она вполне взрослая и самостоятельная, так что влезать в её дела без её просьбы я не привык, но не в этом случае. Он помолчал с минуту, задумчиво осматривая выцветший ковёр под ногами. — Слушай, это не имеет значения, — произнёс Шикамару, выводя Канкуро из мыслительного транса, — Она игнорирует меня и… — он вздохнул, не находя слов для окончания фразы. — Ты знаешь, почему мы переехали? Шатен удивленно покачал головой. — Был у неё один… персонаж, — парень неприязненно скривил рот, — Со старшей школы она с ним возилась. Ну, и довозилась год назад, этот хрен ей кольцо подарил на безымянный. Вот только торжества как такового, видимо, официально оформлять он не хотел. Всё кормил её обещаниями, что вот-вот, дай-ка, говорил, денег поднакоплю, чтобы всё по красоте сделать. А она после школы сразу в турагентство устроилась, пахала как проклятая, лишь бы деньги хоть какие-то лишние были. И этого придурка даже кем-то там устроила. Да только в последнее время стала замечать, что как-то на неё все странно косятся, а то и посмеиваются ей в спину. На работе, на улице, около дома и в магазинном отделе с макаронами. Она всё догнать не могла, в чём причина? А потом эту самую причину увидела воочию, — Канкуро вяло усмехнулся и хрустнул костяшками пальцев, — В виде этого хрена и полуголой девицы в подсобке уборщицы. Оказалось, что эта гнида за всё то время, что там работал, перетрахал добротную половину дам младше тридцати пяти. — А потом? — хриплым от долгого молчания спросил Шикамару не в силах отвести взгляд от брата Темари. — Она уволилась, — он закивал головой, — Этот урод, конечно, поселился чуть ли не у нас под дверью, орал постоянно ещё и всё её караулил. И она просто захотела уехать оттуда. Знаешь, даже не от этого говнюка, который мог прийти обдолбанный в усрачку и орать ей, что нас всех перережет. Хер там плавал, нас такой хуйней не взять. Она хотела уехать от самого факта. От этого турагентства, людей, долгой школьной любви и тех голых девок, скачущих среди швабр и мётел. Она хоть никогда и не говорила, но мы с Гаарой видели, насколько это её выбило из жизни. Канкуро вздохнул и развёл руки в разные стороны с лёгкой полуулыбкой: — Как-то так. Мы быстро через школьного друга Темари нашли здесь жилье, а она взамен вроде бы помогла ему романтическое путешествие организовать, организация — это её главный конёк, — Нара охотно кивнул в подтверждении, — Я продал свою старую мастерскую, через своего мастера вышел на Цунаде и выкупил её помещение. Младший перевёлся в универ сюда, а Темари сожгла все вещи этого выблядка и разбила все стёкла на его машине. Ещё она вроде его с лестницы спустила, когда он ей на глаза в подъезде попался, но это ладно, хер с ним. Шикамару не сдержал смешка и сел в кресло напротив парня. — Знаешь, — Канкуро вдруг наклонился к нему и ощутимо похлопал по плечу, — Я не думаю, что ты плохой парень. Но я вижу, что с ней происходит. Темари далеко не глупа, более того, она ещё и слишком сильна. Такие люди, а особенно моя сестра, всячески будут избегать рецидивов. Я думаю, она что-то почувствовала. И слишком боится себе в этом признаться. — Она говорит с тобой? Может, я что-то не так… — Не-не, дружище, — перебил Канкуро, — Если даже я у неё и спрошу, она меня на хуй пошлёт и что-нибудь вслед тяжелое кинет. Я ж не камикадзе. — Резонно… — Дай ей время переварить, — кукольник поднимается с кресла и смотрит на наручные часы, — Эти бабы… хер поймёшь, че у них там на уме. Нара также поднялся и пожал протянутую ладонь, отмечая в сознании факт того, что Канкуро очень даже приятный человек со схожими ему взглядами на некоторые аспекты жизни. — Кстати, — замешкавшись у двери, Канкуро оборачивается, — Чем у тебя воняет так? У меня в старой мастерской также воняло, когда в стенах крысы дохли. Хотя по запаху у тебя там, наверное, кто похуже помер, — он усмехается, вскидывает руку в прощальном жесте и выходит на улицу. Шикамару на мгновение замер, сверля закрывшуюся дверь взглядом и прокручивая последние сказанные ему слова. В голове моментально возник образ проданного днём сборника Эдгара По. Вспомнился рассказ про мужчину, замуровавшего труп жены в подвале за стеной. Как же он там назывался? Шикамару тихо засмеялся и приложил ладонь к виску. Наконец, все кусочки головоломки были собраны в единое целое, и он внимательно посмотрел на дверь, ведущую в подсобку. Как же называется этот чёртов рассказ? Он выбегает из лавки и возвращается с пакетом из продуктового спустя десять минут с тяжёлой отдышкой и мыслями о том, что эти сигареты окончательно его прикончат. Становится напротив приоткрытой двери в подсобку и аккуратно раскладывает купленное. Затем садится чуть поодаль на пол и, не отрывая взгляд от тёмного пространства в приоткрытой двери, принимается ждать своего засранца. Засранец же осторожной поступью, водя головой в разные стороны и держа в интересе хвост поднятым максимально кверху, выходит в зал книжной лавки спустя несколько минут на ароматный запах купленного угощения, сверкая голубыми большими глазами. «Чёрный кот — Эдгар Аллан По» Маленький чёрный котёнок с белым пятном на половину мордочки и одного уха осторожно подходит к пластиковой тарелке с влажным кормом, кидает быстрый взгляд на сидящего перед ним человека и принимается с молниеносной скоростью опустошать тару. — Такой маленький, а срёшь, как… — бубнит Шикамару и получает в ответ возмущённое мяуканье, — Так это ты, значит, здесь мины понаставил, а? Своеобразно, знаешь ли. Ещё и мороженое воровал из морозилки, неплохо для твоих размеров. Шикамару медленно поднимается, чтобы не напугать животное, и проходит в подсобку, включая там свет. — И где ты тут своё убежище устроил? Не получая никакой реакции в ответ, Шикамару обводит комнату сосредоточенным взглядом и останавливается на сваленных под столом коробках. Отодвинув их, он не сдерживается и матерится вслух, закрывая слезящиеся от едкого запаха глаза. Он достаёт фонарик телефона и грустными глазами смотрит на угол, усеянный полусгнившими трупами мышей и кучками подсохших добротных масс. — Ты в курсе вообще, сколько мне будет стоить клиннинг, чтобы вот это больше не воняло, а? Отложив телефон, он вышел в холл и обнаружил лишь чистую тарелку. Озадаченно оглядевшись, он заметил котёнка на своём валявшемся на полу рюкзаке. Тот, свернувшись калачиком, с усердием вылизывал свою заднюю лапу. Хозяин книжной лавки выглянул в окно, за которым непрерывным потоком лился дождь, и вздохнул. — Знаешь, — обратился он к коту, — У меня всегда были проблемы с кличками. Котёнок с интересом взглянул на шатена. Шикамару снял с себя толстовку и поправил сбившуюся футболку. — Так что если я назову тебя просто Кот, — он мягко почесал пальцем за белым ухом, — Ты уж на меня не обижайся, лады? Завернув котёнка в толстовку, Нара выключил свет, надел рюкзак и закрыл дверь, убегая под проливным дождём в сторону подземки с мурчащим свёртком в руках, оставляя книжную лавку в полной темноте и с вибрирующим на столе в подсобке телефоном. Абонент, названный «Темари», пытался дозвониться ровно три минуты и девять секунд, пока не дал звенящей тишине заполнить пространство книжного ночного царства. А потом тишину вновь прервал неизвестный треск, исходящий от потолка. Треск зарождения искры.