Дожить до рассвета

      Лица друзей исказились в ужасе от осознания того, что сейчас сказал Джет.       Суюки с Катарой испуганно ахнули, с сочувствием глядя на друга, Азула прижалась, переглянувшись с братом, но тот лишь виновато опустил голову, что не скрылось от внимательного взгляда Джета.       — Это всё, конечно, очень печально, но нам надо выбираться отсюда! — выразил общую мысль Сокка, раздражённо оглядев товарищей и разведя руками в стороны. — Или ты хочешь сказать, что этот чёртов призрак тоже не выпустит нас из леса, пока всех не прикончит?!       — Да откуда я знаю?! — парировал Джет, сердито глянув другу в глаза, а затем, цыкнув, повернул голову в сторону. — Я понятия не имею, почему это произошло тогда и происходит сейчас... Я ничего не понимаю, — заинтересованно глянул краем глаза на то, как отреагирует Зуко.       Тот вдруг вздохнул, скрестив руки на груди и прикрыв глаза.       — Нам надо держаться вместе, и ничего плохого не случится. Главное — прождать до рассвета. — Все удивлённо глянули на него. — Когда солнце встанет, мы сможем уйти отсюда.       — Почему ты так решил? — Джет с неким подозрением заглянул имениннику в глаза, подойдя на шаг ближе.       — Просто знаю. — Не поднимая глаз, ответил парень.       — Хотелось бы знать, откуда ты это знаешь.       — Неважно! — вдруг раздражённо выпалил он.       Между ними вдруг повисла стена молчания и недопонимания. Джет сверлил его взглядом. Столько вопросов вертелось в голове, однако ни на одного ответа пока найдено не было. Были лишь смутные подозрения. Как они могут быть связаны?       Внезапно Сокка прервал напряжённую тишину.       — Эй... — внутри у него похолодело от осознания. — А где Тоф?..

***

      — Нет... — девочка дрожащими руками водила по земле вокруг, сердце её учащённо билось от неуёмной тревоги. — Нет... Нет, нет, нет! Чёрт!..       Чёрные пряди выпадали из привычной причёски-улитки, мешая и без того смутному обзору. Казалось, всего несколько минут назад она шла вместе со всеми, а потом вдруг незаметно для самой себя обнаружила, что шла за иллюзией, после чего и вовсе потеряла ориентир, не зная куда идти, напрягая слух до боли в голове, лишь бы найти своих, но бесполезно. А затем ещё и лишилась очков, которые по жизни были для неё словно спасательный круг. И сейчас, протяжно беззвучно скуля сквозь стиснутые зубы, рыская по земле маленькими бледными руками и сжавшись всем телом, словно потерянный щенок, она содрогалась, и капля за каплей не то горячих слез, не то холодного пота падали с обескровленных щёк.       Старательно взяв себя в руки и медленно дыша, ей пришлось оставить всякие надежды, встать с земли и идти наугад. Густая непроглядная темнота леса напряженно давила на и без того близорукие глаза, со всех сторон в лицо лезли ветки, а проступающие из-под земли корни не давали спокойно пройти и шагу. Резкий шум позади, походивший на скрип веток, будто на них сидел кто-то, заставил Тоф вскрикнуть и обернуться, пятясь назад от сдавливающего бешено колотящееся сердце страха. Он пробирал всё больше, пока девочка нащупывала себе руками путь, ощущая на себе чей-то сверлящий взгляд, а дыхание вновь стало частым и прерывистым, будто и не было ровным и спокойным несколько мгновений назад.       Ступив ещё шаг назад, Тоф замерла, заслышав треск стекла, отозвавшийся отчаянием в груди. Медленно опустившись на колени и нащупав ладонью остатки своих очков, она трясущимися руками подняла их, глядя перепуганными едва видящими глазами. Перепачканные в грязи стекла выпали сквозь тонкие пальцы, оставив после себя лишь погнувшийся обод с маленькими кусочками линз да кровоточащие порезы, боль от которых затмевалась чувством безысходности.       — Н-нет... Т-только не это... — к глазам с большей силой подступали слёзы, горло сдавливало от переполняющей тревоги и подступающей тошноты. На лице проступила нервная усмешка. — Как же так... — Она вновь стала собирать остатки линз, скребя фалангами по земле. Крепко зажала их в кулаке, настолько, что те стали впиваться в кожу до крови, дополняя собой прежние легкие царапины.       В очередной раз слепо оглядевшись, она резко метнулась с места, отчаянно побежав напролом вперёд, натыкаясь на природные препятствия на пути. Со сжатых кулачков стекала багровая жидкость, смешанная с грязью, а из едва приоткрытого рта со стучащими зубами агрессивно вырывались стенания и всхлипы. Ненавистный лес вставлял больше палок в колеса в виде деревьев с нагло торчащими из-под почвы корнями, за которые Бейфонг зацепилась и полетела вперед на всей своей скорости, ободрав колени и локти о землю. Хныча и осуждая себя за свою слабость, девочка попыталась встать, но никак не могла выдернуть ногу. Цыкнув и подсев ближе, чтобы понять, как выбраться, она поднесла наиболее уцелевший осколок линзы к левому глазу.       Приглядевшись в слегка сбиваемой светом растущей луны темноте, она опешила от увиденного. Вместо корня её ногу удерживала почерневшая костлявая рука, медленно уходящая в землю и затаскивающая вслед за собой. Отбросив стеклышко, сидя на холодной земле и сжав зубы, сквозь которые по округе разносился глухой визг, она отчаянно скребла пальцами землю вокруг ноги, пытаясь вырвать её из мёртвой хватки. Вдруг замерев, она почувствовала заледеневшими руками воду по локоть, не понимая как она не услышала и не ощутила её ранее. Покачиваясь, она медленно поднялась на ноги, но не удержалась и, подавшись вперёд, снова упала, отплёвываясь от брызг.       Страх окончательно сковал всё тело, не позволяя сделать ни единого движения, губы кривились, а язык онемел, не позволяя вякнуть и слова о помощи. Мягкая земля медленно затягивала вниз, вода покалывала кожу будто иглами, впиваясь в плоть и помогая затаскивать жертву в своё чрево. Сбивчивое дыхание сопровождалось дрожащими стонами, срывающимися на рваные крики, а жалкие потуги лишь создавали волны. Жидкость была уже по горло, давя на грудную клетку. Подняв голову вверх и вытянув шею, Тоф жадно глотала воздух, в последних попытках вырваться из болотного плена, когда новый вдох наполнился лишь грязной водой, забирая с собой голос девочки и затапливая её полные слез очи.       Какое-то время водную гладь еще нарушали пузырьки воздуха, всплывающие из глубин на поверхность, вскоре стихнув, а возвышающийся камыш с высокой травой легко покачнулся. Вот только ветра так и не повеяло. Как и не было здесь вовсе никакого болота.