Может быть, нет ничего – просто черти во мне танцуют, Дурная наследственность, вредный ген. Я просыпаюсь. Я просыпаюсь, слыша, как нежность ломает ребра И замирает тенью твоей у моих колен. © К. Султанова
***
Бак просыпается от того, что кто-то громко сопит и легонько шлепает его по щеке. — Малыш, ты же знаешь, я почти неделю не спал, — тихо бормочет он, пытаясь поймать ладонь Питера и привычно прижаться губами к голубым венкам на запястье. Только вот под пальцами кожа чересчур нежная, и руку отнимают так быстро и почти испуганно, что Барнс тут же глаза открывает, напрягаясь. Моргает несколько раз, стараясь подавить практически непреодолимое желание протереть глаза. На кровати, в ворохе одеял сидит ребёнок. Почти с суеверным ужасом Зимний окидывает взглядом белокожую мордашку, карие глазищи на пол-лица и совершенно очаровательные каштановые кудряшки. Малышу на вид лет пять, он в футболке Питера, слишком большой для него. На личике написано живое удивление, в медовых глазах светится любопытство и ум. — Пливет, мистел. А ты кто? Барнсу ещё никогда так сильно не хотелось врезать себе по лицу. Может... все-таки сон? Зимний понимает, что в этом нет никакой необходимости, но все же спрашивает, чувствуя, как предаёт его собственный голос: — Питер? Пацаненок сразу же робко расцветает щербатой улыбкой без верхнего резца. — Ой, мистел, ты меня знаес? Я Пител, а ты? Ты киболг? — А я... я Баки, малыш, — убито произносит Призрак, понимая, что мирной жизни пришёл пиздец, и чувствуя, как сжимается что-то за рёбрами. Надо звонить Старку. Тот отвечает быстро, и Зимний включает видео-звонок. — Что там у тебя, я вроде как занят, — бормочет невнятно и скороговоркой, копаясь в какой-то куче металла, но все же немного встревоженно, потому что обычно Барнс ему не звонит. Да, за несколько лет они научились вполне мирно существовать друг с другом, но лучшими подружками не стали, да и нет у них особо ничего общего. Голограмма демонстрирует Призраку смуглую спину в чёрной майке и вихрастый затылок. — Это Пит. Лицо на экране появляется почти мгновенно, Старк распрямляется, разворачиваясь полностью и все ещё держа в руке кусок какого-то механизма. Хмурится с беспокойством, но не успевает задать вопрос. — Он жив, — Бак почти может видеть, как светлеет лицо Старка, продолжает. — И невредим. Вроде как. Я не знаю, что с Питером. Старк снова не успевает ничего спросить, потому что с той стороны доносится голос: — Со мной сто-то не так? Я халасо себя тюствую, Баки! Только кусать хатю. Старк с грохотом роняет железку, потому что видит, как что-то маленькое бодает Барнса в бедро. Тот, бросив на Тони затравленный взгляд, наклоняется и легко подхватывает на руки ребёнка. Ребёнка, чёрт возьми! Пацану на вид лет пять-шесть, он радостно устраивается в крепкой хватке Зимнего, любопытно сверкая глазёнками и беспрестанно трогая бионический протез. Старку очень хочется выматериться. — Эт-то... что такое? — голос у Тони такой, будто он пил без продыху несколько дней. — Это я, мистел! — ребёнок заинтересованно блестит глазами в сторону голографического экрана, но с рук не слезает. Вертится беспокойно, то одним, то другим глазом поглядывая, наклоняет голову, сжимает в ладошке тёмные волосы Зимнего. Старк пораженно молчит. — Он разбудил меня с утра. Уже таким. Я понятия не имею, что это за херня. — Баки, — громко и доверительно шепчет мальчишка, округляя глаза и прижимая крохотную ладошку ко рту Зимнего. — Ты сто, не знаес, что если много лугаться, то мама тебя наказет? Тони срывается на нервный хохот. А Барнс смотрит на маленького щекастого Пита и тихо, почти нежно произносит, бережно прикасаясь пальцами к тёмной макушке: — Знаю, малыш. Прости, я больше не буду. Старк никогда, кажется, не перестанет удивляться тому, как сильно меняется рядом с Паркером Солдат. — Ладно, так. Вези его сюда, хотя, стой, — Тони хмурится, размышляя, затем кивает сам себе. — Покорми для начала. Найди ему хоть какие-то шмотки. Я пришлю за вами машину и соберу остальных. Жду вас через полтора часа. Барнс только кивает, и Тони отключается.***
— Баки, ты меня поколмис? Я есть хатю. — Сейчас будем есть, малыш, подожди немного, — Барнс проходит с ребёнком на кухню, беспомощно оглядываясь и размышляя, чем кормят маленьких детей. В голове у Зимнего пусто и тихо, а правая рука подрагивает, когда он открывает настенные шкафчики в поисках хлопьев. Вскрытая коробка Lucky Charms нашлась за банками с печеньем. Бак достаёт её, ставя на стол, пока Пит вскарабкивается на стул. — Ой, мои любимые! Баки, ты сто, волсебник? — малыш хлопает в ладоши и тут же подтаскивает пачку ближе, затем заговорщицки шепчет. — Там внутли дазе есть зефилки, пледставляес? Барнс только смотрит завороженно, чувствуя себя почему-то чудовищно беззащитным перед этим ребёнком. У него в груди — рассыпающиеся пылью города и от сердца бегущая по артериям нежность. Он почти чувствует на губах её фантомный привкус. Идёт к холодильнику за пакетом молока, достаёт глубокую тарелку и десертную ложку, заливает хлопья. Питер на стуле уже весь извертелся в предвкушении. Когда Бак вручает ему ложку, он с счастливой мордахой принимается поедать свой нехитрый завтрак. Барнс достаёт из холодильника два лотка яиц и ставит на плиту сковородку. Омлет из пятнадцати яиц заставляет глаза ребёнка округлиться. — Ты все это съес? — и столько неверия и скепсиса в голосе, что Зимний не может сдержать улыбку. — Вот и проверим, малыш, — подмигивает, ухмыляясь, и принимается за еду. Он справляется за двенадцать минут. Питер восторженно блестит глазами и восклицает: — А ты и меня мозес съесть? — Ещё как, — посмеивается Бак, чувствуя иррациональное желание подхватить ребёнка на руки и прижать покрепче. — Так, Питер, доел? Молодец. Пошли собираться, за нами скоро приедут. — А кто за нами плиедет? И куда мы поедем? На масыне? Мы поедем к маме и папе? — Твоих мамы и папы сейчас нет в городе, кроха, — Барнс присаживается на корточки, аккуратно сжимая пальцами правой узкое плечико. — Поэтому они попросили меня позаботиться о тебе. Мы сейчас поедем в гости к Железному человеку. Глаза Питера становятся совсем огромными, и ребёнок взбудораженно пищит. — Плавда? Мы плавда поедем к нему? Так здолово, Баки, спасибо! — мальчишка кидается вперёд, обхватывая обеими ручками смуглую шею и взволнованно сопя куда-то на ухо. Бак молчит, потому что у него в горле — ком, лишь поджимает губы и втягивает воздух через нос.***
— Тони, может, объяснишь нам, какого чёрта мы вообще здесь делаем? — Брюс, когда его отвлекают в самый разгар работы, едва ли производит впечатление добродушного человека. Беннер выглядит измотанным и уставшим: под глазами залегли тени, лицо изможденное и заросшее щетиной, а волосы спутаны. — Не барагозь, большой парень, мы ждём Барнса, — отвечает Старк, копаясь в это время в телефоне. Затем добавляет, смягчаясь. — Да и я все равно почти ничего не знаю, сейчас вместе и будем разбираться. В комнате, помимо них, Стрэндж, Роджерс, Нат и малышка Ванда под руку с Вижном. Остальные, по мнению Старка, помочь могут мало, ну да и ладно. Ванда, как всегда, выглядит красивой и немного нервной, Старк вообще не видел её до конца спокойной после смерти Пьетро. Вижн, наоборот, — олицетворение умиротворения и спокойствия, безмятежно сидит на диване в обычной одежде, так и не скажешь, что не человек. У Роджерса вид ничуть не лучше Брюса — он вымотанный, в запыленном костюме, у левой ноги стоит прислоненный к креслу щит. Стрэндж вообще выглядит так, словно мыслями в другом измерении, на кончиках пальцев загораются и гаснут мелкие искры. Маг кажется чем-то озабоченным, и Тони не горит желанием узнавать, чем именно. Нат с безразличным видом любуется безупречным ногтями, будто у неё есть миллион более важных дел, но она вынуждена сидеть здесь. Если честно, Старк её вообще не звал. Вот только попробуй скрыть что-то от лучшей шпионки в стране. [Мистер Барнс в Башне, с ним гражданское лицо] — Спасибо, Пятница. Они ждут ещё пять минут, за которые Зимний добирается до верхних этажей. Наконец, он заходит в помещение, и на несколько секунд у всех отнимается дар речи: на руках у того — маленький ребёнок. На малыше огромная футболка и какие-то шорты-штаны, он обнимает Зимнего за шею и любопытно вертит головой по сторонам, болтая в воздухе босыми пятками. Барнс аккуратно опускает ребёнка на пол, и тот вцепляется в живую ладонь, прячась за ноги мужчины и робко оттуда посматривая. Но тут пацаненок видит круглый щит, и глаза его становятся такими же круглыми. — Ты... Капитан Амелика? — и в детском голосе слышится неподдельный восторг. — Баки, там Капитан Амелика! — Знаю, малыш, — улыбается ему Зимний, от чего дар речи у остальных пропадает повторно — такими улыбками, искренними, нежными, живыми, Барнс баловал мир крайне редко, на их памяти. — Думаю, Стив не будет против того, что ты потрогаешь его щит. Ребёнок подбегает к Роджерсу и останавливается в паре шагов, застенчиво глядя снизу вверх из-под кудрявой чёлки. — А мозно я... Патлогаю? — шепчет негромко, прижимая ладошки ко рту. Стив только ошарашенно кивает несколько раз и, когда мальчишка с счастливым визгом вцепляется пальчиками в вибраниумный лист, переводит всё такой же ошалелый взгляд на Баки. — Барнс, когда это ты успел обзавестись ребёнком? — с лёгкой насмешкой вопрошает Нат, быстрее всех отошедшая от удивления, и Тони поаплодировал бы ей, если бы не знал правду. — Это Пит. Комнату повторно накрывает тишина, а мальчишка оборачивается к Барнсу, реагируя на своё имя. — Ч-чего? — это было самым цензурным. На все остальное Роджерс скроил выражение "Америка осуждает тебя", а Бак молниеносно оказался рядом с Питером и зажал ребёнку уши. Особенно постаралась Нат, благо, на русском. — Так. А теперь ты садишься и объясняешь все по порядку, — веско добавляет Кэп, глядя на лучшего друга. — Ладно, — вздыхает Барнс, убирая волосы с лица. Подхватывает восторженно взвизгнувшего пацана на руки и падает в свободное кресло. — Вчера всё было нормально. Я вернулся после миссии в квадранте 84.3, — тут они переглядываются с Кэпом. — Он был дома. Легли спать, все как обычно, а утром... Вот такой. Я позвонил Старку, покормил Питера и приехал сюда. Всё. Помолчали. — Ладно, народ, будем разбираться. Стрэндж, — Тони, как всегда, берёт на себя организационные вопросы. — Проконсультируешь нас? — Конечно, — все так же спокойно произносит Доктор глубоким голосом. Затем чуть прищуривается и с лёгкой улыбкой обращается к сидящему на руках у Барнса ребёнку. — Питер, ты ведь не боишься волшебников? Мальчик только отрицательно качает головой, огромными глазами следя за руками Стивена, вокруг которых формируются, искрясь, печати. — Идём вместе, малыш, — шепчет ему на ухо Зимний, с ухмылкой добавляя. — А если колдун сделает какую-нибудь гадость... Мы ему голову открутим. Питер тихо хихикает, хватая Бака за плечи.