Не теперь

Проснулась Нора от голода. И первым, что она увидела, когда разлепила отекшие веки, оказался пип-бой три тысячи, четвертая модель, заботливо оставленный на металлической тумбочке. Погасший округлый экран, лежащий прямо напротив ее глаз, напоминал лицо спящего друга. Она подавила желание немедленно схватить портативный компьютер, за два с лишним года почти приросший к руке, и защелкнуть его браслет на своем запястье. Знакомая приятная тяжесть наверняка подействовала бы успокаивающе. Но левое предплечье было упаковано в лубок из термопластика, а пип-бой мог оказаться наживкой. Она с трудом оторвала от него взгляд. Рядом на тумбочке стояли тарелка со свежими сэндвичами и стакан воды — зрелище еще более искушающее. Забота, трюк или ловушка? В ее положении — равновероятно. Это могло быть новым приемом, чтобы вытянуть из нее мифическую «правду». Но, скорее всего, ей предстояло стать свидетельницей или участницей каких-то политических игрищ внутри Братства. Вряд ли кто-то рисковал ради ее прекрасных глаз, превратившихся сейчас в узкие щелочки, или в силу врожденного благородства. За последние лет десять ее вера в чужое благородство сильно поистрепалась. Нора обвела взглядом комнату. Накануне у нее не оставалось ни сил, ни желания ее осмотреть. Впрочем, глядеть оказалось не на что. Судя по основательным железным перекрытиям, лампам дневного света и гудению вентиляции, она находилась в бункере. Комнату ей предоставили крошечную и безликую: кроме типовых койки и тумбочки сюда втиснулся лишь столь же казенный узенький шкафчик для личных вещей да унитаз с раковиной, полускрытые сложенной серой ширмой. Нора внимательно изучила потолок и разглядела блестящий глазок камеры, скрытой за перфорированной балкой. Отличное напоминание, что она все-таки пленница, а не гостья. На мгновение вся кровь отхлынула от ее сердца, удушье схватило за горло, а в глазах потемнело. Нора стиснула кулаки — так, что обломанные ногти снова глубоко впились в израненные ладони — и опять прикусила покрытую едва подсохшими ссадинами губу. Почувствовав горячую струйку на подбородке, она опомнилась. Ее ноздрей вновь коснулся запах хлеба и сырной пасты, желудок с новой силой резануло голодом. Нора поглядела на тумбочку. «Не ешь и не пей в доме своего врага» — совет, конечно, правильный. И хотя небезызвестный граф воздерживался от дегустации исключительно для того, чтобы сохранить за собой право мести, черт знает, что могли подсыпать в ее завтрак люди, в чьей власти она находилась. Но с другой стороны, кто станет спасать от пыток, чтобы потом отравить? К тому же, на ней уже пытались опробовать какие-то препараты, развязывающие язык. Идти на второй заход было бы глупо. Нора решительно взяла тарелку, поставила ее на живот и принялась за еду, стараясь тщательно пережевывать, а не заглатывать куски целиком. Два дня истязаний сильно ее ослабили. Да и в последнюю неделю она почти ничего не ела. А силы могут пригодиться, и очень скоро. Нора не сомневалась, вчерашний спаситель уже знает о ее пробуждении и вот-вот нанесет визит — ведь с ней, похоже, снова играли в дружелюбие. Пока. Однако вместо него пришла девушка-скриптор — сразу после того, как Нора справилась с очередным приступом паники, все доела и, двигаясь по стеночке, воспользовалась санузлом. — Как вы себя чувствуете? — осведомилась гостья бодрым тоном. Чистенькое личико, ухоженные руки и подчеркнуто-доброжелательный взгляд — кажется, это именно ее стоило благодарить за быстро и профессионально сложенный перелом и обработанный ожог. Однако, как вспомнила Нора, ни шприцов с антибиотиками, ни восстанавливающих капельниц вчера не было. Боялись, что она слишком быстро поправится и станет менее управляемой? — Стометровку не осилю, но передвигаться и разговаривать могу, — ответила Нора осторожно, решив повременить с признательностью. Фразы ей стоило бы строить покороче — распухшие губы еле справлялись с артикуляцией. Однако девушка просияла вполне натурально: — Прекрасно! В шкафу есть одежда. Помочь вам с ней? Обезболивающее она не предложила. Может быть, из-за содержащегося в нем морфия? Должно быть, кто-то хотел, чтобы Нора отвечала на вопросы с ясными мозгами. Она покачала головой: — Справлюсь сама. В проявлении самостоятельности ей тоже отказали. Щеки Норы вспыхнули от гнева, когда скриптор быстро встала, извлекла с верхней полки аккуратную стопочку и положила ее на край койки. А потом вынула обувь и поставила напротив. Приглашение было более, чем недвусмысленным. И то, что спаситель не пришел сам, а вызвал Нору к себе, тоже показалось не очень хорошим знаком. Она молча поднялась с постели и начала одеваться. И в который раз переменила мнение. Термобелье, добротный комбинезон с антирадиационным напылением, тактические ботинки с затягивающейся шнуровкой — эти знаки можно было снова засчитать за демонстрацию приязни. Тиган выдавал такие комплекты только высшим офицерам и только по большим праздникам. Как правило, одежда определяет самоощущение человека, а обнаженность приравнивается к уязвимости. Именно поэтому во второй допросной ее сразу же раздели. И выданная статусная униформа могла означать только одно — ее визави хотел, чтобы Нора почувствовала себя увереннее. Об этом же свидетельствовал и пип-бой на тумбочке. Она сама точно так же оставила Дансу заряженный пистолет, когда тот потерял память и ощутил себя в западне. Кажется, ей все же демонстрировали уважение и пытались показать, что сотрудничество будет выгодным. Но камера под потолком, не до конца залеченные травмы и вызов вместо визита напоминали, что ее жизнь по-прежнему находится в чужих руках. Мурашки в который раз вздыбили волоски на ее коже, а на спине выступил пот. Нора с тоской подумала о своем генеральском плаще. Этот символ независимости точно избавил бы ее от припадков страха. Она попыталась вспомнить спасшего ее мужчину поподробнее, но память выхватила только протянутую ладонь, ястребиный профиль на фоне слепящей лампы и красно-коричневый плащ, в который незнакомец завернул Нору. Кожаный, в металлических заклепках, утяжеляющих подол. Плащ проктора Ордена Пера. Так вот, как он раздобыл пип-бой, отнятый рыцарем Гейлом! Наверняка потом ее наручный компьютер передали специалистам для исследований. Мэксон говорил, что три тысячи марк-четыре и в Калифорнии, и в Вашингтоне не встречался — судя по всему, это была экспериментальная модель, выпущенная ограниченным тиражом. Нора знала, что проктор Инграм и Профессор Скара высылали в Лост-Хиллз отчет о конструкционных отличиях этого пип-боя. Наверняка, местные скрипторы не отказались от возможности поковыряться в нем лично, а ее спаситель на правах начальника изъял у них игрушку. Что ж, прокторы в иерархии Братства сидят очень близко к вершине. Мысли Норы потекли в ином направлении. Ей было не привыкать находить общий язык с солдафонами, но налаживать диалог с учеными у нее получалось чуть быстрее. Она умела будить в них любопытство. А сейчас ей самой стало по-настоящему интересно. Ученый, входящий в ближний круг верхушки, не мог не быть политиком. Нора попыталась усмехнуться. Губа снова закровоточила, но это было неважно. Ее ждало продолжение боя, а значит она должна перестать бояться и распускать нюни. Нора выпрямила спину. Кровь побежала по жилам быстрее, противная дрожь, засевшая меж ребер, отступила. И даже хромота стала менее заметной. Следуя за скриптором по извилистыми техническими переходами куда-то на нижний уровень, Нора старательно запоминала дорогу — на всякий случай. Они три раза миновали вооруженную охрану. Солдаты, одетые в легкую броню, дежурили парами, провожали их удивленными взглядами и негромко переговариваясь. Насколько она успела заметить, внутри территории, застолбленной Братством Стали, рыцари и паладины часто позволяли себе беспечность. Нора подумала, что, вколов себе стимулятор, могла бы попробовать подкрасться и обезвредить сразу двоих — термопластик на руке вполне сгодился бы на роль дубинки, а эти олухи даже не потрудились надеть шлемы. Дома Нора устроила бы за такое выволочку — что в Содружестве, что в Столичной пустоши беззаботность могла привести к гибели. Видимо, в Калифорнии удалось навести окончательный порядок, а политические трения между старейшинами все же не подразумевали открытых столкновений. Должно быть, неизвестному спасителю было не так уж сложно ее выкрасть. Дорога заняла не больше десяти минут. Скриптор вывела ее в основной коридор, и они вошли в анфиладу залов с рядом комнат, между которыми деловито сновали люди. При виде Норы некоторые останавливались, раскрыв рот. Видимо, сочетание офицерской формы и побитой физиономии встречалось тут не часто. И это она еще старалась не прихрамывать. Достигнув нужной двери, ее провожатая постучала: — Проктор Бэрри? Это скриптор Элиза. Дверь распахнулась мгновенно. Но нетерпение проктора выдало только это. Под оценивающим взглядом холодных серых глаз Норе стало слегка неуютно. Так порой смотрел на нее Мэксон: будто прикидывал, чего бы такого с ней сделать — пристрелить, расчленить или просто скинуть вниз? Он повернулся к Элизе, и улыбнулся ей на удивление тепло: — Благодарю, ты свободна, — затем улыбка дружелюбия пропала, и острие стального взгляда снова вонзилось в Нору: — А вы, Страж Марш, проходите, располагайтесь. Все так же держа осанку, она вошла в кабинет и уселась на стул, придвинутый к длинному, заваленному голодисками столу с двумя мониторами. Хозяин кабинета занял место напротив, непринужденно откинувшись на высокую спинку. Его пристальный взгляд по-прежнему слегка нервировал, хотя Нора прекрасно знала этот трюк — смотреть на подчиненного так, чтобы тому мучительно захотелось оправдаться, даже если никакой вины на нем не было. Любимый прием Артура. Она и сама порой им пользовалась. И все-таки, кроме стального цвета глаз и молодости, у проктора с Мэксоном не было ничего общего. Бэрри казался ниже ростом и выглядел куда более утонченно: красиво очерченные брови, приподнятые с отстраненным интересом, хищный нос с тонкими ноздрями, бледность кабинетного работника, которую подчеркивали темные волосы, уложенные так аккуратно, словно он посетил салон, выразительный рот, изогнутый теперь в прохладной полуулыбке. Бэрри тоже разглядывал Нору внимательно, точно проводил инвентаризацию ее лица. Пауза все длилась, становясь похожей на какой-то поединок, и Нора решила, что ни за что не нарушит ее первой. Она снова занялась своим дыханием, изгоняя нервозность прочь и очищая голову для предстоящей беседы. — Как вы себя чувствуете? — спросил, наконец, Бэрри. Как будто не снимал вчера с цепи ее избитое и окровавленное тело. — Лучше, благодарю вас, — отозвалась Нора, подавляя ярость и напуская безмятежный вид. Фраза прозвучала бы гораздо убедительнее, не напоминай ее губы две расплющенные оладушки. Наверняка, это выглядело жалко. А потому совершенно недопустимо, как сказал бы Данс. Тактика выжидания делала ее похожей на жертву, а жертву никогда не будут рассматривать, как союзника. Стоило бы продемонстрировать немного независимости. — Разве не было бы проще и быстрее узнать об этом, отправив сообщение моим охранникам? — спросила она невинно. — Охранникам, — нейтрально повторил он, и это можно было трактовать и как подтверждение, и как недоумение. — Видеокамера в комнате немного не вписывается в интерьер, — вежливо пояснила Нора. — Едва ли она выключена. — Ее установили ради вашей же безопасности, Страж Марш, — проктор чуть склонил голову. — Ваше положение, мягко говоря, двусмысленно. — И не только мое, не правда ли? — хладнокровно напомнила она. — Раз вы вынуждены перестраховываться в сердце собственной территории. Бэрри улыбнулся по-настоящему, и улыбка вновь смягчила его суровый взгляд: — Вы подошли к самой сути разговора. Я предлагаю вам выход, Страж Марш. Ваше спасение — в договоре со мной. Нора скрестила на груди руки, сдерживая их невольную дрожь. Ее в который раз за это утро захлестнуло волной гнева — выход казался ловушкой. Она не знала, кем проктор был на самом деле и чьи интересы представлял, не знала его целей и планов, не знала, зачем он на самом деле забрал ее у рыцаря Гейла. Не знала, что за роль ей собирались отвести и что именно предлагали взамен. Бэрри мог думать, что она достаточно напугана, чтобы ухватиться за любую соломинку. По большому счету, он был прав, ей и в самом деле очень хотелось выжить, а других предполагаемых союзников рядом не было. Нора зачем-то была ему нужна. А значит, соломинка должна превратиться во что-то поувесистее. Для этого ей следовало вести себя аккуратнее и взять за горло свой страх и желание оберегать границы. — Вы поманили меня надеждой, проктор Бэрри, — улыбнулась она в ответ, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Хотелось бы знать, насколько она оправдана? — Все в ваших руках, дорогой Страж, — он смотрел на нее с любопытством, будто ждал чего-то. — Была бы искренне признательна вам за подробности, дорогой проктор, — Нора слегка поклонилась и тоже откинулась на стуле. — Мне не хватает знаний о ситуации в Западном Братстве, чтобы делать какие-то выводы. — Было бы интересно узнать, какими данными вы уже располагаете. Она снова едва справилась с раздражением. Сил держать лицо отчаянно не хватало. — Братство Калифорнии продолжает придерживаться тактики изоляционизма, и это привело к застою. Пять старейшин управляют различными сферами деятельности и зачастую не могут прийти к согласию в общих вопросах. Принятие решения потеряло свою самоценность и превратилось в политическую игру, — Нора пожала плечами. — Мало кого на самом деле интересует ситуация на востоке в целом и моя искренность в частности. Думаю, война с Новокалифорнийской республикой ударила здесь не только по престижу Братства Стали, но и по его материальной базе. Поэтому разрыв с восточным отделением выглядит настолько болезненным. Ресурсы и политическое влияние — вот, что волнует сейчас старейшин. Что касается вас, проктор — вы не одиночка. Наверняка вы поддерживаете кого-то из старейшин или выступаете от его лица. Но я не знаю тонкостей игры Совета, чтобы делать выводы о целях ваших и вашего патрона. Могу лишь догадываться, что вы лоббируете некие перемены и надеетесь разыграть мою карту в давней партии с вашими оппонентами. Как именно — для меня тоже загадка. Бэрри слегка наклонился вперед и неожиданно спросил: — Хотите виски, Страж Марш? На самом деле, куда больше ей пригодился бы мед-икс. Тело снова скручивало болью, а для того, чтобы говорить четко, требовалось прилагать немалые усилия. Она сдержано улыбнулась: — Благодарю вас, я не пью. Проктор кивнул, открыл ящик стола, извлек из него бутылку и хрустальный рокс, плеснул на палец алкоголя и сделал глоток. — Еще один вопрос Страж Марш. Зачем вы прилетели? Вы не могли не знать, что вас здесь ждет — то, о чем вы сказали, было известно вам дома. Нора помолчала, на несколько мгновений отдавшись всепобеждающей тоске по дому. Она уже неоднократно отвечала на этот вопрос на допросах, но повторила снова, предельно честно: — Я не могла допустить, чтобы к моим близким продолжали подсылать убийц. Нельзя жить, все время ожидая удара в спину, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Нельзя, чтобы братья и сестры отравляли друг друга подозрением. Мне показалось, что риск стоит результата. Что я могу убедить старейшин позволить нам развиваться так, как мы считаем правильным, — она сделала новую паузу, не отводя взгляда, и прибавила: — Я до сих пор так считаю. Но мне нужна помощь. Бэрри спросил столь же серьезно: — Так вы готовы сотрудничать? — Да, если сотрудничество подразумевает движение в обе стороны. Я гораздо полезнее, проктор, если знаю, за что сражаюсь. Он склонил голову, принимая ее слова. — Что ж. Для начала вы получите полную врачебную помощь. А потом мы обсудим наши планы более подробно.