Не теперь

Двести лет назад Нора попыталась спрятаться от всех бед и проблем в маленьком домике за белым забором. Уход из ФБР не принес ей желанного покоя, но Нейт взял ее за руку, заглянул в глаза и твердо пообещал: «Все будет хорошо! Я за этим прослежу». И она поверила, переложила на него обязанность охранять тылы и с головой нырнула в радости будущего материнства. Лишь пополнила программу новенького Мистера Помощника функциями Мистера Храбреца — за годы службы она обросла врагами, будто старый фрегат ракушками. Нора знала, что прошлое имеет обыкновение возвращаться. Но прошлым стала она сама, а всей ее фантазии не хватило представить, что мир, который они строили на пару с Нейтом, окажется насколько хрупким. Утро субботы 23 октября 2077 года навсегда изменило ее представление о безопасности. Безопасность умерла вместе со страной, которой она когда-то служила. Нора позволяла себе расслабляться только на «Придвене», рядом с Дансом. Да и там держала револьвер на расстоянии вытянутой руки. Она превратилась в параноика, но привычка самой отвечать за свою жизнь вселяла в нее уверенность. Теперь же, вынужденная ждать, сложа руки, на чужой и незнакомой территории, она сходила с ума от тревоги. Ей было хорошо известно, как легко и быстро бункер превращается в ловушку, как подозрительны и скоры на расправу старейшины. Как просто может быть нарушено данное слово. Проктор Бэрри намекнул, что она выйдет отсюда уже завтра — и не беглянкой, а Стражем Братства Стали. Но у нее не было сил надеяться. Все, что она могла — ждать и мерить шагами свою маленькую комнату. Ближе к вечеру ее вызвали в кабинет старейшины — Джеймса Кларенса, как она и предполагала. Пространство здесь казалось теснее, чем было на самом деле, из-за множества довоенных книжных шкафов из мореного дуба. Книги самой разнообразной тематики — от экономики до физики — не только распирали стеклянные дверцы шкафов, но и покрывали все поверхности. Заполняли лакированные навесные полки, стопками громоздились на изящных комодах и даже занимали на редкость красивые резные стулья. Свободен от них оказался лишь широкий полированный стол для переговоров, за которым сейчас, сложив ладони домиком, и сидел хозяин кабинета — убеленный благородной сединой и чем-то неуловимо напоминающий ей выросшего Шона. Рядом с ним пристроился проктор Бэрри, который против своего обыкновения был хмурым и утомленным. — Ваши травмы совершенно зажили, — сказал Кларенс с неудовольствием, внимательно оглядев ее с головы до ног. — Не все и не до конца, — пожала Нора плечами. — Не ожидала, что это кого-то огорчит. — Огорчит? При чем здесь огорчение? Вы перестали походить на жертву произвола, это все осложняет. А я говорил тебе не торопиться с лечением! — повернулся он в сторону Бэрри. Сейчас старейшина совершенно не выглядел слегка рассеянным и добродушным ученым, как на заседаниях Совета. Глаза его вперились в проктора с холодным прищуром, а голос звучал жестко и властно. Но на того это не произвело никакого впечатления. — Здоровой она была более эффективна и менее заметна. Предлагаете избить ее заново? — спросил он с неприкрытой издевкой, а потом взглянул на Нору, едва подавившую протестующий возглас: — Разумеется, я этого не допущу, Страж Марш, — и снова повернулся к Кларенсу. Два стальных взгляда скрестились, и Нора мысленно присвистнула, только сейчас заметив очевидное сходство старейшины и проктора. — Ну конечно, престолонаследие, — еле слышно пробормотала она себе под нос. Но ее все равно услышали. — Ты не сказал ей? — удивился Кларенс. — Не видел необходимости. И не до того было, — Бэрри, возвращая себе самообладание, поправил манжет рубашки, выглянувший из-под рукава плаща. — Садитесь, Страж. Как раз о престолонаследии речь. — Почему у вас разные фамилии? — полюбопытствовала она, опускаясь на стул. Ее не отпускало ощущение, что перед ней соперники, а не любящие родственники. — Мать Дугласа решила оградить его от политики и попыталась скрыть факт его рождения, — усмехнулся Кларенс. — Это было не так уж и глупо. Но правда все равно вскрылась. Бэрри поморщился: — Не отвлекайтесь, Страж Марш. С нашими взаимоотношениями мы разберемся сами. Вам нужно поговорить с детьми Финча и Дюрана, пока из Чикаго не вернулась Страж Картер. И объяснить им, что претендовать на освободившееся место не стоит даже пытаться — как бы на них ни давили. Нора нахмурилась. Информация о том, что дочь убитого ею старейшины наносит Среднезападному Братству визит, оказалась для нее неприятным сюрпризом. — Даниэлла не вернется, — Джеймс Кларенс с обманчивой расслабленностью откинулся на высокую спинку стула. — Об этой проблеме можешь забыть. — Какого черта? — спросил Бэрри негромко, не отводя взгляда от крышки стола. — Она — дочь своего отца, — отрезал Кларенс. — А ты — глупец, если думал, что можешь ею манипулировать. Проктор все же посмотрел на старейшину — враждебно и холодно: — Я спросил: какого черта ты опять вмешался без спроса? Я обо всем позаботился, она больше не представляет угрозы. Я знаю ее лучше, чем ты. Отзови своих людей! — Моих людей? — Кларенс снова усмехнулся. — При чем здесь я? Винтокрыл обстреляют супермутанты, их до сих пор полно в диких пустошах. — Прекрати вносить поправки! Ты все портишь! — бешенство Бэрри все же прорвалось наружу. Нора заметила, как побелели костяшки на его стиснутых ладонях. — А то что? — старейшина вернул сыну издевку. — Передумаешь идти в Совет и переедешь в Вашингтон? Не забывай, малыш, главный здесь я. Это мои правила и моя интрига. А ты всего лишь мне помогаешь. Вы оба, — добавил он веско. Бэрри втянул носом воздух и медленно разжал кулаки. — Грубо играешь, — уронил он. — Тобой управляет страх, а не расчет. Нора невольно вспомнила собственные столкновения с отцом, когда она точно так же теряла над собой контроль, и испытала совершенно иррациональный приступ сочувствия к проктору. Она вежливо кашлянула, привлекая к себе внимание: — Может, мне зайти попозже? — Нет, мы уже закончили, — Кларенс перевел на нее холодный взгляд. — К тому же, этот маленький спектакль целиком и полностью предназначался вам, — Бэрри без видимой причины переложил какие-то исписанные листки в лежащей перед ним папке, а потом продолжил абсолютно спокойным голосом: — Вы читали данные о Майкле Финче и Николасе Дюране и наверняка уже составили их портреты. Меня они воспримут враждебно, а вот вас выслушают. — Давайте с самого начала? — предложила Нора мягко. — С чего кому бы то ни было в Калифорнии меня слушать? Я — пленница, обвиняемая в измене. — Вам предоставили возможность реабилитироваться, — нетерпеливо дернул щекой Кларенс. — Мои коллеги хотят расследовать убийство, и я предложил вашу кандидатуру. — Расследовать? — она не поверила своим ушам. — Это не просто верх цинизма, это полный нонсенс! К тому же, телохранитель Картера может меня узнать. — Рыцарь Перкинс пропал до того, как успел рассказать, кто принес Картеру папку с компроматом на Финча, — ровным тоном произнес Бэрри, не глядя на Нору. Она сузила глаза, от сочувствия не осталось и следа. Похоже, эти люди на пути к своей цели не брезговали абсолютно ничем. И тут ее осенило — выходит, они могли бы избавиться от старейшины Картера и сами! Единственная причина, по которой убийство поручили именно ей — желание связать ее кровью. Нора почувствовала легкую тошноту. Но не могла не признать, что этот способ контроля был куда надежнее, чем вера в ее слово и ее благодарность. Что ж, она знала, что эта сделка — сделка с Дьяволом. И ей стоило бы всерьез задуматься, как не отправиться вслед за Картером и Перкинсом после того, как перестанет быть нужной этой семейке. — Удивительно, что Совет согласился, — Нора покачала головой. — Вы обладаете необходимой квалификацией, к тому же, в момент нападения находились взаперти и отдыхали после допросов рыцаря Гейла, — счел нужным пояснить Кларенс. — Я предоставил Совету данные с камеры наблюдения и заключение врача о вашей недееспособности. Ваш статус уже восстановлен. Она сглотнула и как можно небрежнее переспросила: — Данные с камеры? От мысли, что мерзость, происходившая с ней во второй допросной, стала достоянием общественности, во рту стало горько и сухо, а сердце забилось часто и болезненно, сигналя о приближении очередной панической атаки. Должно быть, выражение лица ее все-таки выдало, потому что Бэрри быстро пояснил: — Речь о медицинском осмотре и показаниях рыцаря Брайана и его помощников. Старейшина Кларенс сообщил Совету, что изъял вас из того бункера и держал все это время здесь под замком. Это было получше, но ненамного. Она глубоко вздохнула, справляясь с сердцебиением. Даже малейшая публичность казалась ей отвратительной. Куда отвратительнее, чем убийства. — А как же мои связи с Анклавом? — пришла очередь Норы говорить с сарказмом. Ей нужно было срочно скрыть свой внезапный приступ паники. — Мне их простили? — Дело закрыто за недостаточностью улик. Сегодня утром, — кажется, Кларенс ее страха не заметил. Вряд ли он обладал таким благородством, чтобы сделать вид, будто все в порядке. — Завтра вас снова ждут в Лост-Хиллз, чтобы присвоить необходимые для расследования полномочия. Нора сдержанно кивнула. Несмотря на абсурдность ситуации, расследование было неплохим способом встретиться не только со старейшинами, но и со всеми людьми, близкими Совету. И убедить всех, кого можно, в разных важных вещах. Нужных ей, в том числе. Интересно только, как далеко будет простираться ее самостоятельность? Она решила, что проверит границы на месте. — Хорошо. Но я думаю, что на встречу с Дюраном-младшим вам, проктор, прийти все же стоило бы. Вы ведь когда-то были друзьями? — Ключевое слово «были», — Бэрри снова отвел взгляд вниз. Неужели он чего-то стыдился? — Не думаю, что эта встреча уместна. Я ведь собираюсь шантажировать его отца. В любом случае, он мне не обрадуется. Она вздохнула. Гарсия Дюран в свои шестьдесят четыре был самым представительным из всех старейшин: высоким, широкоплечим, с бычьей шеей и тяжелыми кулаками — словно сошел с агитплакатов времен высадки в Китае. Он заведовал обучением послушников, систематизацией и хранением собранных документов и информации, а главное — политической пропагандой. И если ныне покойный Рональд Картер владел реальной военной силой, то Гарсия Дюран — душами. Его репутация среди солдат была безупречна, и он старательно ее поддерживал. Его слову верили, на него равнялись. В глазах Братства Стали Дюран буквально воплощал собой Кодекс, хотя в последний раз лично участвовал в боевой операции тридцатилетним. Зато старейшина оказался превосходным манипулятором и актером. Но лет десять назад он умудрился провернуть любопытную штуку — наладил связи с наркоторговцами из Шэйди Сэндс и начал поставлять им найденную на пустошах наркоту и сырье для нее. По его мнению, он убивал сразу двух зайцев — зарабатывал крышки на благо Братства и увеличивал хаос на территории противника. Разумеется, свой маленький бизнес старейшина держал в строгом секрете от братьев. Группа, занятая сбором и посредничеством, была всецело ему предана, но слухи об этом все же просочились. Правда, их называли происками политических противников вроде Дэррена Финча или того же Джеймса Кларенса. Бэрри рассчитывал, что собранные им доказательства заставят Дюрана немного поплясать под его дудку. А главное — он нашел свидетеля, который утверждал, что часть крышек оседает в карманах старейшины. И если наркоторговлю ему еще могли со скрипом простить, то уж от этого факта Дюран бы точно не отмылся. Был у проктора и еще один козырь — сын старейшины, Николас. Который еще подростком умудрился найти в бункере отца наркотики, подсесть на них, а потом активно влезть в наркоторговлю — ради более серьезного «товара». Парня не раз пытались лечить и снимали физическую зависимость. Это не вызывало подозрений — благо, время от времени морфий в мед-иксе заставлял обращаться к докторам за детоксином почти каждого, кто регулярно воевал на пустошах. Но вот с психической зависимостью ничего поделать так и не смогли. Новость о том, что рыцарь Николас Дюран — наркоторговец и наркоман с десятилетним стажем, наверняка бросила бы еще одну тень и на Дюрана-старшего. А старейшину могло погубить даже малейшее несовершенство — нельзя быть идеальным наполовину. Бэрри — Дуглас, как сегодня выяснилось — дружил с Николасом с детства. Это Нора поняла из заметок на полях. Видимо, было что-то, чего она не знала. И это «что-то» могло помешать ей в будущем разговоре. Но говорить об этом в присутствии старейшины она поостереглась. — Я буду вести расследование одна? — поинтересовалась Нора вслух. — Разумеется, нет. К вам приставят наблюдателя — рыцаря Бартоломью, — Кларенс поморщился. От Бартоломью он явно не был в восторге. — Придумайте, как в кратчайший срок от него избавиться и запросите помощь Дугласа. Он считается лучшим аналитиком Братства. Если докажете, что Бартоломью бесполезен — вам пойдут навстречу. Утром ее домчали до Лост-Хиллза на винтокрыле. На КПП навстречу их машине вышла целая делегация. Нору проводили в бункер, и ей пришлось пройти через довольно унизительную процедуру медицинского освидетельствования. — Ваши травмы почти зажили, — с удивлением заметил один из врачей, почти повторив слова Кларенса. Нора ждала этого вопроса, а потому спросила с возмущением: — Хотите поставить мне это в вину? Во-первых, мне помог рыцарь Брайан. А во-вторых... До войны на мне испытывали какую-то секретную разработку, разгоняющую регенерацию, которая меня едва не угробила. В массовое производство ее так и не запустили, отправили на доработку, но закончить не успели. Возможно, потому я пережила и заморозку, и тот выстрел в Вашингтоне. И черт меня побери, если я знаю, как вам это доказать! Попробуйте поискать в Куантико! Участившееся сердцебиение и пот, зафиксированные протектроном, списали на возмущение и растерянность. Безымянный врач потер переносицу и проворчал: «Да уж...» О том, что Куантико сравняли с землей, он, видимо, уже был наслышан и с расспросами больше не приставал. Он видел кадры, сделанные во время оказания ей первой помощи, и читал отчет рыцаря Брайана. Не до конца сросшийся на руке перелом, шрамы от ожогов и порезов, травмированные почки совпадали с тем, что он увидел и прочитал, так что, формально все сходилось. В любом случае, мало кто поверил бы, что женщина с такими диагнозами способна свернуть шею не самому слабому мужчине, да еще и практически без борьбы. Кроме тех, кто собирал досье конкретно на нее, Нору Марш. Бэрри не раз намекал, что знает о ее прошлом очень многое. Интересно, были ли еще в Совете любители обложиться компроматом на ближних, кроме Кларенса и его сына? Поразмыслив некоторое время, Нора эту идею отвергла. Вряд ли проктор заслал бы ее в стан врага без подстраховки. Он четко давал ей понять, что их главная борьба еще впереди. Нора не могла ему доверять и снова шла в бой в одиночку. Но она точно знала одно: Бэрри мог быть хладнокровным манипулятором и убийцей, но все-таки оставался ее союзником. Эта мысль заставила сердце Норы биться ровнее, когда она снова переступила порог клетки со львами, которую в Братстве Стали обычно именовали Залом Совета. Второй раунд должен стать для нее более удачным. Она больше не имела права на проигрыш.