Не теперь

Очнулась она от льющейся сквозь насильно разжатые зубы воды. — Раньше вы не были такой неженкой, Страж Марш, — проворчал Шульц. Нора сделала несколько глотков, открыла глаза и пробормотала: — Наверное, нужно поблагодарить за это нашего общего знакомого, да? С подбородка капало на уже промокший комбинезон, сердце безумно колотилось, а в омерзительно слабом теле, казалось, не было ни одной кости — сплошное дрожащее желе. Рыцарь неприязненно усмехнулся, убрал флягу на пояс и поднялся на ноги. — Итак, — сказал он язвительно, — вы по-прежнему намерены прятаться за ироничностью? Как показала практика, это не слишком-то эффективно. Воздуха по-прежнему не хватало. Нора села, глубоко втянула носом густую и насыщенную вонь гнилой воды и закашлялась. Ей было страшно. Очень. Все, чего хотелось — закрыть глаза и сбежать обратно в обморок. А еще лучше взять и помереть прямо сейчас, чтобы не переживать заново весь этот ужас. Но реальность диктовала свои правила. — Требовать от меня признания в том, чего я не совершала — тоже. Может, все-таки просто поговорим? Сэкономим друг другу время и силы. Плохо. Слишком беспомощно и все еще иронично. Так он точно ее не услышит. Но череп был словно набит размокшей ватой, и ни одной дельной мысли в нем не наблюдалось. Только страх — животный, нерассуждающий. Сдерживать его становилось все труднее. «Отставить панику, солдат! Соберись!» — прозвучал в ее голове суровый голос Данса. Это помогло — но самую малость. — Вам не кажется, что вы несколько не в том положении, чтобы дерзить, дорогуша? — поморщился Шульц. — Это уж точно, — она снова вздохнула и снова раскашлялась. Пора начать продумывать свою стратегию. На этот раз ей было, что скрывать, и что выяснять самой. Вежливость и дипломатия — вот ее щит и ее оружие. Да только в мозгу билась одна-единственная идея: «Если продемонстрировать послушание, они не станут меня бить, ведь правда же?!» «Что ж, для начала сойдет и так», — решила Нора. Но с языка совершенно помимо ее желания сорвалось: — Так, значит, Страж Картер решила, что мнение Совета ей не указ? С Шульца мгновенно исчезло все показное благодушие, его сухощавую физиономию исказила гримаса ярости: — Даниэлла мертва. Не делайте вид, будто это вам не известно! Нора стиснула зубы, пораженная и взбешенная своей провокационной фразой не менее рыцаря. Какого черта она это сказала? Ответ был — где-то глубоко внутри, очень и очень хорошо спрятанный. И раскапывать его было куда страшнее, чем опять отдавать свое тело на растерзание палачам. Глупее, чем прыгать с «Придвена» без силовой брони. И уж точно опаснее. Нора всегда предпочитала смотреть своим демонам в лицо — это лучше, чем позволять ослаблять себя неясным теням за спиной. Однако сейчас для этого было не время и не место — на кону стояли не только ее собственные жизнь и рассудок, но и возможная война! Только, наплевав на все доводы, Нора с мертвящей непреклонностью сказала себе: «Я должна это знать. Именно сейчас». И заглянула в бездну. И поняла, что сделала это очень, очень зря. Демон, который в ней скрывался, не просто пугал — убивал. Почти уже убил. Ответ был пугающе прост: она портит все нарочно. Бессознательно пытается отомстить себе за позор, пережитый во второй допросной. Невозможное отвращение к себе вернулось и с новой силой накрыло кислотным туманом — растворяющим душу, ломающим волю, превращающим в ничто. Это было сильнее ужаса, это лишало разума окончательно. И уходило ли по-настоящему? Может, зря она не застрелилась тогда, в бункере Кларенса? Шульц смотрел на нее со странным выражением лица. Пауза все тянулась и тянулась, сокращая число удачных ответов. Но ведь еще не поздно это сделать, так? Пара-тройка наглых реплик, а потом удар по болевой точке Шульца — его преданности семье Картера. И он, не сдержавшись, все-таки пристрелит ее сам. Это стало бы спасением. Нельзя жить в одном теле с тем, кого ненавидишь и презираешь! Неправильно. «Береги себя», — вдруг лязгнул в ее голове голос Данса. И тяжелая рука будто наяву легла на плечо, крепко его сжав. Темные глаза смотрели внимательно и строго, словно ждали чего-то. Очередного подвига? Нора сглотнула. «Тебя тоже ненавижу, — подумала она тоскливо. — Я не могу, не могу...» А потом поняла, что все-таки может. Не ради себя — ради него. Ради Шона. Ради всех, кто остался дома. И сказала тихо: — Погибла? Мои соболезнования, рыцарь Шульц. Но при чем здесь я? Он вздохнул и кивнул своему спутнику. Тот вздернул Нору за шкирку и резко, почти без замаха, ударил по печени. Ее скрутило острой болью, в глазах потемнело, и какое-то время она могла лишь молча разевать рот в попытках сделать вдох. Железные пальцы разжались, и Нора мешком свалилась на пол. — Мне не хочется этого делать, Страж Марш, — мягко произнес Шульц. — Но вы снова не оставляете нам выбора. Подумайте еще раз. Вы еще можете избежать некоторых очень, очень неприятных моментов. — Мы оба это можем, рыцарь, — еле выдавила она и со стоном перевернулась на спину. — Ваша предвзятость оказывает вам плохую услугу. Шульц молча вышел, его товарищ тоже. Дверь с душераздирающим скрежетом захлопнулась. Нора закрыла глаза, восстановила дыхание, постаралась утроиться ровнее, а потом постепенно расслабила все напряженные мышцы и велела себе спать. Ей была необходима перезагрузка. Проснулась она от боли в связанных руках. Сдавленно охнув, неловко перевернулась набок. А потом поняла, что причиной пробуждения было кое-что еще: за дверью кто-то стоял. Стоял и прислушивался к тишине в ее камере. — Ну и черт с тобой, — буркнула Нора. Она с трудом села, попыталась пошевелить запястьями, не смогла и глухо выругалась. Подползла к стене, прислонилась спиной и принялась ритмично прижимать кисти рук к твердой поверхности, чтобы хоть как-то возобновить кровообращение. Через какое-то время они отблагодарили ее дикой болью, и Нора опять приглушенно застонала, добавив еще пару крепких ругательств. За дверью послышалось движение, а потом она заскрежетала, вновь впустив Шульца и его помощника. Нора прищурилась от ударившего по глазам света и со всем доступным ей достоинством кивнула визитерам. Спутник рыцаря все так же молча поставил напротив нее стул, Шульц на него уселся, закинув ногу на ногу, и смерил ее задумчивым взглядом сверху вниз. — Чего вы ждете, Страж Марш? На что надеетесь? — спросил он, наконец. — Я надеюсь на ваш ум, рыцарь Шульц. И вашу преданность Братству Стали в целом, а не одной конкретной семье. Нора встретила его тяжелый взгляд хладнокровно, в который раз отметив, насколько Шульц похож на Картера. Такой же сухопарый, высокий, с тем же неприятным выражением лица, искажающим рубленные черты, будто щиток на полицейском шлеме. Шульц мог бы быть братом старейшины. Или и был? И в этом все дело? Впрочем, неважно. — Вы ищете способ меня изобличить. Но подумайте — что, если вы ошибаетесь? Что, если разыскиваете врага не там? Он прервал ее нетерпеливым жестом: — Это я уже слышал! — Раньше я убеждала вас, что врага нет вовсе. Но теперь я знаю, что вы правы, — Нора говорила все тем же спокойным и ровным тоном, стараясь концентрироваться на словах, а не на боли, атакующей ее везде, где можно. — Враг существует. И именно он намеренно стравливает два наших отделения. Я искала его следы, потому и прибежала на ту встречу на складе так неосмотрительно. Мне нужен был союзник. И вам он тоже нужен, рыцарь Шульц. — И вы, разумеется, имеете в виду себя. Какое нахальство, — опять усмехнулся он. Но усмешка вышла напряженной. — Просто подумайте, что вы потеряете, если ограничитесь одним вариантом. И что приобретете, если выслушаете мою версию: агент Анклава не я, а один из старейшин. — Кажется, Йозеф ударил тебя по голове сильнее, чем следовало... — рыцарь недобро прищурился. — Я не прошу мне верить. Проверьте, проведите собственное расследование, подумайте! — Нора подалась вперед: — Вы всю жизнь живете среди этих людей, вам проще заметить все странности, нестыковки, изменения в привычной системе. Предатель действительно рядом, но не там, куда вы смотрите. Игнорировать мои слова будет ошибкой, и она приведет Братство к катастрофе! Есть и еще кое-что. Накануне я поговорила со старейшиной Дансом. Он принес Совету свои извинения и фактически предложил мир. Моя пропажа все сильно осложнит. Старейшины могут решить, что я сбежала, и снова пойти на конфликт. А уж как пойдет на конфликт старейшина Данс... — Нора сделала паузу, вспомнив хорошо знакомые ей упрямые интонации, зазвучавшие в конце их разговора, а потом твердо прибавила: — Если эта война и нужна кому-то, то только Анклаву, рыцарь Шульц. Я даже не прошу меня выпустить, хотя это было бы просто отлично. Подумайте над моими словами, а еще лучше — начните копать туда, куда действительно нужно. Шульц помолчал, а потом расстегнул кобуру на бедре. — Йозеф, развяжи ей руки и дай воды. И без глупостей, Страж Марш. Запястья так распухли, что веревку пришлось перерезать. Удержать флягу Нора не смогла, и молчаливый спутник Шульца напоил ее сам. Не слишком, впрочем, аккуратно. Она решила не торопиться считать это хорошим знаком. С них сталось бы превратить жест доброй воли в какой-нибудь трюк. — Я вернусь в Лост-Хиллз, а вы останетесь здесь, — сказал рыцарь Шульц, когда она вытерла рукавом влажный подбородок и снова на него посмотрела. — Попытка бегства докажет, что все ваши слова — ложь. Попытка связаться с кем-то из ваших друзей — тоже. Никаких контактов с Восточным Братством! Вам понятно? Это было лучше, чем она надеялась утром. Нора кивнула и напомнила: — Но меня наверняка ищут. И что мне делать, если найдут? — Видимо, ликовать, — проворчал Шульц, пожав плечами. — Не удивлюсь, если так и выйдет. Вы крайне скользкая дамочка. — Я скажу, что не знаю, кто меня похитил. Не хочу, чтобы вас начали преследовать и помешали расследованию. Шульц одарил ее очередной желчной усмешкой и повернулся к Йозефу: — Будешь ее охранять. Отвечаешь головой, понял? Принеси сюда матрас и ведро. Кормить три раза в день. В разговоры не вступать. А если попытается бежать — не церемонься. — Ad victoriam! — отсалютовал тот, сохраняя все то же каменное выражение лица, и они снова оставили ее одну. Одиночество продлилось, по ее прикидкам, чуть больше часа. Нора провела это время, усердно разминая затекшее тело и возвращая подвижность рукам. Ей пришлось прибегнуть к набившему здоровенную оскомину приему — не думать и не анализировать, сосредоточившись на текущем моменте. Она ужасно боялась, что, если начнет думать, снова сорвется. Ржавые петли противно завизжали, и свет, ударивший из щели в двери, обрисовал высокий силуэт Йозефа. Он кинул что-то, металлически звякнувшее, к ногам Норы. — Надевай! — рыкнул он. Нора едва подавила разочарованный вздох — это оказались наручники. Сковывать только что отошедшие кисти ужасно не хотелось. Она прикинула расстояние до двери. Допустим, она допрыгнет. Но пуля летает быстрее, чем она прыгает. Так что, ей не оставалось ничего иного, как защелкнуть браслеты на все еще опухших запястьях. Охранник вошел, держа ее на мушке карабина, посветил фонариком и, удостоверившись, что замок защелкнулся, как надо, снова вышел. А потом вернулся с отчаянно воняющим плесенью матрасом и ведром, таким ржавым, что оно грозило рассыпаться, и без церемоний швырнул их на пол. Следом полетела пластиковая упаковка каких-то древних консервов. Гнев пронзил грудь опаляющей лазерной вспышкой — этот человек явно пытался ее унизить. Но тут же сменился тревогой: стоило бы разузнать — Шульц оставил ему такие инструкции или это личная инициатива? — Благодарю вас, Йозеф, — сказала Нора кротко. — Боюсь, рыцарь Шульц не упомянул воду. Я надеюсь, это не помешает вам мне ее давать? На грубом, будто сделанном наспех, лице ничего не отразилось. Он буркнул что-то и захлопнул дверь. И вернулся только с ужином — новой упаковкой макарон с сыром. Нора брезговала их есть даже до войны — как только узнала о бессрочном хранении. А уж после всегда предпочитала подстрелить кротокрыса, чем подбирать радиоактивную еду. Это было куда вкуснее и несоизмеримо полезнее. — Йозеф, прошу вас, дайте мне воды, — теперь ее голос звучал настойчиво. Он склонил голову и так на нее посмотрел, что Нору прошибло холодным потом. Стало окончательно понятно — дело не в приказе. Ситуация складывалась самая поганая из всех возможных: он глядел на нее не с ненавистью или презрением, что было бы понятно для бравого бойца Братства Стали, а с похотью. Точно такой же взгляд был у рыцаря Гейла: брезгливое вожделение. Сидеть и ждать спасения, сложа руки, Нора не стала. В Куантико ее обучили искусству избавления от наручников. Она старательно расплющила каблуком длинный металлический наконечник шнурка от ботинка, просунула его между фиксатором и зубьями, осторожно протолкнула дальше по ободку, а потом чуть сдавила наручник и нажала на свой стерженек. Замок тихо клацнул. «Попробуй только, подойди ко мне, ублюдок! — подумала она с такой яростью, какой и не мечтала найти в своем истерзанном сердце. — Уж я тебя приголублю...» Йозеф попробовал на вторые сутки, видимо сочтя, что она уже достаточно ослаблена и деморализована — воды он ей так и не дал. — Хочешь воды, цыпочка? — спросил Йозеф хриплым и низким голосом, приблизившись к ней с карабином в руке. В другой он снова сжимал фонарик, свет которого бил ей прямо в лицо. — Заработай! Мэтью говорил, твое довоенное мясцо — это полный улет. Не терпится попробовать. — Мэтью? — она медленно поднялась на ноги, не отводя от него взгляда. — Мэтью Гейл, — Йозеф ухмыльнулся. — Тебе понравилось, как он тебя обиходил? Я могу лучше. — Дай мне воды, — прошептала Нора, делая маленький шажок, и глядя на него, как завороженная. — Расстегни комбинезон, — ствол карабина приглашающе качнулся. — А что скажет рыцарь Шульц? Еще шажок. Все так же глядя ему прямо в глаза, Нора перехватила кольцо наручников поудобнее. — Похвалит за пресечение попытки к бегству, — еще одна усмешка, дикая, звериная. — Ну, давай, не томи меня, цыпочка. Расстегивай... Наручники, превращенные в нунчаки, могут быть серьезным оружием. Не менее серьезным стала внезапность. Нора врезала Йозефу по руке, держащей карабин, добавила ногой в колено, и, выхватив из ослабевших от боли пальцев оружие, саданула прикладом в челюсть. — Ах ты, сучка! — взревел он. Все-таки, отсутствие воды сказалось. Удары оказались яростными, но недостаточно сильными. А выучка Братства позволила Йозефу быстро перейти к обороне. Он успел до звона в голове ударить ее металлическим фонариком по лицу, прежде, чем она сумела правильно перехватить ружье и выстрелить. — Стоять! — рявкнула она и пнула к нему оброненные наручники. — Надень их, живо! Йозеф снова дернулся вперед, и Нора всадила пулю ему в ногу, хотя руки просто чесались отстрелить яйца. — Рыпнешься — прострелю башку, — пообещала она свирепо. Йозеф смотрел на нее долгую секунду, а потом со стоном опустился на пол, нашарил наручники и защелкнул замок. Нора со всей силы двинула его прикладом по лицу, потом еще раз — по затылку. А когда он упал, несколько раз с бешенством пнула неподвижное тело. Ее трясло от неистового гнева, остановиться было невероятно сложно. Но у нее получилось. Нора застыла, дыша прерывисто и хрипло, сплюнула на пол и вышла, захлопнув за собой дверь. Навалилась на нее с той стороны и расхохоталась от облегчения и кипящего в крови адреналина. — Дрянь, вот же дрянь... — пробормотала она, успокаиваясь, и напоследок пнула ни в чем не повинную дверь. А потом увидела на ящике рядом с ней пакет с водой, ринулась к нему, сделала несколько жадных глотков, морщась от боли в разбитой губе. И только после этого взялась за обыск своей тюрьмы. Это оказалась основательно разрушенная водонапорная станция — объект неинтересный ни рейдерам, ни супермутантам, ни Братству. Уцелел только коридор, ведущий к затопленному подвалу, и одна-единственная комната неясного назначения — та самая, в которой сперва заперли Нору, и в которой сейчас валялся Йозеф. С простреленной ногой. — Проклятье! — прорычала Нора. Но голос ее прозвучал не злобно, а обреченно. У нее не было ни одной причины проявлять милосердие. Но если помощник Шульца подохнет от потери крови, это может осложнить их с рыцарем дальнейшие взаимодействия. Что-то упорно ей подсказывало, что этот человек ей пригодится — и уже в ближайшее время. Нора могла бы попробовать добраться до Лост-Хиллза самостоятельно. Но патронов оказалось не так уж много, а она понятия не имела, где находится. Скорее всего, ее доставили сюда винтокрылом, и между ней и Мэксоном могли лежать как пара миль, так и все шестьсот. К тому же, она совершенно не знала, чего ожидать от этой земли — каких чудовищ она породила, какие последствия взрывов могут ей встретиться? Пип-бой, а вместе с ним и счетчик Гейгера у нее забрали. Получалось, что проще дождаться Шульца. Или поисковый отряд Братства. Ногу Йозефу она все же перевязала. И даже закинула ему в камеру консервы и воду. А потом села в коридоре на такой же заплесневелый матрас, без аппетита сжевала «вечный» стейк. Положила поперек колен карабин и застыла в пост-адреналиновом опустошении. Ее голову мгновенно атаковали сотни разных мыслей. Узнал ли Данс, что она пропала? Как отреагировали на это старейшины? Чем занят Бэрри? Что еще задумал Анклав? Не пострадал ли во время нападения Псина? Как там поживает на «Придвене» Шон?.. Как справиться с нечеловеческим отвращением, навеки поселившимся в ее душе? Все вопросы были бесплодными и вызывали лишь глухую тоску. Кажется, она слегка задремала. Но очнулась, уловив даже не шорох — едва заметное движение воздуха в коридоре. Окинув взглядом пространство, увидела легкое марево и сразу же выстрелила, не тратя времени на предупреждения — модуляционное поле стелс-боя стойко ассоциировалось у нее с врагами — и тут же скатилась с матраса за ящики. — Черт бы вас побрал, Страж Марш! — выругалась пустота голосом рыцаря Шульца. Он возник в пяти метрах от нее, сжимая кровоточащее правое плечо. Пистолет у него оставался в кобуре — расстегнутой, но все же. — А какого черта вы прячетесь? — спросила Нора сварливо, не спеша, впрочем, показываться из-за своего укрытия. — Уж не от вас, поверьте, — проворчал тот. — Мы же в пустоши, дорогуша. — О, мы заговорили о доверии! — восхитилась она. — Это так мило. — Где Йозеф? И какого черта вы тут делаете? — голос Шульца снова зазвучал резко и неприязненно. — Что делаю? Вас дожидаюсь. А Йозеф в камере. Живой, к сожалению. Рыцарь хмыкнул, а потом достал из подсумка бинт. Глядя, как неловко он обматывает руку, Нора не выдержала. — Дайте, лучше я! — сказала она с раздражением и вышла из-за баррикады. Шульц приподнял одну бровь, а потом кивнул. Нора усадила его на ящик, распорола рукав и осмотрела рану. Пуля прошла навылет, кость не задета — царапина. Нора обработала оба отверстия антисептиком из аптечки, что валялась тут же, и быстро и практически профессионально наложила повязку, соорудив даже поддерживающую косынку. — Пытаетесь заслужить мое доверие, Страж Марш? — Шульц осторожно, чтобы не потревожить плечо, снял с пояса флягу и сделал пару глотков. Голос его был задумчивым. — С моей стороны это дальновидно, не так ли? Рыцарь не ответил. Сходил к Йозефу, потом позвал Нору и поинтересовался ее версией. Она пересказала события предельно кратко и честно, снова загнав свои эмоции подальше в угол. — Снимите с него наручники, — велел Шульц, помолчав. Нора прищурилась, и рыцарь раздраженно прибавил: — Он не нападет, не глупите! У него повреждено сухожилие. А я не умею стрелять левой рукой. Вы в безопасности... Пока что. Ей не слишком понравилось то, что она услышала. Но наручники все же отомкнула и снова взяла их за кольцо, как нунчаки. — Предлагаю перемирие, — все так же сердито процедил Шульц, заметив ее маневр. — Вы изъяли у старейшин кое-какие документы. Мне нужно их просмотреть... — Только вместе со мной, — перебила Нора быстро. — Вы ведь убедились, что мне лучше вернуться, рыцарь Шульц? Он недовольно пожевал губами, а потом вдруг насторожился. И Нора тоже расслышала ни с чем не сравнимый топот человека, шагающего в силовой броне. — Разбирайтесь сами, — буркнул Шульц и включил стелс-бой. А Нора метнулась к ящикам и на всякий случай залегла, прижимая к плечу карабин. Массивная фигура с гатлинг-лазером в руках заполонила собой почти весь коридор. На ее груди красовались крылатый меч с шестеренками и знак паладина. — Страж Марш? — прогудел незнакомец неуверенно, глядя в угол, в который она забилась. Кажется, в его броню был встроен тепловизор. Голос показался ей знакомым, и Нора осторожно выглянула, не опуская, впрочем, оружие: — Паладин Финч? Он так быстро кинулся к ней, что Нора невольно отпрянула. — Да, это я! — Майкл поспешно отстегнул шлем. — Как хорошо, что я вас нашел... — И воскликнул испуганно: — Да у вас кровь на лице! Вы сильно ранены? Нора машинально тронула припухшую губу языком и все-таки вышла ему навстречу. — Я в порядке. Как вы меня нашли? — Мы разбили территорию на квадраты и прочесываем по спирали. Что с вами случилось? — он с растущей тревогой разглядывал ее стертые до крови запястья и пятна вонючей грязи на одежде. — Если в двух словах — меня похитили. Вот он. — Она махнула рукой и завела Майкла в камеру. — Я ждал вас в кафетерии, когда пришел проктор Бэрри, — сказал тот, сверля пристальным взглядом побитую физиономию Йозефа. — Он был сильно взволнован. Я сказал, что вы на складе, и он настоял, чтобы я его туда проводил. Там мы нашли вашу собаку... — Псина! — ахнула Нора. — Что с ним?! — Он жив, — заверил Майкл поспешно. — Пробито легкое, но это заживет — мы отдали его хорошему медику. Проктор нашел в ошейнике какую-то записку и страшно разволновался. В Мэксоне сейчас настоящий переполох. Старейшины объявили «красную тревогу» и стягивают все силы к... одной из баз, — добавил он осторожно. — Вас ищут. Думают, вы сбежали. Кажется, вот-вот начнется война. — Проклятье! — прорычала Нора, а потом посмотрела на Йозефа в новом приступе ненависти: — Ты стрелял в мою собаку, сукин сын? — Ну и приоритеты у вас, Страж Марш, — Шульц сделал вид, будто только сейчас заходит в камеру. — Рыцарь Шульц? — Финч-младший растерянно нахмурился. — Как вы тут оказались? — Это неважно, — отмахнулся тот. — Гораздо интереснее, что нам со всем делать дальше. — Мне нужно вернуться, и как можно скорее! — Нора прикусила губу, и ссадина на ней лопнула. — Вы же понимаете, рыцарь Шульц, иначе это не остановить! — Вернетесь — и сразу же снова угодите за решетку, — резонно возразил Шульц. — Слово паладина Финча, это, конечно, хорошо. Но старейшинам нужно выдать кое-что поувесистее. Труп похитителя, например... Взгляд его сделался задумчивым, а потом Шульц молниеносно выхватил левой рукой пистолет Майкла из ножной кобуры и выстрелил в Йозефа. — Вот так, — сказал он с удовлетворением, когда его помощник без звука свалился на пол с дырой посреди лба. Паладин ухватил его за грудки и приподнял над полом. — Какого черта тут происходит? — он умел быть и очень свирепым, если надо. — Это политика, малыш, — Нора положила ладонь ему на руку. — Самая главная мерзость на свете. Меня похитил рыцарь Шульц, потому что подозревал в связях с Анклавом. Но сейчас он так уже не думает, правда, рыцарь? И мы оба считаем, что агент пробрался в Совет. А теперь поставь его обратно, пожалуйста. Майкл разжал пальцы, и Шульц неловко приземлился на ноги. — Я не понимаю, — медленно сказал паладин и потрясенно покачал головой. — А вы, Страж Марш? — он посмотрел на нее почему-то умоляюще: — Кто вы на самом деле? На чьей вы стороне? — Кто я? — Нора горько рассмеялась, мир вокруг нее снова качнулся, и она устало оперлась плечом о стену. — Черт побери, Майкл, ну и вопрос. Я просто женщина, которая не может усидеть на месте, когда видит, что вокруг творится какое-то дерьмо. И все время огребает из-за этого неприятности. А насчет стороны — на твоей, в том числе. На стороне Братства — и Восточного, и Западного. На стороне здравого смысла. На стороне людей, которые совершенно ни при чем, но могут погибнуть просто потому, что кто-то позволил задурить себе мозги. — Но вы одобряете... это? — паладин брезгливо ткнул пальцем в труп Йозефа. — Не одобряю, малыш. Но знал бы ты, сколько раз мне приходилось делать то, что я не одобряю! Иногда для того, чтобы спасти хороших людей, приходится делать очень грязные вещи. Ты разочарован? — на самом деле, это был не вопрос. И ей было ужасно больно видеть отвращение в этих ясных голубых глазах. Но отвращение — это все, чего она теперь достойна. — Я... — Майкл снова покачал головой. — Мне нужно подумать. — Конечно, думайте, паладин Финч, — согласился Шульц ядовито. — Война подождет. Финч-младший тяжело вздохнул и печально посмотрел на Нору: — Ладно. Что я должен сделать?