Любовь надо заслужить

В темную долину они попали к ночи, промокшие и продрогшие до мозга костей. Кобра, не растерявшая боевого настроя и хорошего расположения духа, решила заночевать на старой свиноферме, где располагалось небольшое пристанище сталкеров. Из ангаров трещали костры, доносились разговоры и смех сталкеров. Кобра поприветствовала всех сразу, получила в ответ несколько одобрительных возгласов и кивков и присоединилась к одному из костров. Серый остался в стороне. Бродяги втянули ее в свой разговор, тема обсуждения которого касалась самой знаменитой легенды Зоны — Клондайк артефактов. Именно с большой буквы, потому что многие верили в его существование. — А я тебе говорю — есть он. Есть! — горячо доказывал молодой плечистый парень бывалому сталкерюге, который не отводил от него скептичного взгляда. — Не, ну не дурак ли? — отмахнулся он от него, как от шального. — Нет этого твоего Клондайка. Нет, и все тут. Такие сказки придумывают старожилы для вас, «зеленых» новичков. Ну, или бандюги, чтобы вас, доверчивых, за абы что к нему, к самому Клондайку, отвести. Чтобы пристрелить вас по-тихому за углом, и обшмонать почем зря. — Сталкер грозно потрясывал кулаками. — Ну что, стоит оно того? — А может и стоит, — обиделся «зеленый». — Ничего ты не понимаешь. Сам с банки тушенки на ломоть хлеба перебиваешься… — А ну и пусть, — перебил сталкер. — Зато живой. Понял? Жи-вой! Брожу себе тихо-мирно, где на артефакт одинокий набреду, банку тушенки с ломтем хлеба куплю и живу. А ты, в этой погоне за мечтой своей глупой, сгинешь. По-глупому. Сталкер сплюнул в костер. Кобра молча грелась у костра, с улыбкой слушая перепалки сталкеров. Знала она таких, которые «тихо-мирно». Это они так, для виду просто создают образ бедного бродяги, чтобы не трогали их. А на самом деле в таких сталкерах черти еще попуще молодых таятся. И обязательно чуть ли не по всей Зоне тайники и нычки с дорогущими артефактами распиханы, и всегда — на всякий случай. Вдруг трудные времена настанут. Дим Димыч был такой же. С виду ну чистый бомж, разве что поопрятнее выглядит. А чуть поближе познакомишься, так вся бравость и храбрость наружу выплескивается, вместе с многолетним опытом, который на дороге не валяется. И денег у того бомжа в местных банках — завались. Кобра знала. Он и ее научил быть аккуратной и нерасточительной, чему она была благодарна. — Ну, а вы, юная леди, тоже за Клондайком гонитесь? — поинтересовался сталкер. — А я человек прохожий, обшит кожей, — пошутила Кобра с искренней улыбкой. — Иду туда, не знаю куда. Чтобы принести то, не знаю что. В проводниках я, дядь, Коброй кличут. — Наслышаны, наслышаны, юная леди. — Сталкер почесал обломанными ногтями заросший подбородок. — Меня Яром звать, а этого гонца за сталкерскими байками Фонариком. — Фонарь я, — буркнул обиженный сталкер. — Не дорос еще, — отмахнулся Яр. — Вот ведь молодежь нынче. Все им арты подавай, да подороже, чтоб один и на всю жизнь. А все им мало, мало. Тьфу. Кобра улыбалась. Фонарь поглядывал на нее искоса сквозь огонь. Видать, недавно в Зоне, сталкерш еще не видал. Серый тоже подошел к костру, сел по правую руку от проводницы, снова устремил пустой взгляд на сцепленные руки. Молчание затягивалось, но не тяготило. Редко когда между одиночек посреди ночи назревали какие-то серьезные терки, вот все и сбивались в кучки у костров и вели милые задушевные беседы. Из соседнего ангара раздались мерные звуки расстроенной гитары. Серый встрепенулся, вслушался сквозь дождь, словно услышал что-то знакомое, но нет, почудилось, обратно голову опустил. Кобра же наоборот вслушалась в мелодию неизвестного гитариста, в хриплый прокуренный голос, забубнила под нос тоскливые слова сталкерской песни. Сидящие вокруг заслушались, а она пела и никого не видела. Подстроилась под ритм гитариста и, кажется, даже там, в соседнем ангаре, голоса затихли. Исчез дождь, исчезла Зона. Плыл по мокрому воздуху ее плавный голос, схватывающийся в дикой схватке с аккордами из-под умелых пальцев сталкера-гитариста, взмывал вверх, в дождливое небо, и растворялся в тяжелых тучах. Глаза ее были закрыты и никто не знал, что она видит там, за закрытыми веками. Казалось бы, что-то рвет ее отравленную ядом душу, что песня выходит такой тоскливой, грустной. Яр постарался незаметно промокнуть рукавом комбеза мокрые глаза, Фонарик отвернулся. И только Серый смотрел на шевелящиеся губы проводницы. Смотрел не пустым, осмысленным взглядом, в котором читалось сожаление и боль. У каждого она своя собственная. Каждый несет какой-то груз, разной степени тяжести. И никто не признается в этом собрату по оружию. Каждый справляется сам. А вот песня зазвучала, зазвучали первые аккорды, слетели первые слова с обветренных губ, и боль эта поднялась из недр каждого и выплеснулась наружу, в общий костер. Сгорала она медленно, частями выходя из проклятых, черных душ сталкеров, освобождая их от тяжкого бремени. И закончилась песня, но не растворилась она в гнилом воздухе, а заняла место боли, выгнала ее, прогнала прочь, оставив в душе приятное тепло. — Ну, дочка, — улыбнулся Яр, — не здесь ты должна быть, ох, не здесь. Не для тебя Зона-матушка. — Знаю, дядь, знаю. — Кобра улыбнулась в ответ, возвращая себе привычное настроение. — Не для кого она и для всех сразу. Девушка встала и пошла к обваленной стене ангара, покурить и поразмышлять. Завибрировал наладонник, оповещая хозяйку о входящем видеозвонке. Кобра подкурила сигарету, поднесла руку с наладонником к лицу, ткнула пальцем в сенсор и с улыбкой встретила шрамированную морду знакомого. — ЭйДжей, какие люди! ЭйДжеем звали бывалого парня-стакера, который и был когда-то недолгим напарником Кобры. По наводке Дим Димыча кстати. Тот зарекомендовал ЭйДжея, как опытного сталкера с непередаваемым чувством юмора и харизмой. С тех пор уже немало времени прошло, но связь они поддерживали на правах хороших друзей и нередко выпивали вместе. — Привет, Гадюка, — улыбнулся ЭйДжей порванной улыбкой. Изуродованное лицо сталкера — заслуга Смертника. В той схватке за невинную девушку многие пострадали. И ЭйДжей в том числе. Шрам шел через правый глаз, сверху вниз, до самого подбородка. Глаз чудом уцелел. Болотный Доктор сумел кое-как подлатать его, но, заживая, шрам немного натянул кожу лица, так что теперь ЭйДжей будто бы всегда заходился в полуприщуре-полуоскале. — Пошел ты! — рассмеялась Кобра. Затянулась, оглянулась через плечо на молчащих сталкеров. — Где тебя бюреры носят? — Сплюнь, не к ночи будь помянуты. — Девушка рассмеялась. — На Янтаре, заказ от яйцеголовых. А ты в Темной Долине. Димыч сказал, — пояснил сталкер на немой вопрос Кобры. — Не знал, что ты в проводники нанимаешься. — Бармен попросил. — Ну раз Барме-е-ен, — задумчиво протянул ЭйДжей. Помолчали с минуту, покурили по обе стороны экрана. — В следующем месяце должен подвернуться недешевый заказ. Взять в долю? — Ты только для этого оторвал меня от костра? — поинтересовалась Кобра, точным щелчком отправляя бычок в бак под дождем. — Я вроде бы как промокла и замерзла. — Просто хотел узнать, в порядке ли ты. — И все? — И увидеть твою улыбку, — наконец, признался мужчина, улыбнувшись. — Тебя не проведешь, змеюка вредная. Выпьем, когда вернешься? — Ну, не-е-е зна-а-аю, — протянула Кобра, мило нахмурившись и выпятив губки. — Задание долгое, сложное, не на один день. — Ты ж просто в проводниках. Тем более, уже в Темной Долине. Что там долгого? — нахмурился сталкер. — Планы изменились. Ты ж знаешь, я душа добрая, как Чип и Дейл, спешу на помощь всем просящим. Не могу парня одного бросить, новичок, пропадет еще, — пояснила Кобра. — Кобра… — Знаю, знаю, ЭйДжей, что доброта моя мне еще аукнется в нелицеприятной форме, не бузи только. — Девушка поморщилась, как от кислого лимона. — Все, спать пойду. Отстань, — сбросила она вызов, увидев, что ЭйДжей спешит еще что-то сказать. Вздохнула глубоко, достала пачку и с разочарованным стоном поняла, что пачка пуста. Швырнула ее на улицу, разозлившись, разве что ногой от разочарования не топнула. — Вот, — услышала она тихое за спиной. Развернулась резко и удивилась. Серый протягивал ей непочатую пачку. — Бармен сунул несколько перед тем, как я ушел. Сказал, что ты много куришь. Кобра взяла пачку из его рук, удивленная и пораженная. Мало кому удавалось подобраться к ней незамеченным. Серый остался стоять рядом с ней, смотрел в темноту, пусто, напряженно. Как зверь, выслеживающий добычу. Видел он там кого-то, что ли. Кобра проследила за его взглядом, но уперлась лишь в сплошную стену дождя. — Скажи, — тихо начал он, — о чем та песня, что ты пела? Кобра призадумалась на секунду, прежде чем ответить. — Легенда такая была раньше. Красивая. О девушке. Что ждала своего сталкера из долгого похода. Или не сталкера. — Кобра затянулась. — Говорили, они оба сталкерами были. Только он одиночка, а она из враждующей группировки. Понимаешь? Несовместимая любовь. Он спас ее из плена, потом она ему помогла. И так и разошлись на короткой ноге, лишь бы не пересечься на кривой или снова же сойтись. И снова молчание. Оба думали о своем. Кобра вспомнила подробности той легенды. — Говорят, их любовь началась еще задолго до этого, до того, как они в Зону попали. Еще до той поры, как Зона образовалась и мутантами заселилась, — продолжила Кобра вполголоса. — Но забыл сталкер о девушке. Подменили истинные воспоминания ложными, чужими. И не вспомнил он о ней, даже когда она его в Зоне беспамятного нашла, и влюбился он в нее, в новую. Говорят, она эту песню для него сочинила, чтобы он вспомнил и не забывал о ней. Забыть-не забыл, два мира ради нее на уши поставил, только чтобы любимую от смерти спасти. — И что? Чем все закончилось? — проявил Серый интерес, хотя вида не подал и к Кобре лицом не повернулся. — Девушка выжила. Жили они вместе долго, но не так чтобы уж и счастливо. Сталкер, он по жизни кто? Правильно. Одиночка. Одиночке в стаю никогда не сбиться. Ушла она от него. Сбежала, мол, по заданию, а сама не вернулась. Ну и сталкер недолго думая вещи собрал и рванул в другой мир, где у него друзья и враги остались. Но одиночество и любовь вещи не такие уж и разные. — Кобра вздохнула тихо, печально. — Она за ним в тот мир пришла. И он, узнав об этом, снова все на уши поставил. Все перевернул, только чтобы с любимой быть. Но опять же — ненадолго. — Одиночке никогда в стаю не сбиться, — повторил Серый некогда сказанные ею слова. — Влюбилась девушка в том мире в другого, полную противоположность ее любимого, но не могла так просто. Звучали слова: «Мы не можем быть вместе. Но и друг без друга не можем». Подлинность слов не гарантирую. — Кобра слегка улыбнулась краешками губ, хотя Серый этого и не мог видеть. — Она в том мире осталась с тем, другим, а он сюда вернулся, в наш. Чем все закончилось, история умалчивает, но я думаю, каждый остался при своем. — Но ведь это же Легенда Зоны, — сказал Серый спустя минуту молчания. — В каждой Легенде, Серый, всегда есть доля правды. Пойдем перекусим и на боковую. Он послушался. Фонарик уже дремал, свернувшись калачиком у костра. Яр в одиночку хлестал спирт из пузатой армейской фляги. Предложил подошедшей Кобре, та не отказалась и передала фляжку Серому. Тот глотнул, не поморщившись, словно воды хлебнул. Кобра молча одобрила. Достали из рюкзаков скудную снедь, разделили трапезу с Яром. Затихла гитара в соседнем ангаре. Сталкеры укладываются спать. Что еще для счастья надо. — Вы, молодежь, укладывайтесь. Я первым посторожу, — выдвинулся Яр. Никто спорить не стал. Кобра разместила рюкзак поудобнее, поближе к костру, прижала любимую винтовку к груди и провалилась в пучину беспокойных кошмарных снов, из которых вынырнула спустя несколько недолгих часов. Уставшая — кошмары слишком много сил отнимают, но бодрая. Фонарик здорово нахрапывал во сне, Яр молча дремал в обнимку с обрезом. Серый сидел рядом с Коброй. Посмотрел на нее сверху и снова взгляд на руки перевел. — Ты не спал совсем, — не спросила, а констатировала девушка, потягиваясь. Кости ломило от сна на холодной земле, но это так, милые мелочи. Серый не ответил. На улице по прежнему накрапывал дождик, но еще даже не видно было рассвета. На несколько секунд Кобра выскочила под дождь, чтобы освежиться, и вернулась к костру. Стараясь как можно тише лязгать частями, чтобы не нервировать и так нервных сталкеров, перебрала винтовку. Чем еще заниматься на ночном дежурстве. — Ты говорила во сне, — шепотом сказал Серый. Кобра замерла. — И что я сказала? — осторожно спросила она. — Постоянно повторяла одно и то же — Смертник. Кобра задумалась. Она редко когда запоминала, что ей снилось. Ужасов ей хватало и вне сна. Да, раньше Смертник часто навещал ее во снах. Не наяву, так во сне пытался ее достать. Эта ночь была не исключением. — Кто это? — Человек, который в скором времени может доставить мне кучу проблем, — пытаясь улыбнуться, ответила Кобра. — Так что надо побыстрее закончить с тобой, чтобы… — Не хочешь втягивать меня? — Серый повернулся к ней, и огоньки от костра недобро сверкнули в его глазах. Кобра кивнула. — Почему? — В это втянуто итак много сталкеров. Рисковать тобой я не могу. — Не хочешь брать ответственность за мою смерть в случае чего? — хмыкнув, спросил Серый. — Не хочу, — подтвердила Кобра. — Найдем твоего брата и разойдемся краями. Устраивает? Серый не ответил. Девушка вздохнула. Обиделся, что ли? Ну и пусть. Втягивать «зеленого» новичка в такое опасное дело не для нее. Тут и опытные сталкеры не всегда выживали перед напором этого ублюдка Смертника. — Почему ты не спишь? — перевела Кобра стрелки. — Не хочу. — Не можешь, — сказала Кобра и поняла, что попала в точку. — Кошмары мучают? Поня-ятно. И кто тебе в кошмарах приходит? — Серый посмотрел ей в глаза. — А чего опять гляделки на меня вылупил? Я не экспонат в музее. Ну так кто?.. Не хочешь отвечать, ну и молчи. Не настаиваю. Вот теперь повисла гнетущая тишина. У каждого свои тайны и секреты. Кобра никогда не любила бередить чьи-то раны. Сама по первой неделями не могла спать от кошмаров, от первых убитых ее руками людей, приходящих во снах, от мук совести, которая в то время еще была жива. Это надо терминатором родиться, чтобы людей и мутантов направо и налево валить голыми руками и после этого спать сном младенца. Ну, или Дим Димычем. — Не знаю, — прошелестело в тишине. — Что? — встрепенулась Кобра, не расслышав. — Не знаю, — громче повторил парень. — Не знаю, кто ко мне во снах приходит. Не помню их. Спать… жутко. Но как проснусь… вспомнить ничего не могу. — Признание далось Серому нелегко. Он опустил голову еще ниже, сдавил виски кулаками, словно пытаясь удержать что-то внутри. Кобра придвинулась ближе к нему, положила ладонь на плечо. Что же с тобой случилось, парень, спросила она сама себя. — Сколько ты не спишь? — тихо спросила она. — Не знаю. Долго. На стимуляторах, — ответил Серый, расслабляясь. — Стимуляторы… кончились. — Он зевнул. И свалился Кобре прямо на колени. Она улыбнулась. На стимуляторах он. На стимуляторах долго не продержишься. Уже спустя пару секунд Серый сладко сопел на коленях сталкерши, а Кобра, ласково поглаживая его по влажному ежику темных волос, напевала тихо песню-легенду влюбленной девушки-сталкерши.