***
Натан был очень уверен в одном: охота за привидениями как вид спорта — отстой. Когда Пайта появился и приставил нож к шее Дина, Натану не терпелось вмешаться, сделать что-нибудь, чтобы помочь, сделать свою работу и защитить тех, кто в опасности. И он, должно быть, телеграфировал о своем желании действовать, потому что Стронгигл, не прекращая своего монотонного бормотания, опустился на колени в кругу из странной смеси ингредиентов, протянул руку и схватил его за запястье, безмолвно говоря оставаться на месте. И зная, что у него есть своя собственная задача, Натану все равно тяжело было смотреть, как Пэйта подходит все ближе к Дину, все сильнее вдавливает нож в шею охотника. Использует уязвимость Дина, чтобы сдерживать ответный удар Сэма. «Да, если я хочу вскочить и разорвать Пэйте глотку за то, что он тронул Дина, представляю какую ярость испытывает Сэм.» Стреляя взглядом в младшего Винчестера, он понял, что Сэм как сжатая пружина, с такой силой сжимает дробовик, что Натан даже удивился, как металл не согнулся под его руками. Чтобы не говорил призрак Сэм его понимал, и от этого бледнел все сильнее. Но если индеец думал, что у него есть один шанс на миллион разрушить братство Винчестеров, Дин доказал его неправоту, защищая Сэма до последнего вздоха. Ну, Натан надеялся, что это не будет буквально последним вздохом Дина. Но чуть позже он подумал, что все может быть, когда Пейта продемонстрировал свое недовольство преданностью Дина, бросив охотника через всю пещеру, от чего тот сильно грохнулся спиной о каменную стену. Натану потребовалась каждая унция силы воли, чтобы не побежать к старшему охотнику или присоединиться к позиции Сэма против Пэйты. Но у него была другая задача, поэтому ему оставалось только беспомощно смотреть, как Сэм оказался лицом к лицу с призраком. Бояться, что Пэйта убьет младшего Винчестера. Чего Натан не ожидал, так это того, что Сэм опустил ружье и сдастся! Он почти закричал в знак протеста… когда Пэйта неожиданно исчез. Наученный никогда не смотреть дареному коню в зубы, Натан, не колеблясь, направился к алтарю, чтобы исполнить свою часть миссии… и чуть не упал лицом в грязь, когда землетрясение сотрясло пещеру. «Землетрясение?! Вы издеваетесь?» подумал он с недоверием, пытаясь сохранить равновесие. Услышав грохот, он резко повернул голову вправо и увидел, как с потолка посыпались камни, всего в нескольких футах от того места, где лежал Дин. Почти уверенный в том, что весь потолок рухнет в любую секунду, он стиснул зубы и, спотыкаясь, направился к алтарю, понимая, что не может остановиться сейчас, что жизнь его друзей, выживание его города находятся под угрозой, в его руках. Но он не мог не задаться вопросом, что напишут в его некрологе: похоронен заживо. Не так героически, как: «убит при исполнении служебных обязанностей». Но, может быть, если шеф Фокс будет милосерден, он наградит его посмертно и все же напишет «убит при исполнении служебных обязанностей… во время охоты за привидениями». Натан был практически у алтаря, когда земля под ногами последний раз дрогнула. От неожиданности он упал на алтарь. Хотя его грудь болезненно врезалась в гранитную скалу, а локтем он попал в глиняный кувшин, Натан все же схватил мистическую трубку-билет Пэйты в один конец. Не желая, чтобы у алтаря было больше энергии, с центральным элементом или без него, полицейский разбил и разбросал остальную часть того, что лежало на его поверхности. Затем он побежал к выходу, словно за ним гнался сам дьявол. Натан успел взглянуть на Стронгигла, который все еще стоял на коленях, и закрыв глаза, шевелил губами в песнопении, прежде чем пройти по узкому каменному коридору. Остановившись у входа в пещеру и подняв глаза, Натан увидел встревоженное лицо Уэйда, освещенное лунным светом. — Лови, — сказал он, бросая трубку своему лучшему другу, и тот ловко поймал ее. Держа трубку в руке Уэйд знал, что ему нужно идти, у него нет времени, чтобы тратить его впустую, но он не мог уйти и не спросив: — Я хочу знать, как там дела. — Помнишь наш последний футбольный матч против медиков и полиции Уэйкфилда? — криво усмехнувшись, спросил Натан. — Черт. Так плохо? — скривился Уэйд, ему не нужно было уточнять, что имел ввиду Натан, потому что то была отстойная игра… для них. — Намного хуже, — мрачно сообщил Натан, зная, что другу не обязательно знать все что случилось. И без красочного описания произошедшего, лицо медика застыло в маске упрямой решимости не потерять жизнь его подопечного. Не сказав Натану ни слова, Уэйд вскочил на ноги и побежал к машине. Уворачиваясь от деревьев, перепрыгивая через пни, он мчался через лес. И пытался сосредоточиться только на том, чтобы не ошибиться в направлении, при этом стараясь выкинуть из головы слова Натана. «Успокойся. Он не сказал, что кто-то умер. Он этого не говорил. А мог бы». Потому что Уэйд и Натан заключили пакт несколько лет назад: они не будут лгать друг другу или пытаться приукрашивать плохие новости. Так что нет. Никакой смерти. «Пока что» горько поправился он. И чему он удивляется, что все пошло наперекосяк. «А как еще могло все происходить?! Мы тычем палкой в медведя… в его гребаной пещере». Кстати о медведях… Уэйд с тревогой оглядел лес, пытаясь подавить дрожь. «Да, лучше беспокоиться о нападении медведя, чем призрака. Умно.». И хотя при мысли быть растерзанным медведем Уэйда чуть не стошнило, это все же лучше того, что мог сделать с ним Пэйта. Он прекрасно помнил, как призрак расправляется со своими врагами. «Успокойся. Дин и Сэм еще живы, еще борются, все еще вместе и это о чем-то говорит». — Да, что они упрямые идиоты, — сказал он вслух. Но не мог бороться с жгучим страхом, что упрямство его друзей просто может стоить им жизни. Жизни, которой Уэйд дорожил, и которые могут быть отняты у него в эту ночь. Разве он не столкнулся с мрачной реальностью того, насколько драгоценной была жизнь, насколько легко ее можно отнять после смерти Оливера?! Ему не нужно было снова учить этот урок! Отказываясь страдать от этой бездны горя и безжалостной неудачи снова и снова, он подавил свой страх и побежал еще быстрее, подгоняемый адреналином. Не замечая, как ветки цепляются за одежду и царапали его лицо и руки. Уйэда не волновало во что ему обойдется спасение друзей, он просто знал, что чего бы это не стояло, он с радостью заплатит.***
Стронгигл зажмурился, чтобы отделить свой дух от его тела, чтобы приступить к путешествию между этим планом существования и следующим. Но чтобы сделать этого он должен отказаться от своей связи с окружающим его физическим миром, с пещерой, с людьми, которые были в смертельной опасности, людьми, которые ему, как это ни странно, нравились. Пришлось отказаться от последней тенденции сопротивления, чтобы полностью охватить его наследие, наконец, занять свое законное место в племени как шамана. Выдохнув, он освободил свое «я», стремясь стать человеком, которым гордился бы его дед. Принимая, что путь его друзей, физическое противостояние братьев с Пэйтой это не его путь, что его путешествие было отдельным, что их тропы не сойдутся снова, пока Ваникия не появится. Протянув руки над костром, который он развел минуту назад, Грег бросил в него некоторые травы из корзины своей тети, чтобы привлечь хорошее настроение. Затем прекратив бормотать, он запел вслух, как это делали его предки в этой самой пещере более двухсот лет назад. Он умолял Ваникию прийти, прислушаться к его призыву, повиноваться его повелению, быть там, где он когда-то был и должен присутствовать нужен снова.***
Почувствовав, как температура вдруг резко упала в их отрезанном секторе пещеры, Дин пробормотал: — У нас посетитель. И хотя он был согласен с теорией Сэма, что это Пэйта решил снова встретиться с ними лицом к лицу, Дин все же надеялся, что Стронгиглу удалось таки призвать Ваникию. Черт возьми, он даже был согласен на Джессику или Бобби, чтобы они проклинали его и Сэма за то, что погибли по их вине. Пэйта материализовался в нескольких дюймах от Сэма, подтверждая пословицу о том, что нужно быть поосторожнее с желаниями. Сэм сделал несколько шагов назад, когда призрак замахнулся на него томагавком. И младший Винчестер знал, что не успеет уйти с траектории топора, не вовремя, что древнее оружие разорвет его горло прежде чем он успеет сделать следующий вдох. Схватив Сэма за шкирку, Дин грубо дернул брата к себе. Он был слишком благодарен за то, что брат остался жив и мог дышать, чтобы беспокоиться о том, что мелкий не удержал равновесия и врезавшись в него повалил их обоих на землю. Но в следующую секунду Сэм соскользнул с него, потянув Дина назад, когда Пэйта начал к ним приближаться. В конце концов, не имело значения, кто кого тянет, потому что, в любом случае, их отступление было недолгим. Они смогли сделать всего два шага назад, пока не уперлись спиной в стену.***
Запрыгнув в машину, Уэйд включил зажигание и нажал на газ с такой силой, что из-под колес полетел гравий. Интересно, судья Престон просто арестует его или сразу будет стрелять, если он въедет в его двор на полном ходу? Потому что у него не было другого выбора, если он не хочет тратить время на элегантный поворот. Не тогда, когда на счету каждая секунда. Он должен как можно быстрее отдать трубку Фоксу, чтобы успеть сохранить жизни Натану, Дину и Сэму.***
Вернувшись в главный зал пещеры Натан увидел, что ничего не изменилось. И он не знал хорошо это или плохо. Стронгигл все еще делал свое дело, теперь с помощью небольшого огня и пения, алтарные украшения все еще валялись на земле, и Пэйты нигде не было видно. И конечно, ни Сэма, ни Дина. Натан посмотрел на импровизированную стену, которую Пэйта создал из камней с потолка пещеры, и знал, что братья за ней. Полицейский надеялся, что они не пострадали, просто оказались в ловушке. «Да, как будто это недостаточно плохо, потому что, скорее всего, они там не одни.»***
Осужденные были в ловушке, совершенно беззащитные. Он мог нанести удар по двум братьям, это было его право как судьи. Он вынес приговор и признал их виновными. Все, что оставалось сделать — это заставить их понести наказание за грехи. И все же… Пэйта опустил руку не нанеся смертельный удар. Он не мог забрать эти жизни, пока не поймет, как их братство выдержало то, чего не смогли он и Ваникия. Он думал, что легко может читать сердца каждого человека до этого момента: младший — эгоист, такой же, как Ваникия; старший — слепой к недостаткам своего брата, такой, каким он был когда-то. Но все же младший, рискуя жизнью, пошел к брату, когда земля сотрясалась. И это противоречило всему. И скорее всего это не в первый раз, когда он шел на такой риск, не задумываясь о себе. Старший ради младшего, это еще можно понять. Но младший… делал то же самое, снова и снова. За много лет существования Пэйта встречал много братьев, но никто не был связан вместе так прочно, как эти два человека, которые демонстративно стояли перед ним, бок о бок. Он сделал все, что в его силах, чтобы разорвать их братство, наказать младшего за его предательство против брата, безжалостно открыть глаза старшему на его ложную преданность. Доказать, что доверять такой связи — глупость. И когда все его махинации провалились, он собрался убить их, чтобы положить конец этому братству. Но теперь Пэйта понял, что даже смерть не имеет силы разрушить их узы, что природа сговорилась против него даже в следующей жизни. Поэтому слова Пэйты были для него, для старшего, для того, кто должен был понять его боль лучше, чем кто-либо другой. — Судьба прокляла тебя тем, что вы навсегда будете связаны, — слова были пронизаны удивлением и скорбью. Готовый физически защитить свою жизнь и жизнь Сэма до последнего вздоха, Дин не был готов к колебаниям Пейты атаковать… или к внезапной болтовне призрака. Желая продлить диалог, он не стал спорить с заявлением индейца, вместо этого ответил с ухмылкой: — Кто-то однажды назвал нас родственными душами, но я все еще предпочитаю "сиамских близнецов". Краем глаза он поймал хмурый взгляд Сэма, но у него не было времени задуматься, было ли это из-за его легкомыслия или его шутки. Когда Пэйта заговорил, Дин понял, что и индеец не разделял его юмора. — Ты не понимаешь жестокости этой судьбы! — сердито предупредил Пэйта ничего не подозревающего старшего брата. Он не мог представить, какого это — быть связанным с трусостью духа Ваникии на всю вечность. Было достаточно горько и от того, что у них была одна кровь с Ваникией, позор, когда младший брат ушел из племени, обрекая его на смерть. Позор был бы совершенно невыносим, если бы у него не было возможности изменить свой собственный путь, отделившись от своего брата. Он знал, что это благословение его предков, что он все еще может спасти свою собственную душу, если найдет способ поменяться местами с Ваникией. Может заставить душу своего брата ходить по земле в агонии, как все эти годы делал он. Да, когда его очищение закончится, когда его чувство мести будет насыщено, он однажды познал бы мир, а Ваникия никогда больше не узнает покоя. Было время, когда Дин согласился бы с Пэйтой, насчет того, чтобы быть привязанными друг к другу на всю вечность это отстой. Когда Эш назвал их родственными душами, он чуть не засмеялся в лицо длинноволосому гению. Родственные души должны быть счастливы вместе, боролись бы из последних сил, чтобы остаться вместе. А у него была куча воспоминаний об их жизни, когда они успешно бросили свою «вторую половинку», надеясь, что разлука будет навсегда. От отвращения к себе, когда на долю секунды его охватило облегчение, от уверенности, что он и Сэм навсегда останутся вместе. И от того почувствовал себя еще большим дураком за то, что дорожил подарком Сэма, который младший брат подарил ему на Рождество много лет назад. Эта преданность, эта вера в любовь Сэма к нему, вдруг показалась верхом доверчивости, завернутой в это смеющееся лицо амулета. И эта шутка была над ним. Смехотворно, что он думал, что ожерелье было чем-то большим, чем обычное ювелирное изделие, которые Сэм, вероятно, даже не помнил, что дал ему. И, выбросив его, Дин отказался от мифа, который он сам же и создал о неизгладимой силе их братства. Он позволил этой наивности умереть… и не позволял ей воскреснуть снова. «Даже сейчас». Когда это откровение омыло Дина, он глянул на младшего брата. До этого момента он не понимал, что боится снова поверить в их братство. Какое бы прощение он ни предложил Сэму после всего, через что они прошли… оно не включало доступ к его сердцу. Дин сохранил некоторые обиды, вопреки всему, не давал Сэму возможности полностью загладить свою вину. Не был готов снова забрать этот амулет, чтобы страстно ценить то, что он когда-то имел, слепо доверится этому во второй раз. Но Сэм вытащил амулет из мусорной корзины, понял, в конце концов, что он представлял для Дина. И теперь старший Винчестер знал, что Сэм ждал своего часа, чтобы подарить амулет снова, в надежде на то, что это излечит то, что было сломано между ними. «Дерьмо, Сэм. Мне жаль, что я почти ударил тебя за то, что ты держался за это, боролся за нас». Опасаясь, что молчание Дина и последующий взгляд на него сигнализируют о том, что Пэйта был прав, что Дин знал, насколько тяжелой судьбой было осуждать его за то, что он застрял со своим младшим братом даже после смерти, Сэм проигнорировал призрака, обратившись вместо этого к своему брату: — Дин, я знаю, после всего что у нас было… — Как неловко, — перебил его Дин, глядя на Сэма. Потом повернулся к своей истинной аудитории: Пейте. И ухмыльнулся. — Конечно. Быть родственной душой с братом — это не то, о чем я говорю на свиданиях, — затем он начал приближаться к Пэйте, чтобы привлечь к себе пристальное внимание призрака, и твердо заявил: — но это не проклятие. Резко вмешиваясь в разборку, которую Дин организовывал, Сэм схватил своего брата за руку, не давая приблизиться к призраку. Он был готов скрутить Дина, если это помешает его брату вступить в борьбу, в которой он не может победить. Знал, что Дин был зол на него, когда их глаза столкнулись в битве воли, но не отступил. Не в этот раз. Не обращая внимания на мотивацию, лежащую в основе сильной вооруженной тактики Сэма, Пейта насмехался над братьями. — Он стремится вытеснить твое законное господство над ним, — усмехаясь сказал он Дину, кивая в сторону младшего Винчестера. — Он не знает своего места. Он второй рожденный, несущественный, слабый, никогда не будет иметь такого значения, как первый. Дин с гневом зарычал: — Старшие братья заботятся о младших. Мы не делаем их нашими рабами… или козлами отпущения, когда мы облажаемся. Потому что это то, что делал Пэйта, возлагая всю вину на Ваникию, когда защищать деревню было его обязанностью как вождя. «Как я всегда должен был защищать Сэма и Бобби». — Но ты не видишь, что он сделал с тобой, с вашим братством. Он нанесет еще десять, сто, тысячу ран на твою душу. Ты никогда не познаешь мира если он будет рядом с тобой. Так же, как я не буду знать мира, пока душа Ваникии не заплатит за то, что он опозорил нашу семью, за то, что он бросил меня… нашу деревню… наше племя, когда мы нуждались в нем, — прошипел Пэйта, подходя ближе к старшему охотнику, чтобы заставить его понять насколько он был глуп и не заслуживал большего милосердия, чем младший. — Ваникия не бросил тебя! Он вернулся… возвращался, — поправился Дин. — Он умер, потому что возвращался к тебе. Может для тебя это ничего не значит, но не для меня. Пэйта покачал головой, не позволяя лжи белого человека просочиться в его душу. — Нет. Ты говоришь неправду, чтобы спасти свою душу. — Присутствовал бы еще один воин в той битве, это не имело бы значения, — заспорил Сэм. Он стоял там посреди бойни и знал, что деревня была потеряна до того, как последний человек пал. Что потребовалось бы еще десять воинов, чтобы удержать позиции, и двадцать - чтобы выиграть войну. — Ваша деревня была в меньшинстве, ваши воины… ваши люди не готовы были защитить себя. Это была резня, как будто атака никогда не была предсказана. — Вдруг, Сэм все понял. — Ты не думал, что это произойдет: атака, война… потому что ты никогда не думал, что Ваникия оставит вас. — Он не должен был уходить! — закричал Пэйта в ярости. — Он был моим братом, единственным человеком, кому я доверял больше всего. Он предал меня! — Он оставил тебя… но он не предавал, — тихо опроверг Дин, дождался, пока Пэйта переведет яростный взгляд с Сэма на него, и усмехнулся, — это то, чего ты не можешь вынести, не так ли? Что он бросил тебя. — Он покинул племя! — гневно прошипел призрак. Но Дин покачал головой. — Ты не заботишься о племени, ты заботишься только о своих обиженных чувствах. Ну, кое-кто чертовски умнее, чем я, когда-то сказал, что семья не должна заставлять вас чувствовать себя хорошо, они должны делать вас несчастными, на то они и семья. И что только трус отталкивает тех, кого любит, потому что не хочет, чтобы его ранили. Вырвавшись из хватки Сэма, Дин шагнул вперед, и почувствовал, что брат поспешно шагнул следом, пока они оба не встали плечом к плечу перед индейцем. — Ваникия обидел тебя, когда выбрал жить отдельно, я это понимаю. Ты знаешь, что я понимаю, — сказал Дин, увидев, как Пэйта сжал челюсть. Он надеется, что призрак знал о нем достаточно, чтобы знать, что у них было много общего. — Я чувствовал такую же боль, и она сжигала меня изнутри… и ты знаешь, что помогло мне? То, что я простил Сэма, позволил ему вернуться в мою жизнь. Принять его обратно, признать, что… его предательство, да, это разрывало меня на части, но не иметь его в моей жизни было еще хуже. Это был мой выбор, не его. — Потому что остальная часть вашей семьи, ваши люди, ваш образ жизни не были убиты из-за него! — возразил Пэйта. Понимал, что старший брат не может знать, что вес этого ужаса. — Да, так и было, — с раскаянием сказал Сэм. — Наши родители, наши друзья, наша семья, бесчисленные жизни были потеряны из-за моих решений. — Наших решений, наших неудач, — сурово поправил его Дин. Сэму не нужно принимать всю вину на себя, они вместе делали ошибки. Почти сожгли мосты между собой, прежде чем потушили огонь, подавили ненависть, разделили вину. Пэйта с улыбкой покачал головой. — Он одурачил тебя, чтобы ты разделил с ним бесчестие. — Он не обманывал меня. Это было мое решение. Я сделал столько же, если не больше, чтобы опозорить мою семью, мое имя произносят с проклятием, — безразлично признался Дин, прежде чем грустно ухмыльнулся, — Значит, мы с Сэмом заслуживаем друг друга. Чувствуя, что Пэйта не был убежден словами Дина, и возможно, собирался нанести удар по нему, Сэм сделал еще один шаг ближе к призраку, привлекая к себе его внимание. — И как мы справляемся с нашей виной и друг с другом, это наше дело. Это не ты должен решать, или кто-то другой. — угрожающе сказал он. Ему надоело, что призрак диктует что он должен был чувствовать к своему собственному брату. Но Пэйта поднял руки не для того, чтобы нанести удар, а чтобы указать на их окружение. — Вы забываете, что стоите в освященной земле. Что я судья здесь, и решаю вашу судьбу, как делал это сотни раз до этого. Предполагая, что теперь Пэйта натравит на них всех палачей Ветхого Завета, Дин оттащил своего брата от призрака. Но они отступили всего на несколько шагов, прежде чем снова уперлись спиной в стену. А Пэйта все еще приближался. Готовясь сделать последний бой, Дин задержал дыхание. Он знал, что должен сделать это в нужное время, должен был сдерживаться. Но когда Пэйта поднял свой нож над головой, чтобы нанести смертельный удар, Дин знал, что хоть пара минут с Сэмом стоит того. Вытащив горсть соли из кармана, Дин бросил ее в лицо Пэйты, и прочитал ярость в чертах индейца, прежде тот исчез. Облегченно выдохнув, Сэм сухо заметил: — Ты же понимаешь, что это только разозлит его, и он вернется… — И что? Захочет убить нас? — саркастически поинтересовался Дин. — Это уже в его списке дел, Сэмми. — Затем он поднял голову к потолку, к небу и закричал: — Ваникия, я начну верить, что ты и правда трус, если ты не спустишься сюда! Это частично твоя вина. Но не Ваникия материализовался в нескольких дюймах от них, выпустив яростный крик. Когда топор полетел в их сторону, братья инстинктивно нырнули вниз. Бросившись к Пэйте, они схватили его за руки и прижали к полу пещеры. Пейта был почти удивлен их усилиями. Пусть охотники поверят, что могут достичь недостижимого, прежде чем он легко переступит через их силу, выкрутит им руки. Не желая сдаваться, свободной рукой Дин ударил Пэйту в челюсть. И разозлился, что индеец даже не в настроении, чтобы притвориться, что почувствовал удар. Рядом с ним Сэм вытащил из кармана железный нож и погрузил его в тело Пэйты. Братья рухнули лицом в землю, когда призрак, которого они держали секунду назад, исчез. Они медленно поднялись на ноги, держась друг за друга. И было непонятно, кого из них шатало больше. — Он забрал с собой мой нож, — мрачно сообщил Сэм, и увидел расстроенный взгляд брата. С горькой ясностью Дин понял, что у них закончились фокусы, что в следующий раз, когда их не очень-то дружелюбный призрак примет вызов на дом, он прикончит их. — Ваникия! Сколько еще людей… братьев должны умереть, потому что ты обидел своего брата?! — зарычал Дин. — Больше ни одного. — раздался голос позади них.***
Чувствуя, что присутствие Ваникии становился все сильнее и сильнее, Стронгигл открыл глаза, и в сомнении огляделся, когда увидел перед собой Натана. Но когда он благоговейно коснулся камней, разбросанной вокруг него, Грег посмотрел на полицейского и прошептал: — Он здесь. — Кто? Ваникия?! Ты его видишь? — спросил Натан, подходя к шаману. Он проследил за взглядом Грега, когда индеец посмотрел на недавно образовавшуюся стену. Туда где Винчестеры застряли в ловушке. — Мило, — саркастически протянул он, прежде чем скинуть рюкзак с плеча. Натан достал свою верную паяльную лампу и начал собирать камешки с пола пещеры. — Позвони шефу Фоксу, скажи ему, чтобы начинал свое большое волшебство, — приказал он. — Никто не называет это «волшебством», это только в фильмах и… — запротестовал Стронгигл. Он не мог позволить, чтобы на его наследство снова клеветали. Сунув телефон под нос индейца, Натан грозно рявкнул: — Звони сейчас же!***
Выпрыгивая из своей машины, как будто она была в огне, Уэйд практически подлетел к шерифу, который развел большой костер прямо на лужайке судьи Престона. — Трубка, — заявил он без необходимости. Но шериф все еще ошеломленно смотрел на медика, после того, как тот резко выскочил перед ним. — Срань Господня! Как я должен объяснять занос и следы на лужайке судьи Престона?! — Точно так же, как вы объясните костер и ритуал, который включает кости кошек, — сказал Уэйд. — Разве вы не собираетесь устроить магию? — Это не магия, — послышался раздраженный голос Стронгигла из мобильного, лежащего на земле. — Мне все равно как это называется! — рявкнул Натан, через динамики телефона, — Сожгите трубку и произнесите заклинание, шеф. Сейчас же! — Да простит меня Господь, но вот-вот… — пробормотал Фокс, прежде чем бросил трубку в голодное пламя и начал читать латынь с окровавленных страниц.***
Резко развернувшись, Винчестеры увидели Ваникию, который был одет в мягкие кожаные штаны, его длинные черные волосы распущены, так же, когда он появился в видении Дина. — О, очень вовремя! — воскликнул Дин. и прежде чем он успел предупредить индейца о плохом настроении Пэйты, злобный призрак уже был рядом с ними. Впервые за двести семьдесят семь лет Пэйта стоял лицом к лицу со своим братом. — Брат, я скучал по тебе, — искренне поприветствовал Ваникия, зная, чтобы ни было между ним и Пэйтой, это не могло по-настоящему запятнать безвозвратную связь их братства. Его вера в эту ложь почти помешала ему заблокировать удар ножа его брата, нацеленного ему в сердце.