Судьба вообще довольно странная вещь...

Нет, он серьезно сошел с ума. Иначе нет объяснения тому, какого черта он делает на поляне в лесу и почему перед ним стоит его умершая мать. Ну, просто нет вариантов. Хотя нет, врет, есть один. — Я умер, да? — оглянувшись, Стайлз понимает, что поляна, на которой они с мамой стоят — поляна с Неметоном, — все-таки умер… Они стояли на равнине, освещаемой поднимающимся солнцем. Хоть это и лес, вокруг стояла гробовая тишина. Ни пения птиц, ни-че-го. От слабого ветра листья подрагивали, но даже шелеста не возможно было услышать. Будто у всего мира выключили звук, как на колонках. Вся усталость, что он ощущал секунды назад, улетучилась. И стало как-то легко и… просто. Ему не хочется отсюда уходить. Тут так хорошо, спокойно. И тут его мама. Та, какую он помнит до того, как она заболела. — Нет, но ты на полпути к этому, — прозвучал бархатный голос с нотками переживания, от которого на глазах у младшего Стилински навернулись слезы. Стайлз повернулся, вернув все свое внимание к матери. — Это ты? Это действительно ты?! — так, Стайлз, похоже, у тебя начинается истерика. Что он там говорил о спокойствии? Забудьте… — Это я, любимый, — подойдя к своему сыну, Клаудия его крепко обняла, -Господи, я так скучала, милый. Молодец, Стайлз, истерика все-таки началась. Как раз вовремя. Стайлз обнимал свою мать, цепляясь за нее, как за спасательный круг и не замечая сотни пар глаз, направленные на них из-за деревьев. — Но как бы я не скучала, сынок, ты не можешь здесь задерживаться, — она взяла его лицо в свои руки и заставила посмотреть на себя, — ты еще нужен своим друзьям. Послушай меня. Ты очень сильный, сынок, помни это. Ты нужен своему волку. Тебе еще рано оставаться здесь. Твои друзья ждут тебя. Друзья. Отец. Ногицунэ… Стая! Как он мог про них забыть? Ему надо домой. К черту это спокойствие, он еще не готов. Да, он устал. Да, он все еще хочет спать. Но он, черт побери, все еще не может! Отступив от матери на шаг, он поднял глаза на небо. Его за считанные секунды заволокли черные тучи. Ветер начал бушевать сильнее с каждым его новым шагом от своей матери. Как по щелчку, все звуки включили с утроенной силой. Молнии засверкали на небе, и раскаты грома усилились. Холодный и сильный ветер бил по мокрому от слез лицу. Отвернувшись от матери, Стайлз отправился к Неметону. Дуб, находящийся в самом центре поляны, горел синим пламенем. Подойдя к нему, Стайлз увидел лежащий в центре самурайский меч. Обернувшись, Стилински в последний раз взглянул на мать. — Еще увидимся, милый, — с улыбкой проговорила Клаудия. — Спасибо, — одними губами произнес тот. Повернувшись обратно к Неметону, Стайлз протянул руку к мечу. Он знал, что огонь не причинит боли. Не ему. Как только Стилински взял меч в руку, огонь потух и в небе наступило затишье. Вспышка яркого света заставила Стайлза зажмурить глаза и пошатнуться. Только сейчас он снова начинал чувствовать усталость в теле, будто все это время находился вообще не в нем. Перед глазами все начало плыть. «Все-таки слишком устал», — с этой мыслью парень почувствовал, как летит на землю. И только сотни глаз выглядывающих из-за деревьев духов стали свидетелями того, как у нового кицунэ глаза горели самым холодным пламенем.