Два принца

      Прохладные капельки столь долгожданного для саванны моросящего дождя одна за другой падали на морду молодого льва. Кион вдохнул полной грудью свежий, лишённый пыли воздух. Волоча в зубах ногу антилопы, лидер Львиной Гвардии вошёл в пещеру, где царил уютный полумрак. – Привет... Я принёс тебе поесть. – Неплохо, – оценил Кову, приподнявшись на своей лежанке. – Сам поймал? Киону очень захотелось ответить, что сам, но он понял, что это глупая идея. – Нет, это Фули и Витани сегодня поймали. – И ты отобрал у них еду? – усмехнулся Кову. – Они мне разрешили. К тому же, я подумал, что тебе нужнее. Кион окинул виноватым взглядом перевязанную рану на задней лапе Кову, и от того это не укрылось. – Тебе не обязательно заботиться обо мне из чувства вины, – заметил Кову. – С чего ты взял? – смущённо потупился Кион. – Может, я забочусь просто так... Лев не ответил, оценивающе разглядывая стены пещеры, на которых красовались многочисленные рисунки. – Так, значит, это ваше секретное убежище? Здесь члены Львиной Гвардии собираются, чтобы обсуждать... что? – Ну... Здесь мы встречаемся и проводим некоторые тренировки. Мы принесли тебя сюда, потому что это самая близкая к земле пещера на Скале Предков. Но если ты в состоянии ходить, ты можешь пойти к себе... если хочешь. – Нет необходимости, здесь вполне уютно. И рисунки занимательные. – Их рисовал Рафики. Он называет это «наскальной летописью Земель Прайда». – А вон там, кажется, ты? – Кову указал на изображение львёнка, рычащего на Скале Предков. – В жизни ты выглядишь лучше. – Здесь я младше. Это когда я только получил силу Рычания Предков... – пояснил Кион и осёкся. Кову, мягко улыбнувшись, взглянул на Киона. – Знаешь, я тебя недооценивал. Ты сегодня очень смело держался, давая отпор шакалам. Наверное, это трудно... справляться с такой огромной силой предков внутри себя. – Иногда бывает... Просто нужно меньше поддаваться эмоциям, особенно гневу. Но это не всегда удаётся, и из-за моего Рыка могут пострадать невинные. Один раз я чуть не покалечил маму. Теперь вот тебя... – Не такой уж я и невинный, – фыркнул Кову, и его собеседник издал смешок: – Я имею в виду, что Рык нельзя использовать во зло. К нему нужно прибегать только против врагов... Хотя, Рафики сегодня, кажется, пытался убедить меня в том, что они этого не заслуживают, – вспомнил Кион свой утренний разговор с шаманом. – Он может быть прав, – неожиданно подтвердил Кову. – Что?! По-твоему, шакалы не заслужили того, что я вышвырнул их с наших земель? – Не всё так просто. Но опыт подсказывает мне, что слушать эту чокнутую обезьяну порой бывает весьма полезно... – Хорошо, предположим. Против друзей Рык использовать нельзя. Против врагов тоже. Зачем оно тогда вообще нужно? – Ты делишь мир на чёрное и белое, дружок, – лев лениво потянулся на своей лежанке, поморщившись от боли в лапе. – Гиены злые, шакалы злые, змеи... – Ничего подобного, – нахмурившись, перебил Кион. – Далеко не все гиены злые. То есть, раньше я думал, что все, но потом познакомился с Джасири и её кланом. И она доказала мне, что бывают и добрые гиены. – Их не бывает, – отрезал Кову. Хранитель непонимающе взглянул на него. – И злых гиен не бывает. Бывают просто – гиены. Всё остальное – сказочки для львят. «Джасири хорошая, потому что она хорошая, а остальные гиены злые, потому что злые». Это не так. Все мы равны, и занимаем своё место в Кругу Жизни. – Ты говоришь, как Рейрей, – буркнул Кион. – В её словах есть истина. Его фраза потонула в оглушительном раскате грома. Львы одновременно обернулись и обнаружили, что моросящий дождик снаружи сменился настоящей ночной грозой с холодным ливнем и пронизывающим, завывающим ветром. Кион невольно поёжился. – Переждём. Иди сюда, – Кову похлопал лапой по каменному полу пещеры, и золотистый лев неуверенно подошёл к нему, ложась рядом. – И почему права Рейрей? – возобновил разговор он. – Она права не во всём. Их клан действительно не имеет права охотиться на нашей территории. Но привело их сюда не то, что они злые. Вероятнее всего, их приводит сюда запустение, царящее в Чужеземье. Охотничьи инстинкты и голод то и дело гонят шакалов и гиен в наши края. – Но... – Не стоит слепо поклоняться Кругу Жизни и считать всех, кто не чтит законы Земель Прайда, злыми априори. Каждым движут свои мотивы. – А как же Зира? Она хотела убить моего отца и взойти на престол. Каков был её мотив? Жажда вла... – Любовь. – Что?! – Слепая любовь к твоему печально известному предку Шраму. Все свои деяния, пусть они и были ужасными, Зира совершала ради него. А жажда власти... кто этим не грешен? Каждый мечтает хотя бы денёк побыть королём. Кион удивлённо молчал, не зная что ответить. – Когда я был львёнком, – продолжил старший лев, – я часто был предоставлен сам себе и любил иногда забредать туда, куда мне строго запрещалось – на вашу территорию. И когда я видел, как цвётет там жизнь, как много там еды и воды, я чувствовал ненависть. – К чему? – не понял Кион. – К Симбе. Правильно ли он поступил, изгнав меня из этого райского места за то, чего я даже не совершал? Кион молчал, смотря Кову прямо в глаза. Он никогда раньше не ставил под сомнение мудрость поступков отца и не обдумывал их в столь негативном ключе. Да, Симба изгнал львиц Шрама с Земель Прайда, но ведь их детёныши действительно не были повинны ни в чём... – Кион, твой отец все равно остаётся прекрасным королём. Но все мы совершаем хорошие и плохие поступки, – улыбнулся Кову. – Запомни. У баобаба всегда две стороны: светлая и тёмная. «Да уж, мальцу будет над чем поразмыслить», – про себя подумал он. Чтобы как-то сгладить повисшее молчание, Кову вновь обратил внимание на наскальные рисунки. – Эй, а вон ещё ты. Только на этот раз, видимо, нарисован недавно. Кион посмотрел туда, куда указывал лев. На каменной стене действительно был нарисован уже изрядно обросший гривой Кион-подросток, а за его спиной, будто готовясь схватить льва сзади, возвышался не кто иной, как злобный бывший лидер Львиной Гвардии. – Эт... этого раньше не было. Когда он появился? – удивился Кион. – Я не знаю. А кто это у тебя за спиной? – Шрам, – тихо ответил лидер Гвардии. Кову взволнованно пригляделся. Действительно, морду нарисованного льва обрамляла тёмная грива, а на глазу красовался длинный шрам. До этого Кову знал о внешности Шрама только по рассказам. – Так вот, как он выглядел... Видок тот ещё. – Но что значит этот рисунок? – недоумевал Кион. – Ты говоришь, эти изображения рисует Рафики? Так может, это одно из его дурацких предостережений, вроде: «Грядут тёмные времена, так что не позволь злу в твоей душе завладеть тобой, молодой Кион, иначе ты станешь таким же злым и тощим ублюдком, как Шрам», – насмешливо протянул Кову, подражая голосу шамана. – Рисунки не предсказывают будущее, – вспомнил Кион. – Рафики иллюстрирует только то, что уже произошло... – Шрам давно умер, дружок, – флегматично заметил Кову. – Стоять рядом с тобой он никак не мог. – Это какая-то метафора. Я должен у него спросить, – Кион собрался было встать и броситься из пещеры, но на его спину легла лапа Кову. – В такой ливень? Чтобы ты подвернул лапу на мокрых камнях? Здесь хватает и одного калеки. Словно в знак подтверждения, сверкнула яркая молния, озарив всё вокруг, а затем раздался очередной раскат грома. – Завтра всё узнаешь, – твёрдо сказал Кову, придвигая подростка лапой к себе поближе. – А сейчас в саванне слишком темно и слишком опасно. Останешься здесь. – На ночь? – смутился Кион. – Но... я вполне могу подняться в свою пещеру. – Мне не нужно, чтобы ты поскользнулся и упал с высоты. Повторять не буду. Может, я тоже о тебе забочусь просто так. Лев смущённо промолчал. Он собрался отодвинуться и подобрать место для ночлега чуть поодаль, но не решился сбросить лапу Кову, которую тот, очевидно, не собирался убирать с тела Киона. Постепенно мысли хранителя вновь вернулись к странному новому рисунку. Что бы он мог значить? Вскоре эта мысль плавно сменилась размышлениями об отце, об отщепенцах, гиенах, шакалах... Дождь убаюкивающе барабанил по камням, бок и лапа Кову согревали Киона приятным теплом, и он не заметил, как медленно задремал.