Alien in the neighbourhood

— Привет, мистер Спок! — махал соседу Джим, когда заставал его на улице, и тот неизменно складывал пальцы в та’ал — вулканское приветствие, как объяснил ему сам Спок. Мальчику очень нравилось проводить время со стариком — помогать по хозяйству, пить чай или просто болтать — и он бы не променял такие вечера ни на что другое. Фрэнк, к сожалению, не был слепым, и ему очень не нравилось то, что он видел: вулканский старикашка околдовал парня. — НЕТ! — пронзительные крики с соседского участка заставили посла Спока стремительно выйти на крыльцо. Он уже привык к тому, что Фрэнк регулярно повышал голос на братьев Кирк, которые совершенно не обращали внимания на отчима, но в этот раз голос принадлежал Джиму, и посол не мог остаться в стороне. — Я сказал, мне плевать, что ты там думаешь, чертов ублюдок! Я продаю тачку! — ЭТО МАШИНА ОТЦА! — Если ты не заметил, твой папаша помер! Не смей пререкаться! — рявкнул Фрэнк, глядя бешеными глазами сверху вниз на Джима. — Да пошел ты *****! — крикнул Джим, не обращая внимания на слезы, катившиеся градом по щекам, и тут же получил затрещину. — Не смей материться, ублюдок! — взревел Фрэнк, нависнув над ним. Посол Спок сам не заметил, как оказался у калитки. — А ты что смотришь?! — рявкнул Фрэнк, заметив его. Посол не успел ничего ответить: зареванный Джим с быстротой пули кинулся к нему и уткнулся мокрым от слез лицом ему в живот. Это остановило вулканца от нанесения тяжких телесных повреждений его отчиму, посмевшему поднять руку на Джима. — Джим… — посол погладил его по светловолосой голове, чувствуя, как эмоции, неистовствовавшие внутри ребенка, бьются о вовремя поднятые ментальные щиты, грозя снести их подчистую, — Пойдем в дом. Пойдем со мной. С трудом отлепившись от старика, одеяние которого успокаивающе пахло тем самым вулканским чаем, Джим поплелся к его дому, вздрагивая плечами. Спок шел следом, закрывая своей спиной от Фрэнка на случай, если тот пожелает совершить насильственные действия в отношении Джима. Фрэнк подобного желания не изъявил. Как и предполагал Спок, он чувствовал себя сильным только когда дело касалось его пасынков. Со взрослыми инопланетянами втрое сильнее себя он предпочитал не связываться. — П-простите, посол, — пробормотал Джим, спрятав покрасневшее лицо в ладонях и что было сил пытаясь успокоиться. Ему было стыдно за свой срыв, за мат в присутствии посла (на чувства Фрэнка ему было плевать с высокой колокольни), за то, что он цеплялся за Спока и ревел, как маленький ребенок. Джим, конечно, был ребенком, но маленьким и беспомощным себя не считал. Он в свои десять мог бы взломать сайт школы, если бы захотел, и приставать к вулканцу со своими телячьими нежностями было нелогично. А уж устраивать истерику и прижиматься к нему в поисках сострадания… Матерь Божья! Да на месте Спока Джим себя бы уже давно начал презирать. — Я не должен был так себя вести. Мне очень жаль, посол. Этого больше не повторится, — неловко сказал Джим, глядя куда угодно, но не в лицо Спока. — Что именно, Джим? — переспросил старик, пододвигая к нему дымившуюся чашку традиционного вулканского чая. — Я не должен был… Ну, вы знаете… Касаться вас, — хмуро сказал Джим, — вы не должны чувствовать то же, что чувствовал я. Я был эгоистом. Вместо ответа Спок протянул длиннопалую кисть и взлохматил отросшие светлые пряди его волос. Теплые карие глаза поймали шокированный взгляд ребенка, очевидно, не привыкшего к проявлению заботы со стороны взрослого. — Я твой друг, Джим. И я желаю разделить с тобой твое горе. Более того, я обычно устанавливаю ментальный барьер, который позволяет мне более спокойно воспринимать человеческие эмоции. Джим потупил глаза, пробормотал что-то, отдаленно напоминающее «спасибо», чувствуя невероятное облегчение, которое ему принесли слова старого вулканца. Кажется, мистер Спок не презирал его за показанную слабость. — Можно, я спрошу кое-что по поводу мыслей, которые спроецировались на меня во время телесного контакта? — посол внимательно смотрел на него, и Джиму только и оставалось, что кивнуть головой, показывая, что он слушает. — Мне показалось, что ты задумал что-то противозаконное. Джим жарко покраснел, подтвердив догадки Спока. — Джим, тебе не нужны проблемы с законом, — мягко сказал Спок, — это может навредить тебе в будущем. Более того, задуманное тобой опасно для твоей жизни. На лице мальчика отразилось упрямство, так хорошо знакомое Споку. Тот с трудом подавил вздох. Такое выражение появлялось на лице капитана Кирка всякий раз, когда тот был готов до хрипоты спорить со своими старшими офицерами, отстаивая свою точку зрения. — Это машина отца. Фрэнк не имеет права… — Джим, ни одна машина не стоит твоей жизни. Я понимаю, как она тебе дорога, — проговорил Спок, пытаясь говорить как можно мягче. — Я и не собираюсь… — вскинулся было Джим, но Спок движением руки остановил его. — Ты не можешь дать гарантию, что ты не пострадаешь. Это всего лишь вещь, Джим. Джим, вспыхнув, вскочил с места. — Я так и знал. Вы не поймёте, — расстроенно пробормотал он, направляясь к двери. — Джим, — тихий голос остановил его уже у самой двери. — Не берите в голову, мистер посол. Мы, люди… Как это говорится? Нелогичные существа, — повторил Джим выражение, которое вычитал в сети из вулканских статей. Когда за Джимом закрылась дверь, посол лишь горько покачал головой. Он непозволительно много времени потратил на то, чтобы доказать своему капитану и всему остальному экипажу свою бесчувственность, потерпев при этом фиаско. Теперь ему предстояло убедить младшую копию своего та’хай’ла в абсолютно обратном.

***

Рано утром, едва заголосил петух в курятнике, Джим уже был на ногах. Он знал, что Фрэнк, который вечером порядочно принял на грудь, проспит, как убитый, до обеда. А это значило, что никто не помешает его планам. Джим прокрался к гаражу, задержавшись взглядом на калитке, ведущей во двор к послу Споку. Мысленно извинившись перед ним за то, что собирался сделать, Джим, достав связку ключей, свистнутую им у пьяного Фрэнка, принялся ковыряться в огромном допотопном замке. При мысли о том, что теперь сосед уж точно будет разочарован в нем, Джиму взгрустнулось, но он решительно отогнал пораженческие мысли. Что за дело старику до него, до отцовской машины и до его отношений с Фрэнком? Делать мистеру Споку больше нечего, чем выслушивать его нытье, у него наверняка найдется куча посольских дел поважнее. Справившись наконец с замком, который с лязгом упал в траву, Джим распахнул металлические двери, морщась от скрипа несмазаных петель, который мог бы поднять, пожалуй, даже мертвеца, но точно не Фрэнка. Отцовская машина приветливо блеснула фарами, отразившими свет, проникающий в грязный гараж через распахнутую настежь дверь. — Привет, красавица, — пробормотал Джим, любовно погладив пыльный капот. Сколько раз он засыпал, свернувшись в клубок на переднем сидении, представляя, что за рулем сидит отец и они едут в центр за покупками, а дома их ждут мама и Сэм. Однако, при пробуждении эта идеальная вселенная, в которой у него была семья, рассыпалась, как карточный домик, и неизменно оказывалось, что у его отца нет даже могилы, мать бросила его ради научной карьеры, а Сэм опять шлялся непонятно где со своими сомнительными друзьями. — Я не отдам тебя этой жирной свинье, — прошептал Джим, смаргивая влагу с ресниц, — мы с тобой сейчас отправимся в последний полет. Прямо как папа. Сэм на правах старшего брата учил его водить машину, хотя Джим подозревал, что его знания были далеки от идеала. Доехать до обрыва было не так уж сложно даже с его уровнем навыков в управлении автомобилем: нужно было всего лишь выехать на главную дорогу и спустя два километра свернуть направо. С самого начала все пошло не по плану. Джим едва дотягивался до педали газа (педаль тормоза он сегодня задействовать не собирался) и ему приходилось вытягивать шею, чтобы видеть дорогу. Выезжая со двора, он с грохотом снес столбик хлипкого забора и распугал истошно орущих кур, но ему уже было наплевать на все и вся. Имели значение лишь он, машина и их последний полет. Где-то в отдалении раздались вопли, должно быть, рев мотора разбудил-таки Фрэнка, но Джим в ответ лишь вжал в пол педаль газа. На его счастье, дорога была практически пустынной, поэтому Джим не боялся навредить невинным пешеходам. Внезапно зазвонил встроенный в автомобиль коммуникатор. Закусив губу, Джим дотянулся до кнопки на панели управления, прекрасно зная, кому именно могло прийти в голову позвонить на старый коммуникатор в машине. — Ах ты щенок, вернись только! — завизжал передатчик голосом Фрэнка. Поморщившись, Джим сбросил вызов и включил музыку погромче. Он знал, что его ждет по возвращении, и рюкзак со всем самым необходимым уже полгода лежал под кроватью, дожидаясь своего звездного часа. Крыша слетела под напором ветра и покатилась по дороге. «Фрэнк мне кишки выпустит», — пронеслось в голове Джима, но он лишь рассмеялся, до боли стискивая руль одеревеневшими пальцами. Фрэнк по-любому выпустит ему кишки из-за того, что именно он собирался сделать. Джиму было плевать на его реакцию. Машина мчалась к обрыву, с каждой секундой приближаясь к точке невозврата. Джим прикрыл глаза, пытаясь обуздать неконтролируемое желание остаться в машине навсегда. Отец не оставил свой корабль, который и стал ему могилой. Так почему бы не… «Джим!» — голос старого вулканца, прозвучавший в голове, заставил его вздрогнуть и, вывернув руль, нажать на ручку двери. Его выбросило из машины, и Джим взмыл в воздух, как птица, раскинув руки. Торжество его полета длилось до тех пор, пока рука не уцепилась за край обрыва, а ноги, обутые в легкие кроссы, беспомощно заскребли по каменистому утесу, пытаясь найти опору. С большим трудом взобравшись на обрыв и наконец ощутив под ногами твердую землю, Джим опустился на землю и рассмеялся, до крови кусая губы, чтобы не дать надрывному плачу вырваться из груди. Где-то внизу, в расщелине полыхала его детская мечта о счастливой семье, источая едкий запах гари.