Джим уронил голову на парту, сморенный размеренным голосом учителя ксенологии, мистера Брока. Фрэнк опять не давал ему спать всю ночь, разговаривая с телевизором на первом этаже. Джим испытывал безумное желание расколотить чертов телевизор об голову Фрэнка, но соваться к нему, пока тот был пьян, было бы самоубийством. Поэтому Джим, проворочавшись до шести утра, просто оделся, покормил кур и пошел сидеть на остановку в ожидании школьного автобуса, до приезда которого оставалось еще полтора часа. Более того, Джим успешно задремал, прислонившись к столбику остановки, и очнулся лишь от гудка школьного автобуса, показавшегося ему райской музыкой по сравнению со звуками, издаваемыми Фрэнком.
Все эти утренние события привели к тому, что теперь Джим откровенно клевал носом на уроке ксенологии, однако знакомые слова, услышанные краем уха, заставили его мгновенно вынырнуть из полудремы, резко сев на стуле ровно.
— Он сказал «посол Вулкана»? — тихо спросил Джим у соседа по парте.
— Угу, — тот, судя по осоловелому взгляду, так же недавно проснулся.
Джим обратился в слух, напряженно глядя на учителя. К чему он упомянул вулканского посла? Джим вот как раз знал одного такого. Наконец, дверь открылась, и из глубин коридора в класс шагнул посол Спок собственной персоной, сопровождаемый другим вулканцем помоложе. Если посол был по своему обыкновению облачен в традиционный вулканский наряд, то его спутник предпочитал официальный стиль, присущий землянам — белую рубашку, черный пиджак и классические брюки.
Джим подозрительно прищурился, провожая взглядом незнакомого вулканца. Посол не упоминал о нем в их разговорах. Он не был очень удивлен, обнаружив посла в своем классе на уроке ксенологии: в конце концов, он был чуть ли не единственным инопланетянином, поселившимся в дыре под названием Риверсайд, и Джим справедливо полагал, что он рано или поздно привлечет своим появлением всеобщее внимание.
Когда наконец Джим посмотрел на посла Спока, ему захотелось отвести глаза: посол Спок смотрел прямо на него, однако Джим, привыкший к теплому отношению посла, увидел лишь равнодушие и пустоту в его лице, которое обычно светилось участием и добротой. Джим ошарашенно моргнул, уставившись на него в ответ, и посол Спок первым отвел глаза, отчего Джим испытал облегчение. Он не хотел бы, чтобы подобный пустой и равнодушный взгляд посла Спока был направлен именно на него.
— Живите долго и процветайте, — церемонно проговорил посол, привычным для Джима жестом соорудив пальцами та’ал. Его примеру последовал его вулканский спутник, — меня зовут Спок, я представляю в посольстве свою планету Вулкан. Со мной мой помощник, Салтек, — представил посол мужчину в костюме. Тот даже не шевельнулся.
Джим на физическом уровне почувствовал, как в классе начало нарастать напряжение, и мысленно пожалел о том, что вообще встал сегодня с кровати. Ругающийся с телеком Фрэнк был предпочтительнее этого спектакля.
— Вулканцы превыше всего ценят логику. Конечно, человеческим детям сложно это понять. Люди, как пси-нулевые существа, в принципе не наделены достаточным уровнем логики, который требуется для понимания вулканской концепции… — посол Спок продолжал говорить сухо, будто читал по учебнику, и Джима его речи смущали все больше и больше. Сейчас посол был типичным, Джим бы даже сказал, стереотипным вулканцем, как раз таким, какими их описывала сеть — сухим и черствым, как прошлогодний сухарь. Значит, вот что посол имел в виду, когда говорил, что он запирает свои эмоции, пока находится на работе. По мнению Джима, который знал посла в обычной жизни, его работа над собой была… впечатляющей. И этот помощник Салтек — Джим взглянул на невозмутимого вулканца в костюме — явно и не подозревал, каким Спок может быть.
Но чем дольше Джим слушал, тем глубже ему в голову закрадывалась мысль, что возможно посол Спок всегда был именно таким. Вулканцы ведь могут влиять на восприятие людей всякими своими вулканскими вуду-штучками?
Стоило Джиму подумать об этом, как он решительно потряс головой, прогоняя пораженческие мысли. Посол Спок никогда не стал бы как-то влиять на кого-то, а тем более на Джима. Ему даже стало стыдно за то, что такой незначительной вещи, как школьный урок, хватило, чтобы поколебать его уверенность в своем друге.
Джим наконец сел прямо и продолжил слушать, глядя прямо на посла. Вскоре их взгляды пересеклись, и Джим слегка улыбнулся ему с последней парты. Он готов был поклясться, что на мгновение посол потерял нить повествования, чего не мог не заметить Салтек, с намеком на удивление посмотревший на своего начальника.
— Остались ли у вас вопросы, ребята? — спросил мистер Брок, когда посол закончил рассказывать о вулканских традициях.
По классу разлилась тишина. Джим подозревал, что половина класса пропустила все, что говорил посол, пялясь на его острые, практически эльфийские уши.
— У меня есть, — вверх взметнулась рука местного заучки, Гамильтона, — правда ли, что пара вулканцам выбирается еще в детстве? И помолвку невозможно расторгнуть?
— Пара выбирается действительно с самого детства. Но существует специальный обряд, с помощью которого можно расторгнуть помолвку.
— А в чем он заключается? — продолжал допытываться Гамильтон.
— Мы не можем разглашать данные сведения, — вмешался Салтек, с легким неодобрением глядя на мальчика, на которого это не произвело никакого впечатления.
— А зачем выбирать жену в детстве? Да еще и ту, которую назначат родители. Нам вот не нужна жена, — не унимался Гамильтон, которого ничуть не смутил кислый взгляд Салтека. По классу пролетели согласные смешки, и учителю пришлось призвать всех к порядку.
Посол остался невозмутим, и Джим втайне был горд за него: чистокровный Салтек едва не скрипел зубами, с трудом сохраняя остатки самообладания, в то время как посол, казалось, не изменился бы в лице, даже если бы потолок кабинета разверзся и оттуда им на головы посыпались звездолеты класса «Конституция».
— Выбор невесты в столь раннем возрасте обусловлен особенностями вулканской физиологии… Но большего я сообщить вам не могу, — закончил посол Спок, поймав зверский взгляд Салтека.
— Физиология? — заинтересовался Гамильтон. — То есть речь о…
— Никаких больше вопросов, — процедил Салтек.
— У меня есть один, — с наслаждением перебил Джим, наблюдая за тем, как Салтек на глазах раздувается от гнева, — я читал, что вулканцы контролируют свои эмоции. Но вы выглядите злым.
— Я не… — посол прервал Салтека движением руки, и тот, выдохнув, удалился из класса.
— Довольны? Вы довели вулканца, — с укором сказал мистер Брок, глядя ему вслед.
— Дети ни при чем. Салтек не отреагировал бы на них так явно. Он нестабилен, — между бровями посла Спока залегла морщинка, — прошу меня простить, я должен найти его, — кивнув, посол быстро вышел из класса.
***
Вечером Джим сидел на своем чердаке, поминутно кидая взгляды на дом посла, но его окна были темны. На первом этаже кто-то позвонил в дверь. Открывать, конечно же, никто не спешил, так что на звонок нажали несколько раз прежде, чем в коридоре раздались тяжелые шаги Фрэнка и его бухтение «Кого еще тут черти принесли?»
Приоткрыв дверь, Джим высунул любопытный нос на лестницу, жалея бедолаг, которые вздумали отвлекать Фрэнка от его любимой программы с полуголыми женщинами, однако из начала разговора он понял, что на этот раз не поздоровится ни ему, ни Фрэнку:
— Здравствуйте. Мы из органов опеки.
— И что дальше? — настороженно отозвался Фрэнк, до проспиртованного мозга которого дошло, что в этот раз угрозами прогнать незваных гостей не получится.
— От соседей на вас поступали неоднократные жалобы в полицию. Последняя была этой ночью. Нам стало известно о том, что сейчас вы в одиночку воспитываете ребенка до четырнадцати лет. Ваш образ жизни может повредить его воспитанию, поэтому в наших силах забрать его у вас, — прояснил ситуацию мужской голос. Джим, спрятав лицо в ладонях, сполз на пол, что-то неразборчиво промычав себе под нос. Он понятия не имел, плохо, что его отнимают у Фрэнка, или хорошо.
***
Поздно ночью в доме посла Спока раздались три неуверенных удара в дверь. Точнее, ударами они только назывались, на самом деле в дверь лишь слегка поскреблись, но она мгновенно распахнулась, так, будто на той стороне давно уже ждали гостей.
— Джим… — посол Спок не успел ничего сказать — мальчик вытянул руку ладошкой вверх, серьезно глядя ему прямо в глаза.
— Дайте мне руку. Пожалуйста.
Голос Джима дрогнул, и посол, не колеблясь, обхватил ладонь Джима своей длиннопалой рукой, чуть вздрогнув при прикосновении кожи к коже — Джим был в раздрае, и послу потребовалось укрепить ментальные щиты, чтобы не дать чужому отчаянию поглотить свой разум. Джим остро нуждался в утешении, и посол Спок за руку провел его к столу, усадив на стул.
— Если ты отпустишь мою руку, я приготовлю тебе успокаивающий чай, — сказал он, проведя свободной рукой по льняной макушке Джима. Тот неохотно расцепил пальцы, которыми отчаянно цеплялся за ладонь посла, и вяло уронил голову на руки.
— Простите меня. Когда мне нужно утешение, я всегда прихожу к вам. Хотя, как вы бы сказали, логичнее было бы пойти с этим к эмоциональным людям, — Джим дёрнул плечом.
— Я настаиваю, чтобы в первую очередь ты обращался ко мне, — услышав подобные слова из уст посла, Джим недоуменно поднял голову.
— Почему? Зачем вы это делаете? — тихо спросил он. — Почему помогаете? Мы ведь просто соседи.
— Ты ребенок, попавший в беду, Джим. Ты не должен справляться с этим в одиночку. И я уже говорил тебе, что я всегда буду рядом, как твой друг, — глаза вулканца лучились теплом, и Джим чуть расслабился, вновь увидев своего старого посла в том равнодушном вулканце, что предстал перед ним в школе.
— Почему Салтек вышел из себя? — спросил Джим, абстрагировавшись от своих проблем и прихлебывая заваренный послом вулканский чай.
— Его… время подходит. Как я уже говорил, это связано с физиологией. У мужчин-вулканцев есть цикл, повторяющийся раз в семь лет. Он называется Пон Фарр. В это время мужчине необходим партнер, иначе это чревато для него и для окружающих смертью. Он становится практически неуправляемым. Я увидел отголоски этого процесса в Салтеке, — объяснил посол.
— А… вам можно мне об этом рассказывать? — поинтересовался Джим.
— Это совершенно неприемлемо, — откликнулся посол, вызвав на губах Джима призрак его обычной улыбки.
— То есть, вы хотите сказать, что в это время они…
— Размножаются, — утвердительно кивнул посол.
— А иначе они становятся агрессивными и могут погибнуть. Теперь понятно, — задумчиво сказал Джим, — а… если у всех вулканцев есть жена с детства, значит, у вас тоже есть?
— Моя невеста отказала мне, Джим, — усмехнулся посол Спок, — когда я был еще очень молод.
— Вот коза, — с чувством сказал Джим, заставив уголки губ посла дернуться, — мне так жаль, посол. Она вас не заслужила.
— Ничего страшного, Джим, — взгляд Спока задержался на книжной полке, где в идеально чистой рамке стояла фотография, изображающая двух мужчин в обнимку — вулканца и человека с волосами цвета спелой пшеницы, — Я это пережил.
Помолчав, он добавил:
— Но ты ведь пришел не для того, чтобы обсудить со мной проблемы Салтека? Что случилось, Джим?
Джим мгновенно помрачнел, помассировав пальцами усталые глаза, которые уже успели пролить немало слез.
— Органы опеки отнимают меня у Фрэнка. Если честно, странно, что они среагировали только сейчас, когда… — Джим метнул быстрый взгляд на посла Спока, — когда все начало налаживаться. Проблема в том, что они хотят отправить меня к тетке на Тарсус-IV. Это так чудовищно далеко…
Джима прервал резкий звук. Это посол Спок пальцами отломал кусок столешницы.
