Музыка и любовь

      Владимир       Лето… Пора отпусков, мать их. И вот куда и как мы можем поехать, если у меня на фирме чёртов кризис, заказчики жизненно нам необходимого проекта обещали вынести решение не раньше чем через три (три, чёрт побери!) грёбаных недели, Сергей Степанович Оболенский вдруг собрался продавать свою часть акций нашей фирмы какому-то Кайзерлингу, который наверняка в нашей специфике разбирается как свинья в апельсинах, Андрюха чуть не ежедневно ноет по телефону, что не может ничего придумать с покупкой жилья Татьяне, а Репнин что-то уж очень нехорошо притих… В довершение ко всему, у Анечки отпуск только в августе. А свалить из душного Питера хочется, как говорится, ещё вчера. В Двугорском по вечерам чуть легче, но тяги к тёплому морю это не уменьшает.       Как-то, выключив ноутбук в третьем часу ночи, мне пришло в голову: мы с Анюткой словно сообщающиеся сосуды. Я устроил ей временную помощницу, теперь она может не пахать до самого заката на грядках и на рассвете на прополку не выбегать до автобуса на работу. А вот у меня теперь забот по макушку и выше. Отвожу Аню домой – и сам или обратно в Питер, или дома снова за комп до глубокой ночи. Но спасибо Репнину – прознав про мои проблемы, кинул пару дельных идей и отрекламировал нашу контору одному своему постоянному партнёру, я вздохнул чуть полегче. Заказы хоть и не миллионные, но хоть какой-то хлеб.       Зато с моей красавицей у нас всё развивается семимильными шагами. Анечка привыкает к моим рукам, объятиям, ласкам. Мне, конечно, порой уже на луну выть хочется, но что же поделать, раз уж мои дружки-сволочи устроили бедной девчонке такой фордыбас, из которого мы с ней вместе никак не можем выкарабкаться которую неделю. Я стараюсь двигаться вперёд в откровенности допустимого просто микроскопическими шагами. Хотя безумно хочется уже содрать с красавицы всю одёжку и хотя бы губами брать её целиком, до последнего миллиметра божественного тела… Чёрт, вот сейчас стоило только подумать о мягкости её кожи, вспомнить запах волос, аромат губ, как шерсть дыбом во всём организме! И не только шерсть…       А ведь ещё приходится во время этих актов постепенного соблазнения и расширения горизонтов осуществляемых «вольностей по телу» контролировать и собственные инстинкты! Ведь не дай бог заметит моего перевозбуждённого «дружка» или случайно наткнётся на нечто угрожающе выпирающее из моей ширинки – тут же замкнётся, как улитка в своей раковине. Так что даже обнимая свою пугливую пташку и наглаживая все эрогенные зоны, к которым получаю доступ без риска напугать робкую девочку, умудряюсь следить за тем, чтоб не слишком прижиматься. Хотя… последние пару раз оргазмы у меня выходят на славу – Анютка едва не срывает свой чудесный голосок от удовольствия. А пока она приходит в себя, стараюсь побыстрее совладать с собственными реакциями. Но позавчера чуть было не попался – слегка расслабился, что уж там скрывать. Спасла только неосведомлённость моей малышки: чего там без опыта сообразишь, когда у тебя от новизны ощущений не только башню – весь танк сносит!       Так и живём пока. Маленьким девочкам – сладенькое, а себе, несчастному – проблемы неудовлетворённого организма. Сегодня ещё и головная боль с утра: вчера Долгорукий самолично приволокся ко мне в контору с громадной бутылью вискаря. Как ни старался Дрюня скрыть от законной половины свои похождения, а конспирация всё равно не помогла, причём наш очкастый Штирлиц прокололся сам. Этот дебилоид потащил Таню в ту же частную клинику, где наблюдается вся женская часть Долгоруких-Репниных. Разумеется, по закону подлости в это же время к своему доктору пришла Натали… В общем, нашего ловеласа с треском вышибли из дома. Не, правильно говорит Алекс: «Потому что лох – это не звание, это судьба!»       Но нашему горе-казанове мало оказалось скандала в клинике и дома. Он к вечеру того же дня потащился к Анюткиному дому, типа с Танюшей отношения налаживать! А там – некто Никита, два метра ростом, косая сажень в плечах. Сидит с полным ртом гвоздей и молотком на ступеньках, крылечко нашим девчонкам ремонтирует. Сначала он молча слушал, как Андрюндель что-то мямлил вышедшей на порог Тане про их чувства и будущего ребёнка да как Таня здраво напомнила ему про жену и дочку. А потом однокласснику Анюткиному этот цирк с конями, видимо, надоел, он сплюнул «гвоздищи по сантиметру толщиной», по словам Долгорукого, обратно в жестянку, что рядом стояла, поднялся во весь свой богатырский росточек, прищурился недобро, ме-е-едлено так оглядывая с ног до головы очкастое недоразумение, претендующее на роль будущего счастливого папаши.       – Таня, это кто?       А тихоня наша вдруг глазками сверкнула недобро и выдала:       – Да так, никто, Никита.       Парень не дурак, конечно, сразу смекнул по их беседе, что и к чему, но обострять не стал. Видимо, пацифист.       – Никто так никто – нечего на сквозняках по жаре стоять!       И ту Танюшу как ветром сдуло! Никита ещё для наглядности полупудовым молотком поиграл перед носом нашего не слишком сообразительного Дрюни, не сводя ясных, но цепких глаз с его очков, да и хмыкнул многозначительно. Так что Долгорукому пришлось разворачивать оглобли оттуда не солоно хлебавши.        Андрюндель сию сцену мне в цветистых подробностях и с пьяными комментариями пересказал спустя два часа, продолжая надираться от досады у меня в кабинете принесённым вискарём. Мы, видите ли, себя для детдомовской простушки манной небесной считали, а нас, понимаете ли, каким-то Ильёй Муромцем местного разлива «задвинули». Абыдна, аднака. Вот так и наклюкались за компанию. Ну и как итог вчерашней попойки – похмелюга и головная боль. Вот она когда дружба боком выходит, блин…       Кстати, о дружбе.       Репнин долго на связь не выходил. Не, его понять, конечно, можно – получить из-за меня отставку от девушки, на которой уже чуть ли не жениться собрался. Но с другой стороны, Мишастый сам виноват, болван недоверчивый. А теперь уж я свою малышку никому не отдам!       Но тем ценнее для меня, что Мишка пришёл на помощь, как только узнал про моё аховое положение. Всё-таки смог переступить через обиду. Не знаю уж, ради чего – во имя сохранения возможной нашей дружбы или из-за своего вечного стремления спасать любого ближнего, попавшего в беду. Да это мне и неважно. Главное, что я не потерял друга окончательно. Конечно, не сразу забудется причина наших временных разногласий. Но всё утрясётся, я уверен.       Со всеми делами чуть не забыл, что сегодня идём с Аней в театр. К нам приехала какая-то её самая любимая труппа из столицы, привезли спектакль, который она давно мечтала увидеть. Я заядлым театралом никогда не был, но всё равно интересно, что же моя малышка любит ещё, кроме своей музыки. Да, давненько не бывал в храме Мельпомены. Теперь, видимо, Анютка будет вытаскивать меня «культурно расти» регулярно. Ну а что, хорошее дело.       Опа… Вот так номер! Встреча на Эльбе, ни больше ни меньше. Мишель. В сопровождении Лизаветы! Столкнувшись с нами в фойе, Мишка сначала замялся, попытался сделать вид, что не узнал или не заметил. А потом перевёл взгляд со слегка растерявшейся Ани на меня и, задрав подбородок гордым репнинским жестом, уверенно положил Лизину ладошку себе на локоть, не сводя с меня сурового взора. Я же невольно расплылся при виде них в улыбке, не забывая успокаивающе поглаживать дрогнувшие в моей ладони пальчики:       - Какие люди! Лиза, ты прекрасно выглядишь. Просто ослепительно! – указав глазами на Мишу: – Я так рад за вас.       Елизавета одарила меня чуть надменной улыбкой великосветской дамы, будто бы подчёркивая, что мы так и остались, несмотря на совершённую когда-то глупость, посторонними людьми. Мы с Репниным представили наших спутниц друг другу. Но разговора толком не вышло, несмотря на недавнюю Мишкину помощь мне в бизнесе. Всё же связь по телефону, да и то преимущественно через Алекса, который, видимо, выболтал Репнину мои проблемы на фирме, и личное общение лицом к лицу – разные вещи. Ну и ладно, всему своё время. После пары глупых общих фраз мы с облегчением разошлись, как в море корабли. Аня вдруг задумчиво пробормотала, не поднимая глаз:       – Лиза… Это ведь та девушка, которую ты?..       Мгновенно перехватило дыхание. Вот оно, возмездие – настигло. Отрицать было бессмысленно. Как и делать вид, что не понял вопроса. Как ни мучительна правда, но унижать враньём свою девушку? Не тому меня учил отец. Дождавшись моего кивка, который стоил мне пары седых волос во цвете лет, Аня грустно улыбнулась:       – Если мужчина прощает женщине такую ошибку, значит – он её по-настоящему любит…       Я поднёс холодные пальцы к губам, постарался согреть лёгкими поцелуями.       – На мою удачу по-настоящему он полюбил не тебя… И оставил мне шанс когда-нибудь стать счастливым.       – Володя, я… – моя красавица вспыхнула, опустив глазки.       – Аня, я ни на чём не настаиваю. Успокойся. Всему своё время.       – Спасибо.       – Идём в зал, уже был второй звонок.       Спектакль я смотрел вполглаза. Больше меня интересовало, как повлияет на наши с Аней отношения сегодняшняя встреча. Может быть, убедившись, что у Репнина в итоге всё сложилось неплохо, она позволит и себе стать счастливой?       Анна       Целую неделю стоит неимоверная жара. Сегодня духота стала просто непереносимой. Видимо, к ночи всё-таки будет гроза. Но пока на небе ни облачка, горизонт – мильён на мильён, как говорил папа. Поток машин на подъезде к Двугорскому слипся в один сплошной затор, и Володя свернул на лесную грунтовку, что вела к посёлку с другой стороны озера. Ох, хорошо бы сейчас окунуться, вода после жаркого дня наверняка как парное молоко. Но купальника с собой, конечно же, нет. Может, хоть на озеро полюбоваться, ножки помочить? Будто в ответ на моим мысли автомобиль притормаживает.       – Ань, хочешь я покажу тебе кое-что?       Не задумываясь киваю. Вообще в последнее время ловлю себя на том, что я стала абсолютно послушна Володе. Мне хочется соглашаться с ним во всём, поддерживать все его предложения, идти с ним куда ни позовёт… При этом я ничуть не чувствую себя зависимой, как ни странно. Скорее наоборот. Защищённой. Его заботой, его решениями, его постоянной помощью. И мне так хочется сделать что-нибудь приятное или полезное ему в ответ, что я с готовностью следую за ним куда угодно. Тем более что каждый раз оказывается, что мне действительно интересно именно то, что предлагает Владимир. Наши вкусы и интересы очень близки, несмотря на разные профессии. Вот и сейчас без всяких сомнений покидаю вслед за ним машину и следую в зарослях прибрежного кустарника к озеру. Ещё буквально несколько шагов – и передо мной маленькая полянка, надёжно укрытая деревцами и плотным камышом от постороннего глаза, лишь подход к берегу шириной с метр открывает небольшой обзор водной глади да крошечный кусок противоположного берега вдалеке.       – Как здесь уютно! – восхищённо оглядываю я чудесный живописный уголок.       – Это место нашла мама. Случайно. Мы несколько раз приходили сюда вместе, чтобы просто побыть наедине с природой и друг другом, – негромко рассказывает Володя. – Кроме тебя здесь ещё никто не бывал.       Трудно переоценить такое доверие. Благодарно улыбаюсь:       – Спасибо, что показал. Здесь очень красиво. И спокойно.       Ловлю в ответ немного хитринки во взгляде.       – Аня… ты мне веришь?       Не задумываясь киваю.       – Искупаешься со мной… голышом?       Мои глаза чуть не вылезли из орбит.       – Ну купальника же у тебя всё равно нет. А у меня плавок. Мочить бельишко, так потом как домой мокрыми ехать?       Ага, учитывая, что под сарафанчиком на тоненьких бретелях на мне из бельишка только крошечный треугольник бежевых стрингов на трёх узеньких тесёмочках, мочить мне практически нечего. Скинь я сарафан – и уже голенькая.       – Ань, неужели ты думаешь, что увидев тебя голой, я сразу брошусь тебя насиловать? – умильно наклонив голову, продолжал ехидничать сероглазый змей-искуситель. Конечно искуситель, кто же ещё! Искупаться-то хочется неимоверно!       А прекрасный словно Аполлон змей тем временем стянул с себя футболку и повесил на толстую ветку раскидистого куста.       – Ну так что, пойдёшь со мной, Анечка?       Сопротивляться его взгляду и голосу было практически невозможно… да и не очень-то и хотелось, честно говоря. Тихо улыбнувшись, киваю.       – Отлично! Тогда раздевайся и ныряй. А я принесу из машины плед, будет на чём потом обсохнуть. Только осторожно спускайся в воду, там сразу глубоко, берег уходит круто вниз. Но лучше подожди меня, я помогу нырнуть.       Получив от меня обещание дождаться его, Володя отправляется к дороге. Пока он не скрылся в гуще сочной зелени, я с удовольствием любовалась его сильным красивым телом, обнажённым до пояса. Литые мышцы перекатывались под покрытой лёгким загаром кожей, каждое движение наводило на мысль о молодом, сильном, гибком хищнике… Вдруг мне вспомнился он совсем обнажённым, в своей спальне, в тот момент, когда я увидела его впервые. Его тело и его… желание. Стало жарко и внезапно как-то сладко под сердцем. Рвано вздохнув, я расстегнула молнию на боку и выскользнула из сарафана. Повесила его рядом с Володиной футболкой. Стянув трусики, пристроила на маленькую веточку сбоку, почти у самой земли, чтобы не особо бросались в глаза. Подошла к воде, попробовала ступнёй – тёплая! Ухватившись за ветку ивы, пытаюсь нащупать дно, но нога погружается всё глубже. Слышу сзади шорох кустов и шаги возвращающегося Владимира, не поворачиваюсь и на всякий случай прикрываю крест-накрест грудь руками.       – Аня, осторожнее. Сейчас я помогу, там сразу глубоко, говорю же.       Не оборачиваясь киваю. Через минуту полностью обнажённый Володя, чуть придержавшись за дерево рядом со мной, ловко запрыгнул в воду, сразу погрузившись чуть больше чем до талии, повернулся ко мне, призывно протянул руки.       Глупенькая девчонка, что уже не раз позволяла трогать и целовать своё тело абсолютно везде, куда доставали мужские руки и губы в салоне автомобиля, стояла перед ним, не в силах убрать ладошек со своих грудей, вид и мягкость которых этому мужчине были уже прекрасно известны, но при этом даже и не подумав прикрыть треугольник светлых волос внизу живота. Володя же не отрывал ласковых глаз от моего лица, не пытаясь разглядывать тела в ярких солнечных лучах. Он терпеливо ждал, простирая ко мне ладони, пока я справлюсь со стыдливостью. Глубоко вздохнув для храбрости, тянусь навстречу сильным, надёжным его рукам. Подхватив неожиданно меня за талию, аккуратно ставит в воду рядом с собой.       – Вот, видишь, ничего страшного. Поплыли?       Мы синхронно бросились в мягкие волны с младенчества знакомого озера. Словно дети, барахтались, кувыркались, плавали наперегонки, поднимали тучи брызг. Я визжала от волнения и удовольствия, Володя громко надо мной хохотал. Я плескалась свободно и радостно, ничуть не задумываясь, что моя голая грудь постоянно мелькает у самой поверхности воды, выныривает, подмигивая розовыми бутонами сосков моему спутнику, дразня и соблазняя.       Наконец мы устали, и Володя спросил:       – Вылезаем? Или посидим прямо в воде?       – Это как?       – Идём, покажу.       Почти у того места, где мы входили в озеро, он остановился у растущего на самом берегу дерева, что-то нащупал под водой и присел, протянув мне руку.       – Иди сюда, садись ко мне на колени. Тут подводный корень вот от этого гиганта. Почти как скамейка.       Усадив меня к себе, Володя аккуратно обнял за талию, откинулся головой на основание дерева и задумчиво поглядел вдаль, на растущие на противоположной стороне сосны.       – Мы с мамой так и не успели сплавать на тот берег…       Не зная, что сказать, я лишь доверчиво улеглась ему на грудь спиной, пристроила затылок в ямку над ключицей. Мы тихо наслаждались плеском воды у наших плеч, перекличкой птиц, ненавязчивым шуршанием листвы и редким стрекотанием стрекоз, маленькими планерами круживших над водной гладью. Нежные мужские пальцы медленно поглаживали мой живот вокруг пупка, не распространяя ласк дальше. Это было тем более странно, что в машине он позволял себе даже легонько проникать подушечкой пальца внутрь моего женского естества, не заходя слишком глубоко, не говоря уже о менее опасных для моей девственности ласках. А сейчас, имея полнейший доступ к любому уголку моего тела, Володя лишь задумчиво касался животика то костяшками, то открытой ладонью. Он совсем меня не хочет? Вода охладила пыл? Слишком устал сегодня на работе? Или… он вообще перегорел, я больше не интересую его?       – Володя…       – М-м-м?       – Всё хорошо?       – Всё просто отлично, малышка моя… Солнце, вода, ты рядом. Что ещё надо? – он коснулся губами моего виска.       Ещё через несколько минут Владимир прямо со мною на руках поднялся.       – Всё, пора выбираться. А то замёрзнем.       Легко, будто пушинку, он поставил меня на берег, с явным удовольствием полюбовался на моё тело в искрящихся на солнце потёках, покуда я стыдливо не отвернулась. Выбравшись вслед за мной, ласково провёл по волосам от лба до затылка, чуть надавливая, выжимая воду, крепким движением пропустил всю золотистую длину через кулак. Вода вновь хлынула по плечам и спине, попке, оросила травинки под ногами. Умелые руки отирали влажную кожу, помогая крупным каплям скорее скатываться вниз. Изгиб позвоночника, бёдра, ягодицы…       Глухой сдавленный баритон тихо велел:       – Иди ложись на живот. Я там плед постелил. У куста с одеждой.       Киваю и со всех ног припускаю к тому краю полянки, где раздевалась, вжимаюсь в пёструю мягкую ткань, будто она может стать надёжной защитой от возможных нескромных взглядов и рук. Замечаю лежащий с краю на пледе тюбик. На мгновение солнце надо мною меркнет, и тут же рядом опускается такой же мокрый как я Володя. Устроившись на своей половине, вольготно потягивается:       – Хорошо… Тебе понравилось, Анют?       – Да, вода замечательная.       По моей спине вновь скользит горячая Володина рука, смахивает влагу. С плеча, с руки, снова плотное, как у массажиста, движение по спине, попе… Он привстаёт, чтобы дотянуться до другой руки, стирает мелкие капельки со второго плеча, рёбер, умело охватывает пятернёй ягодицу… Бояться мне этих движений или закрыть глаза и наслаждаться?..       – Сгоришь на солнце, Белоснежка, – в голосе звучит мягкая улыбка. И я могу представить сейчас выражение его лица, даже лёжа с закрытыми глазами… – Сейчас будем тебя спасать.       Тихий щелчок открытой крышки тюбика – и моей шеи касаются сразу обе ладони, легко и маслянисто заскользившие вдоль плеч. Чтобы было удобнее, Владимир усаживается над моими ногами, вновь перекрывая мне солнышко. Ох, вот это массаж… мой спаситель от обгорания явно не жалеет крема от загара, его пальцы плавно движутся по смеси речной воды и косметического средства на моей коже. М-м-м, внимание досталось не только попке, чуткие ласковые ладони спустились ниже, массажист ловко пересел сбоку от меня, растирая крем по бёдрам, икрам, ступням… О, настоящее наслаждение! Внимание уделено каждому пальчику на ноге, каждой фаланге, пяточке, подъёму стопы… Кажется, борьба с ультрафиолетом уже почти ни при чём, это полноценный массаж… Руки снова медленно возвращаются по моему телу вверх, через ягодицы к спине, ласково гладят шею, через плечо достигают руки… И вновь до каждого пальчика, сустава, ноготка обласкана уже кисть… Снова по руке вверх до шеи – широкое движение вниз по спине до крестца обеими ладонями и вверх, к другому плечу, локтю, запястью… От затылка вдоль позвоночника стекла волна легчайших приятных мурашек. Из груди вырвался протяжный вздох.       – Нравится, малышка моя?       – О-о-о-очень… – меня хватает лишь на блаженный стон.       – Наслаждайся, моя хорошая.       И опять по кругу: шея, плечи, спина, попка, ноги, ступни, бёдра, спина, шея, плечи, руки… круговорот кайфа казался бесконечным… Властные ласковые руки аккуратно приподнимают бёдра, непроизвольно прогибается позвоночник, колени сами слегка сгибаются… Мой чуть влажный бутон оказывается раскрытым перед Володей. Чувствую нежнейшее прикосновение там… Но это же не пальцы, он обеими руками придерживает мои бёдра приподнятыми. Возле ягодиц горячее дыхание… Губы?! Он меня туда целует?! Инстинктивно от страха пытаюсь вырваться из захвата сильных ладоней, что дарили только удовольствие, не неся никакой угрозы. Умиротворение и тишину потаённого прибрежного уголка разрывает испуганный вскрик:       – Не надо!       – Тише, тише, не бойся, я не трону… только поцелую… расслабься… наслаждайся, маленькая моя…       – Пусти меня, пожалуйста…       – Я сделал больно?       – Нет…       – Неприятно?       – Нет…       – Тебе противно?       – Н-н-нет…       – Было приятно?       Молчу… прикосновение губ было сейчас гораздо ласковей, чем уже не единожды прочувствованные поглаживания руками, но сознаться в этом жутко стыдно…       – Тогда расслабься, малышка… Ты мне веришь, Анечка?       Я ответила тем, что спокойно опустила бёдра на плед и чуть заметно ещё пошире развела ножки…       Боже мой, это так волшебно! Остро, горячо, пряно, громко! Это оказалось на несколько порядков чувственнее, чем умелые пальцы. Смесь лёгкого стыда и ощущения полёта в таких высоких сферах, о которых я даже не подозревала, наслаждаясь в машине Владимира! От накала переполняющих меня эмоций я неосознанно сжимала кулачками мягкую ткань пледа, приподнимая бёдра, выгибаясь всё сильнее и сильнее, до хруста, до перелома позвоночника!       Мой громкий крик взметнулся над поляной, потревожив стайку воробьёв. С трудом выдохнув, упала обессиленная, тяжело дыша, но блаженно улыбаясь. Заботливые руки обняли, меня притянули к горячему телу, согревая – по спине почему-то пробежали прохладные мурашки. Нежные осторожные губы скользили по изгибу плеча, шее, за ушком…       – Как же я соскучился по твоему аромату… Давно мечтал ощутить его вновь…       Неторопливо-бережно рука гладит по бедру, легко касается живота, успокаивая, помогая остыть от сумасшедшего экстаза, окончательно вернуться на грешную землю с райских высот.       Гром раздался одновременно с крупными каплями, что без объявления войны больно ударили по обнажённому телу. Чертыхнувшись, Володя вскочил, кинул мне сарафан, схватил свои джинсы.       – Не было же ни тучки! Беги к машине, я возьму плед!       Но я уже протягивала ему футболку, за уголок поднимая наше пёстрое ложе. Мне надеть один сарафан, не застёгивая молнии – пять секунд, пока он натягивал штаны, я успела отряхнуть низ пледа от травинок, схватить с ветки Володину одёжку и… ухватить краем глаза, в каком возбуждённом состоянии упрятанный в джинсу его мужской орган. Он… он что, был готов со мной… меня… Господи!       Несколько минут в машине стояла тишина, нарушаемая только ровным гулом мотора да пляской капель по стеклу. Наконец, я не выдержала неопределённости:       – Володя…       – М-м?       – Ты же… – чувствую, что мучительно краснею, но договариваю до конца: – Ты же хотел меня… там, на полянке?       От собственной отчаянной смелости желудок скрутило холодным комом.       Мгновенно посуровев, Володя крепче вцепился в руль, даже прищурился от напряжения, кивнул, не отрываясь от дороги.       – А почему тогда…       – Ань, я хочу тебя до одури. Но я не маньяк, чтобы удовлетворять своё желание за счёт твоего страха. Я хочу, чтобы тебе это тоже принесло удовольствие. А это невозможно, пока ты боишься самой возможности отдаться мне до конца. Мы станем любовниками только тогда, когда ты этого захочешь. Именно захочешь, а не уступишь по принуждению. И уж тем более вот так, исподтишка, внезапно… Да я бы себе руки оторвал, если б вдруг!.. Да и не только руки… Всё, Ань, закрыли тему, ладно?       Господи, какая же я глупая! Володя каждый раз мучается неудовлетворённостью, целуя и обнимая меня, даря откровенные ласки и сумасшедшее удовольствие. А я даже не задумывалась над этим! Да, плохо быть дремучей дурочкой. Совершенно не понимала, как действует на мужчину прикосновение к интимным местам женщины… Так, Платонова, подумай уже над своим поведением, своим отношением к Володе, намерениями, ожиданиями и прочим – и принимай, в конце концов, какое-то решение!       Танюша вся испереживалась, не дождавшись нас домой до грозы. К тому же она, оказывается, страшно боится молний. Но при нашем появлении заметно успокоилась, тут же заботливо захлопотала на кухне, но разделить с нами ужин отказалась, оставив нас с Володей наедине, едва всё было готово. Между нами повисло странное молчание, будто мой вопрос, заданный по дороге, и Володины откровения задели нечто запретное, словно на волю были выпущены из ящика Пандоры все наши тайные страсти и страхи. Но ведь там всегда остаётся Надежда…       Вопреки обыкновению, на пороге Володя не потянулся за прощальным поцелуем, ограничившись прикосновением к моим дрожащим пальцам нежными, осторожными губами, словно я статуэтка из тончайшего хрусталя. Глядя из окна на улицу, как Владимир под проливным дождём бежит к машине и отъезжает, напряжённо размышляла: и чего его мучить, надо уже отдаться, да и всё! Почему я медлю? Неужели так панически боюсь секса? Ну не подозреваю же, в самом деле, что он может причинить мне вред или боль, кроме той, что неизбежно предстоит пережить каждой девушке в объятиях первого мужчины… Всё, решено – в следующие же выходные мы поедем к нему, я лягу в его постель и позволю получить настоящую разрядку, которую он давным-давно заслужил. Он столько раз дарил мне наслаждение, не получая ничего взамен. Вот и сегодня тоже. Всё, хватит бояться естественных вещей, пора становиться полноценной женщиной. Его женщиной.       Только снимая возле стиральной машины сарафан, я сообразила, что мои трусики остались висеть на кустике у озера…