Два хвостика, велосипед и такса

— Мы забираем Виталю и Ваську, — Вовка в упор смотрел на Кирилла. — Пока погода хорошая. Нечего им сидеть в городе, если можно побыть на природе. И Алина соскучилась! Кирилл посмотрел на меня, явно ища поддержки. Я пожал плечами — Заморин прав. Да и Алине веселее будет. Вовка жаловался, что супруга от скуки затеяла в квартире ремонт. Боится, что она и родительский дом перестраивать начнет. — Хорошо, — сдался он. — Я соберу вещи. На два дня. Кир пошел к себе, а я повернулся к Вовке. — Колись давай. В чем хитрый план? Заморыш изобразил невинный взгляд. — О чем ты? Ничего не знаю. Да-да, так я и поверил. Виталька пришла в восторг. Ее даже не смутило, что и папа, и я остаемся в городе. Главное — ее обожаемая Васька едет с ней! Мелкая клятвенно пообещала слушаться Вову и Алину и следить, чтобы собака вела себя хорошо. Они уехали, в квартире стало тихо. Я повернулся к Кириллу. Он стоял и напряженно смотрел на меня. За эти две недели он осунулся. Выглядел уставшим и опустошенным. В глазах была тоска. — Влад… Голос звучал глухо. И по-прежнему сводил меня с ума. — Мне так тебя не хватает… Хочу проснуться и увидеть, что у нас все, как раньше. Все хорошо. — Как в сказке, да? «Красавец и Чудовище»? — я с усилием сглотнул. — Только закончилась она как-то… не очень сказочно. Я отвернулся. Горечь жгла нёбо. — Сказок не бывает, Кир. — Бывают. Но свою сказку я проебал. Он подошел ко мне сзади, уткнулся лбом и прошептал: — Сможешь когда-нибудь простить меня? Я буду ждать, сколько скажешь. Я откинул голову назад, опираясь ему на плечо — когда-то такое незыблемо-надежное. Кирилл до дрожи знакомым жестом приподнял волосы, скользнул губами по шее, глубоко вдохнул у кромки волос. Обнял — осторожно, боялся, что оттолкну? — прижал крепче, поцеловал. Коснулся уха, выдохнул горячо: — Люблю тебя. Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Прищурился. — Не веришь? — тихо спросил он. — Понимаю… Я коснулся его губ пальцами, заставляя замолчать. Провел по лицу. Блять, как я соскучился! Зато теперь знаю, что делать. Прикрыл глаза, выдохнул. — Иди в спальню. Кирилл удивленно вскинулся. Что, не ожидал? Да, я умею говорить таким тоном. Какое-то время он смотрел на меня. Я поднял бровь в ожидании. Придется повторять? Не пришлось. Он прошел и стал посреди комнаты, не отрывая взгляда от моего лица. — Раздевайся. Немного помедлив, все-таки выполнил приказ. Боялся? Я мог бы его успокоить, сказать, что не поклонник БДСМ-игр, но… Насколько далеко он готов зайти, чтобы все вернуть? — На колени. Кирилл сглотнул. — Влад… Ты… Я подошел к нему вплотную. Положил руку на плечо и надавил. — Я не буду повторять. Он опустился на колени, по-прежнему вглядываясь в мое лицо и пытаясь понять, что я задумал. Я расстегнул ремень. — Раздень меня. На его лице мелькнуло… облегчение? Он торопливо избавил меня от ремня, расстегнул пуговицу и молнию. Стянул джинсы и, чуть помедлив, слипы. Быстро облизал губы. Поднял на меня потемневший взгляд. — Соси. Запустил пальцы ему в волосы. Потянул. Жестко. Кирилл судорожно вздохнул и вжался лицом в пах. Пальцы с силой вцепились мне в бедра. Я закусил губу и закрыл глаза. Стараясь сдержать дрожь, думал, как не потерять контроль. Иначе вся затея полетит к ебаной матери. Резко потянул его наверх, вынуждая оторваться. Кир часто дышал, скулы покраснели. Подтолкнул его к кровати. — На живот. Мелькнула мысль, что надо бы его подготовить. Он вообще когда-нибудь был пассом? Нахуй. Мне нужна месть. А ему… За дорогого человека стоит бороться. Даже, блядь, с ним самим. Сел сверху, наклонился, схватил его за волосы и, резко вывернув голову, медленно проговорил, проводя губами по коже: — Сейчас я тебя выебу. Так, что выбью, вытрахаю нахуй из тебя всю дурь. Чтобы через жопу до твоей дурной башки дошло, что ты, блядь, мой. Чтобы, сука, даже мыслей не было, что можешь избавиться от меня. Сильно прикусил основание шеи, плечо. По телу Кирилла прошла дрожь. Он сипло дышал, прикрыв глаза и сжимая пальцами покрывало. Я встал, не торопясь достал смазку. Так же неторопливо вернулся, хлопнул его по заднице. — Приподнимись. Ноги шире. Пришлось пережать себе член. Иначе… Мда. Смазки не пожалел. Месть местью, но я не собирался калечить ни Кира, ни тем более себя. Так, теперь что-нибудь заковыристое… «Его покорное тело…» Ааа, не годится!.. Сцепил зубы до скрежета. Теперь медленно. Очень… Пиздец как больно! Наклонился, прошелся губами между лопаток, прикусил. Провел рукой, отвлекая. — Расслабься. Ему было трудно. Капля пота скатилась по виску. Я притянул к себе его голову, провел языком за ухом, прикусил мочку. И по миллиметру продвигался вперед. Кир глухо застонал в сгиб локтя. Потерпит. Мне было больнее. Еще немного… Дааа! Дать время нам обоим. А теперь… Я был безжалостен. С силой втрахивал его в постель, выпуская из себя всю злость и обиду, наказывая за глупость, выбивая дурь, метя собой, кусая шею и плечи и тут же яростно целуя. Ощущая грань, вздернул его за бедра. Стоило провести рукой по мошонке и сжать ствол — и он кончил. Я с хрипом запрокинул голову, вцепился в плечо, оставляя под пальцами синяки, и взорвался сверхновой. — Кирилл… Ты как? — еле ворочая языком спросил я спустя… а хер его знает сколько. В ответ получил легкие поцелуи в лицо и тихий смешок: — Ты был чертовски убедителен. — Значит, я хорошо сыграл, — сонно отозвался я. Глаза открываться не желали. — Десять лет в театре, мать его… — Спасибо, — выдохнул он, укладывая меня на плечо. Крепко прижал, поцеловал куда-то в макушку. Хмыкнул. — Это было… доходчиво. — Он помолчал. — От тебя такого… просто крышу сносит. Может, повторим как-нибудь? Значит, задница не слишком пострадала? — Запросто, — усмехнулся я и тут же посерьезнел. — Только, Кир, давай… без предыстории. Иначе даже заморачиваться не буду. Убью нахуй, и все. Он запустил пятерню мне в волосы, поднимая к себе лицо и заглядывая в глаза: — Влад… Ты меня простил? — Нет. — И погладил вмиг закаменевшее тело. — Не за что прощать. Я больше не злюсь.