Хогвартская Лягушка

Это произошло достаточно давно — все же за семь лет даже самое четкое воспоминание постепенно стирается, оставляя вместо себя густой туман в голове. Однако Блейз помнил. Помнил до того ясно, будто все это произошло вчера, и теперь не переставая, крутилось в его голове, находя отражение во снах и в зелёных, безразлично-пустых глазах странного однокурсника. Забини, которому тогда едва исполнилось четыре, не помнил, какие эмоции были в глазах человека, убившего его отца, но отчего-то был твердо уверен, что те не отличались от вечно холодного взора Айроне. И лишь одно это вызывало дрожь, пробегающую по спине до самой поясницы, заставляя неуютно втянуть голову в плечи. Как он мог не заметить? Пропустить это сходство, заставляющее сердце болезненно сжиматься от собственной глупости, порадившей безысходность? Забини усмехнулся. Так горько, отчаянно, будто уже успел смириться с подкравшейся совсем близко Смертью по имени Айроне Фран. «Мой отец тоже был уверен во всесилии магии». — вдруг начал он. И Драко, уже не ожидавший этого от вновь ушедшего в себя товарища, невольно вздрогнул, почувствовав на себе неосмысленный взгляд. «Он ошибся, считая, что все можно исправить при помощи парочки заклинаний». — заключил он и с шумом втянул воздух, наполняя грудь. Перед его мысленным взором снова виделось искалеченное пламенем до неузнаваемости тело и тень человека, чьи алые глаза огнями горели в полутьме: «Ты ведь знаешь, что Чистокровные Семьи постепенно теряют свое влияние в магическом мире, а некоторые Благородные Рода и вовсе исчезают?» Ему не нужно было продолжать: Драко прекрасно понял его, поскольку знал об этом не понаслышке. В последние годы, особенно после смерти Волндеморта, Чистокровные Семьи все чаще претеснялись, и немногим удалось сохранить свое влияние. В конце концов, не всем повезло также сильно, как и Малфоям. Вспомнить хотя бы Род Блэков, от которого осталось всего ничего, а единственный, кто на данный момент мог стать Главой Семьи, снедаемый собственным безумием, гнил в Азкабане, обвиненный в убийстве магглов и Питера Питегрю. Вот уж действительно печальный конец для столь Древнего и Могучего Рода. «Мой отец имел бизнес в маггловской Италии». — признал Блейз, вызывая у Драко недоумение. «И что с того?» — хотел спросить он: «Малфои тоже имеют несколько компаний в маггловском мире, так что мне ли не знать причины этого?» Драко дёрнул плечом, стараясь подавить разрастающееся внутри раздражение. Грязнокровок и полукровок действительно становилось все больше с каждым годом, а многие Благородные Рода по-прежнему исчезали. Кроме того, в последние годы Министерство тщательно следило за всеми действиями Лордов Чистокровных Семей, не давая развернуться как следует даже в бизнесе, поэтому он не видел ничего удивительного в том, что многие предпочли найти себе занятие в маггловском мире. Пока никто не продавал по-настоящему магические артефакты или не делал того, что могло бы раскрыть существование магического мира, Министерство не могло вмешиваться, а в большинстве случаев, оно даже не знало, что компания принадлежит магу. Верно расшифровав полный недоумения взгляд Драко, Забини хмыкнул и прошипел, точно каждое слово вызывало в нем мучительную боль: «Мой отец распространял зелья, вызывающие у магглов галлюцинации, и в погоне за деньгами перешёл дорогу Варии, которую не смогла остановить даже волшебная палочка». Вдаваться в подробности Забини не намеревался. Наконец с трудом отогнав от себя те воспоминания и окончательно вернувшись в реальность, он смерил Драко предупреждающим взглядом: «Лучше держись от Айроне подальше, если не хочешь повторить участь моего отца». Но Малфой не выглядел так, словно слова Блейза повлияли на его решение. Несколько высокомерно, он ответил: «Род Малфоев один из самых влиятельных и богатых. Я не собираюсь повторять учесть твоего отца. Все в этом мире покупается и продается и те люди не станут исключением. Даже если они так опасны, как ты говоришь, уверен, они разорвут договор с Айроне, стоит только договориться о цене». «Что ж…» — зашипел не хуже змеи Забини: «Моё дело предупредить». С этими словами Блэйз покинул библиотеку, оставив Драко один на один со своими мыслями. Он совершенно не понимал страхов Забини, искренне считая их глупыми — разве может маггл противостоять магам? Не говоря уже о том, что для того, чтобы достигнуть договоренности с обычными людьми достаточно владеть несколькими заклинаниями внушения. Малфой бросил полный брезгливости взгляд на талмуды, что заставляли стол, и поморщился. Только время зря потратил, выискивая информацию, хотя стоило бы понять сразу, что в школьной библиотеке вряд ли можно найти что-нибудь действительно полезное. По крайней мере, не в той секции, что разрешалось посещать ученикам. К счастью, Забини вполне окупил его труд, рассказав кое-что действительно важное. «Договор», на который обычно ссылался Фран, был заключён между ним и магглами и по сути ничего не стоил, в отличие от магических контрактов. Малфой довольно растянул губы в лёгкой ухмылке и решительно направился вон из библиотеки, даже не подумав вернуть книги на полки: с этим справятся и домовики. У него же были дела куда важнее: он собирался вернуться к своему предыдущему занятию и найти Франа, этого бесстыжего мальчишку, посмевшего обмануть его. Драко без преувеличения чувствовал себя победителем. Он и не представлял, что в итоге единственным, кто по-настоящему проиграет, окажется он сам.

***

В Хогвартсе Фран оказался только ближе к вечеру, когда большинство учеников находилось на ужине. Не теряя времени, он отправился к Эдде, чтобы сообщить ей своем возвращении, уверенный в том, что та находилась в своей комнате, в чем оказался прав. Вот только дёрнув несколько раз за ручку, он понял, что дверь оказалась заперта изнутри, чего прежде никогда не было. Эдда, конечно, ценила свое личное пространство, но кто в здравом уме сунется к ней? В закрытой двери просто не было необходимости. Задумавшись, Айроне осторожно постучал по гладкому дереву, тут же услышав раздавшееся по ту сторону раздражённое, но несколько обречённое: «Я же сказала тебе убираться!» Дверь распахнулась резко и неожиданно. Будь на месте Франа кто-то другой, непременно отшатнулся бы испуге. Айроне же давно привык к подобному, а потому даже не вздрогнул: ни Скуалло, ни Бел-семпай, ни другие члены Варии не отличались аккуратностью. Эдда смерила Франа уничтожающим взглядом, не сразу осознавая, кто перед ней. А стоило этому все же случиться, взгляд ее, прежде разгневанный и недовольный, стал мрачнее тучи: казалось, ещё немного и произойдет непоправимое. Гвидичи, однако, ограничилась только взглядом, после чего неохотно отступила, пропуская Айроне в комнату. «Позови домовика». — только и сказала она, слушая громкие завывания своего желудка. Сама она сделать это не могла, поскольку не обладала магией. Естественно она собиралась зайти за небольшим перекусом на кухню, но стоило ей выбраться из комнаты, как она заметила очередной ворчащий портрет, с неодобрением разглядывавший ее с презрительным, оскорбительным словом, замершим на губах: «Грязнокровка». Эдда смолчать не смогла. Она вообще редко молчала, когда дело доходило до оскорблений, так что не прошло и пары минут, как короткая перепалка переросла в громкий спор. Она так увлеклась, что не заметила, как к ней подошёл Малфой, вечно надоедающий Франу, и задал вопрос, ответ на который она всеми силами старалась избегать. «Самой бы знать, где пропадал этот мальчишка!» — хотелось ответить ей. Уйти от разговора ей удалось достаточно легко, но выходить из комнаты она больше не стала, криками отгоняя Драко, пришедшего через час снова, от двери. Без сомнений, выйти было бы эффективней, но она не намеревалась так поступать. Отчего-то в ней зрела уверенность, что следующим, кого она встретит, едва ступит за порог, будет Профессор Снейп, который наверняка уже знал об очередных прогулах Франа и который не поверил бы в ее ложь так просто. Порой ей казалось, что Северус Снейп не верил вообще никому, вот почему будь то идеально продуманная ложь или банальная правда, — все было бессмысленно, пока мужчина не видел неоспоримые доказательства собственными глазами. «Ты задержался!» — обвинительно произнесла она: «Если ты не лежал при смерти, то нет тебе оправдания». Фран лениво растянулся поверх заправленной тёмно-синим покрывалом чужой кровати, и протянул: «Кааажется, морщииин на твоееем лице стааало бооольше. Ещё немнооого и совсееем состаааришься~». Эдда схватила ртом воздух и гневно воскликнула: «Не правда, нет у меня никаких морщин!» Однако Фран уже не слышал ее, медленно проваливаясь в мягкие объятья сна. Только почувствовал как Гвидичи раздражённо вздохнула, как скрипнула кровать, прогибаясь по весом девушки и как та, протянув руку, мягко потрепала его по волосам. Подумав, она даже стянула с него обувь и вытащила ремень из брюк, чтобы затем, укрыв одеялом, решительно покинуть комнаты. Фран вернулся, а значит, смысла отсиживаться в комнате больше не было.