Пропавший в космосе

      Утро принесло сразу три новости. Во-первых, недалеко от станции — всего в нескольких километрах — образовался криовулкан, который выбрасывал жидкий азот на высоту три километра и был виден даже с вышки. Во-вторых, ремонтники — такие же студенты-второкурсники, как и будущие космонавты — что-то напортачили с планетолётами, и в итоге из десяти машин на ходу остались лишь четыре. А в-третьих, стало известно, что вечером сюда прилетает сам Бергер ад-Дин.       — Надо ему заодно и философию сдать, — скривилась Айрис. Одна мысль о том, чтобы открыть учебник и начать читать эту муть, вызывала тоску и желание кого-нибудь убить.       — Пусть он подарит тебе зачёт, — предложила Ловиса, подсаживаясь со своим подносом к ним за столик. — Ты Рашида спасла, что он — не человек, чтобы за сына какой-то там зачёт пожалеть?       — Не хочу я его подачек! — сжала зубы Айрис, резко набирая кашу в ложку. — Если бы я специально его спасала — ещё бы было чем гордиться. Но я случайно оказалась рядом. На моём месте мог быть и любой из вас.       — Глупая, — Ловиса отодвинула в сторону блюдце с сыром. — Всеми возможностями надо пользоваться, если они есть.       — Вот я и воспользуюсь, что часть планетолётов не на ходу, — процедила она, — и пока вы будете на Нереиде, почитаю философию.       — Глупая, — повторила Ловиса. — Жизнь надо не усложнять, а облегчать. А ты только усложняешь себе.       Айрис и Аджит должны были вылетать в половину десятого, но Дви и Элиша согласились с ними поменяться, а потому Айрис понаблюдала, как их планетолёт покидает ангар и исчезает на фоне огромного голубого диска Нептуна, и пошла в библиотеку читать философию.       По дороге она заглянула в медотсек, чтобы выяснить, как состояние её вчерашнего спасённого. Как оказалось, не то что бы плохо, но и нельзя сказать, что хорошо. Тяжёлое сотрясение мозга — не самая безобидная травма. Частично его уже сняли, но Рашид до сих пор почти не приходит в себя, а потому допросить его не могут.       День прошёл тяжело и муторно, потому что столько философии за один раз — это убиться. Айрис читала и ловила себя на том, что думает обо всём, но только не о всяких там Шанкарачарьях и Ницше с их монадами и сверхсознательным, заставляла себя вдумываться в то, что она читает, но через некоторое время снова убегала мыслями то к сегодняшнему отложенному полёту, то к вчерашнему рассказу Аджита, то к повреждённому Толлан-Ахею. Снова возвращала себя к философии, пыталась запомнить «формы ценностного освоения бытия», но опять вспоминала учебник по теории пространств и пыталась понять, как подпространство могло открыться настолько близко к планете. Да и к её кораблю тоже. Между их планетолётами было двадцать километров, а это…       Она отложила философию, нашла формулу расчёта выхода подпространств, некоторое время вникала в неё, а затем подставила значения среды и расстояние между их кораблями. Посмотрела на получившийся результат, накинула ещё километр на погрешность, но это ничего не изменило.       Если бы Толлан-Ахей вынырнул из подпространства на таком расстоянии, её бы… нет, не расплющило, подпространства вроде как не плющат, но сдвинуло бы километров ещё на двадцать. А её только тряхнуло.       Она сходила в планетолётный отсек, поговорила с техниками, её отправили к Чоудари, который занимался Толлан-Ахеем, и тот показал ей данные о взаимном положении их планетолётов. Вот она висит в пятидесяти тысячах километрах от Тритона, вот появляется Толлан-Ахей, до него двадцать километров восемьсот тридцать метров. И вот… Её всё же сдвинуло, но должно было сдвинуть на двадцать километров, а сдвинуло меньше чем на сто метров!       — Почему? — не поняла она.       Чоудари пожал плечами.       — Сами пытаемся понять. Придёт Рашид в себя — спросим у него, какие эксперименты он ставил на этот раз.       — А с каким кораблём он столкнулся? — полюбопытствовала Айрис.       — На обшивке его планетолёта, — ответил Чоудари, — частицы вейлежского происхождения. Мы отправили сообщение на Вейлеж, они разбираются, какого корабля у них не хватает.       Она поблагодарила его и поплелась назад в библиотеку, вспомнив про проклятую философию.       Бергер ад-Дин прилетел не вечером, а утром следующего дня, когда Айрис уже начала понимать, что от всех этих бессознательных объективных реальностей и феноменологических сфер она потихоньку сходит с ума. Память, видимо, включила механизм защиты от вредоносного потока данных, а потому не запоминала ничего категорически. Айрис по несколько раз читала то или иное предложение, а отрывала глаза от книги — и не могла вообще вспомнить, о чём она только что читала.       — Надо проводить чистку системы, — заявил Аджит, принося утром ей в комнату чашку чая и садясь рядом с ней на кровать. — Сдать философию — и забыть.       — Отличная идея, — согласилась Айрис, садясь, откидывая за спину растрепавшуюся за ночь косу и с благодарностью принимая чашку с чаем. Читала она вчера до последнего, пока не пришёл Аджит, не отобрал у неё учебник и не уложил, практически насильно, в кровать. Кажется, он предлагал сделать ей массаж, но она отрубилась раньше, чем смогла ответить.       Планетолёт с Земли сел у них на станции ровно в девять утра. Помимо их преподавателя философии с ним была ещё какая-то женщина средних лет и двое их однокурсников, летавших на Землю по своим делам. Айрис, чувствуя, что от волнения у неё колотится сердце, подождала, пока Бергер с женщиной покинут планетолётный отсек, и поспешила за ним.       — Профессор, — позвала она, надеясь, что её голос звучит ровно и спокойно, — а вы можете принять у меня зачёт по философии?       — Айрис, — довольно резко оборвал он её, не останавливаясь, — я только что с дороги. И это у вас здесь утро, а у меня — уже поздний вечер. Идите погуляйте.       Нервничает.       А за неё родители не будут нервничать. Если она заболеет, к ней не примчатся через всю солнечную систему…       — Профессор, — она заставила себя не раскисать, — пожалуйста. А то у меня сегодня полёт, а потом вы улетите…       — Значит, вы прилетите пересдавать зачёт на Землю, — отрезал Бергер. — Может быть, это научит вас сдавать зачёты с первого раза. И готовиться к ним.       — Я готовилась сейчас…       — Замечательно. Через пять дней у вас пересдача, вот через пять дней и жду вас в университете.       Айрис сжала зубы. Ещё можно сбегать к Маккинли и Чоудари, попросить их, чтобы они уговорили Бергера принять у неё зачёт сейчас. Может быть, они смогут его уговорить…       Она доплелась за ним до медотсека, и там её ждала удача. На голову Рашида как раз накладывали шлем, который должен снимать последствия сотрясения мозга, подсоединяли многочисленные проводки и посетителей попросили удалиться и прийти через час. Бергер тревожно глянул на сына, распростёртого на кровати, а женщина подошла к нему и осторожно, чтобы не тронуть катетер в вене, взяла за руку, лежащую на одеяле.       И стало горько. От этого простого движения, от этой ободряющей улыбки. Если она окажется на месте Рашида, мать не возьмёт её за руку, и отец не посмотрит на неё с тревогой.       Потому что их нет. Десять лет назад они полетели на Ку-Ку в гости к друзьям и не вернулись. На Нетанэ что-то случилось с порталом, звездолёт ушёл оттуда с ошибкой, и после этого «Шкош-Эш» на связь больше не выходил и в космопорту Земли не появился. Следователи определили место, где он вынырнул из портала, нашли там несколько крупных обломков его обшивки, но его местонахождение до сих пор установлено не было. И хотелось надеяться, что корабль дотянул до какой-нибудь планеты, пригодной для обитания человека, что пассажиры живы и все эти десять лет ждут, когда их найдут, но разум понимал, что это призрачная надежда. Из тысяч найденных и обследованных экзопланет только одиннадцать более или менее подходили для проживания человека, и из этих одиннадцати четыре — Вейлеж, Альта, Тувия и Иштвэнь — имели свои планетные расы. Одиннадцать планет из нескольких тысяч — вероятность того, что «Шкош-Эш» смог найти двенадцатую, стремится к нулю…       — Прими зачёт у девушки, — женщина с сочувствием глянула на Айрис, топчущуюся у самого входа и не знающую, куда себя деть. — А я тут подожду.       Она осторожно отпустила руку Рашида. Бергер не без досады глянул на студентку, потом глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. То, что с его сыном случилась беда, — это его проблема. Что последние двое суток он провёл на нервах — это тоже его проблема. И что студентка так не вовремя для него пришла просить о пересдаче — это тоже его проблема. А вымещать свои проблемы на нерадивых студентках по меньшей мере не воспитанно.       — Хорошо, Айрис, — он постарался произнести это спокойным тоном, — я приму у вас зачёт. Проводите меня к сайиду Маккинли, в его кабинете мы и пообщаемся.       Она с облегчением закивала, бросилась к двери и там буквально лоб в лоб столкнулась с Хайденом, который зажимал рукой нос, из которого текла кровь.       — Тебя и Аджита, — гнусавя, сообщил он, — на Нереиду на половину одиннадцатого поставили, если ты не в курсе.       Айрис взглянула на часы. Девять двадцать.       — Я надеюсь, — Бергер заметил её движение, — к этому времени мы с вами уже разойдёмся, довольные друг другом.       В кои-то веки Айрис полностью разделяла его мнение.