Пари

      Что остаётся делать бабочке, которая попала в паутину? Лишь бессильно дёргаться, пока ее тельце будет запутываться еще больше и крепче. Она будет пытаться выскользнуть и улететь, но конец ясен даже детям. Она умрёт.       Саймон чувствовал себя той бабочкой, которая понимает, что ей уже не выкарабкаться, но инстинктивно продолжает барахтаться, пытаясь сделать хоть что-то. Он резко дёрнулся, подаваясь назад от пальцев Тодда, которые больно сдавили его подбородок, что заставило того усмехнуться.  — Убери от него свои руки, сука! — Маркус попытался вырваться вперед, но бесполезно. Ремень, который кое-как растягивался от его попыток, всё равно не хотел отпускать.  — Верно, где же моё приличие? Говорил вам про этикет, но сам оплошал, — Тодд поднялся на ноги и развернувшись, подошёл к своему столу, после чего начал рыться в верхнем ящике. Распрямившись, он повертел в руках бутылку бренди, будто демонстрировал товар на телевидении. — Сперва нужно же угостить, верно?       Саймон не сводил глаз с бутылки. У него и так голова шла кругом от наркотиков, которые толстяк раскурил по всей комнате, а теперь его еще и алкоголем заливать будет. И если учесть, какой там процент спирта, явно в три раза больше, чем у вина, то можно сразу догадаться, в каком состоянии будет жертва, которая выпьет всю бутылку. Горло болезненно заныло и сжалось.       Не обращая внимания на агрессивные выкрики Маркуса, который пытался переключить внимание на себя, Тодд подковылял к Саймону. Он, с особым наслаждением в глазах, открутил чёрную крышку и швырнул ее куда-то на пол, после чего та покатилась по ковру и врезалась о стену. Глядя, как парень пытается отодвинуться назад, шаркая ногами по полу, толстяк подмигнул ему. Грубые пальцы опять обхватили щёки и принялись сдавливать рот, который омега сжал, не давая возможности его напоить.  — Давай, не ломайся. Эта выпивка стоит дороже, чем твоя хата, — зубы начали болеть и казалось, что ещё немного и они сломаются. В уголках глаз образовались капельки слёз, которые были реакцией на сдавленную кожу в районе скул. Не в силах больше терпеть это, Саймон сдался и между его дрожащих губ тут же запихнули стеклянное горлышко. Обжигающее пойло сперва коснулось языка, после чего заполнили ротовую полость. Хватка Тодда не давала выплюнуть жидкость, которой уже некуда было деваться и она больно давила на щёки изнутри, поэтому пришлось глотать. Горло резко обожгло, но уже сильнее, чем тогда в кафе, когда он первый раз пил вино. В нос тут же ударил запах алкоголя, а по подбородку потекли капли, которые всё же не вошли внутрь. И тогда наступил предел. Не проглоченная жидкость полилась через нос и Саймон закашлял, выплёвывая остатки. Его наконец отпустили и он опустил голову, пытаясь привести себя в порядок. В глазах плыло, а затылок сдавили невидимые тиски.  — Саймон! — голос Маркуса доносился словно из какой-то банки. Можно было услышать, как звучит пряжка ремня, которая бьётся о железную трубу.  — Маргарет любила бренди. Пусть и дешевое, которое можно было купить за пару баксов, но у нее был вкус. Прискорбно, что у твоей суки его нету, — Тодд всё же убрал полупустую бутылку в сторону и схватив омегу за веревку, подтащил к себе. — Маркус, каким был ваш первый раз? Он много кричал?       Мужчина покосился на альфу, который максимально выгнулся, пытаясь подползти хоть на один сантиметр ближе, но уже не мог. Веревки на его теле трещали из-за постоянных попыток вырваться. Саймон пытался отдышаться, что стало возможным, благодаря тому, что его больше ничего не сдавливало. Тодд легко развязал путы, но двигаться легче не было. Глаза всё еще мутило и у омеги было чувство, что его вырвет в любую секунду. Руки невозможно почувствовать из-за онемения. Казалось, что если бы его не поддерживали за рубашку, то он упал.  — Только попробуй к нему прикоснуться. Клянусь, тебе не жить, — после того, как Тодд услышал эти слова, он издал звук, похожий на сдувающийся шарик. Довольно своеобразный смех. Его руки одёрнули ворот уже мокрой рубашки и Саймон почувствовал, как его глаза тщательно осматривают шею. После такого диагностирования, он издал довольное: «У-у-у».  — Так у вас еще даже ничего не было? Джекпот, Манфред! Твою мать, да я везунчик, — он начал сжимать чужую кожу, пытаясь ущипнуть ее до синяка. Омега вздрагивал каждый раз, как поток боли пробегал по его шее и плечам. Он хотел отстраниться. Хотел врезать по жирной харе, но не мог даже поднять руку.  — Тебе свой хер больше некуда присунуть, скотина? — Маркус сказал это, сделав еще один рывок, но быстро утих, когда услышал, как проскулил Саймон. Ногти Тодда больно вонзились в кожу, словно пытались содрать ее вовсе.  — Маленький сукин сын, тебе напомнить твоё-, — мужчина резко запнулся, делая вдох и выдох, после чего пару раз прошептал слово «Спокойно». Он откинул тельце омеги на пол и поднялся на ноги, направляясь к столу, где начал лихорадочно бросать горсточки Красного Льда на очередную бумагу. Сделав папиросу, он закурил ее и прикрыв глаза, сквозь зубы процедил: — Не заставляй меня нервничать.       Саймон бездыханно замер, когда услышал, как к нему вновь подходят и в нос, который всё еще был влажным из-за алкоголя, ударил запах наркотиков. Его приподняли за шкирку, как маленького котёнка, и уткнули лицом вниз, после чего придавили к полу. Тодд сел на него сверху.  — Знаешь, Маркус. Мне вот интересно. Почему только альфа обязан отмечать свою суку отметиной? Что будет, если я тоже попробую? — чужой локоть надавил между лопаток и что-то горячее прижалось к коже на шее. По комнате раздался крик, что Саймон даже сам сперва не понял, что кричит он. Тысячи крошечных иголок прокололи маленький участок на шее. Всего на секунду контроль над телом вернулся и омега дёрнулся, но бесполезно. На нём сидели все сто килограмм жира, которые невозможно скинуть.  — Тварь! — железная пряжка вновь звякнула, стукнувшись о трубу, но Маркус уже не мог придвинуться ближе. Саймон чувствовал, как надрывается горло его альфы, даже сильнее собственного и глаза заполнили слёзы. Он был беззащитен сам, и из-за него страдал любимый человек.  — Вышло неплохо, скажи же? Давай добавим еще один, — локоть Тодда вновь надавил сверху и комната заполнилась криком. Голос начал хрипнуть и глаза распахнулись шире, что их уголки закололо. Тело инстинктивно дёрнулось вперед даже несмотря на тяжелого мужчину, сидевшего сверху. Такая же бесполезная попытка. Теперь уже появилась вторая рана, которая больно щипала.

***

      Маркус со всех сил рвался вперед, даже чувствуя, как запястья стираются в кровь. Он хотел задушить мразь, которая причиняла боль Саймону. Хотел сам прижечь ему глаза папиросой и заставить зайтись в крике. Он бы так и сделал, но ремень был слишком крепким. Хоть и немного натягивался, но даже не собирался рваться.  — Ну да хватит, — Тодд всё же слез с омеги и затянувшись последний раз, бросил тлеющие остатки на стол. Он блаженно прикрыл глаза и выдохнул красный дым, после чего перевернул Саймона на спину, перехватив его руки своей. — Не боись. Если ты мне понравишься, то я даже оставлю тебя себе.       В груди Маркуса похолодело. Он не мог позволить этому случиться. Мозг принялся впопыхах искать возможности того, что нужно сделать, а время замедлило свой ход. Кадры того, как чужие руки, пальцы которых были испачканы в чёрных остатках папиросы, стаскивают с Саймона штаны, мелькали очень медленно. Омега пытался вывернуться, но ему это тяжело давалось. Тодд смог стащить чужое белье до колен и закусил губу, глядя как под ним извивается жертва. Маркус думал. Ни одного варианта того, как помочь. Ничего, за что можно зацепиться. Он видел, как рука мужчины скользнула в район ягодиц Саймона, который вдруг повернул своё лицо в сторону альфы и не сводя своих мокрых, застекленевших глаз, прошептал:  — Маркус, отвернись.       Хватило лишь секунды, чтобы закрыть глаза и опустить голову, как уши пронзил вопль боли и смех Тодда. Это были пальцы. Всего лишь пальцы, но Саймон надрывал горло. Маркус не переставал думать. Он кусал губы до крови, но не переставал думать. Любая возможность, которая позволит хотя бы ненадолго отвлечь жирного наркомана. «— Не заставляй меня нервничать.» Эти слова стали маленькой ниточкой, ведущей к единственному шансу. Сглотнув слюну, альфа крикнул:  — Самая убогая попытка приблизить к себе хоть кого-то. Такую свинью, как ты, не полюбит даже дешёвая проститутка, падкая на деньги, — Маркус сам слышал, как дрожат его нотки голоса. Внутренний голос вопил, что Тодд не дурак и не поведётся на столь дешёвую провокацию. Однако, глаза, полные ярости, тут же метнулись в угол, где сидел альфа. Они пробежали по нему, словно пытались испепелить на месте.  — Повтори, сучёныш, — мужчина вытащил из Саймона пальцы и оттолкнул его тельце в сторону, после чего встал на ноги и направился к Маркусу. — Твоя шлюха-мамаша готова была мне задницу лизать, пока я не давал ей сдохнуть от голода.       По лицу прошёлся удар, который заставил альфу сплюнуть кровь на пол, но чужие руки тут же прижали его к стене, начав душить.  — Какие же вы, Манфреды всё-таки уроды. Думаешь, я не могу придушить тебя прямо сейчас? Мне насрать, в каком состоянии ты должен быть. Твой папаша в любом случае заплатит за тебя круглую сумму, — Тодд давил на горло и дышать стало невозможным. Его лицо исказила гримаса ненависти, которая стала расплываться в глазах. Грудь безвольно дёргалась из-за недостатка кислорода. Он не шутил, когда сказал, что собирается убить Маркуса. Еще пару секунд и это у него получится. Мир начал терять краски.       Вдруг, за спиной жирдяя появилась размытая тень. Она дёрнулась и что-то ударило мужчину по лицу. Раздался звук разбитого стекла, в лицо брызнули капли спиртного, и тот завалился на бок, после чего упал на спину. Эта тень оседлала его и битой бутылкой начала наносить удары по лицу и груди, из-за чего та стала пачкаться в красной крови. Маркус медленно пришёл в себя и зрение вновь обрело свои краски. Он сдавленно просипел:  — Саймон?       Саймон даже не обратил на него внимания, продолжая уродовать бездыханного мужчину, вгоняя стекло с каждым разом всё глубже ему под кожу. На недавно напуганном омежьем лице сейчас было выражение презрения и гнева. С каждым ударом он повторял разные нецензурные слова, которые раньше от него никогда нельзя было услышать. Глаза были всё еще мокрые от слёз, но довольно решительные.  — Саймон, хватит!       Блондин остановился и повернулся в сторону Маркуса, который смотрел на него с откровенным страхом. Глаза, бывшие когда-то голубыми, сильно потемнели, что стало не по себе. А Саймон ли это вообще? В ответ на этот вопрос, омега откинул окровавленную бутылку в сторону и слез с Тодда.  — Маркус, ты в порядке? — его лицо вновь наполнилось растерянностью, словно не он только что вырубил и изуродовал здорового мужчину. Дрожащими пальцами он принялся развязывать ремень, который держал запястья альфы прикованными к трубе. После этого с него спала и веревка, которая вновь пустила по рукам кровь и те начали теплеть.  — В норме. Ты как? — взгляд Маркуса упал на расстёгнутые штаны Саймона, которые были наспех надеты обратно. Сердце кольнула мысль, что всё могло быть хуже. Гораздо хуже. На его шее было два ожога, на которые и смотреть страшно.  — Я не знаю. Маркус, он же не..? — омега сглотнул, глядя в сторону большого, окровавленного тела, будто сам только что увидел его. Маркус прижал пальцы к запястью, проверяя пульс.  — Он живой.       Они оба облегчённо выдохнули, после чего переглянулись. Саймон тут же нахмурился и полез к Тодду в карман, пытаясь нарыть там что-то. Он проверил штаны и пиджак, после чего в его руках оказался телефон, где он принялся набирать номер.  — Звонишь в полицию? — Маркус не мог отвести глаз от шеи с красными отметинами. Это была только его вина, что это вообще случилось. Все раны, которые получил сегодня бедный омега, были полностью на плечах его возлюбленного.  — Почти, — Саймон вспоминал номер на ходу, иногда делая паузу и удаляя цифры из телефона. Наконец, он прижал устройство к уху и стал ждать, пока ему ответят. — Алло, лейтенант Андерсон? — Саймон? Куда ты, чёрт возьми, пропал? Коннор мне все уши прожужжал. Ты в порядке? — голос полицейского был встревоженным, что не удивительно. И только омега открыл рот, чтобы ответить, как в дверь раздался стук и грубый голос спросил:  — Тодд, вы там в порядке?       Оба парня вздрогнули, перекинувшись настороженными взглядами. Если охранник сейчас зайдёт внутрь, то их точно убьют. Прострелят головы, как кроликам на охоте. Из телефона донеслось вопросительное: «Саймон?» — и тот судорожно выдохнул. Каждая секунда буквально забивала гвоздь в их совместный гроб. И тогда, неуверенно сглотнув, Саймон протянул трубку Маркусу, после чего кивнул ему, чтобы тот говорил.       Альфа дрожащей рукой взял телефон и удивлённо посмотрел в сторону блондина, но шепотом продолжил диалог:  — Алло, лейтенант? — он не понимал, что хочет сделать блондин, пока тот смущённо не закусил губу, после чего по помещению прошлись звуки.        И тут до ушей альфы донеслись сладкие стоны. Стоны, от которых сердце тут же пропустила удар, а в голове образовался вакуум. Кто это был? Саймон? Омега не просто кричал. Он стонал во всё горло, перекрывая голосом шепот Маркуса, который было чуть трубку не выронил из рук. — Маркус? Что у вас там происходит? — полицейский хрипло прокашлялся, но альфа не дал тому надумать неверных идей.  — Нам нужна помощь, — Маркус не переставал пялиться на Саймона, которым сам был в шоке от своих действий. — Я не знаю точно, где мы находимся. Сможете отследить звонок и прислать сюда спецназ? Здесь полно вооружённых людей. Что-то вроде точки наркоторговцев.  — Да, конечно, дай пару минут, я скажу девочкам.  — Простите, — за дверью послышались отдаляющиеся шаги, которые стихли через пару секунд и Саймон прижал руку ко рту. Он испачкал в крови и его тоже.  — Не смотри на меня так, — он смущённо покосился на Маркуса, которого будто током ударило. — Сейчас не время. Что сказал лейтенант?  — Подождать, — альфа сглотнул, с трудом опустив глаза. Сейчас было не время, но его лицо залила краска, которая грела щёки и сердце.       Образ Саймона запылал новыми красками. Сперва бутылка, а теперь это. Стоит ли выбросить ассоциацию с ботаником из головы? Конечно, в нём было полбутылки бренди, да и накуренная атмосфера играла свою роль, но это не было оправданием. И Маркус не знал, стоит ли ему потом поднимать эту тему. Но главное — это то, что они оба живые. Побитые, морально и физически уставшие, но живые. И этим он тоже был обязан исключительно Саймону.