Vires unitae agunt «Силы действуют совместно».
Совместной работой всегда можно добиться большего. Либо ты работаешь один и отвечаешь за абсолютно каждое действие своей головой, либо командой, разделяя между всеми обязанности и определённые полномочия. Это не только продуктивно, но и, так сказать, полезно в эмоциональном плане. Именно работая в команде, ты можешь сблизиться со своим партнёром, понять его. Каждый член команды привносит в проект собственное видение, мнение, что-то такое, чего не мог придумать или увидеть другой человек. Один может знать больше в одном направлении, второй — в другом, и объединение в команду позволяет расширить кругозор, увеличить работоспособность и повысить уровень уникальности будущего проекта. — Может быть, вам с Ириной дать совместную работу? — голос Арсения Сергеевича нарушает тишину в библиотеке. — И вам полезно, и Ирина не будет скучать, она любит что-нибудь, связанное с латынью, — предлагает Попов, задумчиво потирая большим пальцем подбородок, покрытый лёгкой щетиной. «Знали бы вы, Арсений Сергеевич, что у нас уже о-о-очень прикольный проект, связанный и с латынью, и с убийством, просто высший класс», — думает Катя, смотря на учителя, который подходит к стеллажу с книгами. — Так не хотите со мной заниматься? — усмехнувшись, спрашивает Катя и приближается к преподавателю. — Обижаете, — Арсений Сергеевич оборачивается к девушке, — помимо наших с вами занятий вам нужно будет ещё и самостоятельно выполнять работу, так будет продуктивнее. Думаю, вам было бы интереснее заниматься не в одиночестве да и чем-нибудь действительно стоящим, а не просто штудированием пособий и учебников, — Попов берёт с полки книгу с красивой обложкой «3000 латинских цитат и крылатых выражений» и протягивает её Соколовой, — почитайте пока на досуге цитаты, возможно, найдёте что-нибудь для себя, заинтересуетесь поэтом, философом или исторической личностью. Лишним не будет. А позже я найду для вас проект или вы сами подберёте что-нибудь для себя. Я сторонник того, чтобы учащийся был заинтересован в работе, а не делал её только по чьим-то указаниям. Катя принимает книгу из рук преподавателя, случайно касаясь его пальцев. Девушке не хочется прерывать этого касания, хоть бы ненадолго задержать его, но мужчина медленно и мягко убирает руки, пряча их в карманах джинсов. Он какой-то неземной, слишком нереальный для этого мира. Эстетичный и сводящий с ума. Его движения плавны, взгляд пронзителен, а голос наполнен чарующими нотками. Он просто слишком. В нём столько эстетики. Его внешность, его стиль… Кажется, что все фанфики про сексуальных учителей списаны именно с его образа. Потому что Арсений Сергеевич невозможный. Он идеал для роли мужчины, который сводит с ума несмышлёных девочек. Несмышлёных девочек? Да, Катя, ты сама призналась себе в этом. Очаровало тебя это дитя Афродиты и Аполлона. Мало того, что Попов просто оказался в её жизни, так он ещё и нагло пробирается в неё с каждой секундой всё больше и больше. Они уже за один день сколько раз столкнулись — либо это просто совпадения, либо Арсений Сергеевич сам следит за ней, выстраивая в голове собственный план по медленному уничтожению девушки. Вдруг она ему приглянулась? Вдруг не только у неё есть на кого-то виды и планы? — Спасибо, — произносит Катя в наступившей тишине. Молчание после прикосновения кажется каким-то неловким, и его скорее хочется нарушить. Молчать с Поповым сейчас у Кати совершенно нет желания: она хочет слушать мужчину или беседовать с ним, наслаждаться его голосом и ловить его улыбки на собственные истории — хочет взаимодействия с ним. Хотя с преподавателем даже молчание было, в общем-то, комфортным, скорее всего из-за его ауры, которая так притягивает девушку к себе, успокаивает и заставляет чувствовать себя как дома. Но в данный момент Катя желает говорить с ним и слушать его. — Не за что, — вдруг отвечает Арсений Сергеевич и располагается на том же месте, где сидел ранее. Когда Соколова садится напротив, он слегка наклоняет голову и интересуется: — Вы с Ириной и Антоном хорошо общаетесь, как я заметил, давно знакомы или дружба во мгновение ока? Катя улыбается: мужчина интересуется, заводит разговор — это хороший знак. Ему небезразлично? — С Ирой вчера познакомились, когда я приехала. Мы оказались соседками и хорошо поладили. А Антон — мой друг детства, с которым мы совсем не общались четыре года из-за неизвестных мне семейных конфликтов, но сейчас мы возобновили общение. А ведь я даже не знала, что он учится здесь, — усмехается она, — просто решила перевестись в другую школу. — Видимо, у вселенной на вас большие планы, — комментирует ситуацию Попов, смотря на девушку, — она просто так людей сводить не станет. «Верно подмечено, Арсений Сергеевич. Интересно, наша встреча с вами тоже была запланирована свыше или просто является стечением обстоятельств?» Но ведь мы знаем, что случайностей не бывает. — Думаете? — Знаю, — улыбается голубоглазый, опуская взгляд на свои руки. Катя тоже переводит взгляд на них. Такие красивые, с ярко выделяющимися венами, с россыпью родинок… и с обручальным кольцом на безымянном пальце. Снова эта чёртова преграда. Стоит Кате начать думать о преподавателе как о мужчине, так сразу возникает это кольцо или жена собственной персоной. Вселенная будто читает её мысли и в следующий миг сразу подкидывает ей напоминание об её месте в мире Попова. У ч е н и ц а У него уже есть любимая женщина, есть семья, а ты — несмышлёная девочка — только ученица в его жизни. Не больше. Помни об этом. Снова молчание. — Арсений Сергеевич, а почему латынь? — интересуется Соколова, и Попов поднимает взгляд на неё. — Я понимаю, что у каждого человека свои интересы, но посвящение жизни изучению мёртвого языка… неужели вам не скучно? Попов усмехается. — Какой-какой, а скучной свою жизнь я точно не назову. Да и не всю жизнь я посвятил латыни, у меня есть семья и… другое увлечение. При упоминании семьи что-то сжалось внутри Кати. Он говорит с нежностью о своих любимых девочках, Катя чувствует. Он сам тебе уже говорит, слышишь? Катя слегка мотает головой, отбрасывая навязчивую мысль. Нужно сосредоточиться на другом. Говори не о семье, а о чём угодно… — Расскажете? — В другой раз, — загадочно улыбается он.***
Ирина вертит в руках лист, исписанный её аккуратным почерком, и задумчиво смотрит куда-то сквозь бумагу. Шастун наблюдает за девушкой, по-свойски развалившись на её кровати и крепко обнимая большого плюшевого медведя, которого он подарил Кузнецовой на её прошлый день рождения. Парень часто так проводит время в комнате Иры: пока она занимается своими делами или выполняет домашнее задание, он лежит на её кровати в обнимку с медведем, не мешая, а просто находясь рядом. Так и сейчас Шастуну было скучно находиться одному в своей комнате, потому что Серёга ещё не вернулся с каникул, а полежать в тишине в компании подруги было неплохим времяпрепровождением. Ирина уже долго смотрит в одну точку, практически не шевелясь, что начинает беспокоить Антона. — Ира, — зовёт девушку Шаст. Та медленно поворачивается к нему, кладя листок на стол, — всё нормально? Ты такая загруженная. — Просто думала о нашей миссии в кабинете Добровольского, — отвечает Кузнецова, подходя к своей кровати. Шастун подвигается, и она ложится рядом. — Знаешь, всё так сложно, я даже подозревать не могла, что в нашей школе может твориться такое… — Соглашусь, — кивает Антон, уже обнимая Иру вместо игрушки, которая теперь находится в руках у девушки, — всё слишком неожиданно. Но в тихом омуте черти водятся, знаешь ли. — Ab aqua silente cave, — в ответ произносит Ирина. — Остерегайся тихой воды. Или же в тихом омуте черти водятся. — Этот ваш латинский меня с ума сведёт, — нахмурившись, бурчит Шаст, чем заставляет Иру засмеяться. — Что твой интерес к нему, что уроки по этому языку, что записки на трупе, что увлечение одной дамочкой учителем латинского. Шастун сначала тихо возмущается, но потом и сам смеётся, подхватывая смех Ирины. Она любит эти моменты, когда с парнем можно весело провести время, несмотря на то, что происходит за пределами их комфортной зоны. Девушка усаживает плюшевого медведя у их ног, а сама устраивается на груди у друга, прикрывая глаза. Ей хорошо с ним сейчас. Ей просто хочется отдохнуть от всего, находясь рядом с Антоном. Шастун, в свою очередь, обнимает подругу за плечо, прижимая к себе, и ощущает то же самое состояние спокойствия и умиротворения. Антон помнит, как впервые оказался в этом учебном заведении, и Кузнецова стала первым человеком, который по-настоящему принял его здесь. Будучи активисткой в классе и одной из самых общительных учениц, она вызвалась провести экскурсию Антону и вообще стать его куратором для быстрой адаптации в школе. И с тех пор она всегда рядом. Целых четыре года. Без осуждений, крупных ссор и предательств. Четыре года она является человеком, который всегда понимает, пусть ругает часто, бесится от его дурацких поступков, но рядом. Шастун считает их дружбу примером не просто дружбы между парнем и девушкой, а дружбы вообще. Даже Серёга — пацан, его лучший друг — не понимает Антона так, как Ира. Да даже Катя, с которой он провёл всё своё детство. Антон и Ира как родственные души, что ли. Для девушки же Антон гораздо больше, чем друг, но Ирина никогда не пыталась признаться в симпатии парню. Ей не хватает смелости завести разговор в подобное русло, Ира боится, что чувства окажутся невзаимными и всё, что было создано за четыре года, сломается в один момент. Ира не боится кричать на Антона, упрекать его, делать ему замечания, бесить его… она знает, что ничего из этого не приведёт к потере их крепкой связи. Но ей было страшно сообщить парню о своей влюблённости. Именно это, по её мнению, сможет разрушить их крепкий союз. И девушка продолжает тихо и молча испытывать чувства к Шастуну, не говоря об этом ни одному человеку. Никому. Особенно тяжело даются Кузнецовой отношения парня с другими девушками, коих было уже достаточно. Антон любит восторженно и с подробностями рассказывать о своих симпатиях, пройденных этапах и планируемых шагах по завоеванию очередной девушки. Ире же приходится это терпеть, иногда даже давать советы, чтобы никак себя не выдать и выполнить роль хорошей подруги. Она должна ему помогать, должна оставаться подругой в любой момент, даже если этот момент неприятен ей. Потому что Шаст не должен ни о чём догадаться. Загадкой для Ирины оставались и остаются отношения Антона и Марины — одной из самых ярких учениц в школе и очень хорошо знакомой Ире девушки, — а точнее именно их расставание. На этот раз парень не рассказывал в красках произошедшее, просто обмолвился тем, что с Мариной они больше не вместе. И это насторожило Кузнецову. Не в духе Шастуна отмалчиваться по поводу расставания с очередной девушкой. В его правилах посвящать подругу во все подробности его любовных приключений: и в начало отношений, и в расставания, и в переходные моменты. Во всё. Но здесь что-то случилось, и Ира никогда не спрашивала парня о Марине, ей самой было не особо приятно говорить о ней, так тут ещё и сам Шаст отмалчивается. Возможно, это было больно? Но Кузнецова — подруга или нет, в конце-то концов? Она должна знать. Она всегда всё знает об этом высоком парне. Попытка не пытка, как говорится. — Антон, — тихо зовёт Ирина друга и начинает осторожно, боясь вдруг ненароком ранить, — что произошло у тебя с Мариной? Ты никогда не рассказывал о расставании с ней. О причинах. — Почему тебя заинтересовало это именно сейчас? — засмеявшись, спрашивает парень. Он смеётся. Значит, боли, о которой предположила Ира, не было? Или маска? Но ведь Шаст никогда не скрывает свои эмоции, это точно не может быть маской. «С каких пор ты вызываешь у меня вопросы и сомнения, Шастун? Раньше не было этого. Что же происходит с тобой? С нами?» — Не знаю, просто так пришло в голову. Антон вздыхает и удобнее устраивается на кровати, обнимая девушку покрепче. — Я думал, что она сразу же тебе рассказала и ты всё знаешь, — Ира хмурится. С чего бы? Они с Мари вообще, в принципе, не общаются толком. — Маринка слишком ревновала меня к тебе, говорила, что мы с тобой много времени проводим друг с другом и что между нами очень теплые отношения. Она поставила передо мной выбор: отношения с ней или дружба с тобой. Что я выбрал, ты поняла. — Выбрал дружбу вместо любви? — Тебя. А была ли с ней любовь? — усмехается Шаст. — Не было её, Ир. Встречались мы так, по приколу, думаю, — он недолго молчит, а затем добавляет: — И разве я мог променять лучшую подругу на такую посредственную даму? «Надо же, — тоже усмехается Ирина, только мысленно, — хоть где-то ты выбрал меня». Они лежат молча, отдыхая от свалившихся на них в один момент проблем и неожиданностей. Возможно, в ближайшем будущем, связанным с расследованием и предстоящей новой четвертью, такой отдых им будет только сниться. Нужно брать, пока дают. — А я смотрю, вы времени зря не теряете, — Катя заходит в комнату и с широкой улыбкой подмигивает друзьям, лежащим в обнимку. — Ты тоже, — кивает на книгу в руках девушки Шастун, слегка нахмурившись, — я, кажется, слышал голос Попова в коридоре. Катя улыбается, но ничего не отвечает, потому что нарываться на новый спор и выслушивать упрёки Шаста ей не хочется. Лучше промолчать, но Шастун всё равно не отстанет.***
Катя знает, во что они ввязались, но сейчас она будто разом поняла всю опасность, которая им грозит. Они ведь, правда, могут ненароком наткнуться на убийцу и сообразить не так быстро, как он. И что тогда? Провал. Самый крупный провал. Могут пострадать как и они, так и другие люди. И во что так превратится их игра в следователей? — Я согласна с Антоном, что ходить и расспрашивать людей о пропавшей ученице — опасно, мало ли, убийца среди школьников… но залезть в кабинет к Добровольскому… как ты себе это представляешь, Ир? Идея сумасшедшая, но правильная. — Понятия не имею, — честно признаётся Ирина, всплеснув руками, — но нам нужен чёртов список присутствовавших в интернате, иначе как ты себе представляешь дальнейшую охоту за преступником, Кать? Катя закатывает глаза и ходит взад-вперёд по комнате; мыслей по поводу планируемой ночной миссии в кабинете Павла Алексеевича нет. Нужно раздобыть ключ от кабинета и не попасться. Но как это сделать? Как отвлечь директора и стащить у него нужный предмет? — А если взять ключ у уборщицы? — предлагает Антон. — Добыть его у неё будет проще, чем у Добровольского. Ну, мне так кажется. Так и решено было поступить. В десять часов вечера Ира и Антон отправились за ключом, пока парень отвлекал уставшую от уборки последней по сегодняшнему плану комнаты уборщицу, показывая ей классную комнату, где намусорил кто-то из начальной школы. Кузнецова тем временем успела найти ключ, на котором было написано «Директорская», и сняла его с общей связки ключей. Примерно через два часа трое друзей собрались около директорской, Катя осталась на карауле, наблюдая из приёмной за холлом, а Антон и Ирина пробрались в сам кабинет. — Ирка, а ты знаешь, что на компьютере Добровольского стоит пароль? Как будем решать проблему, не подумала? — спрашивает Шастун, рассевшись в удобном кресле директора и включив компьютер, пока Ирина рассматривает бумаге на самом столе. — И почему мы не сразу всё продумали? Кузнецова ухмыляется и, приземлившись прямо на колени Антона, вводит пароль на включившемся устройстве под удивлённый взгляд Шастуна. Первая попытка — бинго. — Как… так, а ну колись, откуда ты знаешь пароль? — неотрывно глядя на рабочий стол компьютера, требует парень. — Шпионишь за директором? — Однажды Павел Алексеевич попросил меня помочь ему с одним делом и ввёл пароль при мне. И я запомнила его. Удивлена, что он не поменял. Ирина начинает искать по папкам нужные сведения. К огромнейшей удаче ребят, Добровольский хранит всю информацию структурированно и чётко, и поэтому найти нужную папку оказалось не таким трудным делом. «ВСЕОБУЧ» (Прим. Количество обучающихся в школе, в данном случае – списки пребывания детей в интернате). — Черт возьми, — ругается Ира, подскакивая с колен парня под его непонимающий взгляд, — Антон, у нас проблемы… — Что случилось? — Файлов со списками присутствующих в интернате на каникулах нет. — Какого…? Ты уверена? Шастун сам пробегает глазами по названиям всех файлов, но, действительно, документы нужного периода отсутствуют. Есть на все даты, кроме каникулярных. Парень раздражённо цокает и негромко хлопает по столу, понимая, что они проделали такую работу напрасно. Рисковали напрасно. — Я уверена, что охрана вела списки на каникулах, лично видела. Либо кто-то удалил эти файлы, либо спрятал от нас. — Ты считаешь, что о нашей осведомлённости знают? Ира… мне это не нравится. Друзья решают не сдаваться и предпринимают попытку найти информацию напечатанной, снова начав просматривать документы Павла Алексеевича, лежащие на его столе и на полках, но разбираться в этой хоть и структурированной, но огромной куче бумаг очень сложно. Их слишком много — и понять, где находится нужная информация, практически невозможно без специальной карты по документам директора. Но сдаться — это просто, и раз уж они проникли в кабинет, то нужно идти до конца. Возможно, что-нибудь да попадётся. — Аларм, — тихий голос заставляет увлечённых поисками Антона и Иру замереть, — Попов идёт по лестнице, кажется, в нашу сторону, я отвлеку его, а вы сваливайте. — Конечно, отвлечёшь, — фыркает Антон, но не задерживается, попасться подозрительному, по его мнению, Попову, который так часто рядом, точно не хочется. — Кто бы сомневался, что он здесь появится. Парень выключает компьютер директора и делает фотографии списка всех учащихся в интернате на всякий случай, пока Ирина поправляет остальные бумаги, к которым они прикасались, а затем они вдвоём тихо выходят в приёмную, где уже не было Кати.***
Соколова выходит из приёмной в холл, аккуратно прикрывая дверь, чтобы спускающийся по лестнице Арсений Сергеевич не услышал её передвижения. Он, погружённый в себя, идёт с серьёзным видом в сторону приёмной и библиотеки (точно делать выводы, в какую сторону держит путь мужчина, пока было делать рано), держа в руках папки и какие-то листы, и точно не ждёт ни с кем встречи. Девушка делает вид, будто не видит мужчину и случайно задевает его плечом, когда проходит мимо, отчего Попов мигом возвращается в реальность и поднимает взгляд на ученицу. — Арсений Сергеевич, не заметила вас, прошу прощения. — Катерина? — удивление (и подозрение?). — Почему в такую пору бродите по школе? — с лёгкой, но какой-то напряжённой улыбкой задаёт он вопрос. — Решила пройтись по интернату, — пожимает плечами девушка, — сложно уснуть уже вторую ночь. — Снова что-то тревожит? — спрашивает мужчина, слегка нахмурив брови. Это беспокойство или что-то иное? Соколова пока не разобралась. «Да, — хочется ответить ей, — меня тревожит это чёртово убийство, а ещё ваша прекрасная мордашка, Арсений Сергеевич». — Нет, — меньше всего сейчас хочется каких-то объяснений, которые могут увести не в ту степь, — скорее всего я просто ещё не привыкла к интернату, на новом месте всегда сложно, особенно вдали от дома. Безнадёжность, помните? А ведь сидела бы она сейчас в спокойствии, без тревог и мыслей о преступлениях и убийствах, не морочила бы голову расследованиями, если бы не вздумалось ей перевестись в элитный интернат с хорошей репутацией. Но также Катя бы не познакомилась с Ириной, не встретилась бы с другом детства Антоном, не повстречала бы Арсения Сергеевича. Может, всё, что ни делается, и правда, — к лучшему? — Я знаю, что вам поможет уснуть, идите за мной. Катя кивает и послушно направляется за мужчиной, который ведёт её в сторону кухонного помещения. Он прав, на кухне точно можно найти что-нибудь сто́ящее. — Они ушли, идём, — шёпотом говорит Антону глядящая в щёлку Ира. Они закрывают кабинет Добровольского ключом уборщицы и затем уходят в комнату Кузнецовой, где планируют дождаться Катю и обсудить свою провальную миссию. Однако их тихие передвижения всё же были замечены внимательным глазом. Наблюдатель понял, что дети точно доставят проблем и с их любопытством нужно что-то делать. Оставить их действия просто так — нельзя. — А вот дождёмся ли мы её? — возмущается Шастун, заходя в комнату Иры и Кати. — Она с Поповым куда-то ускакала, чёрт знает, когда придёт и что вообще они там будут делать. — Ну чего ты так злишься, Антон? — устало спрашивает Кузнецова, с удовольствием приземлившись на собственную кровать, и блаженно прикрывает глаза от соприкосновения с мягкой поверхностью. — Катя вообще ради дела его увела, не то бы мы попались с поличным. — Ради дела, — фыркает Шаст, — сама-то веришь? Ира пожимает плечами. Она хочет отдохнуть, мысль о том, что они решились поиграть в следователей да и сами ввязались в незаконную деятельность (например, утащили ключи у уборщицы, которые, кстати, нужно ещё незаметно вернуть с утра, проникли в закрытый кабинет директора интерната) приводила девушку в шок. Никакой спокойной жизни больше, ведь они теперь связаны с криминалом. — С каждой секундой, — тихо произносит девушка в тишине, длившейся около минуты, — я всё больше понимаю, что не хочу заниматься этим чёртовым делом, мы же не профессионалы, мы любопытные школьники. И мы подвергаем себя такой опасности, ведь убийца может сейчас спокойно разгуливать по интернату, может уже знать о нашей осведомлённости, не просто так нужных файлов нет на компьютере Добровольского. — Мы не убедим Катю остановиться, — отвечает Антон, сидящий на краю стола и держащий в руках телефон, на котором рассматривает фотографии, сделанные в кабинете директора, — и одну её тоже не оставим. У нас нет выбора, Ира. Кузнецова тяжело вздыхает и, подойдя к парню, заглядывает в его телефон. Она понимает, что этот список им вообще ничего не даст, они, конечно, могут, бегать со списками и отмечать тех, кто присутствует сейчас в интернате, но это слишком рискованно, да и завтра уже прибудут остальные учащиеся, потому что послезавтра уже начинается новая четверть, ученики потихоньку подтягиваются к началу учёбы. И это совсем не на руку юным следователям, убийца затеряется в массе учеников и учителей. — Мы со всем справимся, — шепчет Шастун, целуя Ирину в лоб и обнимая свободной рукой, — я тебе обещаю.***
— Горячий шоколад с маршмеллоу? — удивляется Соколова, принимая из рук преподавателя большую кружку с дымящимся и ароматным напитком. Мужчина улыбается, взяв в руки другую кружку и сделав глоток. — Так вы справляетесь с бессонницей? — Иногда, — кивает Попов, прислонившись к кухонной тумбе, — моя жена всегда так делает, когда я уставший прихожу с работы, и это помогает мне расслабиться и быстро заснуть. Уже вошло в привычку, и эффект не меняется, что очень радует. Жена, Катя. Он уже неоднократно при тебе говорит о жене, будто знает о твоих планах и намерениях. Он будто просит тебя остановиться. Так остановись же. Катя усмехается. То ли словам Арсения Сергеевича, то ли собственным мыслям. Она делает глоток горячего напитка, и её тело обволакивает теплом и уютом. Особенно тепло становится от улыбки преподавателя, который, как и она, обхватывает кружку ладонями, согревая руки, от эстетичности которых уже хочется упасть в обморок, и смотрит на неё, улыбаясь так искренне и открыто, что у глаз появляются морщинки. Такие живые эмоции. Такие насыщенные. Арсений Сергеевич так светит, что Кате кажется, благодаря его свету она всегда найдёт дорогу во тьме. Он станет маяком. Главное, чтобы он продолжал светить несмотря ни на что. Возможно, Попов и есть тот единственный свет среди мрака преступлений и ужасов, творящихся в этом интернате? Может, он единственный, кто новенькой ученице даст надежду и спасение? Рано загадывать. Их знакомство длится слишком короткое время, но Катя уже успела заметить, как часто Арсений Сергеевич оказывается рядом. То библиотека, то столовая, то медпункт, то холл интерната… либо это судьба так сводит их и подсказывает Кате, что не нужно останавливаться, якобы, видишь, я вас постоянно сталкиваю, действуй, либо за этими пересечениями кроется что-то другое. Намерения Попова? Неужели и он что-то задумал? Девушка мотает головой и смотрит на мужчину, который уже не глядит на неё, а обращает свой взгляд на вид, скрывающийся за большим окном, и, кажется, рассматривает звёзды. У него такой красивый профиль. Можно любоваться им так же, как и звёздами. И Катя, и Арсений Сергеевич в данный момент любуются прекрасным, чем-то неземным. Соколова не замечает, как выпивает весь шоколад. Время летит так быстро, когда обращаешь внимание на что-то одно, зацикливаешься на нём и всё делаешь на автомате, не замечая этого. Ведь перед твоими глазами лишь одно. То, что тебе интересно, что вызывает положительные эмоции и заполоняет твои мысли. — Вот бы всё в нашем мире решалось кружкой горячего шоколада, — произносит Катя, поставив в шкаф помытую кружку и посмотрев на учителя. — О чём вы? — слегка щурит глаза он, поворачиваясь к девушке. — Да так, — усмешка, — спокойной ночи, Арсений Сергеевич. Попов продолжает смотреть на место, где только что была ученица в течение минуты. Ему не даёт покоя то, что этой практически незнакомой ему барышни в его жизни становится много. И ему это не нравится. Это напрягает, даёт повод задуматься. — Арсений, — женский голос заставляет мужчину вздрогнуть и посмотреть на обладательницу. Девушка стоит, оперевшись плечом о стену, и внимательно смотрит на Попова, чуть склонив голову на бок. — Чего не спишь? — без интереса спрашивает преподаватель, делая последний глоток уже остывшего напитка. — Да так, наблюдала интересную картину, — с улыбкой произносит темноволосая и подходит ближе. Заметив, что Арсений хмурит брови, она спешит объясниться: — о нет, нет, я не про тебя и новенькую девочку, хотя это тоже было интересно, но я про другое. — И про что же? — Они были в кабинете Добровольского несколько минут назад, — уже серьёзным голосом говорит девушка под мрачный взгляд учителя. — Они могут стать проблемой, Попов. С ними нужно разобраться. — Не волнуйся, — холодно произносит мужчина, — я за ними слежу.Alea jacta est. «Жребий брошен / Назад дороги нет».