Дьявол во плоти

С первой же встречи между ними установилось негласное соперничество. Орочимару азартным человеком не был, но не доказать свое превосходство он не мог, даже если работал с соперником в одной команде. Это лишь сильнее подстегивало их обоих к новым свершениям. Впрочем, гением все равно называли Змея, а Джирайе оставалось лишь кусать локти от досады. В условиях конкуренции они развивались быстрее, становясь сильнее вместе день за днем. Казалось, что так будет всегда, и Орочимару, как ни странно, даже не был против, хотя порой присутствие болтливого и шумного товарища вызывало у него лишь раздражение. Особенно в те моменты, когда Джирайя называл его своим другом. Друг. Это слово для Змея значило не больше, чем любые другие. Более того, он отказывался понимать его смысл. Как ребенок, что спрашивает у родителей значение тех или иных слов, он пытался постичь его, но так ни к чему и не пришел. — Почему ты меня так называешь? — наконец спрашивает Орочимару, не выдержав этой неизвестности. Джирайе явно непонятен смысл его вопроса. Более того, он смотрит на товарища, как на законченного дурака. И как это шиноби, считавшийся гением, не может понять таких простых вещей? Орочимару складывает руки на груди и терпеливо ждет, когда сокомандник соизволит дать ответ на его несложный вопрос. Но Джирайя все молчит, чем вызывает недоумение уже у самого Змея. — Что? Сам не знаешь? Змей ненавидит, когда что-то оказывается недоступно его пониманию, и вся эта ситуация сейчас вызывает в нем лишь приступ раздражения, который он, однако, пока умело подавляет. Если Джирайя не ответит сейчас, то он развернется и уйдет, как частенько это делал, если не получал желаемое сразу. Пускай лучше Орочимару потратит время на что-то более полезное, чем выяснение такой мелочи, хотя и весьма интересной. Змей отводит взгляд, тихо цокает языком и поворачивается к нему спиной. Тот так и не дал ему ответа и, видимо, сегодня уже не даст. Нечего терять время попусту, если его сокомандник такой болван, что не может даже объяснить значения собственных слов. — Куда ты? — наконец спохватывается Джирайя, который все это время пребывал словно в трансе. — Ты так мне и не ответил, и мне больше нечего здесь делать, — Орочимару поворачивает голову. — И не называй меня так, пока не сможешь объяснить, что все это значит. Этот разговор откладывается до лучших времен, которые, однако, так и не наступили. Джирайя исполнил его просьбу, и Змей больше не слышал от него этого слова. С того самого дня, хотя они и продолжали работать в одной команде, между ними словно росла невидимая стена, которая становилась все выше и крепче. Джирайя вел себя как обычно, но проницательный Орочимару не мог не заметить этих изменений. Раскол происходит в тот момент, когда тот решил оставить их с Цунаде, променяв на каких-то детишек. Змей не мог воспринять это иначе, чем как предательство. Слово «друг», которое и раньше было ему непонятно, окончательно потеряло для него всякий смысл. Стерлось из памяти, как некий рудимент на теле известных ему понятий. Окончательно их пути разойдутся, когда Орочимару покинет деревню. Его назовут отступником, и за его голову назначат солидную награду. Поймать его вызвался тот, кого Змей не ожидал встретить вновь так скоро. Джирайя сам, казалось бы, еще совсем недавно должен был считаться едва ли не дезертиром, но теперь именно он пришел по его душу. — Какая встреча, — язвит Орочимару так, словно не было этих долгих недель и месяцев и они расстались лишь вчера. Для того, кто собрался поймать преступника, Джирайя действовал не слишком разумно. Уже давно мог напасть, но не использовал свой шанс, решив пустить предоставленное ему время на глупые разговоры. — Я пришел вернуть тебя назад. А еще я не хочу верить в то, что ты делал все это. Как всегда, наивен, хотя за ним тянется такой же кровавый след и гремят отзвуки войны. Неужели его привели сюда какие-то иные цели, которые Змей отказывался понимать? — Зря не веришь, Джирайя, — коротко отвечает саннин, не желая объяснять ему всего. И так должен знать от их сенсея и прочих шиноби, что были с ним тогда. Теперь уже бывший товарищ по-прежнему не нападает, лишь буравит Орочимару взглядом недобрым, но и не как на врага смотрит, что странно. — Плевать, — едва ли не шипит Джирайя. — Ты мой друг, и я верну тебя обратно, что бы ты там ни говорил! Змей невольно дергается. Как же давно он не слышал от него этих слов. Нарушенное спустя столько времени обещание вызывает лишь легкую усмешку. — Неужели ты наконец объяснишь мне, что это значит? Я весь внимание. Орочимару видит, как Джирайя сжимает руки в кулаки. Злится опять, несчастный огарок его прошлого, с которым саннин намерен распрощаться прямо сейчас раз и навсегда. — Это значит, что где бы ты ни был, я всегда смогу найти тебя и вернуть назад. И сейчас именно это я и собираюсь сделать. Змей задумчиво склоняет голову набок. Такое объяснение ему не нравится. В нем снова нет никакого смысла, но Джирайя хотя бы попытался. — Не понимаешь? — видя его задумчивость, спрашивает бывший товарищ. — Ну и пусть. Если до тебя не дойдет при помощи слов, то я объясню тебе все другими методами! Джирайя наконец срывается с места, что доставляет Орочимару больше радости чем пустой трёп. Если бывший товарищ подразумевал именно такие методы, то Змея они более чем устраивали. Возможно, именно это и значило быть друзьями?